Таннгност ждал у Красных Камней. Увидев Питера, старый тролль грузно поднялся и быстро двинулся ему навстречу. Он просто сгорал от нетерпения.

– Ну? – спросил он. – Ну, говори же! Скорее, мальчик мой. Рассказывай. Чем кончилась битва?

Промчавшись мимо него, Питер окинул взглядом небольшое плато.

– Их еще нет?

– Кого? – спросил Таннгност.

– Они уже должны были появиться. Намного раньше нас.

– Питер, рассказывай же, что произошло?

Питер остановился, изо всех сил стиснув плечо тролля. Его золотые глаза горели огнем.

– Сегодня мы победили, Таннгност! Какой триумф! Как жаль, что ты не видел! Мы здорово проредили их. Разлили их нефть и сожгли их заживо! – лицо Питера озарилось дьявольской улыбкой. – Их крики… какой сладкий звук! Сегодня победа за Владычицей. Но… – улыбка исчезла. – Но несколько Дьяволов пропали без вести. Рассредоточиться! – крикнул Питер, отвернувшись от Таннгноста. – Смотреть в оба, держать ухо востро!

Дьяволы с эльфами рассредоточились среди валунов. Питер принялся мерить шагами плато, вглядываясь в опушку в поисках хоть каких-то следов Секеу и ее небольшого отряда. «Что же могло их так задержать? – подумал он, взглянув на черный дым, клубами поднимавшийся к серым тучам. – И все же, какая победа!»

Питер до сих пор не мог поверить, что Пожирателей плоти удалось одолеть. Он оглянулся на своего старого друга Драэля. «И эльфы! Они пришли! Пришли и сражались, признав меня вождем! И это еще не все. Сегодня же ночью ударим снова. Атакуем их форт. Не отступимся, пока они не умрут – все до единого».

– Тревога! – крикнул Гек, выхватив меч.

Питер метнулся к нему и тоже свесился вниз с крутого обрыва. Мгновением позже к ним присоединились Дьяволы и эльфы. Увиденное не укладывалось в голове. Из лесу, из-за поворота, направляясь к ним, едва ли не строем вышла стая баргестов. «Баргесты? Здесь? – подумал Питер. – Что за бессмыслица?»

Следом за баргестами из лесу показались три девочки.

– Ведьмы, – прошипел Питер, обнажая меч. – Ну что ж, они хотят драки – они ее получат!

– Подожди, – остановил его Таннгност. – Вон, видишь? Красная Кость и…

Питер вновь повернулся к лесу. Из-за деревьев вышел Ник, а за ним – Лерой и Красная Кость. Они несли Секеу, и Питер не мог не заметить ни ее ноги, обмотанной насквозь пропитавшейся кровью тряпкой, ни головы, бессильно мотавшейся сбоку набок. «Нет, – подумал он. – Только не Секеу. После всего, через что нам с ней довелось пройти…»

Убрав меч, Питер спрыгнул с камней, бросился навстречу странной процессии, промчался мимо баргестов, даже не взглянув на них, и остановился только рядом с Секеу.

Лерой с Красной Костью бережно опустили ее безвольно обмякшее тело на землю.

«Какая бледная…»

Питер поднял взгляд на Красную Кость.

– Как она?

Красная Кость наморщил лоб, силясь ответить, но только покачал головой.

– Она умирает, – сказала одна из сестер.

– Да, мы чуем ее смерть. Недолго ей осталось, – добавила вторая.

– Бедняжка, – вставила третья, наматывая на палец прядь длинных белых волос.

Упав на колени рядом с Секеу, Питер крепко сжал ее пальцы и взглянул на рану в бедре.

«Сколько крови», – подумал он, коснувшись ее щеки.

Веки Секеу дрогнули, и она открыла глаза.

– Секеу, – заговорил Питер, – эй, Секеу, держись.

– Абрахам… – еле слышно прошептала она.

Только сейчас Питер осознал, что Абрахама с ними нет.

– Он храбро дрался… и спас меня, – слабым голосом проговорила Секеу. – И Ник… он тоже меня не бросил…

Питер прекрасно видел, каких усилий стоит ей каждое слово.

– Ш-ш-ш! Молчи, – сказал он, коснувшись ее губ.

Секеу опустила веки. На глаза Питера навернулись жгучие слезы.

Таннгност грузно опустился на колени рядом с Питером и осмотрел Секеу. Питер поднял на него умоляющий взгляд.

– Помоги ей. Сделай что-нибудь. Ты же умеешь. Твои лекарства, снадобья… Сделай же что-нибудь!

Старый тролль покачал головой.

– Питер, она потеряла слишком много крови. Тут уже ничего нельзя сделать.

Все умолкли.

– Можно, – решительно сказал Питер. Можно, и еще как, – он подхватил Секеу на руки и встал. – Владычица. Владычица может спасти ее.

– Нас заметили, – сказал Драэль, указав на трех крохотных зеленых фей, сорвавшихся с ветки и унесшихся в глубь Леса Владычицы.

– Питер, – заговорил Таннгност, едва они пересекли Куши-крик и ступили на противоположный берег, – это безумие. И ты сам прекрасно это знаешь.

– Безумие, – эхом откликнулась одна из сестер.

– Страшная смерть для всех, – добавила вторая.

– Здорово повеселимся, – согласилась третья.

Не обращая на них внимания, Питер крепче прижал Секеу к груди и твердым шагом двинулся вперед.

Таннгност оглянулся на строй Дьяволов, эльфов, ведьм и баргестов. «Вот это парад», – подумал он. Со дня гибели Рогатого такие силы еще никогда не собирались в едином строю, и старый тролль не мог не восхищаться Питером, сумевшим объединить давних непримиримых врагов. Но входить в Лес Владычицы с таким воинством… Нет, это никак не могло кончиться добром!

Протолкавшись к Питеру, Таннгност заговорил – тихо, будто опасаясь, как бы его не подслушали:

– Питер, на этот раз Ульфгер непременно попытается убить тебя. Ты это прекрасно понимаешь. Прошу тебя, Питер, ради всего Авалона: подумай, как следует.

Но одного-единственного взгляда в упрямое веснушчатое лицо хватило, чтобы понять: все слова напрасны. «Если уж Питеру что-то втемяшилось в голову, – подумал Таннгност, – никакие доводы разума не в силах его остановить».

– Пусть даже тебе удастся увидеть Владычицу, – продолжал он, – она слишком слаба, чтобы чем-то помочь. Многие годы прошли с тех пор, как…

Питер остановился. Следом за ним остановились и все остальные. Путь им преграждал Ульфгер во главе отряда из пятнадцати эльфов, вооруженных до зубов. По такому случаю он был в полном боевом облачении – узорчатые лепестки кожаного панциря под темной стальной кирасой, черные латные перчатки по локоть, высокие, до самых бедер, кожаные сапоги и плащ из медвежьей шкуры на плече.

Вскинув боевой топор, Ульфгер смерил злобным взглядом смущенного Драэля и его эльфов.

– За измену вы изгнаны из стражи. Убирайтесь немедля, и чтоб ноги вашей больше не было в этом лесу.

После этого Ульфгер мрачно взглянул на Питера.

– А к тебе, вор и похититель детей, я не буду столь же милосерден. Терпеть твои игры и дальше я не намерен. Ты был предупрежден, ясно и недвусмысленно. Приговариваю тебя к смерти.

Бережно опустив Секеу на землю. Питер поднялся и шагнул вперед. Не глядя на Ульфгера, он обратился к эльфам, выстроившимся по обе стороны от темноглазого гиганта.

– Сегодня, – громко заговорил он, – вот эти детишки – те самые, перед которыми вы задирали нос – шли в бой плечом к плечу с вашими братьями и ведьминой ордой. Все вместе они выступили против Пожирателей плоти. Все вместе они одержали победу, многих врагов сожгли заживо, а остальным напомнили, что у Авалона еще есть зубы! Благодаря их мужеству, пролитой ими крови, отданным ими жизням сегодня – а может, и завтра и еще много-много дней – Авалон в безопасности. А где были вы?

Питер обвел эльфов безжалостным взглядом, заглянув в глаза каждого.

Таннгност был поражен. Как сильно подействовали слова Питера на невозмутимых эльфов! Большинство из них отвели глаза. Кое-кто даже съежился под его взглядом. Некоторые искоса переглянулись.

– Эта девочка, – Питер указал на Секеу, – сегодня пролила кровь за Владычицу. А храбрый мальчишка по имени Абрахам погиб, защищая Авалон. А где были вы?

– Никто не слушает твоей болтовни, – с мрачным смешком сказал Ульфгер.

– Я прошу одного, – продолжал Питер, по-прежнему обращаясь к эльфам, – позволения пройти к Владычице и принести к ней раненую воительницу, защитницу Авалона. Кто из вас сможет отказать ей в этой чести?

– Никогда!!! – крикнул Ульфгер. – Видеть Владычицу не позволено никому! Тем более – какому-то гнусному отребью!

Питер перевел взгляд на Ульфгера. Таннгност прекрасно видел, как мальчишке трудно сдерживать ярость.

– Владычица – не твоя собственность, – процедил Питер сквозь стиснутые зубы. – Владычица принадлежит всему Авалону. Или ты забыл слова собственного отца?

Ульфгер угрожающе сверкнул глазами. Его пальцы стиснули древко топора так, что костяшки побелели.

– Это «отребье», – сказал Питер, широким жестом указав на своих спутников, – заплатило за право видеть Владычицу собственной кровью. А ты, Ульфгер? Как ты заслужил это право?

– Убейте его, – приказал Ульфгер.

Несколько эльфов потянулись к мечам, но тут же замерли, не зная, на что решиться.

– Лорд Ульфгер! – крикнул Таннгност. – Открой глаза! Разве ты не видишь? Все кланы собраны вместе. Дело за тобой. Надень Рогатый Шлем. Веди Авалон к победе! – Таннгност понизил голос. – Лорд Ульфгер, умоляю: подумай, прежде чем действовать. В твоих руках судьба всего Авалона.

– Ты к старости ослаб головой? – усмехнулся Ульфгер. – Я уже дал тебе свой ответ. Стража Владычицы никогда не пойдет в бой рядом с этой мразью. И неужели ты настолько глуп, чтобы доверить тайну Гавани всякому сброду? Отчего бы тогда тебе самому не привести к Владычице Пожирателей плоти?

– По крайней мере, они заслужили доверие, – заметил Питер.

Ульфгер повернулся к эльфам:

– Больше я повторять не стану. Убейте его!

Эльфы не шелохнулись.

– Чего вы ждете? – закричал Ульфгер, уставившись на эльфов.

Но эльфы не дрогнули под его взглядом. Более того – они, один за другим, отступили от Ульфгера на шаг.

Недоверие на лице Ульфгера сменилось гримасой бешенства. Его лицо побагровело, брови сомкнулись над переносицей.

– Измена?! – прорычал он. – Может, вы забыли свою клятву? Может, весь Авалон сошел с ума?

Шагнув к ближайшему стражу, он толкнул эльфа вперед, едва не сбив его с ног.

– Живо!!! – заорал он. – Убейте его!!! Убейте!!!

Эльфы не двинулись с места.

– Изменники!!! – завизжал Ульфгер. – Изменники – все до одного!!! Что ж, я сам сумею защитить Владычицу!!!

Подняв топор, он бросился вперед и со всего маху обрушил лезвие на Питера, не оставляя мальчишке шанса выхватить меч. Но вместо этого Питер сделал такое, чего Ульфгер совсем не ожидал. Он прыгнул навстречу, за спину врагу, поднырнув под удар, способный развалить его надвое, и жестко пнул пронесшегося мимо гиганта под колено. Ульфгер с разгона рухнул на землю. Топор выскользнул из его пальцев и отлетел в сторону.

Яростно рыкнув, Ульфгер на четвереньках бросился к топору, но пятнадцать бритвенно-острых эльфийских копий, подкрепленных с тыла пятнадцатью многообещающими взглядами, преградили ему путь.

– Довольно, Ульфгер! – крикнул Драэль. – Довольно!

Взглянув на Драэля, Ульфгер замер. Челюсть его отвисла, взгляд сделался отстраненным, как будто там, в вышине, за спиной старого эльфа возник призрак, бесплотный дух, видимый лишь ему одному. Ульфгер затрясся всем телом, в широко раскрытых темных глазах блеснула искра безумия.

– Почему… почему ты никак не оставишь меня? – дрожащим голосом закричал он. – Я же поклялся! Поклялся! – пальцы Ульфгера впились в мягкую землю, судорожно сжались, оставляя за собой глубокие борозды. – Конечно, я буду защищать ее! Сколько еще раз мне клясться в этом?!

Эльфы тревожно переглянулись. Таннгност махнул войску Питера:

– Идем!

Отряд двинулся вперед, вслед за Драэлем, к саду леди Модрон, далеко обходя гиганта, в бессильной ярости терзавшего ногтями землю.

– По-моему, у него масло в голове прогоркло, – сказала одна из девочек, проходя мимо.

– Мозги в труху, – добавила вторая.

– Точно, черви съели чурбачок, – согласилась третья.

– Пора навестить тетушку, – сказала первая.

– Надеюсь, у нее есть сладкий пирог, – вставила вторая.

– А я надеюсь, у нее есть кролики, – сказала третья. – Люблю кроликов.

– Кролики, ум-м-м! – поддержала ее первая. – Сразу двух съем.

Эльфы вели отряд вдоль широкого ручья, быстро бежавшего по каменистому руслу. Прижимая к груди Секеу, Питер несся вперед ровной, размеренной рысью. Дьяволы не отставали от него, а за ними, на некотором расстоянии, скакали, опираясь на кулаки, баргесты. Завывая, радостно поскуливая, они прыгали, толкались, всюду совали нос. Ник с трудом мог поверить, что эти игривые, любопытные существа – те самые жуткие твари, что едва не прикончили его. Невдалеке, прямо сквозь лес, вприпрыжку бежали, летели, почти не касаясь ногами земли, дочери ведьмы. Невесомые белые платьица девочек были сплошь забрызганы черной кровью, и Ник не мог сдержать дрожь, слыша их беззаботный смех, эхом разносившийся по лесу.

Вскоре с ним поравнялись Сверчок и Дэнни. Дэнни весь взмок и дышал так тяжело, что Нику казалось, будто тот вот-вот упадет. Раскрас бойцового кота – вернее, бойцовой панды – растекся по пухлым щекам, отчего лицо Дэнни выглядело еще более изможденным.

– Все, – пропыхтел Дэнни. – С меня хватит. Хватит с меня всей этой фигни.

– Держись, Дэнни! – голос Сверчка звенел от восторга, будто все это казалось ей каким-то необычайным, увлекательным приключением. – Держись, ты сможешь!

Сверчок ободряюще хлопнула Дэнни по спине. Дэнни взглянул на нее как на сумасшедшую и повернулся к Нику.

– Ник, – выдохнул он, – когда соберешься домой… не забудь прихватить и меня. Я серьезно.

Ник и без этого чувствовал, что Дэнни не шутит. Голос мальчишки дрожал, точно он в любую секунду был готов разреветься.

– Не хочу здесь сдохнуть, – продолжал Дэнни. – Назад хочу, домой…

– Ник, так что там случилось? – перебила его Сверчок.

Ник не ответил. Желудок жгло огнем, в душе вскипала жажда убийства – совсем как по утрам, после пробуждения от кошмарного сна. Только на этот раз жжение не унималось – даже усиливалось. В висках болезненно застучало.

– Эй, Ник, – опасливо окликнула его Сверчок, – с тобой все окей?

Нику хотелось только одного – чтобы его оставили в покое. Ему нужно было побыть наедине с собой, разобраться в собственных мыслях, привести голову в порядок.

Сверчок хотела было сказать что-то еще, но, тут же передумав, ускорила шаг, поравнялась с Лероем и принялась допрашивать его. Лерой охотно начал излагать ей свою версию событий, в красках расписывая, как он перевернул неподъемные бочки и сжег живьем целую толпу Пожирателей плоти.

«Рассказал бы, как прятался в болоте, когда убивали Абрахама, – подумал Ник, чувствуя, как вспыхнуло пламя в желудке, как злоба, вскипевшая в груди, забурлила у самого горла. – А как хорошо это было – расколоть череп тому Пожирателю плоти, – подумалось ему. – Мозги так и брызнули. Ах, хорошо! – он поднял глаза и взглянул на затылок Лероя. – Каково же будет вышибить мозги ему?»

Лерой продолжал разглагольствовать о перевернутых бочках.

«А он удрал, – подумал Ник. – Удрал и бросил меня подыхать. Удрал. Удрал…»

Эта мысль жгла мозг, пока не сумела вырваться наружу.

– Удрал, – прорычал Ник.

– Что? – обернувшись, спросила Сверчок.

– Он удрал.

В глазах Лероя вспыхнула злоба.

– Удрал и спрятался.

Лерой с силой толкнул Ника в плечо.

– Заткни хлебало, урод!

– Ты бросил нас.

– Я сказал, заткни хле…

С этими словами Лерой снова дернулся к Нику, но кто-то сзади схватил его за руку и рывком развернул к себе. Лерой споткнулся и чуть не упал.

– Расскажи, Лерой, – сказал Красная Кость. – Расскажи всем, где ты был, когда умирал Абрахам.

Глаза Лероя вильнули, забегали, как у загнанного в угол пса.

– Всего один. Один лишний меч, – сказал Красная Кость, – мог бы спасти Абрахама.

Не смея поднять глаз, Лерой замотал головой, открыл было рот, но промолчал и попятился прочь – прочь от Красной Кости, от жестких, безжалостных взглядов, устремленных на него со всех сторон. Не зная, куда деваться, он отстал и оказался среди баргестов.

Внезапно рану в груди Ника пронзило острой, жгучей болью. Зажав ее ладонью, он нащупал нечто мокрое и горячее, а, взглянув на ладонь, едва сумел сдержать крик. Кровь – его кровь – потемнела, сделалась почти черной! «Что происходит?» – подумал он. «Сам знаешь», – неласково откликнулся голос изнутри. В висках застучало сильнее, казалось, голова вот-вот лопнет. Споткнувшись, Ник чуть не упал, но кто-то подхватил его и обнял за плечи.

– Осторожней, Ник.

Сквозь слезы на глазах Ник смог разглядеть насмешливый оскал Красной Кости. Но его ухмылка тут же исчезла.

– Эй, чувачок, ты в порядке?

– Ага, – ответил Ник. – Все… все хорошо.

Но Красная Кость увидел, что кожаные штаны Ника насквозь пропитаны кровью.

– Ё-о-о, чувачок, да тебя здорово зацепило.

– Все хорошо, – неожиданно резко ответил Ник, отстранившись от бешеного мальчишки и поспешно прикрыв рану рукой.

– Окей, чувачок. Как скажешь. Понадобится помощь – зови меня.

Красная Кость раскрыл рот, чтобы сказать что-то еще, запнулся, мучительно подбирая нужные слова, и, наконец, выпалил:

– Слышь, я что хочу сказать. Ты заслужил свой меч и нож, без дураков. Шестеро – шестеро этих уродов против одной твоей тощей задницы! Но ты не бросил Секеу. Не бросил, а ведь мог бы удрать. Для этого нужна не просто смелость. Тут, я тебе скажу, требуется кое-что посерьезнее, – он хлопнул Ника по плечу. – Ты просто помни, брат. Понадоблюсь – я рядом.

Сверкнув напоследок своей безумной улыбкой, Красная Кость ускорил шаг и пустился догонять Питера с Секеу.

На миг Ник забыл о боли и о жжении в желудке. Взгляд этого бешеного мальчишки не оставлял никаких сомнений: отныне Красная Кость стал его другом – другом, который будет рядом до конца. При этой мысли на глаза вновь навернулись слезы.

Русло ручья сузилось, течение сделалось быстрее. Ручей зашумел, над каменистыми берегами повисли тучи мелких брызг, под валунами в воде закружились водовороты. От скверны не осталось и следа, на многих деревьях зеленели листья. Отряд подошел к цепочке больших плоских камней, протянувшейся через ручей. Прыгая с камня на камень, все переправились на другой берег. Только трем сестрам камни не потребовались – девочки перепорхнули бурный поток, едва касаясь крохотными ножками волн.

На противоположном берегу растительность оказалась еще обильнее. В траве Ник заметил цветок, а с веток деревьев на него боязливо глядели несколько фей. Их яркие разноцветные крылышки привели Ника в восхищение. «Какие красивые, – подумал он. – И как приятно было бы почувствовать хруст их косточек в ладони!»

Ник помотал головой. «Нет, – подумал он. – Остановись». Но тому, Другому, прятавшемуся в самой глубине его души, вовсе не хотелось останавливаться.

Тропа стала шире и вскоре привела отряд к длинному двору. По обе стороны мощеной дорожки тянулись неглубокие узкие бассейны, наполненные мутной водой. На поверхности, среди покрытых бурым высохшим мхом каменных столбов, плавали сморщенные листья кувшинок и плети водорослей. Несколько столбов упали и лежали на боку, наполовину погруженные в воду. Впереди виднелась высокая арка, вырезанная в огромном белоснежном утесе, с которого струился, разбиваясь надвое о вершину арки, тихий водопад. Древние деревянные створки ворот были заперты на засов.

От неожиданности Питер ахнул, точно его ударили в живот.

– Как же это?!

– Она удалилась в Гавань и больше не возвращалась, – ответил старый эльф. – Сад чахнет без ее присмотра.

Отряд вошел во двор, и Питер замедлил шаг, глядя на заросший водорослями и ряской пруд. Там, над поверхностью воды, торчали остатки разбитых золотых шаров. Питер остановился. Боль и уныние отразились на его лице.

– Да, порой больнее всего ранят именно мелочи, – печально сказал остановившийся рядом Таннгност.

Миновав несколько небольших двориков, отряд вышел на широкий луг, окруженный неухоженной живой изгородью и полуобвалившимися арками. Ник сосчитал арки – их оказалось десять. Эльф пересек луг и подвел отряд к маленькой, невзрачной арке, едва различимой в густых кустах. Эта арка имела форму раскрытой драконьей пасти; в траве у входа поблескивали несколько обломанных зубов.

За аркой тропинка сделалась у´же, запетляла среди густых кустов, высоких деревьев и огромных валунов. Путь вел вверх вдоль подножья крутого обрыва и внезапно кончился тупиком – небольшим каньоном среди отвесных скал, таких высоких, что отряд тут же накрыла густая тень.

В каньоне пахло сырой землей и гнилью. Скала, преградившая отряду путь, была густо оплетена стеблями лиан толщиной в человеческую ногу, усеянными зловещими шипами. Казалось, сплетение лиан шевелится, точно клубок огромных змей. В камне среди толстых стеблей, на уровне глаз, было вырезано самое обычное яблоко.

Старый эльф бросил на Дьяволов и баргестов жесткий испытующий взгляд и повернулся к Питеру с троллем:

– Вы уверены? – спросил он.

Оба утвердительно кивнули.

– А клятва? – спросил эльф. – А ритуалы?

– У нас нет времени на клятвы и дурацкие церемонии, – с нетерпением сказал Питер. – Открывай скорее.

Эльф вопросительно взглянул на тролля.

– Теперь Авалон – это они, – сказал Таннгност. – Других не осталось. Мы должны доверять им.

Драэль с сомнением покачал головой, но шагнул к скале, положил руку на яблоко, смежил веки и нараспев произнес длинную фразу на незнакомом Нику языке.

Наступила тишина. Отряд затаил дыхание. На долгий-долгий миг все вокруг замерло, и вдруг колючие стебли зашуршали, свиваясь кольцами, точно гадюки, готовящиеся к броску, расползлись в стороны, открыв вырезанный на камне круг почти в рост Таннгноста высотой.

Старый эльф нажал плечом на край круга, несколько эльфийских стражей поспешили ему на помощь. Раздался негромкий шорох камня о камень, и круглая плита повернулась вокруг своей оси, открывая вход в короткий туннель. В конце туннеля Ник разглядел свет. Проем был достаточно широк, чтобы пройти сквозь него по одному, и Дьяволы с баргестами друг за другом потянулись в туннель.

Ник колебался: оплетенный лианами вход отчего-то внушал тревогу. Он подождал, пока последний из баргестов не исчезнет внутри, и шагнул к туннелю. Стоило ему приблизиться – стебли лиан зашуршали. Казалось, они наблюдают за ним. Сделав глубокий вдох, он нырнул в полумрак… и одна из лиан больно клюнула его в лоб, чудом не выбив глаз! Другая захлестнула щиколотку, едва не сбив Ника с ног, и еще несколько стеблей метнулись к нему, будто змеи. Рванувшись, Ник высвободил ногу и опрометью бросился вперед.

У выхода из туннеля его ждал Красная Кость.

– Все окей, чувачок? – спросил он, прищурившись и заглянув в темный проход. – А то вид у тебя – будто за тобой гонятся.

– Э-э… нет, все нормально, – выдохнул Ник. – Просто… Просто страшновато стало, вот и все.

Отряд двинулся следом за эльфами и вскоре дошел до быстрого, шумного ручья. Вода в ручье была чиста, как хрусталь, и пахла свежестью. Дьяволы и баргесты шли вдоль ручья, вверх по течению, и чем дальше, тем явственнее оживал лес. На кустах и лианах появились цветы, тропинка покрылась мягким мхом. Ник заметил неподалеку пару пятнистых оленят и услышал кваканье древесных лягушек. Над головой негромко загудели крылышки; несколько дюжин фей, слетевшихся к отряду, зачирикали, выписывая в воздухе мертвые петли. Ник задрожал, как в лихорадке. Огонь в животе вспыхнул с новой силой, ногти впились в ладони, неодолимое желание разорвать этих крохотных существ в клочья захлестнуло его с головой. Казалось, стоит только убить их – и стук в голове и жжение в желудке наконец-то утихнут. «Нет, – подумал он, – остановись. Остановись, пока не поздно». Стиснув кулаки, он изо всех сил прижал руки к бедрам. Только бы не сорваться. Только бы не сорваться…

Рану обожгло внезапной болью. Схватившись за грудь, Ник нащупал что-то горячее. Убедившись, что его никто не видит, он взглянул на ладонь. Кровь стала еще темнее, теперь она была почти черна.

– Ой, блин, – прошептал он.

Один из баргестов – маленький, куда меньше остальных – отстал от своих и поскакал рядом. Его голова едва доставала Нику до колена. Бросив на Ника любопытный взгляд, он весело пискнул.

– Отстань. Пшел отсюда, – оскалив зубы, зашипел Ник.

Баргест склонил голову набок, еще раз взглянул на Ника и убежал прочь.

– Глазенки бы тебе вырвать, – пробормотал Ник ему вслед, чувствуя, как жар, разгоревшийся в желудке, подступает к горлу, как голову распирает от стука в висках. – Разорвать в клочья, кости переломать…

«Да! – воскликнул тот, Другой, поселившийся внутри. – Давай! Давай, не медли! И боль тут же пройдет. Давай! Давай! Давай!»

Сомнений не оставалось. Тот, Другой, действительно думал – всем сердцем верил: стоит только убить маленького баргеста, и боли конец.

Отряд миновал поворот, и Ник увидел впереди дюжину водопадов. Их тонкие серебристые струи падали вниз с белого, как снег, каменного утеса. Ник запрокинул голову, но так и не смог разглядеть его вершины. Казалось, вода струится прямо из низких густых туч. Воздух был полон мельчайших брызг, и их прохлада успокаивала, унимала жар. Пахло весенней свежестью. Вдохнув полной грудью, Ник почувствовал, что Другой, его второе я, на время угомонился, и ненадолго забыл обо всем, кроме прекрасного зрелища.

Эльф подвел отряд к самому тонкому и самому дальнему из водопадов. Неприметная тропка, тянувшаяся вдоль небольшого каменного уступа, исчезала в потоке воды. Вода обрушивалась вниз с такой силой, что было ясно: дальше хода нет. Но старый эльф шагнул прямо в водопад и исчез из виду.

Секунду помедлив, за ним последовал Питер. Один за другим, за водопадом скрылись все. Настала очередь Ника. Ник видел, что здесь нет никакого чуда – между скалой и струями водопада как раз хватало места, чтобы проскользнуть, но без оглядки войти в тучу брызг все-таки было боязно. Сделав глубокий вдох, он шагнул вперед и оказался в коротком туннеле. Стены вокруг мерцали неярким изумрудным светом.

Туннель вел в просторную пещеру. Ее свод открывался прямо в небо, острые скалы нависали над головой со всех сторон. На поверхности камня мерцали толстые золотые жилы, наполнявшие пещеру мягким золотистым светом. Перед Ником простирался чудесный райский сад размером не меньше футбольного поля. Дьяволы, баргесты и даже эльфы замерли, потрясенные его великолепием.

– Гавань, – объявил Таннгност.

– Смотрите, кролики! – воскликнула одна из девочек.

– Ой, как много! – сказала вторая.

– Вку-усненькие… – протянула третья.

У Ника захватило дух. Перед ним лежал круглый пруд. Крохотные, не больше пчелы, духи воздуха плясали вдоль его берегов, и по зеркальной поверхности во все стороны разбегалась легкая рябь. Посреди пруда, в самом центре сада, на крохотном островке росла белая яблоня. С ее изящных тонких ветвей свисали ярко-красные яблоки, листву окружал мерцающий ореол.

– Древо Аваллаха, – прошептал Питер.

– Да, – дрогнувшим от благоговения голосом подтвердил Таннгност. – Сердце всего Авалона.

Пение птиц отвлекло Ника от Древа, и он принялся разглядывать сад. В пруд текли дюжины ручейков. Их воды искрились, тихо журча на гладких белоснежных камнях. Под ногами, в зеленой траве, розовел клевер. Густые стебли плюща и лозы мускатного винограда обвивали изящные решетки, свисали вниз с каменных уступов, ограждавших заповедную землю. Луговые цветы расплескались по саду, точно морские волны, разбиваясь о камни и подножья деревьев. Над землей возвышались огромные, поросшие мхом, слегка наклонившиеся каменные столбы; выщербленную поверхность древнего камня украшали столбцы рун и резные изображения задумчивых лиц. Над головой, среди всевозможных духов воздуха, пикси и крохотных фей, порхали яркие птицы. Малый народец самых разных видов кишел среди камней, выглядывал из-за огромных мухоморов. Буйство красок и ароматов, великое множество странных существ – все это не позволяло задержать взгляд на чем-то одном дольше чем на секунду. Все вокруг казалось невероятно ярким, точно на картине.

– Моя повелительница, – негромко, благоговейно выдохнул Питер.

Проследив за его взглядом, Ник увидел затейливое сплетение ослепительно-белых вьющихся лоз, цветов и листвы на каменном троне по ту сторону пруда. Все это вместе было очень похоже на грациозную женскую фигуру в длинном платье. Приглядевшись, он понял, что многие листья – на самом деле не листья, а бабочки. Некоторые из них, не спеша, расправляли и складывали крылышки, другие порхали с места на место, создавая иллюзию, будто вся эта невероятная картина движется.

– Она в пруду, – сказал Шустрый, и Дьяволы придвинулись к берегу, пытаясь ее разглядеть.

– Да, я ее вижу, – подтвердил Красная Кость.

– Где… – начала было Сверчок, но тут же, охнув, осеклась.

Ник тоже взглянул в темную воду. Поначалу он не увидел никого, кроме маленьких крылатых рыбок с головами и туловищами мальчишек и девчонок, гонявшихся друг за дружкой у самой поверхности, но тут же понял, в чем дело, и тоже увидел ее. Отражаясь в пруду, все эти белые цветы, листья и бабочки на троне складывались в фигуру Владычицы. После увиденной целиком картины от этого зрелища, как от любой иллюзии, невозможно было отделаться.

Подняв глаза, Ник увидел ее и на троне. Она сидела неподвижно, точно мраморная статуя, устремив тяжелый, немигающий взгляд на Древо. Ее голова лежала среди цветов, тело покоилось на лозах и листьях, как в колыбели. Ее кожа сияла белизной, шея была длинна и изящна, губы, несмотря на полноту, бледны, а скулы высоки. Широко – пожалуй, даже слишком широко – расставленные глаза придавали ее облику что-то звериное, и, взглянув в эти тусклые, остекленевшие глаза, Ник вдруг почувствовал, как она хрупка и беззащитна. Жар в животе тут же вспыхнул, разгораясь огнем, кровь почернела, заструилась по венам, неся этот яд.

«А как приятно было бы убить ее», – невольно подумал Ник.

– Леди Модрон… – еле слышно выдохнул Питер.

«Как же она ослабла», – подумал он, не в силах избавиться от страха, что она может оказаться мертвой. В ее неподвижных, устремленных в пустоту глазах не было видно ничего – ни единого признака жизни.

Осторожно приблизившись к трону, он опустил Секеу на мягкий мох у ее ног.

– Моя повелительница, – негромко позвал он.

Владычица, даже не моргнув, продолжала смотреть мимо него – сквозь него.

Проследив за ее взглядом, Питер понял, что она смотрит на Древо, и снова почувствовал благоговейный трепет в груди. Но на этот раз он заметил, что многие листья пожухли, а несколько веток оголились и засыхают, и невольно подумал: «Сколько же еще проживет Авалон?»

Опустившись на колено, он протянул руку и осторожно, будто пальцы Владычицы могли сломаться от его прикосновения, коснулся ее руки. Рука Владычицы оказалась холодной, как лед.

– Моя повелительница, – шепнул он. – Леди Модрон! Это я, Питер.

Ее лицо не дрогнуло.

– Владычица! Владычица!

Он звал ее снова и снова, пока не почувствовал руку на плече и не услышал глубокий вздох Таннгноста.

– Прости, Питер. Этого я и боялся. Она жива, но покинула нас, ушла глубоко в себя. Поддерживает Туман, но не более того.

– Я даже не помню, когда она в последний раз говорила, – добавил Драэль. – Может быть, с Ульфгером… Не знаю. Он запретил всем нам подходить к ней.

– Питер, – мягко сказал Таннгност, – боюсь, нам ее не дозваться.

Но Питер не отпускал руки Владычицы и не сводил с нее глаз. Он продолжал надеяться. Вдруг он почувствовал на груди что-то теплое – ту самую восьмиконечную звезду. Сняв с шеи цепочку, он присмотрелся и увидел крохотный огонек, слабо мерцавший в центре звезды.

– Нет, она еще с нами!

Бережно развернув руку Владычицы, он опустил звезду ей на ладонь. Звезда засветилась ярче.

– Владычица, – снова окликнул он. – Моя повелительница!

Веки Владычицы сомкнулись и поднялись вновь. Взглянув на звезду, она шевельнула губами – беззвучно, но Питер без труда прочел сказанное по губам. Владычица звала Мабона…

Пальцы Владычицы дрогнули и сомкнулись вокруг звезды.

– Мабон, – еле различимым шепотом повторила она.

Взгляд ее устремился вдаль, затем веки медленно сомкнулись, и Владычица снова застыла без движения.

Питер ждал, но Владычица больше не проявляла признаков жизни.

– Моя повелительница, я – Питер.

Ответа не последовало.

Тогда Питер поднялся на ноги, откашлялся, прочищая горло, и запел – негромко, а затем и в полный голос. Мелодия звучала все чище, и наконец он нащупал его, вспомнил этот старый напев – песню Жар-птицы. Его сильный, звучный голос зазвенел над садом, отдаваясь эхом среди высоких скал. Подхваченная птицами и феями, песня заполнила сад от края до края.

По щеке Владычицы скатилась одинокая слеза. Она открыла глаза и на этот раз увидела его.

– Питер, – прошептала она, подняв руку и коснувшись его щеки. – Моя маленькая птичка Питер. Ты вернулся? Ты снова прилетел ко мне?

Питер закивал. В глазах помутилось от слез. Он чувствовал ее ласку не только кожей, но всей душой, всем сердцем, и от этого в груди вдруг стало тепло – совсем как тогда, в пруду, многие годы назад.

– Прилетел прямо из Потустороннего мира, чтобы спеть мне? – продолжала она.

Питер рассеянно кивнул.

Тут ее взгляд упал на Драэля с Таннгностом. Владычица нахмурилась. На ее лице отразилось замешательство.

– И вы вернулись? Или это я наконец-то ушла за грань? Ульфгер сказал мне, что вы все погибли.

– Нет, моя повелительница, – ответил Таннгност, – мы живы, и ты жива.

За стуком собственного сердца Питер почти не слышал их голосов. Он прижал ладонь к щеке. Кожу еще слегка покалывало от ее прикосновения. Чувства захлестнули его с головой. Тысячу миллионов раз он желал этого всем сердцем, и вот наконец вновь оказался рядом с ней. Казалось, сердце вот-вот разорвется; казалось, его лишили собственной воли, и больше он не способен ни на что – только смотреть на нее, не отводя взгляда. Хотелось лишь одного: наслаждаться ее присутствием вечно.

Оглядев сад, Дьяволов и баргестов, Владычица увидела Секеу, лежавшую без движения у ее ног.

– Питер, кто это?

Оторвав взгляд от Владычицы, Питер увидел в траве раненую девочку… и не сумел вспомнить, кто это.

– Моя повелительница, – заговорил Таннгност, – многое случилось со дня битвы у Русалочьей бухты. Авалон еще держится. Питеру удалось объединить кланы. Сегодня он вел в бой…

«Секеу! – вспомнил Питер. – Секеу же умирает!»

В голове разом прояснилось.

– Она нуждается в твоем прикосновении, – сказал Питер, перебивая Таннгноста. – Она была ранена в бою за Шепчущий лес.

– Одна из твоих Дьяволов? Она дралась за Авалон?

– Да, – ответил Питер. – Она дралась за тебя и пролила за тебя кровь.

– Отведите меня к пруду, – сказала Владычица, с трудом поднимаясь на ноги.

Питер с Драэлем бросились вперед, подставили Владычице плечи, бережно помогли ей сойти вниз по каменным ступеням и подвели к краю пруда. Оттолкнувшись от берега, она медленно погрузилась в воду.

Над водой поднялась легкая дымка. Мало-помалу вода становилась чище, в глубине показалось каменистое дно. Наконец Владычица вынырнула из воды. Ее взгляд обрел былую энергию, глаза блестели, искрились яркой небесной лазурью, в голосе зазвучала прежняя сила.

– Принесите мне девочку, – сказала она.

Питер подхватил Секеу на руки. Тело девочки безжизненно обмякло, но с губ ее сорвался тихий стон, и Питер осмелился поверить: может быть – может быть! – надежда еще есть. Сбежав по ступеням к пруду, он опустил Секеу на воду и подтолкнул к Владычице.

Владычица потянула Секеу в глубину и поплыла к Древу. Дымка над водой сгустилась, затянув поверхность пруда непроглядным туманом. Золотые жилы в камне потускнели, в пещере стало темно, и туман над водой замерцал, озарив лица эльфов и Дьяволов зловещим зеленоватым светом.

Все ждали. Дьяволы нервно переминались с ноги на ногу, вглядываясь в туман. Питер тоже не отрывал взгляда от пруда, ожидая движения, всплеска, легкой ряби – хоть какого-то знака, что с Секеу все в порядке. «Как долго, – подумал он. – Может, Владычица слишком слаба?» Внезапно ему в голову пришла ужасная мысль: «А вдруг теперь для нее это слишком тяжело? Вдруг она умрет?» От этой мысли захотелось броситься в пруд, отыскать и вытащить обеих, пока не поздно.

Наконец Владычица с плеском вынырнула из воды, и ее вид поверг Питера в ужас. Кожа Владычицы посерела, сделалась почти прозрачной – он мог разглядеть каждую вену.

– Прими ее, – выдохнула Владычица, из последних сил удерживая над водой голову Секеу.

Подняв тучу брызг, Питер кинулся в пруд и потянул Секеу к себе, а Владычица вновь с головой ушла в воду. Питер замер, не зная, что предпринять.

– Все в порядке, Питер, – сказал Таннгност. – Вода – ее стихия. В пруду ей сейчас будет лучше всего.

Но во взгляде старого тролля чувствовалась тревога.

Мерцание тумана угасло, вода в пруду потемнела. Возможно, Питер так и остался бы стоять в воде, но тут Секеу закашлялась, хватая ртом воздух. Питер кинулся к берегу. Красная Кость с Драэлем поспешили ему на помощь, подхватили Секеу и уложили на траву. Повязка с ее бедра исчезла. Глубокая колотая рана осталась на месте, но кровь унялась, от воспаления не осталось и следа. Дело явно шло на поправку.

На щеках Секеу заиграл легкий румянец. Выплюнув воду, она снова закашлялась, моргнула, открыла глаза и слабо улыбнулась.

– Я видела Мать-луну и звезды. Они были просто прекрасны.

Укрывшись в тени, Ник следил за Владычицей. Она бессильно полулежала на троне, в колыбели из виноградных лоз и цветов, и слушала рассказ Таннгноста. Питер стоял рядом с ней. «Ластится, как сопливый мальчишка», – подумал Ник. Кожа Владычицы обрела прежний цвет, но она была очень, очень слаба. Только взгляд ее оставался живым – острым всевидящим взглядом богини. Этот взгляд внушал страх, и Ник изо всех сил старался не попадаться ей на глаза.

Его внимание отвлек смех. Дьяволы обшаривали сад, рвали плоды и орехи. Владычица настояла на том, чтобы все наелись досыта и унесли все, что смогут, с собой, про запас. Дьяволы ели за обе щеки, до ушей перемазавшись ягодным соком, баргесты, поскуливая и гавкая друг на друга, рылись под камнями и бревнами в поисках грибов и личинок. Через сад стремглав пронесся маленький белый кролик, за ним, загоняя его в кусты, с веселым смехом промчались три беловолосые сестры. Секеу сидела на берегу пруда. Она все еще выглядела слабой, однако уже могла сидеть без посторонней поддержки и с аппетитом ела виноград, принесенный Красной Костью.

Феи носились над садом, осыпая баргестов пригоршнями лепестков, щебеча и хихикая в ответ на их недовольный рык. Видя вокруг улыбки и слыша смех, Ник почувствовал, как жар в животе превращается в жгучее пламя. «О, как, блин, очаровательно! – подумал он. – Как, блин, волшебно!» Сердце рвалось из груди, горячая черная кровь пульсировала в висках, боль стала нестерпимой – в голову будто вогнали гвоздь. И все это – из-за нее. Из-за Владычицы. «Убей ее!» – застонал тот, Другой, в голове. И Ник больше не стал спорить и возражать. Оба – и сам Ник, и этот Другой, его второе я – делили на двоих одну и ту же жгучую черную кровь, оба хотели, чтоб боль унялась.

Ник вынул нож и осторожно, стараясь держаться в тени, двинулся к Владычице, но никто и не взглянул в его сторону. «Придурки, – подумал он. – Жрут за обе щеки, резвятся, как малолетки, и не видят ничего под собственным носом». Боль усилилась так, что помутилось в глазах. Чудом не упав в обморок, Ник ухватился за спинку трона и увидел прямо перед собой профиль Владычицы и изящный изгиб ее шеи.

Крепче сжав нож, он подумал о том, как приятно будет вонзить лезвие в ее мягкое тело. «Да, – думал он, – пусть боль исчезнет. И Туман тоже. Пусть рассеется весь этот жуткий кошмар». Он поднял нож, готовясь ударить ее в горло.

Владычица с невероятной простотой и изяществом повернулась к нему и устремила на него жесткий холодный взгляд. Ник замер. Казалось, этот взгляд пронизывает его насквозь, до самой глубины души. Тот, Другой, закричал, но Ник будто окоченел, не в силах ни шевельнуться, ни хотя бы моргнуть. Из глаз его покатились слезы.

Владычица схватила его за запястье. Тонкие, такие хрупкие с виду пальцы сжали руку Ника, как клещи. От их прикосновения руку сковало холодом. Негромко вскрикнув, Ник выронил нож.

Быстро переглянувшись с троллем, Питер кинулся к Владычице.

– Что, моя повелительница? – спросил он, свирепо взглянув на Ника.

Ник не сомневался: стоит ей только дать знак – и Питер тут же перережет ему горло. Но Владычица молча потянула его к пруду, и Ник обнаружил, что не может противиться ее воле. Прежде чем он успел сделать хоть вдох, она увлекла его под воду и потащила в глубину. Ник понял: она решила утопить его. Другой в голове снова закричал, и на этот раз Ник закричал тоже. Вода тут же хлынула в легкие, и на миг Ник пришел в замешательство: он ожидал боли, удушья, смерти. Но нет, вода наполнила легкие, как глоток свежего весеннего воздуха, гася огонь в желудке, унимая болезненный стук в голове.

Ник почувствовал биение пульса, но пульс был не его. Он исходил извне, разом со всех сторон. Прямо перед Ником в воде показались несколько толстых извилистых столбов, спиралями уходящих вниз и исчезающих в глубине. Ник понял: он – под яблоней, а это, должно быть, ее корни. Коснувшись одного из них, он ощутил пульс, биение теплой влаги, струившейся по толстому корню, как по огромной артерии.

Не выпуская руки Ника, Владычица устремилась в глубину. Нежное сияние потянулось им навстречу, окутало их, и в глазах вдруг прояснилось. Над головой показались луна и звезды. Внизу простирался Авалон, но не такой, как сейчас, а тот, каким он был когда-то. Ник, точно рыба, плыл над лесом, скользил над долинами и рощами. Внизу сверкали огоньки миллионов дивных созданий, вокруг высоких стоячих камней плясали нимфы, по пастбищам, покрытым ковром полевых цветов, галопом неслись кентавры, деревья всех мыслимых расцветок поблескивали в серебристом свете луны. И во всем вокруг струилось волшебство, все вокруг окружал мерцающий ореол чего-то хрупкого и прекрасного, что следовало беречь и защищать. Ник потянулся к волшебству, и волшебство потянулось ему навстречу, расцвело в его сердце, будто любовь. В ушах негромко, будто тихое пение вдали, зазвучал голос Владычицы: «Я – твой лес, твоя земля, твоя вечность. Я – твоя жизнь. Я – твоя смерть. Я – все для тебя, отныне и навсегда. Люби меня. Люби меня. Люби меня вовеки».

«Да, – отвечал Ник. – Вовеки».

Владычица потянула его наверх, к луне. Луна приближалась, росла… и вдруг Ник с плеском вынырнул на поверхность. Он захлебнулся, закашлялся и задышал полной грудью.

Питер и тролль стояли на нижней ступеньке, с тревогой глядя на них.

Владычица подтолкнула Ника к берегу, поплыла прочь и скрылась в темной воде. «Не уходи», – подумал Ник и потянулся к ней. Сад покачнулся, все расплылось перед глазами. Голова закружилась. Отныне Ник не хотел, не желал ничего – только бы быть рядом с ней, с Владычицей.

Вовеки…