После этого рассказа в кунге установилась гнетущая тишина, её нарушали только всхлипы, доносившиеся с дальней стороны стола, где в самом углу нар пристроились Марина и Света. Минуты через две эту тишину прервал Саша, он встал, потребовал разлить ещё водки и заявил:

– Ну вот, Мишаня, теперь ты хоть немного сбросил тяжесть со своей души. Да и нам, я думаю, стало немного полегче, ведь у каждого в душе гнездятся воспоминания о том страшном времени, после катастрофы. Сразу понимаешь – не только ты всё потерял, а и все окружающие тебя люди. В итоге мы становимся только ближе и ради благополучия своих родных и друзей готовы на любые испытания. Ладно, без длинных и красивых тостов, просто – будем!

Он одним движением опрокинул рюмку в рот, занюхав её кусочком лепёшки. Этим он как бы дал команду к действию, все сразу потянулись к своим рюмкам, а потом и к столовым приборам. Несколько минут в помещении были слышны только стук вилок о тарелки и прерывистое дыхание усиленно жующих людей.

Неожиданно эти чавкающие и сопящие звуки перекрыл громкий выкрик Флюра:

– Миш, я тут подумал, подумал и надумал тебе новое погоняло. А то старое – Борода как-то теперь, после того как ты побрился, не подходит. Давай, теперь ты будешь Птицей, по духу и смыслу это тебе подходит. Ты же стремишься в небо? Хочешь, будешь просто – Летун, хотя… нет, это звучит как-то двусмысленно, будто ты человек какой-то не постоянный. А если серьёзно – как только доберёмся до мест, где нет снега, я лично займусь подбором для тебя подходящего самолёта. А что, идея очень не плохая – найдём какой-нибудь аэродром, поставим птичку на крыло и, уже сверху глядя, сможем подобрать себе место для окончательной остановки.

Миша после этих слов сразу оживился и, уже добродушно посмеиваясь, ответил:

– Да пускай будет птица, лишь бы – в суп не попасть.

Он вволю отсмеялся и продолжил:

– Слушай, Хан, а можно и военный аэродром найти, я, в принципе, смогу управлять любым натовским самолётом. Можно же подобрать средний бомбардировщик, загрузить его управляемыми бомбами и устроить небольшой армагеддончик этим элитным козлам.

Вместо Флюра ему ответил Саша:

– Птица, а про рабов и работяг ты что, забыл? Пострадают же в первую очередь они. Нет, бомбардировщик тут вопрос не решит. А вот подумать о десанте, когда мы обустроим нашу колонию, может быть, и стоит. Нужно же как-то вытаскивать людей из лап нечисти. А то, если прямо сказать, я спокойно спать не смогу, зная, как эта сволота измывается над людьми.

Начавшуюся дискуссию о способах спасения рабов прекратил я, заявив:

– Да хватит вам строить наполеоновские планы, нужно сначала самим вырваться из этого снежного плена, а потом можно и помечтать. Давайте сейчас дёрнем по последней и на боковую. Нужно всем хорошо выспаться. Сами понимаете, сейчас у нас, скорее всего, последняя остановка перед финишным рывком, а в предстоящей дороге придётся выложиться на все сто.

После этих моих поучительных слов наш праздничный ужин как-то потихоньку угас. Уже через полчаса после последнего тоста все разбрелись по своим спальным местам.

На следующий день отправились мы в наш дальнейший поход только в двенадцать часов дня.

Суетился перед отъездом больше всех я, ведь мне предстояло всю эту дорогу отдыхать в кунге. Встав раньше всех, я при помощи женщин разобрал мостик перед кунгом, потом прогрел все вездеходы, одним словом, всё подготовил к предстоящему движению. Нашим водителям, когда их начал будить в одиннадцать часов, оставалось только умыться и позавтракать.

Минут через сорок после отправления караван остановился. Оказалось, мы доехали до берега Чёрного моря. Полоса торосов здесь была гораздо меньше, чем на берегу Азовского моря. Мы буквально в течение часа сделали между ними проход и двинулись дальше, уже по льду Чёрного моря. Как выразился Саша: «Это вам лёгкая зарядочка, после плотного завтрака».

Весь этот путь до Босфора запомнился мне только по уколам, которые я получал раз в сутки. А поскольку меня кололи и ставили капельницу четыре раза, получается, что двигались мы до Стамбула четверо суток, за это время останавливались на длительный отдых только один раз. Нас гнала вперёд всё повышающаяся температура и страх, что лёд скоро начнёт таять. По показаниям термометров она буквально каждый день повышалась на один-два градуса. Когда показался Стамбул, температура была –5 градусов. Кстати, ещё перед отправлением мы договорились – изменить график нашего движения. Теперь было решено, что смена должна длиться шесть часов. За четыре часа отдыха никто не успевал выспаться.

Пока я ехал в кунге, очень внимательно изучил материалы, изъятые из капитанской каюты. Особенно меня интересовали вопросы о нашей будущей трассе и места, где можно будет раздобыть солярку. После анализа имеющейся информации пришёл к выводу, что нам нужно двигаться вдоль турецкого берега Средиземного моря. Для пополнения запасов топлива подходили порты Джейхан и, расположенные немного дальше, терминалы в израильском городе Хайфа. Чтобы доехать до них, у нас как раз хватило бы солярки. Заправиться в Джейхане, конечно, было бы более предпочтительным. Я знал, что этот порт является конечным пунктом нефтепровода из Азербайджана. А Хайфа – перевалочная база нефтепродуктов для всего Израиля.

Внутренне я очень опасался движения по Средиземному морю, а именно того, что ледяная поверхность на нём может быть похожа на зону вдоль Северного Морского пути, а это – сплошные торосы и дрейфующие льдины. Правда, исторические сведения меня немного успокаивали, и прежде всего то, что где-то в 1500-х годах дельта Нила тоже замерзала. Сейчас же, после таких холодов, я был уверен, что всё Средиземное море замёрзло и ещё ни разу не оттаивало. Но, на всякий случай, нам следует двигаться недалеко от побережья, чтобы в любой момент можно было быстро добраться до него.

Во время очередной остановки на дозаправку, недалеко от моста через Босфор, соединяющего Европу и Азию, я обговорил с ребятами все вопросы, касающиеся дальнейшего маршрута. В принципе, все были не против выбранного мной, только Коля, как обычно, принялся было возражать:

– На хрен нам нужен этот Джейхан, у нас и так хватит топлива, чтобы напрямик проехать в Египет. А там – пошарим в порту Александрии или на заправках и наверняка откопаем соляру. Я думаю, что никаких торосов мы в Средиземке не встретим – откуда им там взяться? За все эти годы сильного потепления-то ещё ни разу не было, море с океаном контачат только через Гибралтар, и внешняя тёплая вода может размывать лёд только оттуда.

Саша ему на это ответил:

– Может, ты и прав, но моё очко не железное! Это, может, только ты хочешь повторить подвиг папанинцев, но меня как-то эта перспектива совсем не прельщает. Лучше пускай потеряем пару дней, но потихоньку, вдоль берега проберёмся в Египет. К тому же я не против, провести пару дней в святых местах – посмотреть хоть издали на Голгофу. Видишь, с бывшим Константинополем – мы пролетели, в городе сплошные разрушения, даже Святая София не уцелела. А я, можно сказать, мечтал осуществить туда паломничество. Да и Флюр, вон, опечален, он в последние дни всё бредил, как пройдёт в бывший дворец султана и спасёт мусульманскую святыню – волос с бороды Магомеда.

Николай иронично хмыкнул и пробурчал:

– Подумаешь, волос, я вон тоже, может быть, хотел попасть в эту сокровищницу. Говорят, там хранится один из самых больших в мире бриллиантов, было бы прикольно – сделать из него кулон и повесить в салон «Урала», – и он в гордом одиночестве захихикал, но потом, поняв нелепость заявления, заткнулся и больше никаких возражений по вопросу о разработанной мной трассе не высказывал.

На остановке я попытался решить с Игорём вопрос о своём возвращении в строй, объясняя:

– Дохтур, понимаешь, глаз у меня уже, считай, полностью восстановился, и я вполне могу управлять вездеходом. А ты, сам же видишь, как наши девчонки измучились, и пересменок для них жизненно необходим.

После недолгих раздумий Игорь ответил:

– Да вижу я всё, но тебе-то тоже нужно закрепить лечение покоем. Ладно, давай тогда так договоримся, ты будешь вести вездеход только вечером и ночью, а днём – отсиживаться в кунге.

– Согласен, но тогда я буду работать две смены подряд.

Игорь на эти мои слова только махнул рукой и молча направился к своему вездеходу. К этому времени уже все заправились и расселись по кабинам. Я последним забрался в кунг, поднял лестницу, и мы тронулись дальше.

У меня в голове уже давно сидела мысль, что в таком месте, как проливы в Средиземное море, наверняка имеются выброшенные на берег или стоящие у пирсов суда. А то, что на кораблях можно хорошо поживиться, уже крепко сидело в моих инстинктах. Если короче сказать: обнаружил теплоход – готовь баки к заправке. Поэтому, пока мы двигались по проливам, я внимательно, со стороны обоих бортов, осматривал береговую линию. И действительно, когда мы уже выезжали в Средиземное море, с азиатской стороны его я разглядел небольшое судно. Оно находилось на берегу, так как лежало практически на боку выше уровнем, чем наши вездеходы, двигающиеся по морскому льду. По-видимому, его выбросило волной со стороны Средиземного моря. Этот вывод я сделал из простого анализа, что со стороны проливов цунами просто физически быть не могло.

Увидев это судно, я сразу же связался с кабиной «Урала» и потребовал остановки. Когда все остановились, я вышел на улицу с биноклем и дал каждому посмотреть на корабль. После этого мы, не пререкаясь, расселись по кабинам и направились в сторону обнаруженного корабля. Я уселся в кабину головного вездехода.

Когда добрались до места, быстро определили, что это был самый обычный буксир и прямо в кабине «Урала» договорились, что откапывать рубку от снега не будем, а постараемся быстро проделать взрывчаткой отверстие в корпусе и там уже определимся, как нам лучше добраться до баков с дизтопливом. Там же решили, что для всех этих работ народу много не нужно, поэтому все водители, кроме Флюра, должны идти отдыхать. Всё остальное сделаем мы с Флюром, если нужно будет, то нам помогут женщины. Взрывчатки теперь у нас было много. Флюр хвастался, что раздобыл на заставе даже пластид, им-то мы и решили делать отверстие в борту буксира.

Остановились мы совсем недалеко от корабля, метрах в двухстах. После недолгого общего сбора и одобрения нашего плана все с неохотой направились в кунг на горячий обед. Уходить с улицы в душное помещение уже совершенно не тянуло, для всех такая температура была уже как знойное лето в былые времена. Но желудок всё же требовал своё, тем более что дамы приготовили супчик из осетрины. Обед прошёл довольно быстро, набив животы, народ потянулся к койкам, только мы с Флюром надели лёгкие куртки, загрузились инструментами, взрывчаткой и направились на лыжах к буксиру. Там нашли место, где нависший над поверхностью льда борт был свободен от снега, и Флюр налепил на него полоску пластиковой взрывчатки в виде овала. После этого он установил химический взрыватель, и мы отъехали под защиту ТТМа. Раздался взрыв, и поднялась снежная пелена. Выждав минут десять, мы опять подъехали к этому буксиру. В борту зияла большая дыра, в которую свободно мог пролезть человек. Уложив на острые края пробоины телогрейки, предусмотрительно захваченные с собой, и запустив маленький бензогенератор, мы, один за другим, проникли во внутренность корабля. При этом я разматывал удлинитель, соединенный с генератором.

Уже находясь внутри буксира, я повесил на стенку два прожектора, и мы, помогая себе фонарями, смогли хорошо всё осмотреть. Бак с топливом нашли практически сразу, когда его проверили, очень обрадовались, он был полон на две трети. После этого я заявил Флюру:

– Ну вот, Хан, мы опять на коне! Теперь сам собой отпадает вопрос с посещением Джейхана, и в поисках топлива мы даже можем проехать мимо Хайфы, прямо в Египет, а там, как предлагал недавно Мастер, поищем горючее на заправках. А ещё лучше, если там ещё остался снег, прокатимся вдоль Суэцкого канала, думаю, наверняка какие-нибудь теплоходы там застряли и всё ещё стоят, зарывшись килем в песок. А здесь, дорогой мой, осталось дело техники – подогнать заправщики и перекачать соляру. Поэтому тебе лучше пойти в кунг и отоспаться перед дальней дорогой. А здесь я и один справлюсь, в случае чего, попрошу помочь кого-нибудь из женщин.

Флюр с моими доводами спорить не стал и согласился пойти немного отдохнуть. Только уже на пути к кунгам он сказал:

– Знаешь, а топлива-то там не очень много. Ёмкость не большая, тонн на шесть.

– Да ладно, нам – добраться до Суэцкого канала и прокатиться вдоль него и тонны две хватит. Так что, не боись – прорвёмся.

После чего он поднялся в кунг, а я направился к нашему новому «Уралу». В первую очередь решил заправить его цистерны. Наш старый заправщик всё больше у меня вызывал подозрение своим техническим состоянием. Если раньше сильные скрипы появлялись у него при скорости больше 30 километров в час, то сейчас от гусениц доносился сильный визг уже при скорости 20 километров. А мы давно договорились, если гусеницы развалятся, то терять время на их ремонт не будем. Просто перекачаем из него топливо и бросим на дороге. Вот сейчас я и думал, если топлива будет совсем мало, и оно всё войдёт в цистерны «Урала», то нужно будет выкачать из заправщика солярку и оставить его здесь. Во-первых, получится экономия дизтоплива – не нужно будет гонять лишний дизель, а во-вторых, высвободятся два водителя и наши бедные девочки смогут наконец передохнуть.

Закачав топливом полностью обе цистерны колёсного «Урала», я задумался, а потом всё-таки подогнал к буксиру заправщик. Первоначально, на всякий случай, начал заправлять бочки, стоящие в санях. И, как чувствовал, на третьей бочке насос прекратил качать – солярка в ёмкости баржи закончилась. После этого размышлял совсем недолго, решение оставить здесь заправщик созрело полностью, и я просто начал доливать солярку из этих бочек в баки остальных вездеходов. Правда, вошло не всё, осталась одна полная бочка, которую я, заведя грузовой «Урал», при помощи крана еле впихнул в кузов.

Во время всей этой деятельности мне активно помогали наши новые девушки. Выкачивать дизтопливо из бака заправщика я не стал, у нас не осталось ни одной свободной канистры, а портить ёмкости для воды какими-то жалкими 50–60 литрами солярки совершенно не хотелось. Заливать всё это в пустую бочку не имело никакого смысла, её просто было невозможно никуда засунуть, все наши вездеходы и так были перегружены. Завершив все эти работы, я посчитал свою миссию законченной и пошёл будить ребят.

Когда все сели пить чай, я рассказал о своём решении бросить здесь наш старый, добрый, самодельный вездеход-заправщик «Исузу». Несмотря на то что мы уже не раз говорили о его списании, первоначально почти все были против. Было очень жалко этот, переживший с нами все перипетии, верный грузовичок. Но посидев, подумав и взвесив все за и против, народ был вынужден согласиться с моим решением. Единственные, кто радовались тому, что заправщик будет оставлен здесь, были Дохтур и Наташа. Они управляли этим вездеходом с самого начала нашего исхода, и душераздирающие звуки, постоянно доносившиеся при движении от его гусениц, их совершенно достали.

За этим импровизированным ужином мы также договорились, что теперь Игорь переходит на «газон», Вика с Наташей будут подменять Таню и Катю, ну а я пока так и остаюсь в резерве, на этом все-таки настоял Дохтур. Приняв решение, мы быстренько закончили ужин и разошлись по своим местам, а уже минут через десять отправились дальше.

Наша первая промежуточная цель была – Синайский полуостров. Добравшись туда и оглядевшись, мы должны были окончательно определиться с маршрутом. Существовало две, так сказать, партии. Одни ратовали за организацию колонии на побережье Индийского океана, где-нибудь на территории богатых арабских государств, с хорошо развитой инфраструктурой. Чаще всего при этом упоминался Оман. Основными доводами у них были: наличие рядом больших запасов нефти, а также то, что можно будет поселиться в богатой резиденции какого-нибудь шейха. Основным представителем этой партии был Флюр. Правда, я думал, что основная причина его ратования именно за этот маршрут заключалась вовсе не в резиденциях дворцов шейхов, а в заветной мечте парня – обмыть свои ноги в волнах Индийского океана. Вторая партия, главным идеологом которой был Володя, к ней в последнее время примкнул и я, стояла, в принципе, за похожий маршрут. Тоже по Аравийскому полуострову, только двигаться пришлось бы вдоль Красного моря, до Йемена. Там, недалеко от столицы Саны, по словам Володи, располагался прекрасный оазис, с множеством источников пресной воды. Кроме того, что он находился недалеко от побережья, там был размещён комплекс правительственной резиденции и туристический центр. Основным доводом этой партии было – не менее развитая инфраструктура в комплексе с большой территорией плодородной земли, где можно было развивать сельское хозяйство. В поддержку этого места Володя выдвигал ещё и такой аргумент:

– Основание нами в этом месте колонии будет иметь и символический смысл – как будто вся история человечества опять пошла на новый виток развития. Ведь, по мнению учёных, первые люди, которые начали заселение всего земного шара, первоначально, двигаясь по пути из своей прародины – Африки, остановились именно в этом оазисе. Только благодаря этому они смогли найти себе пропитание в бескрайней пустыне Аравийского полуострова.

А насчет плана Флюра он заметил:

– Может быть, там и прекрасные дворцы, но, поймите, когда погодные условия на земле вернутся в обычное состояние, там по-любому будет мало воды. Или, может быть, вы хотите возобновить работу опреснительных установок? Ну тогда нам придётся только этим делом и заниматься всю жизнь. К тому же представьте, что сейчас творится на побережье Омана. Сами изучали карты и знаете, что он стоит прямо на берегу Индийского океана, а цунами там бывают во много раз сильнее, чем во внутренних морях. Большая волна, я уверен, прошла и в Персидский залив. Представляете, что в тех местах сейчас творится на побережье. Наверняка там весь берег залит разлившейся нефтью и гниющими останками людей и животных. Нет, что-то мне совсем неохота жить в керосиновой лавке, по соседству с истлевающими рядом трупами. Мой же вариант чем ещё хорош в этом плане – что оазис находится недалеко от самого узкого места Красного моря, и со стороны океана он защищён самим Аравийским полуостровом.

Вот этими последними аргументами он и перетащил меня на свою сторону. Первоначально Саша пугал меня этим направлением, говоря:

– Батя, ты посмотри на карту, там, вдоль всего Красного моря расположилась горная гряда. Как мы там проедем, если море уже растаяло?

Я после небольшого размышления ему ответил:

– Слушай, Сань, ещё не факт, что возле берега, в апреле, море растаяло. А если даже и растаяло, то наверняка оно стало значительно мельче, а береговая линия – намного шире. Сам понимаешь, что наступил, считай, ледниковый период, вода испарилась и замёрзла в северных широтах. Если судить по данным исследований учёных, то в ледниковый период уровень океана понижался метров на шестьдесят.

Одним словом, мы пока так и не решили, каким маршрутом поедем. Этот вопрос окончательно хотели обсудить в Хайфе, куда мы сейчас и держали свой путь. Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог – располагает, так и получилось.

Когда проехали мимо Кипра (а я в подзорную трубу смог его рассмотреть), где-то часов через семь, на остановке для дозаправки, когда мы стояли и обсуждали какой-то вопрос, из женского кунга, чуть не упав, споткнувшись на лестнице, быстро сбежала Галя. Увидев нас, она замахала руками и что-то прокричала. За шумом дизеля грузового «Урала» её слов разобрать было невозможно. Мы подъехали к ней поближе и столпились вокруг лестницы, наступая друг другу на лыжи. И тут она всех буквально огорошила. А информация была не просто интересная, а страшная по своей сути, и она полностью меняла все наши планы. Галя, чрезвычайно возбуждённая и напуганная, произнесла:

– Я всё время после нашего отъезда из дома по поручению Анатолия измеряла и заносила в компьютер данные о температуре, давлении и радиационной обстановке, с привязкой к месту нашего нахождения. До последнего времени всё было в норме. Но часа два назад радиационный фон начал повышаться. Сначала не очень сильно, и я особо не беспокоилась, но на всякий случай измерила радиацию после нашей остановки и сейчас нахожусь просто в панике. Радиационный фон уже в четыре раза превышает норму – там, впереди, случилось что-то страшное – или взорвали ядерную бомбу, или произошла грандиозная авария на атомной электростанции. Нам срочно надо поворачивать, ехать туда нельзя.

Этими словами она просто ввела нас в ступор. Минуты две все тупо молчали, переваривая услышанное. Первым очнулся Саша, он как-то странно хмыкнул и заявил:

– Ну вот, накрылась медным тазом моя мечта – побывать в святых местах. Не иначе эти фанатики, ваххабиты проклятые, в последние дни этого мира решили окончательно разобраться с евреями. Идиоты – всё рушилось, а они занимались такой хернёй. Скорее всего, если фон так быстро начал повышаться, а мы от Израиля сейчас находимся километрах в ста двадцати, там было взорвано не одно, а несколько ядерных устройств. Да… вопрос – куда бедному крестьянину податься? Израиль же наверняка ответил, по крайней мере, Сирии и Ирану. Значит, путь к Персидскому заливу для нас отрезан.

– А, может быть, взорвалось какое-нибудь судно с ядерной установкой, например, натовская атомная подводная лодка, – подал голос Коля.

– А тебе не всё равно, – задал ему вопрос Флюр, – ясно же, нам в Израиль ход перекрыт, нужно двигать в Египет.

Тут уже и я решил вмешаться в дискуссию:

– Слушайте, а если это арабы ударили по Израилю, он же мог ответить и по Египту, и по Йемену тоже?

На это предположение ответил Саша:

– Это вряд ли, евреи не такие психи, чтобы долбить по всем арабским государствам. Если по кому и вдарили в ответ, то только по Ирану, ну, может быть, ещё по Сирии пульнули, за компанию. Зуб, как говорится, за зуб!

Все эти споры прекратил Володя, заявив:

– Всё, заканчиваем балабольством заниматься, только лишние дозы радиации получаем. Давайте по коням и быстро валим подальше от этого грёбаного Ближнего Востока.

– Куда валим-то? – тут же переспросил Игорь.

За Володю ответил я:

– Куда, куда? На кудыкину гору! Выхода у нас никакого нет, не возвращаться же назад, поэтому двигаем в Египет. Единственно, нужно перестраховаться и на берег выехать как можно дальше от Александрии. Если Израиль всё-таки ударил по Египту, то, скорее всего, по Каиру и Александрии. Через Ливию ехать тоже нельзя, уж если произошла ядерная войнушка между евреями и арабами, то по Ливии точно могли долбануть. Ладно… Володя прав, нужно быстрей мотать от берегов Израиля.

Но, прежде чем разойтись, мы договорились, что Галя будет теперь мониторить радиационную обстановку и через каждый час сообщать данные по рации. Режим радиомолчания Саша снял уже давно, после того как мы въехали на ледяную поверхность Средиземного моря.

Мы тронулись в путь и минут через десять разогнались уже до нашей максимальной скорости в 30 километров в час. Двигались в противоположную от берегов Израиля сторону. Где-то часа через четыре Галя сообщила, что радиационный фон пришёл в норму, и мы сразу же повернули в сторону Египта. Теперь нашей целью стало побережье возле египетского города Марса Матрух.

В последние дни, к моей радости, немного похолодало, и теперь температура была –6 градусов, шёл небольшой снег. Я очень надеялся, что минусовая температура сохранится хотя бы до того момента, пока мы не выберемся на сушу. Но, когда мы находились от берега на расстоянии километров пятидесяти – резко потеплело. Ночью температура была ещё –3, а к двенадцати часам дня уже +5, и снег начал бурно таять.

На берег мы выехали совершенно незаметно. То, что двигаемся по суше, я понял только в тот момент, когда увидел в бинокль какое-то строение. Шапка снега на его плоской крыше была толщиной всего-то метра два. Немного поразмыслив над своими наблюдениями, я понял, что по суше мы двигаемся уже минут двадцать, именно столько времени прошло с того момента, когда я с удивлением заметил, что уровень воды резко снизился. Если до этого гусеницы «Уралов» наполовину были скрыты в воде, то теперь мы двигались просто по мокрому снегу, оставляя за собой хорошо различимую колею. Все эти наблюдения я сообщил по рации, чтобы народ немного взбодрился и порадовался.

Тогда же по радиосвязи договорились, не снижая скорости, двигаться в сторону Ливийской пустыни. Нужно было успеть забраться в неё подальше, пока температура ещё не повысилась и не появилась вода уже на суше. Я подумал, что там воды не должно быть, так как пески быстро впитают в себя влагу от таянья снега.

Когда добрались до середины Ливийской пустыни, снег исчез, но, вопреки моим рассуждениям, насколько хватало глаз, повсюду стояла вода. Из неё выглядывали только верхушки песчаных барханов. Переговорив с ребятами по рации, я узнал, что, ко всему прочему, у нас осталось не очень много топлива, уже были использованы все запасы солярки из колёсного «Урала» – из всех бочек и одного бака, установленного за кунгом. То есть осталось только две тысячи литров дизтоплива, находящихся в баке за мужским кунгом. Была ещё солярка, залитая в баки вездеходов, её должно было хватить километров на триста. Кроме этого, ещё одна напасть обрушилась на нас – нехватка воды. Никто из нас и не подумал растопить как можно больше снега, когда мы двигались по морскому льду. Брать воду здесь было сродни самоубийству. Каждый мог видеть повсюду останки животных и людей. Особенно наглядно это проявилось, когда снега стало совсем мало, он был сверху залит талой водой. Наш грузовой «Урал» краем гусеницы наехал на чуть заметный бугорок, и вдруг оттуда появилась часть полусгнившей туши верблюда. Переехав большой бархан, мы заметили, что воды стало гораздо меньше. Я посмотрел в бинокль и увидел, что километрах в пяти вода совсем исчезла, перед нами открылась величественная картина – впереди простиралась настоящая пустыня.

К этому времени все уже ощутимо страдали от жажды. Вода выдавалась только женщинам и детям, мужчины же просто смачивали рот одним глотком драгоценной влаги. Но, несмотря на это, исчезновение воды на поверхности песка вызвало в радиоэфире настоящую бурю восторга. Этому способствовал и ещё один факт – оставалось всего километров пятьдесят до города Аль Батави.

Когда наш караван почти въехал в этот город, мы остановились. Я спустился по лестнице из кунга и первый раз, не надевая лыж, направился к головному «Уралу». Там уже столпились наши ребята, они как будто чего-то ожидали. Подойдя, я первым делом огляделся. Грузовой «Урал» стоял на асфальтовой дороге, прямо напротив невысокого строения с плоской крышей и большими окнами, а над дверью была прикреплена вывеска с надписью на арабском и английском языках. Я попытался перевести с английского, но кроме сочетания «шоп» ничего не понял. Но и этого было достаточно, чтобы догадаться – перед нами магазин.

Я уже хотел спросить у ребят, почему не видно Флюра и Саши, но тут распахнулась дверь этого заведения, и появился Флюр. В руках у него были две пятилитровые баклажки с водой и, что именно меня буквально потрясло – целый блок сигарет. Флюр, улыбаясь и что-то легкомысленно насвистывая, лёгким шагом подошёл к нам. Ему не дали сказать и слова, буквально вырвали из руки бутыль с водой, скрутили пробку и пустили по кругу. Пять литров этой благословенной влаги исчезли в наших утробах в несколько минут. Только после этого на немного ошалевшего Хана посыпался град вопросов. Общий их смысл хорошо выразил Сергей, спросив:

– Ну что там? Может, нам всем вместе туда заглянуть, помародерничать? Вдруг вы с Котом чего-нибудь не заметили.

Флюр только хмыкнул в ответ:

– Малой, ну сколько я буду тебе талдычить – не лезь поперёд батьки в пекло. Конечно, если ты токсикоман или некрофил, скорее беги в этот магазинчик и покайфуй – запашок гнили и мертвечины там стоит знатный, да и вид разложившихся трупов тоже весьма впечатляет. На что уж мне всё по фиг, и то схватил воду, блок сигарет и сразу же мотать оттуда. Сейчас и Саня выскочит, он попозже зашёл, думаю, дольше меня не продержится.

Действительно, сразу после его слов из магазина вышел Саша, в руках у него было четыре пятилитровых баклажки с водой. Приблизился к нам и сказал:

– Нет, в этой точке ловить нечего. Все продукты протухли, консервы стоят вздувшиеся, а те, что в стекле – лопнули. Здесь можно загрузиться только водой и сигаретами, но и их немного. Правда, на кассе я обнаружил одну очень любопытную брошюрку, а в ней есть схема этого города с указанием всех заправок и крупных магазинов. Так что теперь у нас есть подсказка – куда двигаться и где мы можем проявить свои мародерские таланты.

Поставив бутылки с водой на асфальт, он достал из кармана куртки тонкую книжечку и развернул карту. Все попытались в неё заглянуть, но реально её рассмотреть смогли только трое, стоящие вплотную друг к другу – я, Саша и Флюр.

Сориентировались по этой схеме мы быстро, почти сразу нашли магазин, у которого теперь стояли, и совсем недалеко от него, ближе к городу, находилась указанная на схеме заправочная станция, а рядом с ней стоял значок ещё одного торгового центра. Поизучав эту карту ещё минуты три, я объявил:

– Всё, мужики, давайте по машинам, следующая остановка – заправка. Нечего тут возиться в этом некрофильском заповеднике. Утолили жажду и хватит. На заправке, я думаю, будет магазинчик, таких баклажек там – море, всё-таки пустыня рядом и без воды в ней «ни туды и ни сюды». К тому же рядом с заправкой торговый центр – пока двое будут качать солярку, остальные могут развлечься мародёрством. Конечно, если там осталось топливо, а в магазине товар.

После моих слов народ, успев мельком глянуть на карту, начал возвращаться к своим вездеходам. Я же залез в кабину грузового «Урала».

К заправке, указанной на карте-схеме, мы подъехали минут через десять. Остановившись, пошли сразу к хорошо различимым ёмкостям, вкопанным в землю. Там Саша с Флюром начали монтажками вскрывать все заливные люки хранилищ. Их лица становились все довольнее по мере вскрытия топливных ёмкостей: и без слов было понятно, что мы сюда заехали не напрасно. Это обстоятельство вскоре подтвердили и слова Флюра. Заглянув в последний люк, он, с лицом, буквально светящимся от счастья, подошёл к нам и возбуждённо воскликнул:

– Офигеть! Все три ёмкости почти полные топлива! Если ещё и насосы на колонках работают, считай, я вообще в ауте.

Следом подошёл Саша и спокойно добавил, обращаясь к Валере:

– Ну Конь, теперь дело за тобой, это заправка «ВР», такие мы не раз бомбили. Думаю, здесь всё устроено стандартно.

Потом он сказал мне:

– Батя, я думаю, Валера с электрикой разберётся и один, а нам нужно заняться магазинчиком. Водой в бутылках придётся загрузиться по максимуму, кто знает, когда мы найдём хоть какой-нибудь родник или глубинную скважину. С поверхности пить воду как-то совсем не хочется.

Я согласился с этим предложением, только в помощь Валере оставил Максима, поручив им, как только наладят электрику, сразу же начинать заправлять нашу технику, если же колонки не работают – подгонять вездеходы прямо к вкопанным ёмкостям и выкачивать топливо нашими насосами. После этого мы направились, в пристроенный к операторской небольшой магазинчик.

Первое, что почувствовали, приблизившись к нему, это запах, витающий в атмосфере, он, мягко говоря, прилично раздражал обоняние. Я зашёл в помещение и понял – это были ещё цветочки. Несмотря на разбитые окна, в зале всё напрочь провоняло мертвечиной. В распахнутой двери подсобки на лавке сидели скрючившись два мумифицированных трупа, всё вокруг было забрызгано уже давно высохшей субстанцией.

«Блевотина, – подумалось мне. – Здесь произошло всё то же самое, что мы видели уже не раз – люди отравились ядовитым вулканическим газом, только концентрация его здесь была, видимо, гораздо сильнее, чем в наших широтах».

Превозмогая отвращение, я начал таскать на улицу баклажки с водой, больше здесь брать было нечего. Всего из этого магазинчика мы вынесли сорок пятилитровых бутылей с водой, а после небольшого совещания решили, что этого недостаточно, так что придётся посетить торговый центр. Женщины, после того как заглянули в магазин при заправке, идти в большой магазин отказались, и туда направились только мужчины.

В торговом центре, который был частично разрушен, пахло ещё хуже, чем в маленьком магазине. Смрад стоял невыносимый, поэтому мы, не осматривая другие уцелевшие отделы, сосредоточились только на выносе воды из здания. Всего баклажек набралось штук сто пятьдесят. Мы встали возле этой кучи бутылок и начали размышлять, куда же мы всё это распихаем. Я понимал, что затарившись топливом, мы не в состоянии будем увезти ещё и этот груз. Нам и так уже пришлось бросить сани, когда закончился снежный путь; оставили и тёплые полушубки, и снегоуборщик, и половину пустых бочек. Единственное, что переложили из саней в кузов «Урала» – квадроцикл. Пока я думал об этом, взгляд зацепился за здоровенный пикап, стоящий невдалеке – внедорожник марки «Шевроле».

Подтолкнув плечом стоящего рядом Володю, я сказал:

– Интендант, а не сделать ли мне для тебя царский подарок! Помнишь, как мы с Мастером загубили твой «Шевроле»? Так вот, принимай вот это!

И я протянул руку в сторону мощной машины, стоявшей невдалеке от нас:

– Видишь, это тоже – «Шевроле», только немного побольше твоего, и колёса, видишь, какие толстые – специально приспособлены для движения по пустыне. А на бампере, смотри, даже лебёдка установлена.

Народ сразу понял, к чему я клоню – нужно подобрать ещё одну единицу транспорта в нашу колонну. К моему случайному выбору все отнеслись положительно, а Коля сразу же полез вскрывать это шикарное изделие американского автопрома.

Лазить по мёртвому городу, чтобы найти другую, более грузоподъёмную машину, никому не хотелось.

Бегло осмотрев автомобиль, Николай заявил:

– Да! Тачка очень даже ничего, почти новая, на спидометре всего одиннадцать тысяч километров. Нужно подгонять сюда «газон» и тащить её на заправку, я там видел эстакаду. Загоним её туда, заменим масло, проверим все снизу, если что нужно – заменим, и, думаю, поставив аккумулятор, который мы сняли с заправщика, мы её заведём. Но часа три на это всё потратить придётся.

Я, оглядев всех присутствующих, спросил:

– Ну что, никто не против – приватизировать эту машину?

В ответ раздались только одобрительные возгласы.

После этого мы начали действовать. Четверо стали помогать Коле реанимировать пикап, остальные занялись заправкой пустых ёмкостей топливом. Кстати, насосы на заправке оказались в полном порядке, так что мы закачали полные цистерны солярки и две бочки бензина примерно за два часа, потом ещё покрутились вокруг эстакады минут тридцать, пока ребята не закончили ТО «Шевроле». Тогда Сергей, управляя «газоном», взял на буксир пикап и потащил по асфальтовой дороге. Обратно они уже приехали раздельно. Из кабины внедорожника вылез улыбающийся Володя, подойдя, он хлопнул меня по плечу и радостно произнёс:

– Тачка – просто зверь! Ну Батя – удружил, я просто тащусь от этого пикапа – по сравнению с моим старым «Шевроле», движок у этого работает тихо и ровно, хотя он намного мощнее.

Я усмехнулся, положив ему руку на плечо и сказал:

– Понимаешь, Вова, ехать-то на нём придётся не тебе, а девчонкам, не посадишь же их за руль «Урала». Так что придётся тебе закатать губы обратно.

Нисколько не обижаясь, он ответил:

– Да я понимаю, – ответил он, – всё равно один вид этой машины уже греет душу.

И тут же счастливо засмеялся.

После всех этих дел, доверху загрузив пикап водой, наш караван двинулся из города, чтобы снова вернуться в пустыню. Было уже поздно, начинало смеркаться, а мы не ужинали. Было решено, чтобы не дышать трупным запахом, отъехать подальше в пустыню и там встать лагерем. Всем хотелось хоть немного передохнуть и выспаться на своих спальных местах. Кроме этого, после посещения зловещего города мёртвых ужасно хотелось принять на грудь немного сорокаградусной. Мы ехали до наступления полной темноты, а всё потому, что Флюр не хотел начинать ужин при свете солнца и упрямо твердил:

– Мы находимся в той стране, где действовал закон шариата, нужно уважать обычаи этих мест, даже если здесь и не осталось никого в живых. Если уж и будем грешить, то под покровом ночи.

Каждый из нас прочувствовал смысл этих слов, никто не хотел своими действиями оскорбить усопших. Поэтому мы встали на ужин поздним вечером. Но стол у нас просто ломился от белой рыбы и чёрной икры, потому что подобное пиршество позволяли мы себе в последний раз. Вся рыба, что была не закопчена – протухла, икра едва держалась. Весь вечер мы обсуждали дальнейший маршрут. После того как путь на Аравийский полуостров был перекрыт радиацией, весь наш план полетел в тартарары, нужно было разрабатывать новый маршрут.

Споры велись до хрипоты, со стуками кулаками по столу. Возбуждённые крики мужиков стихали только иногда – когда разливалась по рюмкам водка, но потом возобновлялись с удвоенной силой. Эти споры велись бы, наверное, до самого утра, если бы не выступил до этого сидевший молча Миша:

– Я, конечно, понимаю, что за время своей жизни в рабстве я очень отупел и многое подзабыл, но последний свой полёт в Африку с гуманитарным грузом помню очень хорошо. Тогда мы приземлились в Эритрее, на гуманитарную базу ООН. Там мне очень понравилось, природа – просто чудо; территория базы граничила с национальным парком и находилась на небольшом плоскогорье, обдуваемом ветром с гор. Даже при сильной жаре внизу, у моря, на самой территории базы мы чувствовали себя очень комфортно. До пляжа Красного моря на машине – не больше часа. Ближайший город Массая километрах в семидесяти от этого места. На этой ооновской базе была прекрасная инфраструктура; большая многоэтажная гостиница для сотрудников миссии и командированных. Кроме огромных складов, аэродрома, центра космической связи и госпиталя, там находился небольшой сельскохозяйственный колледж, где обучались аборигены из Эритреи и Эфиопии. Последний раз я там пробыл четыре дня, и всё это время чувствовал себя как в раю.

Вся эта информация заинтересовала не только меня; споры прекратились, и мы устроили Мише форменный перекрёстный допрос, который длился не менее двух часов. И, наконец, в два часа ночи был окончательно решён вопрос о конечной цели нашего путешествия. Теперь ею стала сказочная Эритрея, база ООН, что недалеко от города Массая. После этого все угомонились и разошлись по своим местам.

На следующий день отправились в дальнейший путь только в двенадцать часов дня. После вчерашнего застолья решили не спешить, гнать наперегонки с быстро повышающейся температурой уже не имело никакого смысла. Эту гонку мы, можно считать, выиграли, поэтому практически весь путь до самой Эритреи проехали без всякой суеты, более или менее спокойно. Из всех двух недель движения к базе в памяти осталось только форсирование реки Нил; на это дело мы потратили четыре дня, хотя переправлялись по ещё сохранившемуся понтонному мосту, только пришлось его немного подремонтировать и укрепить. Смутно помнится наша очередная заправка на территории Судана и гораздо яснее то отвращение и ужас, который испытали, когда выехали, наконец, на побережье Красного моря.

Вся прибрежная полоса представляла собой бесконечную ленту беспорядочно наваленных полуистлевших тел давно умерших людей и гниющие трупы животных. Море отступило от берега метров на пятьсот, но и эта полоса была также засыпана зловонными останками рыбы и морских растений. Чтобы хоть немного спастись от воздействия этого чудовищного аромата, мы были вынуждены ехать в закрытых, как в самые лютые морозы, кабинах. На вентиляционные решетки прицепили марлевые многослойные фильтры, которые часто смачивали водой. Немного спасало от страшной вони и то обстоятельство, что до Массая мы двигались по автомобильной дороге, которая шла в некотором отдалении от береговой полосы.

После того как выехали из Нубийской пустыни, практически каждого из нас постепенно, но с нарастанием, начала угнетать окружающая перспектива: нигде не было видно ни одного живого зелёного пятна, все растения погибли. В лучшем случае кое-где на глаза попадались серые высохшие кустарники да остовы засохших деревьев, а в остальном, куда бы мы ни кинули взгляд – повсюду чернели только одни обгоревшие головешки.

В город Массая мы не стали заезжать, прошли его стороной и сразу же направились к нашей главной цели, но километров за десять до базы ООН неожиданно упёрлись в непреодолимую преграду и встали. Впереди лежал в руинах полностью разрушенный мост, когда-то нависавший над довольно бурной рекой, которая текла в своеобразном ущелье глубиной около десяти метров. Разглядеть в бинокль столь вожделенную нами базу никак не удавалось, она была спрятана дальше, в горах, а весь сектор в том направлении перекрывал большой холм, утыканный обгоревшими остатками деревьев. Обо всём этом я узнал, когда подошел к группе наших ребят, стоявших у самого провала в мосту. В это самое время Саша с Флюром устраивали перекрёстный допрос Мише – знает ли он другой путь к базе.

В результате десятиминутного опроса мы выудили всю информацию, которая сохранилась в Мишиной голове, он не сразу, но вспомнил, что есть ещё два моста через эту реку, которые проезжал, когда выбирался на море, и что существует ещё одна дорога, ведущая к базе от города, но очень длинная. Дорога не асфальтирована, сильно петляет, кроме того, в месте примыкания её к базе всё заминировано, чтобы различные группы повстанцев не могли туда проникнуть.

Эта информация, что есть ещё одна дорога, нас очень обрадовала, ведь мы на таких мощных вездеходах не могли напрямик через горы проехать эти проклятые десять километров. Развернувшись и перестроившись, наш караван направился обратно к Массае. По пути было решено заехать в военную часть, которую Саша обнаружил, глядя в бинокль. Она располагалась чуть в стороне от города, именно в том месте Саша хотел остановиться и поискать подробные карты местности, поскольку на карте, которую мы нашли в придорожном магазинчике, объездная дорога не была отмечена. Да что там просёлочная дорога, даже мосты через реку не были обозначены; явно карта предназначалась только для туристов, так что мы зря так долго рылись в той вонючей лавке у границы Эритреи.

Добравшись до обрушенных заборов и сторожевых вышек военной базы, мы остановились. Все мужчины направились на осмотр полуразрушенных зданий и боксов. Я с ними не пошёл (чего-то мне совсем не улыбалось вновь вдыхать тошнотворный запах перегнившего мяса), а занялся осмотром военной техники, стоящей на улице. Здесь были в основном танки Т-72, а также несколько установок «Град» и зенитно-ракетных комплексов производства Франции. Вся эта техника была устаревшая и смотрелась очень неряшливо. Примерно через час начали подтягиваться остальные ребята, лица у всех были кислые. Мужики зло смотрели на меня. Оказалось, что в общем итоге они в душных боксах увидели то же самое, что и я на улице – больше половины строений были забиты различными боеприпасами. Ещё минут через тридцать появились Саша с Флюром, у этих орлов, напротив, физиономии были весьма довольные. Ещё не дойдя до нас, Флюр прокричал:

– У-у, эфиопы, твою мать! Развели бардак, похуже, чем у нас в самой сраной части – еле нашли нужные карты. Но зато с ними находились и схемы минных полей. Так что – живём! Считай, эта ооновская база теперь у нас в кармане, – он витиевато выругался, потом с минуту в упор смотрел на нас и, уже более тихим голосом, произнёс: – Значит так – обозначенный проход по минному полю довольно извилистый, наши монстры вряд ли в него впишутся, так что придётся разминировать. Я вот что думаю – нужно для этого использовать один из находящихся тут танков. А то там в основном стоят мины МОН-50, к тому же накидано очень много ПФМок (маленьких противопехотных мин с 37 граммами взрывчатого вещества), их вручную вообще замучаешься собирать. Я тут заметил даже навесной минный трал для танка. Получится гораздо быстрей попасть на базу ООН, если мы тут реанимируем Т-72 и уже им протралим дорогу, где заложены мины. К тому же танк нам в дальнейшем, на всякий случай, не помешает.

Флюр был у нас самый большой авторитет по минно-взрывному делу, поэтому никто даже не попытался оспаривать призыв к началу этой нудной и грязной работы. Все ребята безропотно стали заниматься реанимацией танка, выбранного после небольшого спора. До вечера мы так и не успели завести его, поэтому пришлось провести ночь у этой военной базы. На следующий день к десяти часам всё-таки справились с задачей, потом позавтракали и тронулись по просёлочной дороге прямо навстречу нашей судьбе. Кстати, искомая дорога проходила совсем рядом с военной частью.

Часа через три добрались до заминированного участка. Саша, который вёл танк, несколько раз протралил им дорогу, только после этого мы въехали на территорию гуманитарной миссии ООН. Здесь уже управление нашим перемещением по базе взял в свои руки Миша, он нарисовал схему расположения всех объектов миссии, и мы, разбившись на группы по числу вездеходов, разъехались по территории.

Моей бригаде досталось осматривать жилой городок и гостиницу. Подъехав на ТТМе к городку, я остановился, и все вышли из машины. Никакого высокого здания гостиницы в этом поселении не наблюдалось, в небольшом отдалении от нас высились только две большие кучи строительного мусора и восемь симпатичных коттеджей, стоящих немного в стороне, которые все члены моей бригады сразу и бросились осматривать, а мы с Викой направились в сторону развалин. Я немного походил там, и в одном месте, в промежутке между двумя железобетонными плитами, заметил листок бумаги, слегка обгорелый с краю. Я достал его и увидел, что на нём рукописный текст на английском языке, а сам листок, похоже, вырван из какой-то тетради. Пришлось подозвать Вику и заставить её перевести. Вот, почти что дословный перевод этого текста:

«Кошмар, живём тут, как в какой-то клоаке. После взрыва этого долбаного вулкана в гостиницу нагнали целую кучу народа. Ко мне в номер подселили ещё пять человек, теперь все спим, как свиньи, на полу, а очередь в ванную приходится отстаивать полдня. Когда сегодня спустился вниз, меня чуть не вывернуло наизнанку – вонь от скопища аборигенов стояла там неописуемая. Как сказал профессор, в гостиницу вместо положенных трёхсот человек заселили больше двух тысяч, ведь только в ней можно спастись от отравления вулканическими газами; здесь есть центральное кондиционирование, для которого спешно были изготовлены фильтры. Ещё он сказал, что в здании создано избыточное давление, и отравленный воздух сюда не пройдёт. Также он говорит, что нужно молить Бога, что это здание уцелело во время ужасного землетрясения.

Да, это он прав, только Бога нужно молить за то, что эту гостиницу строили япошки. Вон, рядом дом штаба миссии строили макаронники, вместе с местными неграм, и что – теперь там только груда обломков. О, мой бог, опять взрывы от метеоритов, как же меня пугает это красное зарево…»

На этом запись обрывалась. После прочтения исписанного листка мне многое стало ясно – почему почти не было трупов на улице, хотя два близлежащих дома лежали в руинах. По-видимому, после катастрофы все выжившие были помещены в эту гостиницу, где был оборудован централизованный воздушный фильтр и всё налажено для выживания. Но эту идиллию нарушил трагический случай – один из обломков супервулкана, падая метеоритом на землю, попал прямо в гостиницу, и теперь мы можем наблюдать на том месте, где она раньше стояла, только большую кучу строительного мусора.

Всего на изыскания мы с Викой потратили часа три, закончили только, когда увидели, что возле ТТМа начали собираться другие наши вездеходы. Хоть мы и проводили наше изыскание ближе всех к месту сбора, но прибыли туда самые последние, а когда приблизились к общей группе, я увидел счастливые лица всей нашей команды. Володя, Саша и Сергей с Натальей бурно радовались найденным большим запасам сублимированных продуктов и консервам. Флюр, Миша и Василий светились счастьем от посещения аэродрома. Там, кроме самолетов (громадного АН-178, двух «Сессна» и нескольких вертолётов), они обнаружили большое топливохранилище, находившееся совсем недалеко. В этом хранилище было несколько тысяч тонн дизтоплива, авиационного керосина, а также множество емкостей с бензином. Игорь с Надей были в восторге от госпиталя, особенно от оборудования в нём и запасов медикаментов. Дохтур, подпрыгивая от возбуждения, кричал, брызгая слюной:

– Вы представляете, там установлен даже томограф, а такого зубоврачебного оборудования, наверное, нет даже в лучших наших клиниках.

Маша и её группа женщин, осматривающих сельскохозяйственный колледж, вернулись тоже порядком обалдевшие, но очень довольные. На территории располагалось несколько полей с прекрасной землёй, да ещё и оборудованных возможностью искусственного полива. Кроме этого, на хоздворе колледжа находилось много сельхозтехники и оборудования, а отлично оборудованные склады заполнены различными удобрениями.

Люди из нашей группы особенно бурно радовались, мгновенно заражая своим восторгом остальных. Осмотренные коттеджи находились в прекрасном состоянии – полностью функционировала сантехника и электрика была исправна. Валера, чтобы проверить это, запустил поселковую дизельную станцию, а Коля добрался до места, откуда подавалась вода, и включил насос. Донельзя возбуждённый парень, не переставая, твердил:

– Офигеть! У этих капиталистов трубы до коттеджей идут серебряные, и воду туда они качают из такого же бака. Сам источник воды находится в пещере, там есть не очень большое подземное озеро с чистейшей водой, но, несмотря на это, так любящие себя буржуины дополнительно установили фильтры.

Признаться, я и сам стоял с отвисшей челюстью – поражённый и счастливый одновременно. Кроме прочих новостей, этому моему состоянию во многом поспособствовала Маша. Она, как только я подошёл после обследования гостиницы, приблизилась ко мне с лукавой улыбкой и полушёпотом сообщила:

– Папочка ты мой дорогой! Представляешь? Галя беременна!

Потом, вполне насладившись произведённым эффектом, нежно обняла меня и произнесла в самое ухо:

– Я тоже! – И с лукавой улыбкой на сияющем лице отошла к другим женщинам, восторженно обсуждающих в это самое время многочисленные достоинства коттеджей. Уже находясь на некотором отдалении от меня, она с любопытством наблюдала за замедленной реакцией своего неэмоционального мужа. А я стоял столб столбом, только рот у меня всё больше расплывался в блаженной улыбке. Мгновение спустя почувствовал своё тело невесомым, меня затопило ощущение полного счастья, я буквально парил в воздухе, а все окружающие звуки слились в необыкновенную, сказочно прекрасную музыку.

Спустил меня на землю громкий голос Саши, он крепко обнял Вику и немного срывающимся голосом громко произнёс:

– Ну что, мужики, пожалуй, мы нашли то, что так долго искали, к чему стремились всей душой. Теперь наступила пора вкалывать засучив рукава, думаю, скоро все мы будем завидовать папе Карло, а наши картёжники вспоминать с ностальгией те нескончаемые зимние вечера, когда они, чтобы скоротать время, расписывали длиннющие пульки.

Он немного запнулся и продолжил свою речь. Голос его теперь звенел металлом – ни прежнего добродушия, ни иронии, – суровый капитан спецназа мощно возвышался над нами, жёсткий, беспощадный воин.

– Я обещаю, как только мы тут немного обживёмся и наберёмся сил, обязательно вернуться ко всем тем обездоленным, что остались гнить в этом долбаном Секретариате, уроды из элиты которого никогда не встречались с настоящими подготовленными бойцами; в самом страшном сне они не смогут увидеть и представить себе, что могут сделать несколько настоящих диверсантов с их сраной властью.

Он повернулся к Флюру и спросил:

– Верно я говорю, брат?

– Истину глаголешь, командир, – ответил Флюр с хищной ухмылкой и возбуждённо продолжил: – Возьмём, вон, Малого, Гранату и порвём всех врагов на британский флаг, а Птица нас туда доставит в лучшем виде. А что – присобачим к одному из самолётов лыжи, подлетим к шахтам, быстро надерём элите задницу и свалим обратно, и так несколько раз, пока они от страха все шахты своим говном не завалят. – Наглые, карие, немного раскосые глаза его глядели на меня в упор, немедленно требуя одобрения своего безумного плана.

А я в это время думал совсем о другом. Перед глазами плыли картины недавно увиденных безжизненных просторов с тушами мёртвых животных повсюду, и эта бесконечная полоса пляжа, заваленного останками морской живности и растений. Было понятно, та Земля, которую мы все знали и любили – умерла, остались только мы – жалкие осколки былого величия человечества, и нам предстояло как-то попытаться помочь разорённой природе вернуть жизнь на нашу многострадальную, нежную планету. У нас были семена, у нас оставались крошечные рыбки и водные растения в аквариуме, выжили пчёлы, а с ними и возможность опылять эти растения. Выжили куры – единственный поставщик аминокислот и протеинов для полноценного развития наших детей. Нас сопровождали чудесные собаки – верные друзья и помощники. И, наконец, были мы – здоровые и сильные, вполне способные, целеустремлённо используя все достижения цивилизации, возродить жизнь.

Скупо выражая все эти пафосные мысли, я ответил Флюру:

Нет, Хан, прежде всего нам нужно выполнить одну, предначертанную Всевышним, обязанность – возродить жизнь. Для этого придётся добираться до Шпицбергена – там в одной из шахт находится мировой семенной фонд; затем до Пущино – там в Галиной лаборатории осталось оборудование для клонирования. И всё это сделаем мы, других сил у жизни просто нет. А уже потом можно подумать, как помочь обездоленным людям. А теперь, народ, как это говорится – «шоу должно продолжаться». Будем же радоваться! Устроим грандиозный праздник! Несмотря ни на что – мы выжили! Мы нашли свой Эдем!