На следующий день все поднялись в девять часов, на улице было темно, продолжал идти снег, начавшийся ещё вчера. Сильно похолодало, и температура была уже минус 25 градусов. Пока мы завтракали, снег прекратился и немного просветлело. Было решено, сегодня освободить сени от наваленных там продуктов, перенести всё в подвал и, наконец, разгрузить машину с мукой. Работать грузчиками должны были все кроме нас Сашей – мы с ним отправлялись на разведку и, если бы получилось, то дальнюю. В общем-то, все мечтали узнать, что творится в большом мире, а для этого нужно было переправиться на машине через Оку и добраться до Москвы.

Вчерашние сведения, полученные от пленного о том, что налажена переправа через реку Оку и что вывозят людей из Пущино, только усугубили сильное желание и надежду перебраться через реку. Нам очень хотелось попасть в Москву. Может быть, там мы смогли бы найти наших родственников и друзей, а может, удалось бы и вытащить их оттуда. Я очень сомневался, что возможно выжить в гигантском мегаполисе при повреждённых коммуникациях и без тепла в наступающей суровой зиме. Даже уже по серпуховскому радио, которое иногда удавалось поймать, говорили, что зима прогнозируется крайне морозная (уже сейчас в Якутии регистрировались 60-градусные морозы, хотя календарная зима ещё не наступила). По радио шла и успокаивающая информация (которой после посещения Ясногорска и Тулы я уже не верил), что ситуацию в городах постепенно берут под контроль. В Москве начали в некоторые районы подачу электричества, правда, тепло подают в очень ограниченное количество домов – многие трубы в домах и на теплотрассах разморозились и лопнули.

Также по радио передавали, что подписан указ президента «Об ужесточении борьбы с фактами мародерства», войскам и полиции дан приказ открывать огонь на поражение при обнаружении таких случаев. Указом ужесточались меры наказания для чиновников, обличённых в воровстве, вплоть до высшей меры; введены в действие разбирательства военных трибуналов для всех граждан, обжалованию эти приговоры не подлежали. Исполнять приговоры обязаны были в трёхдневный срок. Для исполнения приговоров и поддержания порядка как в воинских частях, так и среди гражданского населения была создана военная полиция.

Хотя по радио и передавали, что ситуация улучшается, но я, анализируя положение, которое наблюдал в Туле, а также вспоминая о разгуле банды в Пущино и уходе оттуда солдат, очень сомневался в этом, уж очень сильно психология вседозволенности и коррупции поразила чиновничий аппарат. Эти бравые ребята привыкли игнорировать, забалтывать, спускать на тормозах все распоряжения, ущемляющие их возможности, заботясь, в первую очередь, о своём благополучии. Царившая среди чиновников атмосфера кумовства и полезных связей топила все правильные действия правительства. Всю эту систему можно было заставить работать, по моему убеждению, только одним способом – демонстративной и показной жестокостью, невзирая ни на какие лица и должности. Но пока во всех наших поездках я видел только одну картину, как различные банды и группы под патронажем или с прямым участием силовых чиновников устраивали свои ханства, растаскивая по своим норам государственные запасы.

В принципе, наше убежище тоже можно было назвать норой, а нас бандой. Но, во-первых, часть продуктов нами была честно куплена и вполне легально, при всеобщем изобилии. А то, что захватили у бандитов, было отбито после явления их агрессии, да что там агрессии – явного намерения нас уничтожить, то есть мы просто защищались. А, во-вторых, мы предлагали свою помощь и администрации Пущино, и в комендатуре Тулы, но везде нам было недвусмысленно сказано, что в наших услугах не нуждаются. К тому же мы оказали конкретную помощь некоторым нуждающимся, можно сказать, спасли от верной смерти и унижения трёх девушек, хотя бы так, ведь, если спасать всех, с нашими ресурсами, в конечном счёте, погибнут и они, и мы. А таких альтруистов, чтобы ценой своей жизни и жизни своих близких отдалить гибель чужих людей, среди нас не было.

И кого отбирать, чтобы спасти, по какому принципу, почему этих, а не других? Кто мы, чтобы решать – кому жить, а кому умереть? Но вот поехать в Москву и привезти сюда своих родственников и друзей я очень хотел. Поэтому мы с Сашей всё-таки убедили остальных, что нужно съездить к мосту и, если получится, то добраться до Москвы и попытаться найти родственников, хотя у Саши, впрочем, как и Флюра, близких (которые были не с ними) в Москве не было, они все жили в Челябинске и Татарстане.

Мы с Сашей решили ехать на «Лэнд Ровере», документы на который нашли у бандитов. А Наташа (на неё он был как раз и оформлен) написала на меня доверенность. В машину загрузили четыре канистры бензина, пять ящиков водки, небольшой запас продуктов, два спальных мешка и две пары лыж – вдруг придётся бросить джип. Эти все запасы были взяты на тот случай, если нам удастся прорваться к Москве. Договорились, что, максимум, там будем два дня, на третий день обязательно вернёмся обратно, независимо от результатов наших поисков.

Мы выехали только в районе двенадцати часов дня. Из оружия взяли по автомату и по две гранаты. Я захватил ещё свою «Сайгу», так как это было единственное оружие, документы на которое были в полном порядке. Саша, на всякий случай, закинул в багажник разовый гранатомёт. На мой вопрос, как мы будем по Москве разъезжать со всем этим вооружением, он, молча, показал своё удостоверение.

Дорога была тяжёлая, снегу навалило сантиметров двадцать, даже на хорошем внедорожнике мы еле пробирались по свежевыпавшему снегу. Когда доехали до Симферопольского шоссе, стало двигаться полегче. Здесь, хоть и не чистили, но была одна колея от грузовой машины. Мы повернули в сторону мостов через Оку, они находились совсем недалеко. Подъехав к мостам, остановились и вышли.

Мосты были обрушены, никаких восстановительных работ там не велось. В пределах видимости бинокля никакого понтонного моста, на который надеялся Саша, не было, а ведь он говорил, что военные обязательно должны на такой стратегической трассе навести понтонный мост.

Река у берегов уже начинала покрываться ледяной коркой. Вдали виднелся железнодорожный мост через Оку. Мы, взяв бинокли, начали разглядывать его – у этого моста тоже отсутствовали средние пролёты. На путях стоял большой железнодорожный кран, там, вроде бы велись какие-то работы, но до полного восстановления моста, как видно, было далеко. Потом мы в бинокль стали внимательно оглядывать всю доступную панораму в поисках парома или катера, но нигде не увидели ни того, ни другого. Пришлось констатировать, что мы зря сюда приехали, ведь перебраться с машиной через реку нет никакой возможности.

Сев обратно в «Лэнд Ровер», мы перекусывали бутербродами и размышляли, что делать дальше, в конце концов решили – если мы уже здесь, надо проехать в центральную усадьбу совхоза «Заокский», может, удастся там чем-либо разжиться или выменять водку на что-нибудь полезное. Раньше это был довольно богатый совхоз, и в центральной усадьбе располагалось несколько пищевых предприятий, включая хлебозавод. Мы уже давно не ели заводской хлеб, заменяя его лепёшками, которые были не очень вкусные и быстро черствели. Женщины объясняли это отсутствием дрожжей. Вот мы и подумали, что в совхозе удастся обменять водку на хлеб и, что самое главное, дрожжи. Раньше на этом хлебозаводе выпекались качественные и очень вкусные хлебобулочные изделия, было бы очень интересно узнать на заводе их рецепты.

Развернувшись, поехали в совхоз, до него было совсем недалеко, километров восемь. Перед самым посёлком центральной усадьбы нам пришлось затормозить – дорогу преграждал недавно сделанный, самодельный шлагбаум. Когда Саша попытался открыть дверь машины и выйти, раздался ружейный выстрел. Он сразу плюхнулся обратно на сиденье, а я резко подал машину назад и начал разворачиваться. Никто больше не стрелял, значит, считали, что выстрел сделал своё дело, пугнул нас и предупредил – сюда нельзя, местные жители были совсем не рады приезжим. Поэтому мы развернулись и поехали обратно, при такой встрече в переговоры вступать было бессмысленно – запросто можно схлопотать по свинцовому подарочку. Выехав обратно на Симферопольское шоссе, мы, от греха подальше, больше не стали искать никаких приключений, а повернули в сторону дома.

Повернув с трассы, на окраине первой деревни я остановился.

– Батя, чё стоим? Дома уже, наверное, компот разливают! – спросил Саша.

– Побойся Бога, Сашок! Ты же недавно выдул полтермоса чая с бутербродами. Да, чтобы тебя одного прокормить, придётся еще где-нибудь искать бандитов с такими же запасами, как в Туле. А если серьёзно – тут, немного в стороне, был когда-то маленький магазинчик, а за ним его хозяева армяне организовали цех по производству тротуарной плитки, я у них её когда-то покупал. Теперь хочу проверить, мне кажется, что печь для обжига и сушки этих плиток топилась углём. Магазин наверняка пуст, а вот уголь может остаться.

Мы вылезли, взяли оружие и, проваливаясь в снег, побрели к этому месту. По подъездной дороге к магазину видно давно никто не ездил. Подойдя к магазинчику, как я и предполагал, мы увидели, что он уже давно разграблен и пуст, там лежали только трупы мужчины и женщины. Увидев это, мы не стали заходить в глубь помещения, обошли магазин и заметили, что под навесом, прямо на изготовленной тротуарной плитке, лежало ещё пять трупов мужчин. Видимо их построили и просто расстреляли из автоматов.

Угля не было, но сарай, стоящий рядом, был доверху забит торфяными брикетами, уложенными штабелями. Это нас порадовало, хотя доехать сюда было проблематично, сильно много пришлось бы чистить снега. Правда, Саша заметил:

– Может, это и к лучшему, никто не увезёт это топливо, а мы попозже сделаем большие сани и снегоходами вывезем все эти брикеты. Тем более, от этой деревни до нашего посёлка напрямую всего-то, километров семь.

Тогда я предложил:

– Давай пройдёмся по этой брошенной деревне. Может, где и найдём большие сани, лыжи или другие предметы, полезные нам в хозяйстве. Ты ведь знаешь меня – куркуля!

Мы пошли к машине и проехали к середине деревни. Там договорились, что Саша идёт по правой стороне дороги, осматривая дома, а я по левой. Взяв автоматы, мы разошлись проверять дома, дворы и сараи в поисках полезных вещей. Деревня действительно оказалась давно брошенной, практически все дома были разграблены, слишком удобно она стояла для подъезда и, по-видимому, здесь останавливалась масса машин, чтобы их пассажиры смогли поискать в этом поселении что-нибудь для себя полезное.

Вновь выпавший снег, конечно, скрыл старые следы подъездов грузовых машин, но вдавленные колеи остались, по ним я и ходил от усадьбы к усадьбе. Ни в одном из обысканных мною домов или сараев не было ничего похожего на сани, да и других интересных, полезных нам вещей тоже не видел, только в одной усадьбе нашёл две алюминиевые пятидесятилитровые фляги. Я их вынес поближе к дороге, чтобы потом уже, на машине, подобрать.

Где-то в десятом осмотренном дворе нашёл алюминиевую лодку – трёхместную плоскодонку длиной метра три. Она вполне годилась к использованию в качестве саней. По рации я вызвал Сашу и попросил его прийти, сказав, что нашёл кое-что интересное. Подойдя, он с интересом осмотрел находку и признал, что она вполне годится под прицеп к снегоходу. Мы вдвоём вытащили эту лодку к дороге и решили – обойдём ещё по пять домов и сворачиваем поиски.

Саша на своей стороне тоже ничего не нашёл, всё было разграблено и вывезено, даже дрова и сено для животных. У меня было подозрение, что подчищали здесь сельские жители – уж очень основательно было всё подобрано и вывезено. Около домов можно было увидеть следы от колёс большого диаметра – скорее всего, от колёсных тракторов К-700 с прицепом. Видимо, здесь поработали люди из совхоза «Заокский». Судя по охране подъездов к центральной усадьбе, порядок и организованность там сохранилась. Лодку не забрали потому, что она была помята и дырявая с одного боку – посчитали, что овчинка выделки не стоит.

Обойдя пять домов, я ничего не нашёл и вернулся к машине. Скоро появился и Саша, в руках нёс трёхметровые металлические полосы. Бросив их у дороги, он подошёл ко мне.

Я спросил:

– Что это?

– Это дюралевые панели, по-видимому, части борта трейлерного прицепа. На них даже сохранились крепления. А если на конце их загнуть, вполне подойдут как полозья для больших саней. К тому же они не очень тяжёлые, но достаточно крепкие.

На этом мы закончили ходить по деревне, тем более что начало смеркаться и опять пошёл сильный снег. Мы привязали панели на багажник, сверху закрепили лодку, потом подъехали к месту, где лежали фляги, уложили их в салон и направились домой.

Когда подъехали к посёлку и начали переставлять КамАЗ, повалил очень сильный снег, стало совсем темно. Нас, в принципе, не ждали, думали, если нет так долго, то мы перебрались через реку и доехали до Москвы. Пришлось всех разочаровать и объяснить, что пока Ока не замёрзнет, перебраться на тот берег не удастся, но, судя по температуре, ждать осталось недолго.

Пока нас не было, ребята с девчатами полностью очистили первый этаж от запасов продуктов и напитков, перенеся всё в подвал. Заглянув туда, я увидел, что он практически весь заставлен полками с продуктами, а вдоль рядов важно ходит Володя со своими записями, видимо, что-то сверяет. Я пошутил:

– Ты тут как Плюшкин… Вован – в одиночку ходишь. Не можешь нарадоваться? Ну что, много ли запасов?

– Да, хватит ёрничать, куркуль несчастный! Я, вообще-то, ещё не всё подсчитал. Но завтра-послезавтра закончу. Если ничего не протухнет, тут хватит нам года на четыре.

Я ему напомнил:

– Если говорить серьёзно, по самому негативному прогнозу «вулканическая зима» может продолжаться до десяти лет. Поэтому, несмотря на такие запасы, нам надо установить нормы не более двух тысяч калорий на человека в день. Я думаю, хватит, тем более, если наступят холода, придется вести не очень активный образ жизни, будем всё время находиться в доме.

Потом помолчал и добавил:

– Будем в карты резаться, вот тут я тебя и разорю.

Он засмеялся:

– Ты заводной, нетерпеливый, а преферанс требует вдумчивости, так что, готовь лоб, дружок – играть теперь будем на щелбаны.

Оставив Володю заниматься подсчётами, я начал думать, а куда же нам складировать целый КамАЗ муки. Её сегодня так и не разгрузили. Получалось, опять в сени, больше некуда. Утешало то, что в сенях, кроме угла, занятого животными и огороженного бочками с растительным маслом, места было ещё много.

Я вышел во двор, там Валера с Сергеем и Максимом, установив столбы для сооружения навеса над углём, уже связали их половым брусом и теперь, при свете прожекторов, набивали верхние доски, чтобы можно было делать крышу, и это несмотря на сильный снегопад. Я подошёл и посмотрел, каким образом уплотнили они брус в земле – оказалось, утрамбовали песком. Я попробовал сколоченную конструкцию покачать – она не шелохнулась. Сделано было качественно, наверняка выдержит любой снегопад. Весьма удовлетворённый результатом, я крикнул ребятам:

– Заканчивайте работать, орлы, темно уже и снег сильный. Нужно соблюдать технику безопасности, в таких условиях можно запросто промахнуться молотком и изуродовать руку, и вообще, пора ужинать, а кому-то (намекал я на нас с Сашей) только обедать.

Наконец все собрались на ужин и, как обычно, начав обсуждать сегодняшний день, попросили нас рассказать о поездке. Я, конечно, рассказал, а потом добавил:

– Съездили, к сожалению, безрезультатно – только зря потратили бензин. Единственная польза – нашли нетронутые запасы топлива, но их можно вывезти только на снегоходе, на санях. И мы даже придумали, из чего сделаем эти санные прицепы, и привезли это с собой.

Все с большим интересом вышли во двор, осмотреть привезённую лодку. Потом я спросил Флюра:

– Как там насчёт фугаса?

Он, как бы оправдываясь, сказал:

– Завтра буду ставить, сегодня было много погрузочных работ, их закончили только перед вашим приездом. К тому же вы забрали машину, а без неё как нам с Володей добраться до места взрыва за деревней? Не на КамАЗе же, он там сейчас вряд ли пройдёт.

– Конечно! Выпало уже столько снега, что там уже никто не проедет, даже на гусеницах, поэтому там взрывать не будем, а на нашей дороге фугас заложить всё равно стоит, чего взрывчатке пропадать. Завтра никто никуда не поедет, а из работы нам нужно – разгрузить муку, доделать навес и установить фугас. Пока мы будем разгружать муку, ты с Колей будешь устанавливать фугас, ведь он – мужик раненый, для тяжёлых работ не годен.

И, уже обращаясь ко всем, продолжил:

– А муку нужно разгрузить поскорее, а то в кузов могут забраться мыши или ещё какая живность, ведь слой снега растёт и может достигнуть кузова, а тогда им будет совсем нетрудно в него забраться. Потом, когда разгрузим КамАЗ с мукой, все вместе будем делать навес над углём.

После обсуждения завтрашних планов все занялись своими делами. Мы вчетвером сели играть в карты, а молодёжь и все женщины пошли на второй этаж в наблюдательную комнату, смотреть какой-то фильм с видеодиска. В этой комнате Валера установил домашний кинотеатр с большой плазменной панелью. Этот кинотеатр раньше стоял у меня в большом зале, теперь это были сени и там жили наши животные.

Наблюдательный пункт постепенно превращался в любимое место отдыха женщин и молодёжи. Кроме домашнего кинотеатра, в котором были функции и караоке и аудиопроигрывателя, там стоял большой компьютер и радиоприёмник, который иногда улавливал передачи из Серпухова, а один раз за всё это время поймал даже Москву.

Одним словом, образовалось два центра притяжения в доме – столовая и наблюдательный пункт. Третий центр раньше был в подвале – с бильярдом, настольным теннисом и сауной, но теперь он был весь забит запасами продуктов.

В наблюдательном пункте за отдельным столом мы установили два больших монитора, куда передавалось изображение с восьми видеокамер, привезённых из Тулы. Отлаживал всю систему Валера – две камеры были недалеко от ворот, четыре контролировали территорию вокруг дома, а две другие просматривали самые проблемные, с нашей точки зрения, подходы со стороны леса. На это дело мы израсходовали больше километра проводов, найденных в пустых домах и гаражах посёлка. Пока всё работало прекрасно.

Просидев за картами до одиннадцати часов ночи, мы решили уже прекращать играть, тем более, наверху фильм закончился и все начали расходиться по своим комнатам. Душевая, как всегда, была уже занята, и я пошёл в свою комнату. «Вообще-то, душем надо пользоваться по графику», – в который раз подумал я, укладываясь на кровать, Маша в это время уже спала.

Утром будильник, как обычно, зазвонил в восемь часов, на улице ещё было темно. Посмотрев на термометр, увидел, что температура опять понизилась. Неужели так быстро началось прогнозируемое похолодание? Мне казалось, что в силу инерции сильные морозы должны наступить не раньше чем месяца через три после катастрофы.

В доме, как обычно, держалась температура плюс 21 градус, электрокотёл пока справлялся с поддержанием комфортной температуры. Я пошёл в душ, пока его никто не занял, и быстро помылся. Когда выходил, уже образовалась очередь, это были Вика и Катя. «Да, нужно срочно устанавливать график, – думал я, спускаясь в столовую, – а то скоро начнётся драчка за право принять горячий душ».

Где-то к половине девятого уже все собрались на завтрак, последними явились Саша с Флюром, пришли с улицы раздетые по пояс, возбуждённые, с красными телами. Оказывается, ребята выбегали размяться и растереться выпавшим снегом. Флюр, дрожа и цокая зубами, прошепелявил:

– Это очень с-с-способствует поднятию тонуса, но б-б-больше никому не советую п-п-повторять…

И они тут же помчались наверх, принимать горячий душ.

После завтрака Николай пошёл заводить трактор, надо было почистить дорогу, а то грузовику с мукой по такому снегу невозможно было выехать с участка Володи к нам, под разгрузку. Мешки с мукой хотели снимать с КамАЗа ручной талью и потом, по двое, относить в сени и аккуратно укладывать в штабеля. Мы с Валерой пошли заводить КамАЗ. Чтобы его запустить, пришлось прогревать картер двигателя паяльной лампой, это заняло у нас минут тридцать, мы прилично намёрзлись, прогревая машину. Я сказал Валере:

– Всё-таки надо завтра залезть на ветряк и поменять графитовые щётки, ведь морозы могут усилиться. Сейчас это дело не представляет такой уж большой проблемы, а позже может обернуться совсем мучительной историей.

Он согласился:

– Да, лучше навес недоделать, а щётки новые в генератор поставить и масла добавить в подшипники. В конце концов, куда этот навес денется, а малейшая остановка подачи электричества, особенно в темноте, да в холод – о-о-х… довольно неприятная вещь.

Подогнав КамАЗ на разгрузку под таль, мы начали разгружать мешки – стандартного веса, тяжёлые, по пятьдесят килограммов, всего сто шестьдесят штук. С первым поддоном нам помогли Флюр и Николай, но потом я их отправил устанавливать фугас. Разгрузка шла довольно бодро, особенно первых двух поддонов – их мы разгрузили не останавливаясь. Следующие пошли тяжелей, поэтому мы часто устраивали отогрев и перекур.

Закончили с разгрузкой муки только к двум часам дня, как раз к обеду. Ребята пошли в дом, а я взялся отогнать КамАЗ к другим машинам, заодно Флюра с Колей на обед позвать. Чтобы не идти до них пешком, решил доехать на машине. Ребята к тому времени уже вкопали фугас в землю, правда, пожаловались, что замучились долбить мёрзлый асфальт, однако с делом справились прекрасно – на первый взгляд невозможно было определить, где установлен заряд, так хорошо они потом всё замаскировали. Я помог им протянуть кабель в ближайший дом, тот самый из которого мы с Володей стреляли по бандитам. Проведя в одну из комнат кабель, Флюр укрепил его и поставил рядом взрыв-машинку, но с проводом её не соединил, поясняя:

– Это дело одной минуты – воткнуть провода в машинку. Пускай пока так будет.

Мы сели в автомобиль, и я отвёз ребят домой, а потом поехал ставить КамАЗ на нашу, уже довольно сильно разросшуюся стоянку. Из неиспользуемой техники там уже стояло штук десять различных автомобилей, так что наш поселок походил теперь на небольшую автобазу.

Когда я пришёл домой, уже все, кроме Флюра и Коли, пообедали и собирались выходить делать навес. Перекусив, мы втроём вышли им помогать. Ребята уже заканчивали обрешётку крыши. Было холодно, температура так и держалась около минус 29 градусов. Поэтому мы установили посменный график работы и обогрева. Становилось темно, пришлось включить освещение. Крышу закончили к девяти часам вечера, и как по заказу, повалил сильный снег. Но теперь для защищённого навесом угля это было не страшно.

Все мужики прилично притомились, поэтому долго не рассиживались и уже в десять часов отправились спать, а женщины (к которым примкнул и Максим) ещё долго смотрели по домашнему кинотеатру какую-то мелодраму. Мне тоже, конечно, хотелось спокойно, не дёргаясь, полежать – почитать книгу или посмотреть какой-нибудь фильм, но я понимал, сейчас этого никак нельзя себе позволить. Если прямо сказать, я держался из последних сил и других постоянно тормошил, страшно боясь потерять драгоценное время, отпущенное нам для активной деятельности, и заставлял, почти не прерываясь, делать всех, на мой взгляд, совершенно неотложные вещи.

Утром подъём был как обычно, в восемь часов. Я встал и направился в душ, но там было уже занято. Вышла и Маша, разбуженная мной, с совершенно заспанными глазами:

– Спать надо меньше, Машуня! Кто рано встаёт – тому бог подаёт! А теперь всё занято!

И мы с ней, несолоно хлебавши, пошли на первый этаж, умываться над раковиной в кухне. Душевую на первом этаже так и не восстановили – не хватало времени, да и сил вечерами совсем не оставалось.

Сегодня народ на завтрак подтягивался особенно медленно, собрались только к девяти часам, мы с Машей к тому времени уже поели. До десяти часов сидели и обсуждали наши планы, а также погоду – особенно тревожили резкие изменения и колебания температуры. Например, сегодня установилось минус 25 градусов и снег, сыпал всю ночь, теперь вроде распогодилось. Я напомнил Валере нашу вчерашнюю договорённость заняться техническим обслуживанием ветряка, заметив при этом:

– Бог нас любит! Сама природа даёт нам сегодня такую возможность.

Я постоянно приставал с этим вопросом к Валере, потому что именно он у нас по специальности инженер-электрик и очень хорошо разбирался в этих вопросах. Валера успокоил меня:

– Всё, всё, Батя, иду собираться.

И действительно пошёл, чтобы одеться потеплее, ведь по холоду лезть на 17-метровую высоту – дело не шуточное. Я в это время в гараже взял щётки для генератора, банку графитовой смазки и трансмиссионное масло. На всякий случай захватил фонарик, вдруг там, наверху, в защитном кожухе генератора, Валере будут плохо видны мелкие детали.

Встретились мы возле вышки ветряка. Сложив всё принесённое мной в заплечную сумку, вместе с необходимыми инструментами, Валера по металлической лестнице, вваренной внутрь сегментов вышки, полез наверх, к генератору. Ковырялся там он почти что час, потом спустился и успокоил меня:

– Всё в порядке. Кстати, зря ты панику нагонял. Старые щётки не выработали и трети своего ресурса.

И показал их мне – действительно, на щётках оставался ещё довольно толстый слой графита.

Наконец я смог немного угомониться. Основные задачи, по моемому мнению, были выполнены. У нас теперь был четырёхлетний запас продовольствия, не менее значительный – печного топлива, много горючего. А главное – наш ветряк, подача электроэнергии от которого не зависела ни от какого топлива.

Пришло время для торжественного объявления:

– Девочки и мальчики! Леди и джентльмены! Всем сегодня выходной. Спешите! Для всех желающих проводится «Большой пивной день», день полного отдыха с просмотром фильмов, танцами, пением и прочее. Кто желает, чтобы к нему присовокупился «Большой коньячный» – обращайтесь к Володе.

У нас было ещё пять ящиков чешского пива и несколько ящиков коньяка, найденного в Туле на бандитской базе.

Все очень обрадовались. Флюр, вообще, пустился в какой-то сумасшедший татарский танец, крича:

– Неужели! Неужели мой бедный организм получит наконец этот божественный пенный напиток.

Ему вторил Николай:

– Давайте достойно в последний раз проведём активную атаку на печень и максимально увеличим наши пузени!

В общем, весь коллектив был за пиво. «Большой пивной день» завершился только к 12 часам ночи. Весь вечер мы с тоской вспоминали былую жизнь. Допивали пиво и как бы прощались с прошлой, такой уютной и, как теперь мы уже точно знали, бывшей такой доброй к нам жизнью. В конце вечера уже прилично захмелевший Саша, крепко обхватив за плечи своего верного друга Флюра, патетически заявил:

– Всё равно мы прорвёмся! Русские не сдаются!