Не в силах отвести взгляд, Питер смотрел и смотрел на их останки. В свете раннего утра на земле отчетливо были видны пятна крови. Их было четверо – полкотов, дальних родичей кентавров, только гораздо меньше, ростом едва Питеру по колено. Эти создания с головой и торсом обезьянки на теле кошки всегда напоминали ему малый народец: ловкие пальцы, трескучая речь, живые, выразительные мордочки…

Он видел место, где Пожиратели плоти выкурили их из кустов. Там на земле сохранились следы борьбы и другие следы, уводившие туда, куда их оттащили, чтобы снять шкуры и разделать на мясо. Кости с отчетливыми – и не захочешь, а заметишь – отметинами зубов были втоптаны в грязь.

Их головы и руки валялись в канаве, отброшенные в сторону, будто мусор. Казалось, их остекленевшие, студенистые глаза смотрят прямо на него, на мертвых лицах отражался весь ужас постигшей их смерти. Питер не раз слышал крики тех, кто попал в лапы Пожирателей плоти. Будь ты хоть эльф, хоть кентавр, хоть гном, хоть тролль, хоть Дивный, хоть сам Сатана – Пожиратели плоти не знали жалости. С жертв заживо сдирали кожу, разделывали их и съедали.

«Лучше уж умереть от собственной руки, – подумал Питер, – чем попасть в их лапы».

Лицо Питера оставалось бесстрастным, только челюсти сжались сильнее. Развернувшись, он двинулся дальше, на север. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась земля, истерзанная, измученная Пожирателями плоти. Он обогнул остатки давным-давно мертвой деревни. Обгорелые развалины хижин торчали из мертвой выжженной земли, точно обломки множества зубов. Под одной из стен были свалены кучей расколотые черепа; казалось, пустые глазницы провожают Питера взглядами. «С этим пора покончить, – подумал он. – Так или иначе, мы должны положить этому конец».

Питер поднял взгляд кверху. Где-то там, в небе, за низкими облаками, сияло солнце. День обещал быть теплым, влажность ощутимо росла. Питер взглянул на серую землю, усеянную обгорелыми остатками давно поваленных деревьев. Суждено ли солнечному лучу когда-нибудь вновь коснуться этой истерзанной земли?

Поднявшись на вершину большого пологого холма, Питер обнаружил, что смотрит прямо в глаза бога, и понял, где он.

– Храм Аваллаха, – сказал он, тяжело опустившись на камень.

За развалинами храма, внизу, виднелись болота. Дьявол-Дерево было уже недалеко, сразу за болотом, но Питер вовсе не собирался идти через владения ведьмы – особенно днем. «Ни за что, – злорадно ухмыльнувшись, подумал он, – пока мои глаза еще целы».

Он оглядел гранитную голову бога – огромную, с добрый бочонок величиной. Сбитая с плеч, она лежала на боку, как будто прислушиваясь к земле. Гранит был исцарапан, изрублен, выщерблен, но взгляд бога до сих пор сохранял прежнюю силу.

Обезглавленная статуя осталась стоять, навеки сложив руки на груди. От ее подножья спиралью тянулись щербатые пни – все, что осталось от необъятного яблоневого сада. Закрыв глаза, Питер увидел эти деревья, как наяву – сотни яблонь в белых цветах, трепещущих в ласковом солнечном свете того далекого-далекого дня…

Питер сидел рядом со старым эльфом на большом валуне. Приставив ладонь ко лбу, чтобы защитить глаза от яркого полуденного солнца, он смотрел вверх, на высокую статую. Глаза статуи, скрытые в глубокой тени массивного морщинистого лба, пристально наблюдали за садом.

В каждом изгибе, в каждой складке одежд статуи скопилось множество белых лепестков, лениво порхавших над садом, искрившихся в лучах солнца. Жужжание пчел, щебет птиц, трескучий говор духов и фей сливались в ровный неумолкающий гул.

Питер смотрел на Владычицу, не упуская ни одного ее движения – до всего остального ему не было никакого дела. Она стояла перед статуей, опустив изящную руку на ее ступню и глядя вверх, в суровые глаза изваяния.

– Это Аваллах, – сказал старый эльф, – бог врачевания, повелитель Авалона. Срок его земной жизни истек, и он оставил нас. Теперь он правит Потусторонним миром, а присматривать за Авалоном поручил своим детям.

– А-а, – рассеянно откликнулся Питер.

– И одна из них – леди Модрон.

– Владычица?

– Да.

– А ее мать? Она тоже оставила ее?

– Мать? Не думаю, что у Владычицы была мать. По крайней мере, в нашем понимании. Аваллах создал своих детей из природных стихий, оказавшихся под рукой. Дух Владычицы берет начало в ручьях, озерах и реках, и вода вовеки останется источником ее жизненной силы. Ее брат, Рогатый, был создан из жертвенной плоти и крови, а сестра, Джинни, болотная ведьма, взросла из земли, как дерево.

Питер встрепенулся.

– Болотная ведьма – ее сестра? Как это может быть? Ведь ведьма такая злобная…

Эльф рассмеялся.

– Они – боги, – ответил он, как будто это объясняло все.

Но Питер смотрел на него в полном недоумении.

– Они – сама природа, а природы всегда следует остерегаться. Каждый играет свою роль, поддерживая Авалон в равновесии. Каждый из них, не дрогнув, убьет любого, кто угрожает нарушить равновесие. Их гнева следует страшиться даже детям Дивных. Рогатый уничтожит любого, кто явится на Авалон незваным. Ведьма… что ж, ты сам прекрасно знаешь, что делает ведьма с чужаками. А Туман Владычицы защищает всех нас. Ходить сквозь Туман могут немногие, даже среди ши.

Питер смотрел на Владычицу. Та прижалась к камню щекой и закрыла глаза.

– Я очень люблю Владычицу.

– Да, – вздохнул эльф. – Ее трудно не любить. Она – будто сама природа. Но, – эльф понизил голос, – с богами и богинями нужно держаться настороже, иначе можно слишком глубоко увязнуть в их страстях и интригах.

Эльф помолчал.

– А знаешь ли ты, что некогда Дивным принадлежал весь мир?

Питер покачал головой, почти не слушая его.

– Да, так и было – до появления людей, – голос эльфа зазвучал жестче. – Люди нарушили равновесие, и для детей Аваллаха настали времена суровых испытаний. Теперь нам остался только этот остров. Новые боги вытесняют старых. Боюсь, вскоре нигде на земле не останется места для ее первых детей. Поэтому Владычица и приходит сюда просить отцовского совета. Слышит он ее или нет – не знает никто из нас. Судя по ее лицу – пожалуй, нет. Но все это – дела богов. А мое дело – оберегать Владычицу от опасностей.

– От опасностей? – Питер вскинул взгляд на эльфа. – От каких? От ведьмы?

– Нет, вряд ли ведьма захочет – и даже сможет – причинить ей вред. Возможно, между ними нет любви, однако они нужны друг другу, как земле нужна вода, а воде – земля. Речь об иных угрозах.

Питеру стало тревожно.

– Дух Владычицы бессмертен, но тело – нет. И некоторые – даже среди Дивных – с радостью пожрут ее плоть. Если ее смертное тело погибнет, то дух ее утратит связь с землей, с Авалоном. И что тогда ждет всех нас? Но этого не случится, пока в ее страже я, – с явной гордостью сказал эльф. – Мой долг следить за тем, чтобы она могла не бояться ни диких зверей, ни ведьм, ни рыжих веснушчатых мальчишек.

Эльф улыбнулся.

Питер вскочил на ноги.

– А я могу стать стражем Владычицы? – он звучно ударил себя в грудь. – Я буду самым лучшим стражем! Я не боюсь ни ведьмы, ни волков, ни медведей – никого!

Страж рассмеялся и погладил Питера по голове.

– Возможно. Со временем.

– Вот мы и здесь, птица Питер, – сказала леди Модрон. – В моем саду.

Путь от статуи до сада был долог. Они шли через леса и болотца, через ручьи и протоки, но Питер даже не замечал этого: ведь он шел рядом с Владычицей и слушал ее рассказы о землях и существах, попадавшихся им на пути.

Солнце клонилось к горизонту, окрашивая золотом небо и лес. В саду росли высокие деревья, прямые и стройные, с бледно-голубой корой и такими же листьями.

Они пошли вперед по дорожке, вымощенной плитами молочно-белого камня, тянувшейся между двумя длинными, узкими и неглубокими бассейнами. Над их чистыми водами ровными рядами, через равные промежутки, стояли высокие каменные столбы. Дорожка вела к величественной арке ворот, вырезанных в огромном белоснежном утесе. Широкие золотые жилы в белом камне сверкали в лучах заката, и ослепительные солнечные зайчики плясали по глади окаймлявших дорожку бассейнов. О вершину арки разбивался надвое, наполняя оба бассейна водой, струившийся с утеса водопад.

По ту сторону бассейнов тянулись цветущие лужайки, наполнявшие воздух сладким ароматом нектара и вечерней росы. На каждой тростинке, кувшинке и стебельке сидели феи и духи. Некоторые оседлали спины усталых, недовольно надувшихся жаб. Все они провожали Владычицу взглядами, их песни звенели в вечерних сумерках.

Владычица со свитой подошла к арке ворот, и двое юных эльфов распахнули перед ней высокие створки. Склонившись перед Владычицей, мальчишки с любопытством взглянули Питеру вслед.

Они вошли в короткий коридор со стенами из гладкого, слегка зеленоватого переливчатого камня. Вдоль стен возвышались колонны в виде деревьев, как будто росших прямо в полу. Каменные ветви сплетались под потолком, образуя затейливый полог. Откуда-то доносилась музыка, перемежавшаяся шумным хохотом, визгом и хрюканьем. Окинув взглядом коридор, Питер увидел впереди рослого опрятного мальчишку с высоким лбом и темными мрачными глазами, двинувшегося им навстречу.

– Похоже, кое-кто недоволен, моя госпожа, – прошептал Драэль.

– А когда с ним было иначе? – вздохнула Владычица в ответ.

Мальчишка оказался гораздо выше Питера, всего на полголовы ниже Владычицы. Питер решил, что тот старше него по меньшей мере лет на пять. Его темные волосы, остриженные «под горшок», едва достигали ушей и были густо смазаны маслом так, что каждый волосок знал свое место. Одет он был в расшитый золотом стеганый камзол с длинными, пышными рукавами-буфами из тонкой ткани, черные чулки и золотые башмаки с острыми носками. На одежде не было видно ни пятнышка, ни даже пылинки.

Бросив на Питера равнодушный взгляд, рослый мальчишка обратился к Владычице:

– Модрон, тебе следовало…

– Не сегодня, Ульфгер, – оборвала его Владычица. – Избавь меня от своих нравоучений.

– Тебе следовало быть здесь несколько часов назад, – серьезно, строго продолжал он. – Или ты забыла о своем долге?

– Нет, Ульфгер, – с заметным раздражением сказала Владычица, – я не забыла о своем долге. И не желаю, чтобы меня опять втягивали во все это. Особенно сегодня.

– Судьба Авалона висит на волоске, а совет только и занят, что выпивкой, сплетнями да всякими непристойностями! – во взгляде мальчишки мелькнуло осуждение. – Им нужно руководство.

– Ульфгер, не твое дело указывать мне, что…

– Нет, это мое дело, Модрон, – перебил ее мальчишка, даже не трудясь скрыть неприязнь в голосе. – Все это легкомыслие и фиглярство… из-за них Авалон и гибнет.

– Ох, Ульфгер, зачем тебе все это? Ты же еще мальчишка. Тебе бы играть вволю, веселиться, проказничать… Ты же…

– Нет! Нет, Модрон, вот в этом-то вся и проблема! Авалону нужен порядок и дисциплина! – он крепко сжал кулак. – Чтобы одолеть натиск рода людского, нужна железная рука! Без этого мы обречены на исчезновение.

Во взгляде Владычицы отразилась печаль.

– Это слова твоей матери. Даже на пороге смерти она не может не совать всюду свой длинный нос. Посмотри, во что она превратила тебя. В самом беззаботном возрасте ты уже гнешься под тяжестью ее уязвленного самолюбия и интриг.

Ульфгер покраснел.

– Нет! Это неправда!

Владычица скорбно покачала головой.

– Это моя вина. Мне следовало возразить, настоять на том, чтобы ты жил с отцом, в лесу. Боюсь, теперь Рогатый даже не узнает собственного сына.

Ульфгер опустил взгляд и отвернулся, но Питер успел заметить боль и обиду на его лице.

Владычица отстранила с дороги рослого мальчишку, взяла Питера за руку, и оба двинулись дальше.

Миновав еще одну арку, они вошли в огромный зал под полукруглым куполом. В середине зала, прямо в каменном полу, был вырезан небольшой круглый бассейн. Бассейн ярко светился – фосфоресцировала сама вода, наполняя зал мягким зеленоватым светом. Каменный купол украшала резьба – полумесяц, звезды, крылатые рыбы. Казалось, резные украшения плавают по потолку в колеблющихся зеленоватых отблесках.

Бассейн был окружен кольцом из дюжины изогнутых столов. Рябые, исцарапанные столешницы были уставлены блюдами и мисками с лесной дичью, хлебом, тушеной морковью, картошкой и свеклой. В зале остро пахло пряностями. Питер шумно потянул носом, и в животе у него заурчало.

– По-моему, кто-то проголодался, – сказала Владычица.

Широко улыбнувшись ей, Питер закивал.

Один из пирующих отставил кубок, отодвинулся вместе с креслом и закинул на край стола раздвоенное копыто. Из одежды на нем имелся только толстый кожаный ошейник с большими медными бубенчиками. От головы до пояса он выглядел совсем как человек – даже, скорее, мальчишка, но ниже пояса были видны мохнатые козлиные ноги. Кожа его была красна, как кровь, а волосы черны. Длинная и острая козлиная борода завивалась вперед и вверх, над крутым лбом торчали небольшие рожки, увенчанные маленькими золотыми колокольчиками.

– Ты опоздала, – буркнул он.

– И тебе доброго вечера, Хийси, – ответила Владычица, улыбнувшись уголком рта. – Рада видеть, что вы все меня ждете.

Кабан с длинными кривыми бивнями, одетый в роскошную рубашку из рытого бархата с пышным кружевным воротом, поднял вверх гусиную ножку.

– Как одна свинья ждет другую, – сказал он с набитым ртом и фыркнул от смеха.

Гостей собралось не меньше сорока. В большинстве своем они были эльфами; тонкие, изящные фигуры возлежали в высоких черных креслах, и каждое их движение, каждый жест отличались невероятной грацией. Кроме них за столом сидело много других странных созданий, каких Питер никогда в жизни не видел и даже не мог бы себе вообразить. На высоких табуретах, передавая друг другу большой кувшин вина, примостилось четверо пухлых коротышек в иноземных шляпах с перьями, ростом не выше курицы, но в толщину – не меньше, чем в высоту, с огромными красными носами и крохотными черными глазками, как будто глубоко вдавленными в румяные лица. Стайка крылатых фей устроилась, скрестив ноги, прямо на столе, вокруг чаши с фруктами. Эти были не такими, каких Питер видел в лесу: они были одеты в камзольчики и бриджи или невесомые платьица, и, вдобавок, хорошо воспитаны, так как ели с крохотных тарелок и пили из крохотных кубков.

Были здесь и другие необычайные существа, некоторые – скорее звери, чем люди. Взгляд Питера упал на двух эльфийских женщин, у одной кожа была черной, как уголь, а у другой – пунцовой, как роза. Они обменивались страстными поцелуями, обнявшись, запустив руки друг дружке под платье, не замечая ничего вокруг. Ребенок – даже, скорее, младенец с красным рогом, торчавшим посреди лба, вовсю попыхивал трубкой. Взгляд его затуманился, будто он с головой погрузился в мечты. По меньшей мере трое Дивных улеглись спать прямо на полу. Один из них храпел так, что его храп был слышен даже сквозь общий шум.

Слуги с кислыми минами сновали туда-сюда, разнося подносы, наполняя кубки вином и громко жалуясь друг другу на тяжелую жизнь. В углу четверо коренастых гномов с пышными бородами по колено играли на флейтах и пощипывали струны, выводя причудливую мелодию.

Несколько слуг поспешно накрыли стол перед элегантным высоким креслом. Это кресло, гораздо выше всех прочих в зале, было сплетено из тонких белых корней и веток. Казалось, оно растет прямо из пола: ветви тянулись ввысь, сплетались, образуя симметричную арку, едва не достигавшую потолка, а под потолком раскрывались, точно зонтик, украшенный ниспадающей вниз густой листвой. В листве резвились, сверкая облачками разноцветных искр, крохотные воздушные духи.

Владычица наклонилась к Питеру:

– Подожди здесь с Драэлем.

С этими словами она двинулась к креслу. Оркестр тут же умолк, большая часть гостей встала. Опустившись в кресло, Владычица улыбнулась и кивнула им. Гости тут же расселись по местам и вновь занялись едой и беседами, как будто ничего не произошло.

Краснокожий Хийси, сидевший по левую руку от Владычицы, склонился к ней:

– Моя госпожа, Таннгност просит слова.

Владычица вздохнула.

– Могу я хотя бы сначала поесть?

– Он только что вернулся из земель рода людского. Боюсь, если и дальше он будет вынужден молчать, то не выдержит и попросту лопнет.

– О, нет. Я вовсе не хочу, чтоб наш любимый Таннгност лопнул – по крайней мере здесь, в моих покоях. Пожалуй, нам остается одно – дать ему слово. Пусть говорит.

Хийси встал и громко постучал вилкой о кубок. Большинство гостей не обратили на это никакого внимания.

– Советники, – заговорил он. – Сегодня наш старый добрый друг соблаговолил почтить нас всей остротой своего занудства. По случаю столь безынтересного события я сложил стихи. Вы позволите?

За столом с явным неодобрением замотали головами, но Владычица улыбнулась.

– Отчего же, дорогой Хийси, сделай одолжение! Мы слушаем.

Хийси улыбнулся, повел бровью и прочистил горло.

– Славу пою троллю – особому, непростому. Он тебе дороже всего, когда нет рядом его, но просто невыносим, если ты рядом с ним. Шармом он обделен, да, но это никому не приносит вреда. Так вот, злого рока глашатай – снова в этих палатах, – он отвесил легкий поклон через стол, в сторону рослого гостя, закутанного в рваный серый балахон. – Вернулся из дерзкого похода по землям людского рода наш сегодняшний гость – не кто-нибудь, сам Таннгност!

Тролль, похоже, ничуть не оценивший поэтическую рекомендацию, встал под всплеск жидких аплодисментов. С виду он был скорее зверем, чем человеком: ростом намного выше эльфов и даже любых людей, которых Питеру доводилось видеть, сгорбленный, очень старый, но вовсе не немощный – наоборот, сильный и крепкий, как бык. Его ноги были ногами огромного лося, а торс напоминал человеческий. Густая, песочного цвета грива ниспадала на плечи толстыми прядями, обрамляя продолговатую козлиную морду. Умные золотые глаза блестели из-под густых нависших бровей. Широкие плоские рога загибались в стороны сверху вниз, из пасти торчали мощные бивни.

В любых других обстоятельствах Питер испугался бы такого внушительного зверя, но в этом создании чувствовались доброжелательность, милосердие, даже утонченность.

Поклонившись Владычице, тролль прокашлялся.

– Я к вашим услугам, – заговорил он сильным, звучным баритоном. – Воистину, великая честь – предстать перед прекрасной леди Модрон, дочерью Аваллаха, Великой Владычицей Озер, богиней…

– Да, да, и хватит этих глупостей, – отмахнулась Владычица, словно отгоняя муху. – Лестью меня не проймешь. Тебе что-то нужно, мой дорогой Таннгност, иначе бы тебя здесь не было. Что-то еще, кроме угощения, коему, я вижу, ты уже успел отдать должное.

Тролль виновато взглянул на пять грязных блюд, стопкой составленных перед ним.

– Какие дурные вести принес ты на этот раз? – спросила Владычица. – Говори, не томи. Покончим с этим поскорей.

Таннгност склонил голову:

– Владычица, не рубите голову вестнику.

– В самом деле, весьма мудрое древнее изречение, – вмешался Хийси. – Если, конечно, этот вестник заодно не сует всюду свой нос и не мешается в дела других.

За столами дружно захихикали.

Таннгност устремил на Владычицу долгий страдальческий взгляд.

– Модрон, осмелюсь спросить: как прошел твой сегодняшний визит к отцу?

За столом стало тихо. Все взгляды устремились к Владычице.

Лицо Владычицы затуманилось.

Таннгност скорбно вздохнул.

– Понимаю.

Над столом пронесся тревожный ропот, несколько гостей заговорили разом.

– Отчего Аваллах бросил нас? – заплетающимся языком выкрикнул кабан. – И почему как раз сейчас, когда мы так нуждаемся в нем?

– Почему он не слышит нас? – спросил какой-то эльф.

– Он мертв! – закричал низенький серый человек с ослиными ушами.

– Осел, ничего подобного, Аваллах не может умереть. Он просто ушел.

– Без его помощи мы пропадем! – прорыдал кто-то из-под стола.

– Мы прогневали его, – добавил сварливый зеленый человек с листьями вместо волос.

– Нужно его умилостивить.

– Кровавая жертва! – выкрикнула розовощекая дама.

Четверо толстячков подняли кружки и радостно закричали:

– Кровь! Кровь! Кровь!

– Аваллаха нет! – властно заговорила Владычица.

Голос ее звучал негромко, но отчего-то легко перекрыл поднятый шум. Она поднялась на ноги, синие глаза засверкали, а ее тень разрослась так, что в зале потемнело. Она выглядела одновременно прекрасно и устрашающе, и Питер на миг испугался ее. В зале наступила мертвая тишина.

– И с этим всем нам пора примириться.

Она обвела взглядом гостей, будто вопрошая, кто осмелится бросить ей вызов.

– Да, все мы – его дети. Но хотим ли мы оставаться детьми вечно? Настало время самим проявить мужество перед лицом выпавших нам испытаний.

Наступило долгое молчание. Казалось, минуты тянутся, как часы.

– Да, да, – заговорил кабан, опираясь о стол, чтобы не упасть, – очень, очень смело, моя повелительница, но что мы можем? Нет, правда? Что нам со всем этим делать?

– Для начала – перестать ныть и молить Аваллаха о спасении, – ответил мальчишеский голос.

Все взгляды обратились к Ульфгеру, стоявшему в дверях. Пройдя вперед, он остановился рядом с Владычицей.

– Пора покончить с развратом и кутежами. Подумать о чем-то еще, кроме вина, похоти и песен. Пора Авалону установить порядок и дисциплину – или погибнуть.

Но кабан лишь пренебрежительно отмахнулся от него.

– Со всем моим почтением, лорд Ульфгер… – он коротко, звучно рыгнул, – я не нуждаюсь в поучениях мальчишки.

– Возможно, его стоит выслушать, – негромко возразил тролль.

– Да это же не его слова, – заплетающимся языком ответил кабан, вновь наполняя свой кубок. – Всем известно: он просто бездумно повторяет речи своей мум… мем… мам-маши.

Ульфгер застыл. Владычица опустила руку ему на плечо.

– А где твой отец, лорд Ульфгер? – буркнул кабан. – Где он, могучий Рогатый? Отчего он не пришел говорить с нами?

– Это не в его обычае, – сказал Таннгност, – и ты это прекрасно знаешь.

– Я знаю одно: его здесь нет, – заявил кабан. – Что же должно случиться, чтобы он высунул нос из своей мрачной лесной берлоги?

Эти слова были встречены одобрительными кивками и общим оживлением, и в зале вновь загудела шумная перебранка.

Поникнув головой, Владычица опустилась в кресло. Взгляд ее устремился вдаль. Она с тоской взглянула на Питера, и ему тут же захотелось подбежать к ней и сделать все, что в его силах, только бы развеселить ее. Встретившись с ним взглядом, Владычица улыбнулась и вновь поднялась.

– Сегодня мне был ниспослан дар, – объявила она.

В зале стало тихо; гости, один за другим, повернулись к ней.

– Возможно, он был послан Аваллахом, а может, вырос в капусте. В любом случае он просто чудесен.

С этими словами Владычица указала на Питера. Все повернулись к нему. Питер покраснел и шмыгнул за спину Драэля.

– Этот мальчик попался в лапы самой Зеленозубой, – продолжала Владычица. – И что же? Может, он ждал, что Аваллах явится ему на помощь? Нет, только не он! Это мужественное дитя собственной рукой выжгло ведьме глаз и сбежало из самого ее логова!

Собравшиеся ахнули в один голос. Некоторые встали, чтобы получше разглядеть Питера.

– Лорд Ульфгер прав. Мы больше не можем позволить себе ждать помощи Аваллаха. Подобно этому мальчику, мы должны спастись сами. Должны вспомнить обо всех чудесных дарах, ниспосланных нам Аваллахом, и распорядиться ими наилучшим образом. Питер, – окликнула Владычица, – не смущайся. Подойди и сядь рядом.

Старый эльф подтолкнул Питера в спину, и тот бросился к креслу Владычицы. Владычица подхватила его на руки и усадила к себе на колени.

– Откуда он взялся? – спросил кабан.

– Из мира людей, – ответила Владычица. – Пришел сквозь круг стоячих камней.

Хийси недоверчиво ткнул пальцем в ляжку Питера.

– Кто же он такой?

– Думаю, человеческий мальчик, – ответила Владычица. – Однако взгляните, – откинув волосы Питера, она показала всем его острые уши. – Похоже, в его жилах течет и кровь Дивных.

Все подались вперед.

– Модрон, – заговорил Ульфгер, – какое отношение он имеет к…

– Таннгност, – перебила его Владычица, – как это может быть?

– Любопытно, – протянул Таннгност. – Весьма любопытно. Такого я еще не встречал. А ты?

Владычица покачала головой.

– Я и не думала, что подобное возможно.

– Родителей он не помнит?

– Отца – нет, – ответила Владычица. – А мать его была из людей. Она-то и бросила его умирать в лесу.

– Этот людской род – просто звери, – сердито пропыхтел кабан.

– Выходит, кровь Дивных в нем – от отца, – рассеянно заметил Таннгност, почесав в бороде.

– Модрон, – снова заговорил Ульфгер, – вот именно поэтому мы ни одно дело не можем довести до конца. Нам же нужно обсудить…

– Может, это кто-то из сатиров? – предположил кабан.

Все взглянули в сторону краснокожего рогатого человека.

Хийси широко ухмыльнулся.

– Конечно, я получаю свое от всех юных девиц, какие только попадутся навстречу, но, насколько мне известно, на память им оставляю лишь воспоминания об упоительных оргиастических усладах.

Старая фея с обвисшими крыльями и густо припудренной ложбинкой бюста толкнула кабана в бок.

– Если бы семя сатиров могло давать ростки, по миру бы уже бегала пара миллионов полукровок с острыми ушами. Так-то!

Подмигнув Хийси, она закудахтала от смеха.

– Значит, он может странствовать меж миров? – спросил тролль.

Владычица бросила на него подозрительный взгляд.

– Таннгност, даже не думай. Я не позволю вмешивать этого мальчика в твои дела.

Таннгност принял ошеломленный вид.

– Моя повелительница, я и в мыслях не имел…

– Ну конечно, – рассмеялась Владычица, – а Хийси никогда не портил девственниц.

За столом послышались смешки.

– Ты в любом случае не получил бы его, – продолжала Владычица. – Он сам сказал мне, что желает лишь одного – служить в моей страже.

– Тебе повезло с таким храбрецом, – сказал Хийси.

– Именно. Он не только храбр сердцем, но и талантлив, – объявила Владычица, точно мать, гордая сыном. – Питер, дай им послушать лес.

Питер засиял, упиваясь всеобщим вниманием. Любопытство гостей придало ему смелости. Он начал с кваканья лягушки, затрещал белкой, заухал обезьяной, а затем запрокинул голову и завыл. Вой эхом отразился от купола. Напоследок, издав дюжину птичьих трелей, Питер закричал петухом.

Зал взорвался смехом и аплодисментами. Улыбнись Питер еще шире – лицо бы его треснуло пополам.

– Модрон, – проворчал Ульфгер, – прошу тебя, нам нужно обсудить важные…

– Всему свое время Ульфгер, – сказала Владычица. – Вначале я хочу, чтобы ты услышал кое-что еще. Возможно, это поднимет тебе настроение. Иди сюда, присядь рядом.

Ульфгер покачал головой, но сел.

– Ну же, Питер, – шепнула Владычица, – Жар-птицу!

Питер сделал глубокий вдох, сел прямо, склонил голову набок и запел. Зал стих. Замерли даже слуги. В изумленном молчании все слушали песню, звеневшую под куполом. Гулкое эхо усиливало чудесную мелодию, зеленоватый свет воды в бассейне сделался ярче.

Закончив, Питер оглядел зал, ожидая новых аплодисментов, но увидел только взгляды, устремленные вдаль, да полуоткрытые рты. Некоторые даже плакали. Питер не мог понять, что такого натворил. Неуверенно взглянув на Владычицу, он увидел, что и на ее глазах выступили слезы.

– Это было прекрасно, Питер, – сказала она.

При виде ее чудесной улыбки Питер понял, что не сделал ничего дурного.

– Просто дух захватило! – выпалила старая фея, утирая с глаз слезы.

– Ульфгер, – сказала Владычица, – неужели эта песнь не тронула твоего сердца?

Ульфгер скривился так, будто хлебнул скисшего молока.

Хийси вскочил на ноги и захлопал в ладоши. Остальные присоединились к нему – все, кроме Ульфгера, так и оставшегося сидеть с каменным лицом и крепко стиснутыми кулаками.

Питеру принесли целое блюдо угощений. Один из мрачных слуг от души улыбнулся и украдкой придвинул к нему кусок медового пирога. Питер съел все, а потом расправился и с добавкой, и вскоре негромкий гул добродушных бесед, тихая музыка и завораживающее мерцание бассейна начали навевать дрему. Он склонил голову на грудь Владычицы.

Владычица обняла Питера и начала тихонько перебирать его волосы. От нее пахло вешними водами и медвяной жимолостью. Эти ароматы, подобно сладкому запаху материнского молока из давнего-давнего прошлого, наполняли сердце довольством и умиротворением. Он был там, где ему подобало, – рядом с Владычицей, отныне и навсегда.

Хийси, ускользнув в сторонку, принялся заигрывать с одной из эльфийских девиц. Та зарделась от удовольствия. Таннгност обошел стол, подсел к Владычице, склонился к ней и тихо заговорил:

– Моя повелительница, я хотел бы поговорить с тобой.

Владычица вздохнула.

– Ты и минуты не можешь вынести моего счастливого вида. Не так ли, несносный старый козел?

Таннгност с сожалением покачал головой.

– Твое счастье для меня дороже всего на свете. Но… все куда хуже, чем мы опасались.

– Да, знаю. Это видно по твоим глазам.

– Скверные настали времена, – вздохнул Таннгност.

– Род людской?

– Христиане. Они полны решимости очистить землю от всех, поклоняющихся Рогатому. Убивают друидов, жгут храмы, а порой и целые деревни, рушат каменные круги.

Лицо Владычицы затвердело.

– Определенно, этому богу мира и любви нравится обагрять землю кровью.

Сверкнув глазами, Ульфгер склонился к ним.

– Настало время призвать народ Авалона к войне! Сейчас же, пока еще не поздно! Пока у нас еще есть союзники в мире людей!

Владычица скорбно взглянула на него.

– Ульфгер, отчего ты так спешишь расстаться с детством? Ведь совсем скоро вся тяжесть этого мира ляжет на твои плечи, и ты будешь тосковать по этим временам. Чего бы я только ни сделала, чтобы хоть на день вернуть мою беззаботную юность…

– Модрон, – скривился Ульфгер, – не понимаю, при чем тут мой возраст?

Разом очнувшись от дремы, Питер поднял взгляд.

– Злые люди? Они идут сюда?

– Нет, Питер, – ответила Владычица. – Нет. Сюда им не пройти. Этого я ни за что не допущу.

Вручив Питеру пирожное со взбитыми сливками, Владычица спустила его на пол.

– Ульфгер, окажи мне любезность: отведи этого мальчика на двор, к другим детям. Ступайте, поиграйте.

Питер навострил уши. Здесь есть другие дети, и с ними можно поиграть?

– Я не нянька! – огрызнулся Ульфгер.

– Ульфгер, ты не понял. Я и тебя прошу поиграть. Побегать. Построить что-нибудь. Что-нибудь сломать. Забраться на дерево. Извозиться в грязи. Напроказничать. Поразвлечься от души.

Ульфгер взглянул на нее так, точно она повредилась умом.

– Попробуй. Хотя бы разок. Ради меня.

– Нет. Я хочу послушать о путешествии Таннгноста.

– Услышишь в свое время. Уж твоя матушка об этом позаботится. А сейчас я желаю, чтобы ты отвел Питера во двор.

Но Ульфгер не сдвинулся с места.

– Ульфгер, прошу тебя. Позже поговорим. Обещаю.

Ульфгер скривился так, будто ему вонзили нож в живот.

– Хорошо, – выдавил он сквозь стиснутые зубы.

Владычица коснулась его плеча.

– Ульфгер, надеюсь, Аваллах явит нам чудо, и ты опомнишься и увидишь, во что превратила тебя эта женщина. Надеюсь, ты поймешь это прежде, чем твое детство уйдет навсегда.

Ульфгер развернулся и направился к выходу. Питер неуверенно взглянул на Владычицу. Та кивнула, и он поспешно вышел из зала вслед за рослым мальчишкой.

Питер догнал Ульфгера в коридоре. Высокий мальчишка стоял у стены, разглядывая искусно вышитый гобелен. На картине был изображен рослый и сильный человек с длинным черным мечом, в плаще, в шлеме, увенчанном огромными лосиными рогами. Шлем закрывал лицо, но глаза величественного воина ярко сверкали в прорезях лицевой пластины.

Откуда-то издали, со стороны входа, доносились детские крики. Питер кашлянул.

– Э-э… Ульфгер…

Рослый мальчишка не откликнулся и даже не шелохнулся – он продолжал стоять, уставившись на гобелен.

– Эгей, Ульфгер! – позвал Питер.

– Ты будешь обращаться ко мне «лорд Ульфгер», – сказал высокий мальчишка, не отводя от гобелена глаз.

– Лорд Ульфгер, так мы пойдем играть?

– Это мой отец, – сказал Ульфгер. – Рогатый. Он правит лесом, – с этими словами он перешел к следующему гобелену. – А это… это моя мать, – он склонил голову перед портретом. С портрета смотрела на Питера узколицая женщина с острым взглядом. Казалось, этот взгляд оценивает его, пронзает его насквозь. – Королева Эайлинн из эльфийской династии Норрентол.

В тоне высокого мальчишки Питеру почудилась насмешка. Он не сумел понять, в чем тут дело. Преклоняется ли этот мальчишка перед королевой, или, наоборот, за что-то в обиде на нее? «Наверное, и то и другое», – решил он.

– Родство с ними делает меня лордом, – продолжал мальчишка, взглянув на Питера так, будто чего-то ждал. – Войдя в возраст, я буду править всем Авалоном.

– Хорошо, – кивнул Питер. – Так мы идем играть?

– Попробуй: «лорд Ульфгер, нельзя ли нам пойти играть?»

– Лорд Ульфгер, нельзя ли нам пойти играть?

Ульфгер перешел к следующему гобелену. Этот портрет Питер узнал сразу же – здесь была изображена Владычица. На портрете она выглядела могущественной и доброй, взор ее ярко сиял.

– Модрон… Сплошные причуды и капризы, песни и сантименты, – с встревоженным видом сказал Ульфгер. – Она не создана для власти.

Питер с тоской взглянул в конец коридора. Ему очень хотелось поиграть с другими ребятами, и он никак не мог понять, зачем им стоять здесь, разглядывая скучные портреты.

– Она старается, – продолжал Ульфгер. – Порой даже кажется, будто она на что-то способна. Сегодня – там, за круглым столом – я думал, что она сумеет заставить всех понять, как высоки ставки, повести их за собой. Но нет, ее настроения изменчивы, как ветер. Любая безделица, вроде поющего мальчишки – и она забывает обо всем.

Ульфгер взглянул на Питера, буквально пронзив его взглядом. Питер поежился и тревожно оглядел пустой коридор.

– Ты восхищаешься ею? – спросил Ульфгер после недолгого молчания.

Питер кивнул.

– Хочешь ее заботы? – Ульфгер подался вперед, голос его с каждым словом звучал все жестче. – Ее внимания? Ее слепой материнской любви?

Питер отступил на шаг.

– Ну конечно, а что тебе еще остается? Она, несомненно, околдовала тебя. Но слушай меня. Ты для нее – лишь отдушина, жалкая замена несчастному утраченному Мабону. Она всего-навсего пытается заткнуть эту незаживающую кровавую рану в своем сердце, – он глубоко вздохнул. – До этой утраты, до похищения сына, она была много сильнее. А теперь кроме своего Мабона и думать ни о чем не желает. Поэтому, а вовсе не ради блага Авалона, она и проводит столько времени в Храме Аваллаха. Надеется, что Аваллах подскажет, где искать сына.

Последние слова прозвучали, будто плевок.

– Поэтому и притащила ко двору приемное дитя с чудесными песенками, – на его губах заиграла странная улыбка. – А эти-то, дурачье, засияли, захлопали, смахнули сентиментальную слезу – и вновь пьянствовать, обжираться, да резвиться, пока Авалон ускользает из-под самых ног! – он яростно скрипнул зубами. – Когда приду к власти, тут же положу конец их беспутству. И Дивные станут грозной силой, а имя Ульфгера будут произносить боязливым шепотом. Мы заставим род людской помнить свое место и больше не будем прятаться за Туманом Владычицы!

– Ульфгер… то есть, лорд Ульфгер, – сказал Питер, – так мы играть-то пойдем?

– Играть? Играть?! – ощетинился Ульфгер. – Резвиться с мальчишками и девчонками, визжать, хохотать? И это – все, о чем ты можешь думать?

Питер от всей души кивнул.

– Идем, – вздохнул Ульфгер.

– А как поступить в стражу Владычицы? – спросил Питер.

Ульфгер взглянул на него сверху вниз и усмехнулся. Только сейчас, идя рядом, Питер понял, как высок этот мальчишка. Он уже обогнал ростом эльфов, но, в отличие от них, был крепок сложением, широк в груди и больше напоминал людей, с которыми Питеру довелось столкнуться.

– Прежде всего ты должен выучиться почтению к вышестоящим. Можешь начать с правильного обращения ко мне. Мой титул – лорд. Например: «лорд Ульфгер, позволь мне…» Или: «не позволишь ли мне, лорд Ульфгер…» Неужели ты не в состоянии запомнить эти простейшие начатки этикета?

Питер непонимающе взглянул на него, однако кивнул.

– Нет! Ты не имеешь права кивать мне. Никогда больше не смей мне кивать. Это позволительно только между равными. Понятно?

Питер пожал плечами.

Ульфгер остановился.

– Ты что – дурачок? Пожимать плечами – то же самое, что кивать. Попробуй снова.

– Что попробовать?

– Нет! – зарычал Ульфгер. – Надо так: «Что попробовать, лорд Ульфгер?»

С завистью вслушиваясь в воодушевленные детские крики, Питер попытался глянуть вперед, мимо рослого мальчишки.

– Скажи же это.

– «Это», лорд Ульфгер.

Ульфгер испустил раздраженный вздох.

– Если тебе доверят охранять хоть ночной горшок горничной, можешь считать, что тебе повезло.

– Ночной горшок? Что это?

– Ладно, забудь.

С усталым вздохом Ульфгер открыл двери во двор.

Была ночь, но двор освещали сотни оранжевых фонарей. Более дюжины эльфийских детишек – мальчиков и девочек всех возрастов – карабкались на группу стоячих камней неподалеку, с визгом носились вокруг. Несколько малышей, вооруженных тупыми деревянными мечами и копьями, разбились на два отряда – один штурмовал камни, другой защищал их.

– Эй, вот он! – закричал какой-то мальчик. – Тот самый, что оставил ведьму без глаза!

Все бросились поглядеть на Питера и встали вокруг, на расстоянии, точно опасаясь, как бы он не укусил.

– Лорд Ульфгер, – спросила одна из девочек, – это правда? Этот мальчик в самом деле выжег ведьме глаз?

– Так говорят, если вам угодно верить подобным сказкам.

– С виду он не настолько силен, – заметил один из мальчишек.

– Он питает надежду вступить в ряды стражи Владычицы, – сказал Ульфгер.

Дети прыснули от смеха.

Питер взглянул на Ульфгера.

– Лорд Ульфгер, что в этом смешного?

– Да то, что ты – неотесанный полукровка, не знающий даже начатков придворного этикета. Вы только посмотрите, во что он одет. Кому захочется иметь в своей свите такую грязную обезьяну? А маршировать ты умеешь? А видел ли хоть раз торжественный парад? А что ты знаешь о титулах, церемониях и манерах? Чтобы стать стражем, одной храбрости мало.

Питер понуро уткнулся взглядом в землю. Он и не думал, что быть стражем – это так сложно.

– Не горюй, – утешил его Ульфгер. – Из тебя выйдет прекрасный уборщик навоза. А теперь иди, играй в свои бездумные игры вместе с остальными, – он обвел ребятишек злым взглядом. – Ступайте все! Прочь с глаз моих!

Мальчики и девочки помчались к камням. Питер побежал вдогонку, радуясь, что наконец отделался от этого мрачного рослого мальчишки.

Дети окружили Питера, глядя на него так, точно он только что вылупился из яйца.

– А тебе страшно было? – спросила девочка с веснушчатым лицом.

Ее передние зубы были так велики, что она очень напоминала кролика.

– Страшно? – Питер захохотал и выпятил грудь. – Ничуточки! – он натянул капюшон из волчьей головы. – Я победил волка. Я ничего не боюсь!

– А как тебе это удалось? – спросил бритоголовый мальчишка с коркой засохшей грязи вокруг губ, заставившей Питера задуматься, что же этот парень такое ел.

– Вы правда хотите это знать? – спросил Питер в ответ.

Ребята дружно закивали головами.

– Предупреждаю, это очень страшная история. Вы уверены, что хотите услышать ее?

Дети подались вперед и вновь закивали, сгорая от любопытства.

– Что ж, так и быть, я расскажу вам. Я гулял по болоту, один, и вдруг она выскочила из норы и преградила мне путь. Вид ее был ужасен: рогатая, вся в чешуе, вместо волос – клубок змей, а зубы зеленые и длинные, будто кинжалы. Пуская слюни, лязгая зубами, она кинулась прямо на меня.

Детишки обменялись быстрыми испуганными взглядами; некоторые закрыли ладонями лица.

– Любой другой наверняка завизжал бы и пустился наутек. Но только не я. Я выхватил свой нож, – Питер поднял с земли палку, – и обратил ее в бегство, – скорчив страшную рожу, он зарычал и принялся тыкать палкой перед собой. – Я гнался за ней до самой ее вонючей норы. Но в ее логове оказалось полным-полно демонов и других чудищ, и она ка-ак напустит их всех на меня! Мой нож сломался об их толстые шкуры, пришлось биться голыми руками. Тут ведьма ка-ак зашипит, ка-ак защелкает зубами! Прыг на меня сзади, да когтями ка-ак вцепится! А я ка-ак швырну ее через всю пещеру! Потом я выхватил из огня лучину и воткнул ей прямо в глаз – вот так! – Оскалив зубы, Питер ткнул палкой в воздух и несколько раз провернул ее из стороны в сторону. – Я мог бы убить ее насмерть, но тут она заплакала и запросила пощады. Убить ее было бы трусостью, и я пощадил ее жизнь. Но, – подняв палец кверху, Питер сощурился, – честно предупредил. Сказал: если ты еще хоть раз нападешь хоть на одного ребенка, я вернусь, да ка-ак вырву твое черное сердце!

Ребятишки смотрели на него, в благоговейном молчании вытаращив глаза. Наконец девочка с кроличьими зубами тихонько выдохнула:

– Ух ты…

Еще несколько ребят подхватили ее вздох. Девочка с кроличьими зубами придвинулась к Питеру.

– Какой ты смелый, – с игривой улыбкой сказала она.

Питер покраснел и ухмыльнулся.

– Чего там, я просто выполнил свой долг!

Бритоголовый мальчишка хмуро глянул на девочку и устремил жесткий взгляд на Питера.

– А я вот не верю, чтобы хоть кому-то хватило смелости на такое.

Питер только пожал плечами.

– Если ты такой смелый, давай посмотрим, сможешь ли поймать огненную саламандру.

– Кого?

– Огненную саламандру, – повторил мальчишка. – Чтобы поймать ее, действительно нужна смелость. Они кусаются, как пятьдесят шершней!

– Зачем мне ее ловить?

В глазах эльфийского мальчишки сверкнули искорки.

– А спорим, побоишься?

Все остальные выжидающе уставились на Питера.

– Ну что ж, если б я знал, где их искать, то мигом поймал бы одну, – сказал Питер.

Ребята разом заухмылялись.

– Чего это вы?

Улыбка бритоголового растянулась от уха до уха.

– Могу показать, где их целая куча.

– А-а… Ну… – промямлил Питер, чувствуя на себе взгляд девочки. – Ну ладно. Показывай.

Мальчишка-эльф отвел Питера к небольшому пруду посреди сада, окаймленному белыми каменными плитами. Пруд окружали цветы, по поверхности плавали огромные кувшинки. Среди кувшинок над водой поднимались хрустальные, искрящиеся золотистым светом шары – каждый размером с тыкву.

У невысокой – всего по колено – оградки ребята остановились.

– Это пруд с шарами – пруд Владычицы, – сказала девочка. – Нам туда не разрешают.

– Ага, – согласился мальчишка. – Если Ульфгер нас там поймает, прикажет всех выпороть.

Питер пренебрежительно хмыкнул.

– Нет, правда, – подтвердила девочка.

Питер призадумался и оглянулся назад. Ниже по склону виднелась спина Ульфгера. Рослый мальчишка, опустив голову, сидел на скамье среди деревьев. Казалось, он погружен в глубокие раздумья, и Питер не сомневался, что сумеет проскользнуть к пруду и обратно незамеченным.

– Боится, – заявил мальчишка-эльф. – Видите, я же говорил: не такой уж он и смелый.

Питер решительно перешагнул оградку. Заметив восхищенные взгляды ребят, он выпятил грудь и смело прошел по короткой дорожке к краю пруда.

Отыскать саламандру оказалось легче легкого – саламандры светились. Одна – красная, жирная – плавала у самой поверхности прямо перед ним, лениво шевеля в воде странно короткими, по сравнению с длинным туловищем, лапками. Длиной, от носа до хвоста, саламандра не уступала предплечью Питера. Глядя на нее, Питер не мог понять, что здесь трудного. Сколько лягушек он переловил – а ведь лягушки вон какие шустрые! А эта тварь казалась разве что чуточку шустрее слизня.

Стоя одной ногой на берегу, Питер поставил другую на камень, торчавший над водой, и оказался прямо над саламандрой. По его рассуждениям, чтобы избежать укуса, ее лучше всего было ухватить сзади за шею, как змею. Питер медленно погрузил руку в воду, позади саламандры. Саламандра даже не шевельнулась – похоже, она и не подозревала о присутствии Питера. Рука Питера зависла над ее шеей. Он гулко сглотнул, представив себе, каково это – укус пятидесяти шершней, и надеясь, что никогда этого не узнает… и схватил саламандру. Схватил прямо за шею.

Выхватив добычу из воды, он поднял руку – так, чтобы все ребята видели. Изумленные до глубины души, ребятишки прижали ладони к губам. Даже бритоголовый мальчишка-эльф был впечатлен. Саламандра тут же оживилась – завертелась, заизвивалась и выскользнула из пальцев Питера. Питер ухватил ее за хвост и в ту же секунду осознал свою ошибку: саламандра укусила его. Боль пронзила руку до локтя. Нет, это не пятьдесят – это целых сто пятьдесят шершней!

Питер заверещал. Заверещал, отчаянно затряс рукой, стараясь стряхнуть с себя злобную тварь, потерял равновесие и рухнул спиной в пруд. Задетый им шар врезался в соседний, и оба громко, гулко лопнули. В воздухе сверкнули две ослепительные вспышки, клубы дыма повисли над водой. Но Питеру не было никакого дела ни до шаров, ни до Ульфгера – только бы высвободить руку из пасти кусачего чудовища. Он тряс рукой что было сил, но саламандра только крепче стискивала челюсти. Наконец он ухватил ее за шею и оторвал от себя. Острые зубы оставили на предплечье шесть глубоких ранок. Только после этого Питер услышал крик рослого мальчишки.

– Что ты наделал?! – кричал Ульфгер, яростно сверкая темными глазами. – Прочь оттуда! Прочь! Прочь!!!

Кое-кто из ребятишек кинулся наутек, но остальные замерли, как вкопанные, изумленно вытаращив глаза.

Выхватив у одного из мальчишек деревянный меч, Ульфгер указал им на Питера.

– Поди сюда, – потребовал он.

Питер вовсе не собирался идти к Ульфгеру и кинулся бежать. Ульфгер прыгнул за ним и ухватил его за волчью шкуру. Вывернувшись, Питер оставил шкуру в его руках, но сумел сделать всего три шага. Дальше путь преграждала стена. Ульфгер надвигался, и Питер понял, что оказался в западне.

Глаза Ульфгера пылали от гнева.

– Ты хоть представляешь себе, что натворил? Этим шарам больше тысячи лет!

Питер вздрогнул.

– Я не хотел…

Ульфгер оскалил зубы.

– Дисциплина! Никакой дисциплины! Пора вправить Авалону мозги. Начнем прямо сейчас, с тебя, – он ткнул деревянным мечом в сторону Питера. – Вот высекут тебя, тогда и узнаешь, что такое послушание. Тогда… – внезапно Ульфгер осекся. Сощурив глаза, он указал мечом на цепочку на шее Питера. – Где ты это взял?

– А?

Питер опустил взгляд на звезду.

– Где ты это взял?

– Владычица дала.

– Она отдала тебе звезду Мабона?! Почему? – голос Ульфгера снизился до тихого, яростного шепота. – Она – что, в самом деле сошла с ума? – во взгляде Ульфгера сверкнула искра безумия. Он медленно покачал головой. – Нет, она ни за что не сделала бы такого. Ты лжец. Лжец!!! – заорал он. – Лжец и вор. Дай ее сюда, немедля!!!

Зажав звезду в кулаке, Питер помотал головой.

– Ты будешь делать, что приказано!

Ульфгер потянулся к цепочке.

– Нет!!! – крикнул Питер, схватив его за запястье, и тут же заметил потрясение на лицах ребят, наблюдавших за этой сценой.

Темные глаза Ульфгера вспыхнули, губы задрожали, нос издевательски сморщился.

– Как ты посмел? – прошипел он. – Как ты посмел коснуться меня своей грязной рукой?

Вырвав руку, он ударил Питера наотмашь – так сильно, что Питер покачнулся и упал.

Не успел он подняться, как колено Ульфгера больно вонзилось в его спину. Прижатый к земле, Питер чуть не задохнулся под немалым весом рослого мальчишки. Вцепившись в волосы Питера, Ульфгер ткнул его лицом в грязь.

– Будешь знать свое место! – крикнул он.

Жестокий хлесткий удар ожег ноги Питера сзади. Снова и снова ягодицы и бедра пронзала жгучая боль, снова и снова Ульфгер изо всех сил хлестал его деревянным мечом, звук ударов отдавался эхом от ограждавшей двор стены.

Дети смотрели на них, застыв от ужаса.

Питер закричал от боли, и Ульфгер еще сильнее вдавил его лицо в землю. На зубах заскрипела земля пополам с травой.

– Ульфгер!!! – закричал кто-то. – Что ты делаешь?!

Это был старый эльф.

– Лорд Ульфгер, это же гость Владычицы!

Ульфгер направил на Драэля игрушечный меч.

– Ты забыл свое место, старик? Похоже, сегодня все, будьте вы прокляты, забыли свое место?

Ульфгер нанес Питеру новый жестокий удар. Старый эльф бросился к нему и вцепился в деревянный меч.

Ульфгер вскочил и вырвал игрушку из рук эльфа. Глаза его полыхали огнем.

– Ты с ума сошел? Совсем, мать твою, из ума выжил?

С этими словами он ударил эльфа в лицо рукоятью меча. Эльф покачнулся, зажал ладонью нос и сел на землю.

Питер поднял на Ульфгера яростный взгляд. Голл учил, что разделаться с волком можно только одним способом… Питер глухо, по-звериному, зарычал. Дети попятились назад.

Ульфгер замахнулся, готовясь снова ударить эльфа, и тут Питер с воем бросился на него. Прыгнув рослому мальчишке на спину, он отчаянно завизжал и впился ногтями в его лицо. Ульфгер схватил Питера за руки и завертелся на месте, пытаясь сбросить с себя маленького дикаря, но Питер вцепился зубами в его ухо. Брызнула кровь. Ульфгер пронзительно закричал.

Утробно рыча, Питер замотал головой из стороны в сторону – и оторвал его ухо начисто!

Ульфгер стряхнул Питера со спины. Покатившись по земле, Питер перевернулся и вскочил на ноги. Глаза его безумно сверкнули, лицо было залито кровью, пальцы скрючились, точно когти. Он был готов продолжать бой.

– Что происходит?!

У выхода во двор стояла Владычица, а по бокам от нее – Таннгност и Хийси. За ее спиной сгрудились еще несколько гостей. Широко раскрыв глаза от изумления, все они взирали на мальчишек – Ульфгера, прижимавшего к уху окровавленную ладонь, и Питера в одной набедренной повязке, с откушенным ухом Ульфгера в зубах, с залитой кровью грудью и подбородком.

Питер выплюнул ухо на землю.

Ульфгер потрясенно уставился на ухо – на свое собственное ухо.

– Стража… – слабым голосом пролепетал он, и тут же заорал во всю силу легких: – Стража! Стража!!!

Оттолкнув Владычицу, он бросился в коридор, продолжая кричать на бегу:

– Стража!!! Стража!!!

Хийси помог старому эльфу подняться.

– Драэль! – воскликнула Владычица. – Ты в крови!

Эльф зажал нос, пытаясь унять кровь.

– Моя повелительница, я не совсем понял, что произошло. Между мальчиками вышла какая-то ссора, и Ульфгер вознамерился убить этого мальчика – всерьез вознамерился.

Владычица взглянула на Питера.

– Бедный мой…

Подойдя к Питеру, она утерла подолом платья кровь с его лица и подхватила его на руки. Почувствовав тепло ее объятий, Питер зарыдал.

– Нужно убрать его отсюда, – сказал Хийси. – Ульфгер не успокоится, пока не убьет его.

Владычица молча прижала Питера к себе. Хийси нервно взглянул на Таннгноста.

– Я могу отвести его к себе, – сказал Таннгност, – но надо спешить.

В отдалении послышались крики стражников.

– К заднему входу, – поспешно заговорил Хийси. – Через сады. Стражу я задержу. Моя повелительница, вам придется отпустить его.

Вместе с Таннгностом Хийси мягко высвободил Питера из рук Владычицы.

Владычица покачала головой.

– Нет. Я хочу, чтобы он остался здесь, со мной. Он мой. Он принадлежит мне!

– Он попадет в хорошие руки, – заверил ее Хийси. – Питер, ступай с Таннгностом. Да, он брюзгливый старый козел, но сердце у него доброе.

Владычица крепко сжала пальцы Питера. Питер увидел слезы на ее глазах. Она обняла его на прощание. Прижавшись к ней, Питер глубоко втянул воздух, чтобы никогда не забыть ее сладкого аромата, и тролль повел его за собой, в ночь.

Все краски этих давних воспоминаний испарились, сменившись бесконечной серостью, грязью и гнилью. Питер попробовал вызвать в памяти сладкий аромат Владычицы, но не сумел.

Он встал и пошел на север, к ведьминому болоту, оставив позади голову Аваллаха, навеки приникшую ухом к земле. Шагая по тропинке, тянувшейся среди обгорелых остатков огромного яблоневого сада, он осмелился помечтать о том дне, когда Пожиратели плоти – эти уродливые кровожадные демоны – наконец будут изгнаны из этих земель. Тогда здесь снова вырастут яблони, холмы зазеленеют, лес оживет, зазвенит от песен малого народца, а он, Питер, вновь сможет сидеть рядом с Владычицей.

Он решил пройти вдоль темных вод Куши-крик, огибая западную границу болота, и по пути завернуть к хижине Таннгноста. Уж тому-то наверняка известны все новости – старый тролль никогда не упускал случая сунуть нос в чужие дела. Но дело было не только в этом. Было и кое-что еще – такое, чего Питер почти не осознавал и уж точно не признал бы даже в мыслях. Он привык полагаться на Таннгноста, на его советы, на его мудрость и знание истории Авалона. Таннгност был тем, на кого можно рассчитывать всегда и во всем; старый тролль был единственной постоянной частью долгой, бурной авалонской жизни Питера.

Питер спустился в низину, и почва под ногами сделалась мягче. Пока что ведьмины земли пострадали меньше других, но даже за время его недолгой отлучки смертоносные пальцы скверны успели заметно углубиться в ее болото. Питер двигался скрытно, осторожно перебегая от пня к пню. Ему вовсе не хотелось встречаться с ведьмой – сегодня это было бы особенно некстати.

Вдруг спереди послышались шаги. Кто-то спешил по тропе навстречу. Обнажив нож, Питер нырнул в заросли тростника.

Из-за поворота показалась высокая, сгорбленная фигура, быстро шагавшая по тропе, помахивая кривым посохом.

– Таннгност, – с улыбкой прошептал Питер себе под нос.

Старый тролль был мрачен, как грозовая туча. Дождавшись, когда он подойдет поближе, Питер выскочил на тропу прямо перед его носом.

– Бу-у-у!!!

Таннгност взмахнул посохом – куда проворнее, чем ожидал Питер. Питер бросился наземь, чтоб избежать удара.

– Питер! Ты… ты… вот несносный бесенок!

Питер неудержимо захохотал, схватившись за живот.

Таннгност бросил на него яростный взгляд, рыкнул, фыркнул, перевел дух и звучно шлепнул Питера пониже спины.

– Ай!

– Ох, надо бы вбить в тебя хоть немного почтения к старшим, мерзкий полукровка! И где ты так долго был? Я чуть с ума не сошел от беспокойства! – он глянул Питеру за спину, будто ожидая увидеть там кого-то еще. Лицо его смягчилось. – Опять не повезло?

Питер разом забыл о веселье и сокрушенно кивнул.

– Прости, Питер, – с глубоким вздохом сказал тролль. – Как ни противно еще сильнее портить тебе настроение, но у меня тоже скверные новости. Похоже, сегодня Аваллах оставил нас окончательно и бесповоротно. Пожиратели плоти жгут…

– Ш-ш-ш, – перебил его Питер. – Слышал?

– Питер, Пожиратели плоти…

– Ш-ш-ш! Слушай.

Питер сделал несколько быстрых шагов вперед, по тропе, склонил голову влево, вправо… Издали донесся пронзительный крик, он был уверен в этом.

Таннгност последовал за ним.

Вновь пронзительный крик – где-то здесь, на болоте. Голос принадлежал мальчишке…

Питер похолодел: кроме его Дьяволов, мальчишек на острове не было. Он сорвался с места и побежал на крик, не разбирая дороги, прыгая через трясины, корни и грязь – с ножом наготове, с безумным блеском в глазах, с жуткой, беспощадной гримасой на лице.