Утром температура на улице несколько повысилась, до –32 градусов. Наши бригады снова направились на заготовку материалов. Валера с Максимом и женщины приступили к сооружению перекрытия над проходом от дома к большой площадке, наполовину очищенной от снега, и продолжали, как могли, освобождать остальную территорию. До начала темноты наша бригада полностью разобрала сарай и перевезла все полученные стройматериалы к дому. Бригада лесорубов за этот короткий световой период дня заготовила шестьдесят четыре стойки.

После обеда, в пять часов дня, все опять вышли освобождать требуемую площадку от снега, к семи часам вечера она была полностью очищена. Пока остальные занимались этой монотонной работой, мы с Валерой (нам помогали ещё две девушки) полностью перекрыли настилами ход от дома к будущему подснежному залу, потом присоединились к ребятам, начавшим прочищать ходы в нужных нам направлениях. Работы было много. С учётом того, что высота снежного покрова была уже более полутора метров, надо было перелопатить около трёхсот кубометров снега. Хорошо, что он ещё не слежался и был достаточно лёгким.

Самым неприятным в нашей работе, конечно, был нестерпимый холод. Сегодня в первый раз после начала работ температура не понизилась, задержавшись на отметке –32 градуса, поэтому мы отвлекались на то, чтобы погреться, не особенно часто и в итоге успели сделать гораздо больше. До окончания работ, к десяти часам вечера, закончили тоннели, ведущие в угольный склад, сарай и гараж, а также углубились метров на пять в сторону будущей выгребной ямы и ветряка.

За поздним ужином договорились, что лесорубы завтра продолжат заготавливать стойки, а остальные будут рыть проходы и делать крышу в тех местах, где стойки уже поставлены. Обговорив это, около полуночи все разошлись спать.

Проснулся я в десятом часу, хотя сам ставил будильник на половину девятого. Маши рядом не было, она почти всегда вставала раньше, вот и теперь, по-видимому, отключила будильник, чтобы дать мне возможность ещё хоть немного поспать, ведь я вчера здорово вымотался. Подойдя к окну, посмотрел на градусник, он показывал –36 градусов, шел не очень сильный снег. Когда умывался, услышал снизу громкие разговоры; ребята активно спорили и явно были чем-то сильно возбуждены. Наконец я спустился в столовую, там все уже собрались и обсуждали информацию, полученную и записанную дежурной при прослушивании радиоприёмника.

Оказывается, правительство объявило об эвакуации нескольких городов в связи с аномально низкими температурами и разрушенными объектами теплоснабжения. Эвакуировать жителей собирались в посёлки, спешно возводимые возле работающих атомных и тепловых электростанций. Правда, у многих атомных станций были заблокированы реакторы в связи с повреждениями, нанесенными во время землетрясения.

«Наконец что-то начали делать», – подумал я. В принципе, единственными местами, где оставшиеся в живых люди смогут выжить, являются окрестности атомных электростанций, но только если их смогут обеспечить топливом минимум на восемь лет. На других электростанциях запасы топлива быстро иссякнут, а наступивший транспортный коллапс и невозможность, при такой низкой температуре и громадном количестве снега, отремонтировать разрушенную инфраструктуру ставит крест на том, чтобы пополнить эти запасы и использовать станции по назначению. К тому же газовые и нефтяные трубопроводы наверняка тоже разрушены землетрясением. Единственно дееспособными станциями могут остаться те, что находятся рядом с местами добычи угля. В принципе, там тоже должно выжить много людей. Топливо рядом, жить можно в шахтах, единственное, что нужно – обеспечить подвоз продуктов из государственных резервов.

Кроме этого указа, у всех вызвал особую обеспокоенность – а у женщин так просто панику – тот факт, что, например, в Красноярске и Новосибирске уже была зарегистрирована температура –70 градусов по Цельсию.

По этому поводу я поторопился заявить: – Ну что, ребятки! и нам надо готовиться к таким температурам, а может, и более низким. Поэтому давайте не будем сейчас скулить, а будем спокойно делать дело. Сейчас у нас с вами дело одно – надо, не дожидаясь сорокаградусных морозов, успеть прорыть ход к заброшенному подвалу. А то возьмёт и замёрзнет нафиг вся система канализации, и мы захлебнёмся в собственных нечистотах.

После такой реплики все немного подобрались и начали одеваться на работу. На улице уже было светло, но очень холодно, поэтому договорились перерывы устраивать чаще – через каждые тридцать минут. Женщин мы на улицу вообще не выпустили. Да… не сибиряки мы, это факт; пожалуй, где-нибудь в Оймяконе при такой температуре народ бы несколько часов на улице вкалывал без всякого обогрева, а мы вот по полчаса еле выдерживали.

Бригада лесорубов, напиливая по восемь стоек, привозила их, отогревалась минут по двадцать и отправлялась обратно. Я, Валера и Коля закрывали крышей наш большой зал и тоже бегали отогреваться через каждые полчаса. Гораздо реже приходили греться те, кто перекидывал снег. До половины четвёртого дня, когда уже начало темнеть, лесорубы успели сделать сорок стоек.

Мы решили в лес больше не ходить – слишком холодно, а ограничиться уже имеющимися материалами, которого по Валериным расчётам уже должно было хватить.

К обеду закончили закрывать навесом большой зал, проходы к угольному складу, сараю и гаражу. Мы даже успели поставить по нескольку стоек в направлении подвала и ветряка. Большой подснежный зал, с отходящими от него ходами, смотрелся просто великолепно, прямо как в сказке – Валера провел в зал и в ходы, закрытые навесом, электрику и наладил освещение. Наши женщины даже специально выходили из дома, чтобы полюбоваться этими сказочными пещерами – ледяные стены блестели и искрились, отражая электрический свет, к тому же в тоннелях было гораздо теплее, чем наверху, и, что самое главное, здесь не было, пронизывающего до костей ледяного ветра.

После проведённой работы и счастливого любования на такой глобальный результат нашего общего труда на обед все собрались в очень приподнятом настроении – как приятно, когда дело рук твоих не только пользу практическую имеет, но ещё и несёт в себе настоящее эстетическое наслаждение. Так что обед прошёл на небывалом подъёме, весело, и вскоре, несмотря на всё усиливающийся мороз, мы с воодушевлением стали собираться на вечернюю работу.

Вечером на улицу вышли только мужчины и девушки. Работали на каждом проходе по двое. Пары менялись через каждые двадцать минут, поэтому работа шла непрерывно и быстро. К десяти часам вечера мы закончили проход к ветряку и вырыли две трети прохода к подвалу, при этом везде установили стойки. К ужину все совершенно вымотались, поэтому долго не сидели, а, наскоро перекусив, быстро разошлись по своим спальным местам.

На следующий день до обеда полностью перекрыли проход к ветряку и ещё установили стойки в траншею, очищенную от снега, которая вела к подвалу. При этом полностью выскребли весь оставшийся снег в тоннелях. Пообедали быстро, все стремились быстрее закончить порядком надоевшую работу. До недостроенного дома, где находился нужный нам подвал, оставалось девять метров снежного покрова толщиной около двух метров. Начав работу в пять часов вечера, уже к десяти мы полностью отрыли проход и закрыли его сверху крышей. Перед уходом домой ещё раз облили водой стены получившегося тоннеля и направились на обещанный мной обильный ужин, с блюдами, не входящими в наш обычный рацион.

Помывшись в душе, все расселись за богато накрытым праздничным столом – наши дамы расстарались, и, хотя все очень устали, просидели так до трёх часов ночи. Время подъёма не устанавливали – спали кто сколько хочет.

Я, например, окончательно проснулся только к пяти вечера, и то разбудили меня громкие песнопения под караоке, раздававшиеся в соседней комнате. Посетив душ, спустился в столовую, там уже трое моих друзей играли в карты, весьма обрадовавшись появлению четвёртого. Так, за картами, мы просидели почти до часу ночи. Одним словом, день отдыха весьма удался, сняв усталость, накопившуюся за последнее время.

Несмотря на мороз, а было уже ниже –40 градусов, канализация не разморозилась, и система электрического отопления полностью справлялась с поддержанием заданной температуры в доме, и всё это из-за толстого снежного покрова. Я даже начинал думать, что, может, мы зря так напрягались, запасая такое неимоверное количество угля и дров, и решил, что в такой холод надо притормозить с вывозом найденных нами торфяных брикетов – до лета наверняка хватит наличных запасов топлива.

А я совершенно не сомневался, что лето обязательно наступит. Пусть оно будет холодное, и всё же, как я надеялся, хоть несколько дней, но подарит нам плюсовую температуру. Теперь же я сидел и гадал, замерзнет канализация или нет? С одной стороны, конечно, температура ниже –40 градусов, но такой толщины снежный покров должен защитить от мороза канализационные трубы. Тем более они ещё закопаны в землю на метр двадцать. Больше всего меня беспокоила теплоизоляция слива в центральный канализационный коллектор.

Снежный покров уже превышал два метра, он почти доходил до уровня оконных проёмов дома, которые начинались как раз на этой высоте от уровня земли. К стёклам снег, конечно, не попадал, все окна на первом этаже уже были закрыты рольставнями, и, на всякий случай, между стеклом и металлом был проложен пенопласт.

С Володей мы договорились установить жёсткие нормы потребления продуктов только после Нового года, до которого оставалось меньше месяца, а пока, и особенно во время праздника, не экономить – тем более что продуктов с недолгим сроком хранения оставалось много.

На следующий день встал без будильника в девять часов утра, на улице было темно, температура была уже –45 градусов, при этом опять шёл обильный снег. Маша ещё спала. Умывшись, пошёл в столовую, оказалось, что я один такой. Никто не проснулся, даже когда я включил музыку на приличную громкость, специально вставив в музыкальный центр диск с мощно звучащими песнями рок-группы «Ария», и знакомый, пронизывающий душу голос Валерия Кипелова заполнил дом. Но все как будто залегли в зимнюю спячку, даже Наташу, дежурившую на посту, я застал дремлющей возле включенного компьютера, которая сразу принялась оправдываться:

– В такую холодину ни одна живая душа не выйдет на улицу, так что – следить без толку. Прослушивать радио тоже бесполезно – приёмник молчит уже третий день.

Получалось, что после одного дня беззаботного отдыха, находясь в состоянии уверенности, что у нас всё так прекрасно устроено с немалыми запасами топлива и продовольствия, на коллектив стали накатывать полный пофигизм и апатия и, надо сказать, довольно быстро. Может, это эффект отката после слишком бурных и деятельных дней? Но всё же данный факт заставил меня крепко призадуматься. Чем же занять людей в предстоящую долгую зиму, чтобы у них совсем не исчезло желание действовать, и они до последнего сохраняли активный жизненный тонус, а соответственно, и здоровье? Почивать на лаврах в нашем случае было совершенно недопустимо, ведь, как я справедливо полагал, установившееся равновесие было очень неустойчивым; малейший сбой оборудования или начало какой-нибудь эпидемии грозили всему нашему существованию фатальными последствиями.

Судя по всему, будет такая температура, что на улицу без нужды даже носа не высунешь. Нужно было выявить такие проблемы и соответствующие дела, которыми эти проблемы только и можно было решить, чтобы люди ясно понимали – иначе им просто не жить, словом, нужна была железная мотивация причин для начала таких работ.

После долгого размышления я пока не смог придумать ничего лучшего, как предложить создать что-то типа железной дороги для вывоза отходов в подвал, а также подъемного устройства для поднятия фляги с отходами. Все материалы для этого были. Таль для подъёма груза была, даже инженеры, чтобы всё это спроектировать, были – это и Володя, и Коля, и Валера.

Трудозатраты по этой стройке обещали быть приличными, я так думал, недели на две, на три на всех дел хватило бы с лихвой. Опять же, выходы на улицу – какая-никакая, а закалка организма. Поэтому я твёрдо решил добиваться всеобщего решения по созданию такой дороги, хотя сам понимал, что идея по вывозу вонючих отходов и сама сильно попахивает, так сказать, некой маразматичностью. Гораздо проще было отвезти флягу на обычной садовой тележке к недостроенному дому, а там, вдвоём, поднять её на крыльцо и отнести к подвалу, где спокойно вылить.

Но людей срочно нужно было чем-то занять. Необходимость решения проблемы именно таким способом я хотел обосновать скорым и резким понижением температуры – до минус ста градусов; на улице при таких обстоятельствах люди должны быть одеты и вести себя как космонавты – никаких лишних движений и усилий. Создание такой дороги и механический подъём груза сильно облегчит наш труд по утилизации отходов, без этого выжить будет невозможно.

Окончательно всё решив для себя, я стал будить народ. К одиннадцати часам все собрались в столовой, и видок у них, особенно у мужчин, был довольно помятый. Я встретил народ словами:

– Смотреть на вас тошно! Давайте, что ли, примем по пятьдесят граммов коньяка перед обсуждением наших дальнейших планов.

Предложение приняли с энтузиазмом, мужики особенно, заметно оживившись. После этого я в самых тревожных и мрачных тонах описал картину наступления суровой космической зимы. Свой словесный Армагеддон начал с вопроса:

– Все помнят о прогнозах из интернета?.. Дождавшись утвердительных возгласов, начал вещать:

– Уже сейчас температура перешагнула минус сорок пять градусов, а по радио мы слышали, что в Новосибирске уже несколько дней назад зафиксировано минус семьдесят градусов по Цельсию. Сами знаете – световой день всё уменьшается, прямого солнца мы уже не видели с самого дня катастрофы, небо всё время в плотных облаках. Соответственно, энергия, получаемая поверхностью Земли, уменьшилась, дальнейшее похолодание неизбежно. Сейчас ещё не очень низкая температура, и вызвано это только тем, что Земля, и особенно её океаны, постепенно отдают атмосфере накопленную энергию, понижая собственную, но скоро и этот временной лаг кончится. Мы будем получать только ту энергию Солнца, которая, не отражаясь от облаков и снежного покрова, достигает Земли. Поэтому, скорее всего, месяца через два мы с вами на себе почувствуем, что такое действительно низкая температура. Она может достигнуть и минус ста двадцати, может, и ста пятидесяти градусов, и нам совершенно необходимо, по крайней мере за месяц, как-то подготовиться к наступлению такого момента. С топливом у нас, в принципе, всё нормально, с продуктами тоже, осталось решить вопрос с утилизацией отходов. Сейчас система канализации действует, но вскоре наверняка откажет, а при стоградусном морозе, вручную, мы не сможем унести до подвала нужное количество отходов. Поэтому требуется уже сейчас делать механизированную систему доставки груза до подвала.

Этой речью я народ немного озадачил. Многие всё ещё оценивали наступившую «вулканическую зиму» по обычным меркам – ну, будет температура пару месяцев –60, –70 или –80 градусов, как на полярных станциях или в Антарктиде, – ничего страшного; там человек выживает, и мы как-нибудь выдержим. Никто себе даже не мог представить, каково это – постоянно и долго жить при температурах ниже минус ста градусов.

После таких моих слов народ серьёзно призадумался в поисках способов наилучшего выживания. Вскоре Володя высказал здравую и правильную мысль:

– При такой температуре дышать никак нельзя, сразу сожжем лёгкие, поэтому нужно делать систему забора наружного воздуха в дом с предварительным его подогревом и увлажнением. А также оснащать шлемы, в которых будем выходить на улицу, системой подогрева воздуха.

Эти предложения я горячо поддержал:

– Да, Володь, ты прав! Это, может быть, гораздо важнее, чем дорога.

Все сначала задумались, а потом начали строить планы первоочередных действий. Договорились, что Володя и Валера займутся системами подогрева воздуха, а остальные приступят к строительству механизированной системы для перевозки отходов в подвал. Ещё мы решили возобновить парное круглосуточное дежурство, а также контролировать и заносить в компьютер не только внешнюю температуру, но и температуру воздуха в доме.

После этих обсуждений бригада так называемых дорожников стала тепло одеваться для выхода на улицу. Сначала мы решили сделать подъемник груза, для чего демонтировали мою старую систему разгрузки у сарая. На этом наша работа на сегодня была закончена. Я решил не гнать – ведь, повторюсь, сейчас важнее был не столько результат, сколько сам процесс ведения дела, именно это заставляло людей находиться всё время в тонусе.

Бригада, как мы её назвали, «воздуховиков», за всё это время нарисовала схемы устройств и определила, как и из чего всё будет сделано. По обогреву воздуха, поступающего в дом, ребята запланировали – сделать трёхметровый деревянный ящик, обитый внутри оцинкованным железом; внутри по краям ящика установить керамические нагреватели общей мощностью шесть киловатт, между ними спиралью уложить алюминиевый гофрированный воздуховод. Для принудительного забора внешнего воздуха решили поставить малооборотный вентилятор.

Всю эту систему планировалось установить в подвале, а забор воздуха производить из вентиляционного отверстия в цоколе дома. Чтобы пробить снежный слой и подать воздух к этому отверстию, было решено установить пластиковую трубу.

Систему для мобильного нагревания воздуха хотели разместить в специальном ранце. Принцип был такой же, как и в большом воздухонагревателе – источником энергии служил литиевый аккумулятор. Все детали проекта были хорошо продуманы и рассчитаны, исходя из наличия у нас материалов и оборудования. Я внимательно со всем ознакомился и после этого спросил:

– Мужики! А надо ли в домашнюю систему устанавливать такие мощные нагреватели?

– Неизвестно, какая снаружи будет температура, и лишняя мощность не помешает, – ответил Володя.

Постепенно все, даже женщины, включились в активное обсуждение, как нам лучше перенести это время с особо низкими температурами. Галя справедливо заметила:

– Нужно в сенях сделать железный короб для угля и уже сейчас начать его заполнять, чтобы уголь постепенно отходил от уличной температуры.

А Валера предложил:

– Давайте над внутренней входной дверью установим тепловую пушку, чтобы создать тепловую завесу. А то уже сейчас, из-за частого открывания входной двери, температура в сенях в два раза ниже, чем в остальных частях дома.

В процессе этого разговора договорились, что Сергея и Максима мы снимаем с работ по устройству дороги и направляем на усиление бригады «воздуховиков», которая дополнительно должна будет начать работы по изготовлению угольного ящика и монтажу тепловой завесы.

Обсуждения затянулись до позднего вечера, в ходе которых было выпито три самовара чая. Разошлись спать только за полночь, перед этим договорившись установить жёсткий режим дня – устраивать подъём в девять часов утра, независимо от того, есть работа или её нет, а отбой не позднее двенадцати часов ночи.

На следующее утро я встал и первым делом подошёл к окну, посмотреть, что творится на улице. Шёл сильный снег, температура была –45 градусов. Когда шёл в душ умываться, проверил канализационные стоки, они пока работали нормально. Спустившись вниз, в столовую, увидел, что практически все уже здесь и активно обсуждают предстоящую работу. Я предложил Саше и Флюру:

– Ребята! Вы, как самые крепкие из нас, надевайте «термокостюмы» и начинайте пробивать шурф в снегу около стены дома, чтобы протянуть в наш подвал трубы, подающие воздух. А мы пока без вас продолжим делать подъёмник.

Вход в дом с огромным подвалом был ещё без крыльца, но железная дверь стояла. Мы её вскрыли и сняли с петель, чтобы не мешала ходить. Рельс мы решили установить одним концом на железную дверную коробку, вторым концом на перекладину между двумя вкопанными в землю трубами. Одновременно верхушка рельса служила и опорой для конька крыши, которую сделали возле входа, соединив её с тоннелем, проложенным ранее. Таким образом, снег не попадал на нашу дорогу – получилась единая, без пропусков, крыша. Покончив с этим, мы решили завершить все работы на этот день.

Саша с Флюром выкопали необходимый шурф для отверстия в цоколе.

Валера установил тепловую завесу, и теперь в сенях стало действительно значительно теплее.

Когда мы вернулись, Сергей с Максимом ещё сколачивали угольный короб. Он получился большой, куба на четыре угля. Переодевшись, я пошёл в подвал, посмотреть, как обстоят дела у бригады Володи. Они за это время разобрали керамические обогреватели, привезённые из Тулы, и начинали монтировать нагревательные элементы в уже сколоченный корпус будущего воздухонагревателя. Я спросил:

– Когда же мы начнём дышать тёплым воздухом?

– Работы море! Думаю, продлится она не один день, – ответил Володя.

– Ну, тогда, ребята, давайте заканчивать! Ощень кусать хоцся! Время обедать – уже четыре часа.

Поев, мы не стали возвращаться к прерванной работе, каждый занялся своими личными делами; кто – куда, а я к себе в комнату и до самого ужина, валяясь на кровати, читал книгу. Поужинав, продолжил прерванное чтение. Уснули мы с женой только к двенадцати часам ночи.

Подъём был по новому распорядку, вступившему в силу – в девять часов утра. Все старались чётко его выполнять, тем более что я предупредил:

– Не обижайтесь, но в девять тридцать выдача завтрака прекращается.

Поэтому уже в девять двадцать все занимали свои места за столом. Такой размеренный ритм жизни у нас держался до окончания постройки дороги, которая затянулась на девять дней.

Температура на улице уже опускалась до –49 градусов. Мы, несмотря на то что вели работы в тоннеле, где было гораздо теплее, часто приходили греться в сени. Сергей с Максимом закончили изготовление короба и теперь наполняли его углём. Дело шло медленно. Сергей по этому поводу оправдывался:

– Уже сейчас уголь смёрзся, приходится долго его долбить. Не знаю, что будет, когда температура ещё понизится.

От угольной пыли лица у бедолаг стали совсем черные – чистые шахтёры. Володя с ребятами за эти дни закончили монтаж обогревателя поступающего воздуха, и было решено, что завтра будем устанавливать систему труб для него.

В этот день, двадцать седьмого декабря, утром, я привычно глянул на термометр – уличная температура была минус пятьдесят один градус, комнатная плюс девятнадцать, получалось, что электрический котёл перестал справляться с поддержанием установленной на термореле температуры в плюс двадцать один градус. Я пошёл умываться и обнаружил, что вода из умывальника не уходит, значит, всё-таки канализационный сток в центральный коллектор замёрз.

Я спустился в подвал и перекрыл подачу воды в дом, предварительно предупредив дежурных – Галю и Ирину, чтобы они никому не давали пользоваться туалетом, теперь только в ведро. Жалко, конечно, что канализационный сток замёрз так рано, я-то надеялся, что Новый год мы встретим цивилизованно, со всеми удобствами. Зайдя в столовую, всех предупредил:

– Всё! Амба! Канализация замерзла, теперь умываться станем старым дедовским способом, у рукомойника. Воду будем набирать в подвале, непосредственно из крана от накопительного бака, вёдрами. Кран теперь будет только там.

Мы с Валерой и Сашей разнесли вёдра и умывальники по санузлам на первом и втором этажах.

Посмеявшись, назначили главным ассенизатором Сергея – теперь он ответственный за слив всех нечистот. К нему в помощь по графику будут назначаться дежурные – двое мужчин для выноса и слива дерьма в заброшенный подвал.

После этого сильно затянувшегося завтрака Саша и Валера, облачившись в «термокостюмы», полезли в шурф, выкопанный в снегу, чтобы установить воздуховод и закрепить его. Трубу воздуховода сделали длиной более шести метров, она практически доходила до начала крыши и от падающего снега была защищена козырьком. Потом ребята зажали её креплениями, предназначенными для водосточных труб. После установки трубы шурф засыпали снегом, вся эта работа заняла у нас целый день, хотя трудились двумя парами.

Мы с Флюром в это время занимались взрывными работами в доме с огромным подвалом. Заложив шашку тола в маленькое отверстие, заранее пробитое нами, Флюр взорвал её – образовалась большая дыра в плите перекрытия этого подвала. Теперь спокойно можно было выливать туда фляги, наполненные нечистотами, что мы и сделали, перевезя первую флягу по нашей дороге; вроде бы вся система работала хорошо.

Вернувшись, я спустился в подвал нашего дома, чтобы посмотреть, как там идут дела у ребят. Володя с Колей уже подсоединили воздухонагреватель к внешней трубе и теперь изнутри утепляли окошко, через которое проходила труба. После этого мы попробовали в действии получившийся агрегат. После включения, где-то через пару минут, пошёл тёплый воздух – система действовала.

И в тот же день мы первый раз затопили нашу большую русскую печку – раскочегаривали её часа два, чтобы прогрелась труба, даже керосин плескали на дрова; задымили весь дом – пришлось проветривать. После этого решили топить печь постоянно (как это делают в деревнях, чтобы не остывала), вменив эту круглосуточную заботу в обязанность дежурных.

Для экономии электроэнергии готовить тоже решили на печи; к нам стало поступать меньше киловатт, наверное, в самом ветряке начали включаться обогревательные элементы, там у нас стояло три термореле, которые начинали последовательно включаться при достижении нулевой температуры внутри кожуха генератора.

Когда начали топить печь, температура в доме сразу повысилась до +21 градуса, хотя мы поддерживали только тлеющий огонь. Топили пока обычными дровами.

За этими делами незаметно наступило 31 декабря. По времени и датам мы ориентировались исключительно с помощью электронных часов и компьютеру. Связи с внешним миром не было вообще, радио молчало. Перед самым Новым годом, 31 декабря, хотя на улице было –53 градуса, решили всё-таки отправить в лес Сашу и Флюра – срубить ёлку. Надев «термокостюмы» с электрическим подогревом, они принесли шикарную, высотой более двух метров, пушистую ёлку. Мы до девяти часов вечера её наряжали, частично изготавливая самодельные игрушки и гирлянды, небольшое количество готовых елочных украшений у меня было.

Наши женщины 31 декабря наготовили различных вкусностей и накрыли настоящий новогодний стол, где был весь ассортимент деликатесов, добытых нами у бандитов в Туле. Мы праздновали Новый год, веселясь и дурачась, практически до шести часов утра, правда, было слегка непривычно без телевизора, «голубого» огонька и неизменного поздравления президента. Но мы повесили на стенку плазменную панель и целый вечер гоняли выступления юмористов и различные музыкальные клипы, записанные на dvd-дисках.