Туман укрыл парк серебристой мерцающей пеленой, заглушая крики людей, гудки автомобилей и даже вой сирен. Питер чувствовал себя, словно во сне: плач и стоны раненых и умирающих смешались, слились с тоскливой песней Тумана…

Тумана? Это могло означать только одно. «Владычица жива! – подумал Питер. – Там, в пруду. Она должна быть в пруду!»

Сияние пруда угасало, вода чернела на глазах. Питер выдернул мечи из тела мертвого Пожирателя плоти у своих ног, сунул их в ножны, даже не потрудившись стереть с лезвий кровь, и бросился к пруду. Двух раненых Пожирателей плоти, медленно ковылявших прочь, поддерживая друг друга, он миновал, даже не взглянув на них. Все его мысли были устремлены к пруду – к Владычице.

– Где же она? – прошептал он, вглядываясь в воду. Владычицу нужно было найти – найти и собственными глазами увидеть, что она вправду жива.

Тут Питер увидел Дэнни, стоявшего по колено в воде с веревкой на шее. Натянутая веревка уходила в воду. Обдав Дэнни тучей брызг, Питер прыгнул в пруд, и начал перебирать руками веревку. Отыскав Владычицу, он бережно поднял ее на руки, вгляделся в ее лицо, заглянул в полуоткрытые глаза – пустые, безжизненные, совершенно лишенные цвета – и, наконец, увидел страшную рану в плече над ключицей.

– О нет, – прошептал он. – Нет, нет.

Он вышел на берег и осторожно уложил Владычицу на землю. Владычица медленно открыла глаза и улыбнулась.

– Мабон… ты нашел меня… – прошептала она, коснувшись его щеки.

– Нет, Модрон, сиська ты безмозглая, – вмешалась ведьма, подошедшая сзади. – Это всего-навсего тот рыжий мальчишка. А от твоего Мабона давным-давно остались только прах да кости, – ведьма взяла Владычицу за руки. – Все, хватит болтовни. Сосредоточься на своей ране.

Веки Владычицы сомкнулись. Казалось, она перестала и дышать.

– Сделай же что-нибудь, – сказал Питер ведьме. – Сделай что-нибудь, пожалуйста!

– Ох, не ной, – ответила ведьма. – Что я могу поделать? Аваллах передал свое исцеляющее прикосновение Модрон, а не мне, – она презрительно ухмыльнулась. – Эта, беленькая да чистенькая, всегда у него в любимицах ходила. Ладно, хоть кровь унялась.

– Значит, с ней все будет в порядке! – упрямо воскликнул Питер.

– Может, и да. Она слаба. Истратила все силы, призвав Туман. Ей нужна вода. Чистая свежая вода, а не эта вонючая затхлая лужа. Нужно унести ее отсюда. Туда, где…

– Питер!!! – заорал Гек. – Сзади!!!

В мгновение ока Питер развернулся и выхватил меч. За его спиной, рядом с Дэнни, стоял Капитан! По колено в воде, в одной руке веревка, в другой – кинжал…

Питер оскалился.

– Ты?!! – зарычал он, направив меч на врага.

– Постой! – крикнул Капитан, подняв руки и направив острие кинжала вверх. – Мне нужен только этот мальчик! – он кивнул на Дэнни. – Только этот мальчик, и больше ничего.

Питер не верил собственным ушам. Этот демон, это чудовище осмелился просить его отдать ему одного из ребят?! После того, как собственными руками погубил стольких Дьяволов?!

– Никогда! – прорычал Питер, прыгая в пруд и занося меч над головой.

Капитан отвел удар кинжалом, увернулся, пропустив Питера мимо, и выхватил из-за пояса меч.

– Питер, нет!!! – закричал Ник и прыгнул в пруд между ними, окатив брызгами обоих. – Прекрати!

В руках Ник держал копье, одно из тяжелых копий Пожирателей плоти. Он поднял древко, преграждая Питеру путь, и Питер приставил острие меча к его горлу.

– Ник, предупреждаю, – холодно сказал он. – Слишком часто ты оказываешься на пути моего меча. Убирайся с дороги. Сейчас же!

– Просто отпусти Дэниэла, – спокойно сказал Капитан. – Отпусти его со мной, и мы уйдем.

– Что?! – закричал Питер. – Ты больше не отнимешь у меня никого из ребят, никогда! А если что от меня и получишь, так только удар мечом!

Дьяволы с плеском бросились в пруд, направив на Капитана мечи и копья и не давая ему сдвинуться с места. Но Капитан не дрогнул и не опустил меча.

– Питер, остановись! – закричал Ник. – Посмотри вокруг, открой глаза и посмотри!

Он показал на тела вокруг пруда, на Айви, устремившую безжизненный взгляд в Туман, на Карлоса, лежащего на берегу – горло перерезано, ленточка крови стекает в воду…

– Сколько еще смертей тебе нужно? Сколько ребят еще должны умереть? Вот твоя драгоценная Владычица, так позволь же им уйти!

Питер отвел взгляд от мертвых Дьяволов. Они умерли достойно, как настоящие герои, и он не позволит Нику поливать грязью их подвиг и выворачивать правду наизнанку. Ник просто видит все наоборот!

– В их смерти виноват только один ублюдок. Только один, – Питер показал на Капитана. – Он.

– Нет, Питер, – сказал Ник. – Капитан сражался за нас. И спас твою Владычицу. Или это для тебя ничего не значит?

Питер недоверчиво прищурился.

– Это правда, – подала голос Сверчок.

Питер шумно перевел дух и взглянул на Капитана.

– Уходи. Уходи немедля, и я пощажу тебя. А вот мальчишка… этот предатель… он останется здесь. За ним долг.

Капитан медленно покачал головой.

– Нет. С тобой я его не оставлю.

Дьяволы крепче стиснули древки копий и вопросительно взглянули на Питера.

Питер пожал плечами.

– Тогда умрешь, здесь и сейчас.

Ник развернул копье острием к Питеру.

– Нет уж, хватит! Я не стану спокойно смотреть, как ты убиваешь его. Как Лероя. Хватит.

Во взгляде Ника чувствовалось осуждение. «Он не блефует. Он это серьезно. О, боги всемогущие, этот глупый пацан действительно вмешается», – подумал Питер, смерив Ника яростным взглядом.

– Ник, сейчас тебе будет очень больно, очень. Это твой последний…

В Тумане раздался крик. Питер обернулся, готовый ко всему… но только не к тому, что увидел.

– Ульфгер, – с болью в голосе выдохнул он.

Ульфгер стоял у дальнего берега пруда, склонив голову набок, будто вслушивался в чьи-то голоса. Его волосы были встрепаны, лицо измазано копотью, темные мрачные глаза полны безумия и страха. Туман расступился перед ним, и Питер увидел Драэля, корчащегося у его ног!

– О нет!

Питер рванулся вперед, но тут же остановился. Что-то тут было не так. Питер прищурился, стараясь понять смысл увиденного. Старый эльф прижимал руку к груди. Его рука чернела на глазах. Чернота доползла до плеча, захватила шею, щеку… Лицо Драэля исказилось от боли, и его кожа задымилась.

– Что за безумие? – прошипел Питер.

Драэль закричал вновь, и от его крика по спине Питера поползли мурашки. Эльф начал отчаянно кататься по траве, корчась от боли; из его глаз, из носа, изо рта хлынула кровь. Вдруг его тело выгнулось дугой, Драэль вцепился ногтями в грудь, еще раз сдавленно вскрикнул и замер без движения.

Питер остолбенел, не сводя глаз с дымящегося трупа старого друга.

– Нет, – пробормотал он. – Не может быть.

Один из эльфов бросился вперед, метнул копье и попал Ульфгеру в грудь. Острие копья пробило кирасу и глубоко вошло в тело. Ульфгер качнулся назад, безмятежно, словно из простого любопытства, взглянул на копье и, громко крякнув, выдернул его из груди. На стальном наконечнике не осталось ни капли крови.

– Что происходит? – прошептал Питер.

– Его кровь – одно целое с мечом, – ответила ведьма. – Его невозможно остановить. Ни копья, ни мечи смертных ему не страшны.

Ульфгер посмотрел на Владычицу и улыбнулся Питеру.

– Я пришел по ее голову. Иди сюда, недомерок. Иди сюда, дурачок, – Ульфгер взмахнул рукой, будто приглашая Питера на партию в карты. – Иди же, посмотрим, сможешь ли ты спасти свою королеву, – он небрежно пнул дымящийся труп Драэля. – Иди, рискни предстать перед судом Аваллаха.

С яростным рыком Питер выпрыгнул из воды и бросился на Ульфгера. Пронзительно взвыв, он ударил – левым мечом вверх, правым вниз. Ульфгер взмахнул Калибурном, отражая удар, и клинок одного из мечей Питера раскололся, будто стекло, а рукоять отлетела в сторону, но второй меч вонзился Ульфгеру в бедро, чуть выше колена. Ульфгер споткнулся, и меч Питера вонзился в его шею под затылком. Стальное лезвие глубоко вошло в плоть врага, и глаза Питера вспыхнули беспощадным огнем. «За Драэля!» Питер развернулся, собираясь прикончить Ульфгера, но с ужасом, не веря собственным глазам, увидел, что тот все еще на ногах. Казалось, его удары ничуть не повредили гиганту. Раны Ульфгера затягивались прямо на глазах! Питер отступил, и Ульфгер шагнул к нему, направляя удар в его грудь. В последний момент Питер успел поднять меч, но удар был так силен, что он потерял равновесие, выронил оружие и рухнул на колени.

Резак рванулся вперед и вонзил копье в живот Ульфгера. Тот хмыкнул, выдернул оружие из раны, древком копья сбил Резака с ног, прямо на Питера, и кольнул мальчишку мечом в спину.

Питер потянул Резака за руку, помогая ему подняться, и вдруг тот пронзительно закричал. Кожа мальчишки горела, шипя и обугливаясь прямо под пальцами Питера. Ослепленный ужасом, Питер вскрикнул и даже не заметил удара. Огромный кулак в латной перчатке врезался в его лоб. В глазах ярко вспыхнуло, чьи-то пальцы мертвой хваткой сжали его горло и подняли в воздух.

Питер забился, забрыкался, впился ногтями в руку Ульфгера, но огромные пальцы сжимали горло мальчишки, точно стальные клещи.

Эльфы отступили, заслонили собой Владычицу, предоставив Питера его собственной участи, но Дьяволы – Дьяволы бросились в бой. Рекс, Змей, Гек, Шустрый и даже Сверчок рванулись через пруд к Ульфгеру и окружили его. Ни клацанья зубов, ни диких боевых кличей – только взгляды, угрюмые решительные взгляды…

Ульфгер презрительно фыркнул и поднес Калибурн к лицу Питера.

– Одно прикосновение, – заорал он, – и ваш ненаглядный вор превратится в пепел!

Дьяволы переглянулись. Чувство собственной беспомощности разом лишило ребят всей их ярости.

Ульфгер еще крепче сжал горло Питера, и тот сдавленно застонал, чувствуя, что позвонки вот-вот треснут.

– Назад, – сказал Ульфгер.

Дьяволы отступили.

– Ульфгер, – крикнула ведьма, – послушай-ка, что я скажу! Вкус его крови тебе не понравится!

Ведьма улыбнулась, облизнув зеленые зубы.

Ульфгер пренебрежительно хмыкнул и отмахнулся от нее.

– Модрон, посмотри на меня, – приказал он. – Посмотри на меня!

Ведьма подняла Владычицу, помогая ей сесть.

– Вот так, дорогуша. Не расстраивай Ульфгера. Погляди же на него. Такое ты уж точно не захочешь пропустить. Пропустишь такое зрелище – будешь жалеть всю жизнь, обещаю.

– Модрон! – крикнул Ульфгер.

Владычица открыла глаза.

– Смотри, кого я поймал! Твою драгоценную птичку! – он встряхнул Питера, как куклу. – Разве он не похож на твоего малыша Мабона? Смотри, Модрон. Смотри, как горит твой драгоценный мальчишка!

Владычица покачала головой и подняла дрожащую руку.

Ульфгер ухмыльнулся, сверкнул глазами, поднял сломанный черный клинок и медленно провел острием по щеке Питера, оставив на коже длинный неглубокий надрез.

Щеку охватило жаром, Питер вскрикнул, и Ульфгер швырнул его наземь.

Сверчок завизжала. Дьяволы, Таннгност, эльфы – все замерли, глядя на Питера круглыми от ужаса глазами.

Питер прижал ладонь к щеке. Сердце отчаянно билось в груди. Хотелось вскочить и бежать, но бежать было некуда – ведь от яда в крови не уйдешь. Жар растекался по венам. Питер ждал боли, огня, что вот-вот выжжет его изнутри, но ничего подобного не последовало – только тепло разлилось по всему телу. Питер отнял ладонь от щеки – и не увидел крови. Потрогал царапину – и почувствовал, что она уменьшается, съеживается, исчезает!

Улыбка исчезла с лица Ульфгера. Гигант растерянно огляделся вокруг.

От пруда послышался смех – кудахчущий хриплый смех ведьмы.

– Ох, Ульфгер! Ну и осел же ты! Здоровенный безмозглый осел! Видел бы ты сейчас свою рожу! – ведьма вновь закудахтала от смеха. – А ведь я предупреждала! Что, не видишь? Не понимаешь? Все это может означать лишь одно!

Ульфгер сощурился и недоверчиво взглянул на ведьму.

– Ну, сам подумай, болван! Рана не кровоточит. Меч не испепелил его, так? А почему, Ульфгер? Что это значит? Ну, давай, шевели мозгами, ты справишься!

Ульфгер вытаращил глаза и помотал головой.

– Да-да, – подтвердила ведьма. – Ну? Понимаешь? Понимаешь, племянничек, хоть ты и глуп, как пробка. Все прекрасно понимаешь.

– Нет, – пролепетал Ульфгер. – Нет!!!

– Похоже, не один ублюдок Рогатого бродит еще по свету, – рассмеялась ведьма, встряхнув Владычицу. – Ах, это просто чудесно! Видишь, Модрон, я же говорила, ты не захочешь это пропустить!

Ульфгер полоснул ведьму яростным взглядом и направил на нее Калибурн.

– Ты лжешь, ведьма! Ты исполнена лжи!

Тем временем Питер встал на ноги, и Ульфгер направил свой черный меч на него, удерживая острый обломанный конец клинка в дюйме от его сердца.

– Обман. Ложь. Я не…

Глаза Ульфгера вспыхнули безумным огнем, он вновь склонил голову набок, будто вслушиваясь в слова какого-то незримого призрака. Его лицо дрогнуло, застыло в гримасе боли и отчаяния.

– За что? – захныкал он. – За что ты без конца мучаешь меня? За что ты меня ненавидишь? Я был хорошим сыном – всегда, всегда!

Питер тихонько отодвинулся назад, но Ульфгер тут же встрепенулся, и в его глазах полыхнула жуткая, немыслимая ненависть.

– Ты! – закричал он, брызжа слюной. – Ты, выродок!..

С этими словами он вонзил Калибурн в грудь Питера – изо всех сил, по самую рукоять, так, что обломанный конец, пробив ребра, вышел из спины.

Ослепляющая боль… Питер раскрыл рот, чтобы закричать, но только сдавленно охнул. Ульфгер резко провернул клинок – влево, вправо – и выдернул меч. Питер упал и покатился по земле, зажав ладонями глубокую рану, хватая воздух широко разинутым ртом. Но воздух рвался прочь из груди сквозь сжатые пальцы: Питер слышал, чувствовал ужасное шипение, с которым он утекал в дыру, пробитую в легком.

Ульфгер визгливо, надрывно захохотал, занес руку для второго удара, и тут Дьяволы бросились в бой.

Рекс нырнул вниз, целя в колено и отвлекая удар Ульфгера на себя. Ульфгер промахнулся, и черный меч глубоко ушел в землю. Тем временем Рекс полоснул его по ноге, а Шустрый вогнал копье в живот врага. Острие копья пробило доспех и глубоко вошло в тело. Ульфгер громко закряхтел и отшатнулся назад, но сзади на него бросились Змей с Геком – Гек ударил в ноги, а Змей в голову.

Невзирая на боль, Питер восхищался их храбростью, хитростью и слаженностью. На миг ему показалось, что все хорошо, что у Дьяволов есть шанс выстоять – прикончить это чудовище или хотя бы заставить его отступить. Но тут Ульфгер вырвал Калибурн из земли, взмахнул им – легко, будто перышком – и сумел застать всех врасплох. Такой быстроты от гиганта не ждал никто. Удар сбоку, в голову, снес Рексу половину черепа. Оставляя за собой в воздухе шлейф брызг крови и мозга, черный клинок рассек руку, а за ней и шею Гека. Оба упали и больше не шевелились. Змей отпрянул назад, и Калибурн, просвистев мимо головы мальчишки, оцарапал его плечо. Всего лишь крохотный порез… Но по лицу Змея было видно: он знает, что его ждет, что означает эта ничтожная царапина. Миг – и на месте пореза расцвело черное пятно. Стремительно увеличиваясь в размерах, оно захватило шею и грудь. Змей закричал, его плоть задымилась, зашипела, обнажая кости, но он не прекратил бой и снова бросился к Ульфгеру. Гигант небрежно взмахнул кулаком и сбил мальчишку с ног, оставив его гореть.

– Нет, – прохрипел Питер, едва не обезумев от боли, ярости и безысходности: Ульфгер убивал Дьяволов, его Дьяволов, одного за другим, пока он валяется в грязи!

– Твою мать, – выругался Питер, заставив себя подняться на четвереньки.

Из глаз покатились слезы. Питер схватился за грудь – но крови под пальцами не было. Боль постепенно превращалась в приятное тепло, и он обнаружил, что снова может дышать, что рана затягивается! «Меч… Этот проклятый меч…»

В живых оставались только Сверчок да Шустрый. Шустрый прыгнул вперед, преградив Ульфгеру путь к Питеру. Сверчок подбежала с другой стороны и встала рядом. Рядом с нависшим над ней гигантом она казалась совсем крохотной… Питер отчетливо видел ее страх, неописуемый ужас на ее лице, и все же она встала в боевую стойку – в точности так, как учила ее Секеу.

Питер медленно поднялся на ноги.

Ульфгер со смехом шагнул вперед.

– Дьяволы! Дьяволы! Дьяволы – ура!!! – заорал Шустрый, бросившись на Ульфгера и вложив в удар всю свою силу и быстроту.

Ульфгер ударил навстречу. Его меч прошел сквозь клинок и предплечье Шустрого, как сквозь масло, и едва не рассек тело мальчика пополам. Шустрый отлетел назад, сбив с ног и Сверчка и Питера. Ульфгер занес Калибурн над головой.

– Да свершится правосудие! – закричал он.

И тут из его шеи показалось острие копья. Ульфгер изумленно поднял брови.

Питер моргнул. Это был Ник! И ни следа страха – только решимость на мрачном, неподвижном лице… Да, это был совсем не тот испуганный, растерянный мальчуган, которого Питер совсем недавно встретил в парке. Этот мальчишка был гибок, силен и опасен; его колючие холодные глаза были глазами убийцы.

Ник навалился на копье, еще глубже вгоняя его в шею Ульфгера.

– А ну прочь от нее!!! – закричал он.

Ульфгер закашлялся, задохнулся, выронил Калибурн и обеими руками ухватился за копье, стараясь вырвать его из рук Ника. Ник еще раз всем весом навалился на древко, затем бросился к Сверчку, схватил ее за руку и рывком поднял на ноги.

– Сверчок, беги!!! – крикнул он.

Ульфгер вырвал копье из шеи и прицелился в Ника. Питер раскрыл было рот, чтобы закричать, но было поздно. Ульфгер метнул копье и попал Нику в спину, прямо под лопатку. Острие копья вышло из груди Ника. Мальчишка замер, глядя на него, и рухнул на колени.

– Ник! – вскрикнула Сверчок.

– Беги, – слабеющим голосом проговорил Ник, падая лицом в землю.

Ульфгер и Питер скрестили взгляды над телами мертвых и умирающих, обдавая друг друга жаром взаимной ненависти. Грудь Питера вздымалась, золотые глаза пылали, зубы обнажились в хищном оскале, пальцы скрючились, будто когти, готовые впиться в тело врага, вырвать его глаза из глазниц. Калибурн, смертоносный черный меч, лежал в грязи между ними. Оба единокровных брата, как по команде, взглянули на него. Питер оказался проворнее – нырком бросившись вперед, он схватил меч, перевернулся через голову, вскочил на ноги и нанес удар. Казалось, меч в его руках невесом. Клинок рассек доспех Ульфгера, как бумагу, и глубоко вонзился в его бедро. Ульфгер отпрянул назад. В его глазах мелькнул страх.

Питер чувствовал, как впиваются в ладонь шипы на рукояти меча, чувствовал его тепло, его пульс, его мощь. В ушах зазвучал голос Рогатого – тот звал его по имени, и, очевидно, Ульфгер тоже услышал отца.

– Нет! – вскрикнул он. – Это же я – единственный! Я, отец! Я!!!

Питер поднял меч и двинулся по кругу, обходя Ульфгера в ожидании момента для удара.

Ульфгер попятился, дико озираясь, лихорадочно отыскивая путь к бегству, зацепился каблуком за тело Гека и рухнул навзничь.

Питер метнулся вперед и встал над ним.

– Нет!!! – завизжал Ульфгер.

Но Питер занес черный меч высоко над головой и что было сил обрушил его вниз. Ульфгер вскинул руки, пытаясь отвести удар, и Калибурн отсек ему обе кисти, оставив за собою лишь два исходящих паром обрубка. Ульфгер громко застонал от ярости и боли. Питер ударил еще. На этот раз лезвие глубоко вошло в глотку Ульфгера. Ульфгер скривился в агонии, жутко, сдавленно булькая горлом. Питер ухмыльнулся. Меч целиком завладел им, и Питер наслаждался песнью клинка, рубя врага вновь и вновь. Раны Ульфгера затягивались на глазах, но Питер рубил, резал, сек, кромсал, и наконец голова Ульфгера откатилась в сторону, а тело безжизненно обмякло.

Туман заклубился, заплясал вокруг. Буйная кровь Рогатого бурлила в жилах Питера, разбуженная мечом, битвой и смертью, золотые глаза горели огнем. Поставив ногу на грудь Ульфгера, он воздел Калибурн к небесам, запрокинул голову и завыл.

Парк вторил ему раскатистым эхом.

Питер закрыл глаза, вслушиваясь в биение собственного сердца. Крики людей и трели сирен вдалеке звучали все громче и громче, и он понял: Туман опять редеет. Вдруг до него донесся голос Владычицы – тихий, но заглушивший все прочие звуки:

– Питер…

Питер открыл глаза и увидел Владычицу. Ей, очевидно, сделалось лучше, глаза ее вновь обретали цвет. Она лучезарно улыбнулась.

– Питер, – прошептала она. – Ты мой защитник, мой герой навсегда.

Питер перевел взгляд с тела Ульфгера на трупы Пожирателей плоти и ткнул голову Ульфгера концом Калибурна. Губы Ульфгера дрогнули, глаза странно блеснули. Что, если голова врага все еще отчего-то жива? Что, если так действуют чары меча? От всей души надеясь, что так оно и есть, Питер пинком отправил голову в пруд. Голова погрузилась в воду и исчезла из виду, оставив за собой только шлейф пузырьков. Победно улыбнувшись, чувствуя, как грудь распирает от гордости, он подошел к Владычице. «Да, я твой защитник».

Тишину нарушили негромкие прерывистые рыдания. Сверчок держала на коленях голову Ника, из его рта сочилась кровь, но он был еще жив, и его взгляд – пристальный, обвиняющий – был устремлен на Питера. Улыбка Питера угасла.

Воткнув смертоносный меч в землю, Питер подошел к ним, опустился на колени рядом со Сверчком и крепко стиснул плечо Ника. Кожа мальчишки была холодна, как лед.

– Ник, ты храбро сражался. Ты – настоящий Дьявол. Ты спас…

– Лажу не гони, – резко оборвал его Ник.

Питер вздрогнул.

Ник сжал его руку.

– Как ты можешь все еще играть в эти игры? – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Ты правда настолько слеп? – он ткнул пальцем в сторону дымящихся останков Рекса, Гека и Змея. – Смотри! Смотри на них! Все, все твои Дьяволы погибли. Может, тебе все равно? Или они просто больше не нужны?

Питер старался не смотреть на мертвых, но от их неподвижных взглядов, от вони кишок, крови и горелого мяса, витавшей в Тумане, было не скрыться. Никакого благородства, никакой романтики, только смерть… Питер хотел отвернуться, но Ник удержал его. Его лицо исказилось от гнева и боли.

– Не смей отворачиваться! Они отдали жизни за тебя, они дрались за тебя, когда все остальные отступились!

– Нет, – возразил Питер. – Они погибли за Владычицу. Умерли с честью, защищая свою королеву.

– Никакая она им не королева, идиот, – Ник закашлялся, обрызгав подбородок кровью. – Это на тебя они чуть не молились. Это за тобой они шли, и посмотри, куда ты их привел! Посмотри! Это ты променял их жизни на жизнь Владычицы – своей проклятой ненаглядной Владычицы. Оно того стоило? Стоила она жизней стольких ребят? Достойна всех этих жертв?

Питер отшвырнул руку Ника.

– Нет, – прорычал он. – Все не так. Ты вечно выворачиваешь все наизнанку.

Но даже сейчас, так горячо настаивая на своем, он видел их лица – не мертвые, живые… Полные жизни лица всех, кто последовал за ним сквозь Туман, доверившись его слову, всех, кто смеялся, плакал, играл, дрался и умер рядом с ним…

Тут Питер увидел Дэнни с Капитаном, выбиравшихся из воды на дальний берег пруда. Он вскочил, потянулся за Калибурном, но остановился, оглянувшись на Ника и вновь встретив его жесткий холодный взгляд.

– Чего ждешь? – спросил Ник. – Давай, и их убей. А то твоей проклятой королеве крови еще мало. Так?

Питер с шумом выдохнул и остался стоять, глядя, как Капитан с Дэнни исчезают за деревьями.

– Питер, – окликнула его Владычица. – Подойди ко мне.

Ее голос понемногу обретал былую силу. Таннгност держал ее на руках, эльфы, ведьма, три девочки и баргесты собрались рядом. Владычица улыбнулась Питеру.

– Нам пора.

Ник закашлялся, выплюнув порядочный сгусток крови. Питер взглянул на копье, торчавшее из груди мальчика, будто только что заметил его. Ник сильно побледнел, взгляд его помутился от боли.

– Держись, Ник! Все будет в порядке.

Питер со всех ног бросился к Владычице.

– Модрон! – крикнул он. – Пожалуйста, помоги ему! Скорее, пока не поздно!

Владычица потянулась к Питеру, взяла его за руку и грустно улыбнулась.

– Прости, но для него я не могу сделать ничего.

– Еще как можешь! Ты же можешь исцелить его! Ну, хоть попробуй!

Голос Владычицы зазвучал строже.

– Питер, не сейчас. Сейчас у нас нет времени на их племя.

«Их племя?» Питер потрясенно уставился на Владычицу.

– И, пожалуйста, не смотри на меня так. Я знаю, эти человечьи дети тебе дороги. Но сейчас они снова дома, на своем месте, и помогать им – забота их богов. А нам нужно позаботиться о своих.

– Ник тоже наш! Он тысячу раз заслужил место среди нас. Ты обязана ему жизнью!

Глаза Владычицы полыхнули гневным огнем.

– Довольно об этом! – резко сказала она. – Уж не хочешь ли ты, чтобы я рискнула всем ради него? Я должна копить силы: впереди много испытаний.

Питер схватил Владычицу за руку.

– Пожалуйста, – умоляюще заговорил он, – сделай, что можешь. Хоть что-нибудь. Пожалуйста, умоляю тебя!

Лицо Владычицы смягчилось.

– Питер, не расстраивайся так. Тебе нужно забыть все это, вычеркнуть их племя из памяти. Теперь ты – мой полководец. Тебя ждет место рядом со мной. И больше я ничего не желаю слышать. Таннгност, нам нужно идти, пока еще не все потеряно.

Питер обвел взглядом их лица – увидел усмешку ведьмы, коварные улыбки девчонок, пустые холодные глаза эльфов… Казалось, один лишь Таннгност искренне скорбит по умирающему мальчишке.

– Прости, Питер, – сказал старый тролль. – Хотел бы я помочь, да не в силах.

– Пора, Питер, – вмешалась Владычица. – Нам нужно спешить.

Все отвернулись и двинулись прочь, оставив Питера среди тел поверженных Дьяволов.

Ник чувствовал холод – мертвенный холод, крадущийся к сердцу. «Вот и конец, – думал он. – И я больше никогда не увижу маму». По щекам покатились слезы. «Но я должен попросить у нее прощения. И сказать, как я ее любил. Должен».

– Питер, – слабым голосом позвал Ник.

Но Питер не слышал.

– Питер! – закричала Сверчок. – Питер!

Питер с трудом отвел взгляд от Владычицы, подошел к Нику со Сверчком и присел рядом.

– Мне нужно, чтобы ты сделал для меня одну вещь, – сказал Ник.

Питер рассеянно кивнул.

– Найди мою маму, – Ник снова закашлялся. Говорить становилось все трудней и трудней. – Найди и скажи ей, что я люблю ее. Что я очень виноват. И, Питер!.. – Ник стиснул руку Питера и притянул его к себе. – Убей их. Убей Марко с дружками! Сделаешь?

Но Питер не отвечал. Он провожал взглядом Владычицу – Таннгност нес ее в сторону доков, а прочие беглецы с Авалона тянулись следом.

– Питер, смотри сюда. Ты обещал. Ты поклялся! На этот раз не увиливай. Ты обязан сделать это для меня. Окей?

– Ник, я сделаю, что смогу.

– Нет. Клянись. Клянись, мать твою! Держи руки на виду и клянись.

Питер опустил взгляд.

– Ник, я не могу. Не сейчас. У меня еще дела.

– Да будь ты проклят! – закричал Ник. – Слушай. Она живет недалеко от того парка, где мы встретились. Кэрролл-стрит, угол Четвертой авеню. Синий дом. Единственный синий дом на всю улицу. Запомнил? Кэрролл-стрит. Синий дом. Не ошибешься, – Ник снова закашлялся и сплюнул кровью. – Пойди туда и убей Марко. Ты обязан мне. Обязан, блин!

Питер кивнул, но ничего не сказал.

Сверчок всхлипнула.

Пальцы онемели, рука Питера выскользнула из ладони. Хотелось говорить дальше, заставить Питера поклясться, увидеть по его глазам, что он действительно убьет Марко… Но говорить стало так тяжело, что Ник лишь слабо улыбнулся золотоглазому мальчишке.

– Владычица, – прошептал он. – Она похитила твою душу…

В глазах помутилось. «Как холодно», – подумал Ник, жалея, что мамы нет рядом. Как ему хотелось увидеть ее еще разок, почувствовать тепло ее рук на плечах… Как было бы здорово, как чудесно…

Ник закрыл глаза.

Рука Ника разжалась и безжизненно упала на землю. Питер опустил взгляд.

Сверчок, не отрываясь, смотрела на Ника. Она больше не плакала – только смотрела на него пустым, потерянным взглядом.

Из редеющего Тумана донесся голос Владычицы:

– Питер, иди ко мне.

Отряд ждал его, остановившись в тени деревьев.

– Сверчок, – сказал Питер, – пойдем.

Сверчок взглянула на Питера так, будто впервые видела его, посмотрела в сумерки, где ждала Владычица, и помотала головой.

– Нет, я остаюсь.

– У нас впереди столько, что и не описать! Мы должны… – оборвав фразу на полуслове, Питер устало вздохнул и тронул Сверчка за плечо. – Прощай, Сверчок.

Но Сверчок даже не взглянула на него.

Питер встал, выдернул из земли Калибурн и пристально взглянул на сломанное черное лезвие. «И я был там, когда сломался этот меч, – подумал он. – Был рядом с ним, с Рогатым – с моим отцом, когда он шел с этим мечом в битву».

Вытащив из-под окоченевшего тела Ульфгера меховой плащ, Питер завернул в него смертоносный меч, в последний раз окинул долгим взглядом лица мертвых Дьяволов и заглянул в лицо Ника.

– Я вас не забуду.

С этими словами он отвернулся и последовал за Владычицей.

Питер догнал Владычицу и остальных у старой голландской батареи. Туман рассеялся, и над бухтой вдали виднелась Статуя Свободы, озаренная зеленоватым светом. Один из эльфов вспрыгнул на стенку набережной и показал вниз.

– Вижу судно, – удивленно сказал он, сощурив узкие глазки. – Это ладья!

Питер помог Таннгносту спустить Владычицу вниз, на камни, к почерневшему борту великолепной ладьи. Один за другим последние беглецы с Авалона взошли на борт: ведьма с дочерьми, Таннгност с Владычицей, эльфы, и, наконец, баргесты – эти проскакали на нос и расселись вокруг величавой драконьей головы, будто горгульи. Настал черед Питера, и Питер заколебался.

– Питер, поспеши, – сказала Владычица.

Питер ухватился за борт, занес было ногу, чтобы взобраться наверх, но тут же остановился.

– Питер?

Питер стиснул зубы и медленно покачал головой.

Владычица смерила его строгим взглядом.

– Я не могу.

– Довольно ломаться, – сказала Владычица.

– Сначала я должен кое-что сделать.

– Уж не о глупом ли обещании, данном тому мальчишке, идет речь?

Питер кивнул.

– Поднимайся на борт, Питер, – приказала Владычица. – Сейчас не время для игр.

Вместо ответа Питер запустил руку в сумку и вынул три яблока.

Глаза Владычицы округлились.

– Семя Аваллаха, – благоговейно прошептала она. – Но откуда?

Питер отдал ей яблоки, и Владычица прижала их к груди, точно новорожденных младенцев.

– Питер, ты понимаешь, что это значит? Теперь мы вправду можем возродить Авалон!

Питер снова кивнул.

Голос Владычицы зазвучал тихо, чарующе:

– Питер, тебя ждет все, чего ты только мог пожелать, – ее острые лазурные глаза засияли. – Тебя ждет новый мир, мой герой. И ты воссядешь рядом со мной и разделишь со мной все волшебные наслаждения. – Ее голос зазвучал громче. – Смотри, Питер. Смотри, вот твое место по праву. Смотри, вот твоя истинная судьба!

И Питер увидел эту картину: он, вольный повелитель ши, владыка всего, что видит, резвится в волшебном лесу, среди зверей и Дивного народца – и это действительно было все, чего он только мог пожелать.

– Гибель этих детей тяготит твое сердце, – продолжала Владычица тем же низким, глубоким, убаюкивающим голосом. – Это вполне понятно. Но придет новый день, и все это останется позади. Ты будешь рядом со мной. Все Дивные будут танцевать у твоих ног, и тогда ты забудешь человеческих детей, и боль утихнет.

Питер встряхнулся, отгоняя видения.

– Забуду их? Нет, – твердо, решительно сказал он. – Я не забуду их. Я не забуду их никогда.

Он сделал шаг назад.

– Питер, ты пойдешь с нами. Ты должен. Новый мир – очень хрупкая вещь. Твое место – среди защитников Авалона, с Калибурном в руках. Ты не можешь отречься от собственной крови. Это твой долг! Поднимайся на борт. Я приказываю!

Питер выдержал ее взгляд и покачал головой.

– Нет. Я обещал, – он бросил завернутый в плащ меч в ладью, к ногам Владычицы. – Прощай, Модрон.

Владычица сверкнула глазами, оскалилась, зарычала…

– Модрон! – рассмеялась ведьма. – В нем пробудилась отцовская кровь. Похоже, его сердце больше не подвластно твоим чарам.

Владычица с яростью взглянула на сестру – и обвисла в руках Таннгноста, будто разом утратив все силы.

– Питер, птичка моя, – устало, тихо сказала она. – Мой маленький Мабон… Не покидай меня. Как же я без тебя?

Питер снял с шеи цепочку со звездой, взял Владычицу за руку и вложил амулет ей в ладонь.

– Я не Мабон, – мягко сказал он.

Владычица с невероятной тоской взглянула на безжизненную звезду. Вдруг ее лицо помрачнело, и на мгновение Питер увидел перед собой не хрупкую женщину, но Владычицу, которую встретил многие годы назад – богиню, гордую дочь Аваллаха, королеву Авалона. Расправив плечи, она протянула ему звезду Мабона. Звезда вновь сияла золотым огоньком.

– Окажи мне услугу – сбереги ее. А когда наиграешься, принеси домой, мне.

Питер принял звезду, но не надел ее на шею, а сунул в карман, и посмотрел на Таннгноста.

– Прощай, старый друг.

Таннгност глубоко, тяжко вздохнул, печально покачал головой и крепко сжал руку Питера.

– Да пребудет с тобой Аваллах.

Последние клубы Тумана уплывали в море. Из парка донеслись крики.

– Нам пора, – сказал Таннгност, отпустив руку Питера.

– Питер, – сказала Владычица, – возвращайся ко мне, домой. Возвращайся скорее.

– Да, – ухмыльнулась ведьма, обнажая длинные зеленые зубы. – Да смотри, береги глаза. Один из них – мой.

Владычица опустила руку в воду. Явившаяся на ее зов волна мягко подхватила ладью, снимая ее с камней, и понесла прочь от берега.

Питер провожал ладью взглядом, пока та не скрылась из виду. Наконец, услышав кваканье рации и тяжелые шаги невдалеке, он скользнул в сторону и растворился во мраке.

Питер шел дальше и дальше, и вой полицейских сирен возле парка мало-помалу затихал позади. На этот раз Питер не крался переулками – он шел по главным улицам, не обращая внимания на неприязненные и опасливые взгляды, не заботясь о том, кто может его заметить, почти не глядя, куда идет. От тяжести в груди перехватывало дух. «Столько всего потеряно, – думал он, снова и снова видя перед собой разочарованное лицо Владычицы и взгляд умирающего Ника. – Что же я наделал? Нет. Хватит. Хватит об этом». Питер стиснул зубы и устремился в ночь, сосредоточившись только на собственных шагах, как будто это и вправду могло помочь оставить всю боль позади.

Вскоре он покинул Манхэттен, едва заметив, как перешел Бруклинский мост. Небоскребы сменились складами, склады – жилыми домами, жилые дома – небольшими коттеджами. Войдя в Проспект-парк, Питер остановился лицом к лицу с той самой зеленой черепахой на детской площадке.

– Ник, – прошептал он. – Прости. Прости меня.

Черепаха молча таращилась на него, скаля зубы в нелепой ухмылке.

В глазах защипало. Питер стиснул зубы и утер слезы.

– Прости…

Но слезы не унимались. Питер без сил опустился в траву, привалившись спиной к черепахе, и плечи его затряслись от рыданий. Не стесняясь слез, он плакал, плакал по ним – по Секеу, по Абрахаму, по Голлу, по матери, по Нику, по всем погибшим ради него Дьяволам. Их было много, очень много, но Питер сидел, зажмурившись и крепко обняв колени, пока не вспомнил имена всех – всех до единого.

Поднялся ветер. Питер открыл глаза и глубоко вдохнул. В теплом воздухе пахло весной. По коже побежали мурашки. Ночь словно ожила: казалось, деревья, птицы, букашки пристально смотрят на него. Вдруг в воздухе мелькнула искорка, а за ней еще одна и еще. Взлетев над росистой травой, все они устремились к Питеру и закружились над его головой.

– Феи? – изумленно прошептал он.

Синий огонек пронесся над самым ухом и повис в воздухе прямо перед его носом. Это была одна из пикси – девочка с всклокоченной гривой белых волос. Зашипев на Питера, она присоединилась к остальным, резвившимся среди деревьев.

В шорохе листвы послышался шепот – голос, зовущий Питера потанцевать с ночью. Узнав этот голос, голос отца, Питер тут же вспомнил, как Рогатый танцевал с ним и его Дьяволами вокруг огромного костра и даровал им место на Авалоне. «Ты выбрал меня, отец. Это я сражался плечом к плечу с тобой в битве у Русалочьей бухты. Ты оказал эту честь мне – не Ульфгеру, а мне».

Теперь все было ясно. На губах Питера заиграла улыбка. Отец и вправду оставил ему дар, великий дар – но вовсе не смертоносный меч. Отец, вопреки всем остальным, выбрал его, не кого-нибудь, а его, потому что дух Рогатого властвует над всеми вольными созданиями – хоть язычниками, хоть ши, хоть в этом мире, хоть в мире волшебства. И теперь отец передал этот дух ему, Питеру!

Питер вскочил и расхохотался во весь голос, словно весь этот парк принадлежал ему одному. Кто?! Кто осмелится бросить ему вызов?! Он запрокинул голову и завыл, оглашая парк древним кличем – тем самым, что не тревожил слуха людей вот уж тысячу лет, но навек поселил в их сердцах страх перед глухим темным лесом.

«Не нужны мне ни знамена, ни титулы, ни короны, ни волшебные мечи, ни позолоченные дворцы. Ничто не удержит меня в пределах любого из этих миров. Мои владения – всюду, где дует вольный ветер!»

– Я – Рогатый! – воскликнул Питер. – Я – лесной дух, повелитель всех вольных диких созданий!

Порывшись в сумке, Питер достал одно из яблок Аваллаха, полюбовался им – заветным плодом дивной красоты, священным символом Авалона, и вгрызся в него зубами. «Ум-м! Вкуснятина!» Громко хрустя яблоком, он отправился на поиски дома – да не какого-то, а того самого синего дома на Кэрролл-стрит. Сверкнув золотыми глазами, он коснулся рукояти ножа. Ему не терпелось встретиться с Марко и его дружками. С ними можно было позабавиться, повеселиться от души – ведь он так давно как следует не веселился!

Ноги сами несли вперед. Вспомнилась Жар-птица – свободная, гордая, вольная лететь, куда захочет и когда пожелает. В эту минуту Питер чувствовал себя точно так же – он был свободен, волен идти, куда угодно, и делать, что заблагорассудится. Казалось, он вот-вот расправит крылья и взлетит.

Питер поднял взгляд к звездам, и его лицо озарилось лукавой улыбкой.

– Пора поиграть, – прошептал он, подмигнув звездам.

И, конечно же, звезды подмигнули Питеру в ответ – ведь улыбки заразительнее не найти на всем белом свете.