РЕЙС НА МАРС
(One Way to Mars, 1945)
Перевод К. Луковкина
1.
Джо Гибсон очутился чуть выше, чем в аду, но где конкретно, неважно, потому что пока перед ним был бар, остальное его не заботило, и он смеялся, и кто-то пел грустным голосом вдали, и он сказал, что обязательно выпьет еще одну, а потом — возник этот тип в коричневом пальто.
Тип выглядел странным маленьким чудаком и держал свои карманы и воротник оттопыренными, а поля шляпы низко опущенными, как у статиста в гангстерском фильме. Чудак заговорил с Джо, но прошла минута, прежде чем слова дошли до него и обрели смысл.
— Беда с вами, дружище, вам нужен небольшой отпуск, — сказал чудак. — Вроде как уехать подальше.
— Конечно, конечно, — сказал Гибсон, пытаясь найти свой стакан. Тот затерялся где-то внизу, в тумане.
— Я наблюдал за вами, дружище, — сказал чудик. — И сказал себе: вот человек, попавший в беду. Человек, который должен выбраться из всего этого. Вы выглядите потерянным, друг.
— Конечно, — сказал Гибсон. — Я потерянная душа. Выпьете или, будьте добры, уберетесь отсюда к чертовой матери?
Маленький чудик не обратил на это никакого внимания. Он продолжал говорить серьезным голосом, словно заботливый дядюшка.
— Я из Бюро путешествий «Эйс», приятель. Как насчет того, чтобы купить билет?
— Куда это? — спросил Гибсон таким тоном, будто ему было наплевать.
Чудик в коричневом пальто пожал плечами.
— Как насчет билета на Марс? — спросил он.
Гибсон позволил себе на минуту задуматься. Потом усмехнулся.
— Марс, значит? Во сколько мне это обойдется?
— О, ну не знаю. Специально для вас это обойдется дешево. Скажем, в 2,88 доллара.
— 2,88 доллара до Марса? Звучит очень разумно. — Гибсон сделал паузу. — Это туда и обратно или только в один конец?
Чудик виновато кашлянул.
— Э-э… в один конец. Видите ли, мы еще не придумали, как проложить обратный путь.
— Держу пари, вы продаете не так уж много билетов, — сказал Гибсон.
— У нас есть клиенты, — сказал человек в пальто. — Вам это интересно?
— Не думаю. — Гибсон нашел стакан, поднял его сквозь туман и с содроганием проглотил виски.
— Может быть, вам будет интересно чуть позже? — уговаривал чудак.
— Послушайте, вы… — вдруг сказал Гибсон.
— Вы уже давно в моем списке, дружище, — пробормотал чудак, не замечая, как кулак Гибсона обхватил стакан в его руке. — Я знаю, что рано или поздно мы придем к соглашению.
— Как насчет прямо сейчас? — тихо сказал Гибсон.
Он отбросил руку, намереваясь нанести удар чудаку по лицу. Он был готов к этому, его тело начало поворачиваться, и он приготовился к твердому, сильному удару. А потом он последовал за своим кулаком, и кулак выстрелил, мимо звезд и в темноту за ними. Джо Гибсон улетел вместе с ним и провалился в темноту, которая начала спускаться… спускаться все глубже…
2.
— Господи, ну и хорош же ты был вчера вечером, — сказал Макси, помешивая в чашке, прежде чем поднести ее к губам Джо Гибсона. — Ты был полнейшим вонючкой.
— Заткнись, — сказал Гибсон.
— Валялся лицом на полу в баре. Без сознания, — сказала Макси, с силой вливая содержимое чашки в горло Гибсона.
— Забудь об этом, — произнес Гибсон, едва к нему вернулся дар речи.
Макси пожал плечами.
— Ладно, приятель, — сказал он. — Я забуду об этом. Ты на коне. Я назначаю тебе пятьсот долларов в неделю за самый горячий набор имен в бизнесе, и что ты делаешь? Отправляешься в ближайший бар, надираешься там и вырубаешься перед парнем, который рекламирует услуги своей конторы. Ты говоришь мне забыть об этом. Так что я готов забыть все — и тебя в том числе.
Гибсон сел в постели. Он двигался очень быстро для человека, пребывающего в похмелье.
— Нет, Макси, — сказал он. — Я не это имел в виду. Честное слово, нет, прости. И я бы никогда не ударил парня, если бы он не начал зудеть об этом Марсе. Я просто стоял и занимался своими делами, когда он раскрыл пасть и начал болтать о полете. Так что я дал ему на орехи и сам получил по лицу.
Макси уставился на него.
— Я видел, как это случилось, — пробормотал она. — Ты стоишь у стойки бара, и по обе стороны от тебя никого нет в радиусе десяти футов. А потом начинаешь бормотать себе под нос, разворачиваешься и бьешь по воздуху.
— Но тип в коричневом пальто… — начал Гибсон.
— Я не видел никакого типа в коричневом пальто, — медленно проговорил Макси. — Все, что я вижу, это чокнутый по имени Джо Гибсон, который ныряет носом в пол.
Гибсон вздохнул.
— Так вот как это было?
— Именно так это было.
— У меня были глюки, — вздрогнул Джо Гибсон.
Макси сел на кровать.
— Помнишь старые времена, Джо? — спросил он. — Ты был подонком из «К.С.», когда я вытащил тебя из ямы Риальто. Ты играл как придется. Я тебя засек. Заставил тебя работать. Оформить свой стиль.
— Где твоя скрипка? — спросил Гибсон. — Тебе нужна более мягкая музыка для этой партии.
— Я не собираюсь давать тебе ни строчки, — сказал Макси. — Просто говорю как есть.
— Что ты говоришь? — Джо Гибсон выпрямился и стряхнул руку Макси с плеча. — Все в порядке. Ты подобрал меня в канаве и сделал из меня большого игрока. Не на вторых ролях, а достаточно крупного. Достаточно серьезного для Гудмена, Шоу, Миллера, кого угодно.
Черта с два ты это сделал! Это я, Джо Гибсон — я тот парень, который выдувает свое сердце через трубу. Когда ты видишь, что все в порядке, ты тащишь меня наверх. Но ты ведь получаешь свои десять процентов, не так ли? Я музыкант, а ты просто торговец плотью.
Макси не шелохнулся. Его улыбка была застывшей и печальной.
— Дело не в этом, Джо, — вздохнул он. — Мне не нужны барыши. Ты был хорошим парнем. Много работал. Но теперь уже нет. — Он встал. — Я ничего не понимаю, — сказал он. — Во-первых, это пышное представление, которое ты устроил в Скрэнтоне, когда вызвал другого музыканта на дуэль. И то, какие выкрутасы ты устроил в Радужной комнате. И как я вытащил тебя из передряги в Чи, когда ты не явился на записи в студию Декка. Из-за этой твоей ненормальной малышки и этого придурка ты заработал себе неплохую репутацию, да? Джо Гибсон, один из лучших трубачей в индустрии. Но не нанимайте его! Потому что он также один из лучших спецов по блондинкам и бурбону.
Джо Гибсон сидел почти согнувшись пополам. Его голова упала на колени, и он всхлипнул.
— Хорошо, — сказал Макси. — Я не знаю, что на тебя нашло. Не знаю, чего ты боишься. Может быть, ты вдруг придешь в себя. Но не надо мне ничего обещать. Я посмотрю, что можно сделать. Может быть, я смогу исправить эту ситуацию. Остальное зависит от тебя. Отдохни немного. Позвоню тебе завтра.
Макси вышел. Джо Гибсон снова скользнул под одеяло. Его лицо постепенно перестало болеть. Он приготовился ко сну. Зазвонил телефон. Джо Гибсон протянул руку к телефону на прикроватной тумбочке.
— Привет, — произнес знакомый голос. Гибсон не мог понять, что это такое, поэтому тихо хмыкнул.
— Я просто хотел узнать, — сказал голос, — о нашем вчерашнем разговоре. Вы уже приняли решение насчет поездки на Марс?
Джо Гибсон с грохотом бросил трубку на рычаг. Голова его скрылась под одеялом, и он долго лежал, вздрагивая и всхлипывая.
3.
Премьера была солидной. Так и должно было быть. За неделю до этого творился просто чистый ад. Макси снова работал как собака, исполняя условия контракта. Джо Гибсон на репетиции выбил весь алкоголь из организма. Теперь он сидел на эстраде и ждал, когда заиграет оркестр, а в руках у него была труба. Он знал, что все в порядке.
Имелось только одно неправильное обстоятельство. Его глаза. У Джо Гибсона щипало в глазах. Они причиняли ему боль из-за того, что он всю прошлую неделю щурился. Щурился на лица в толпе, лица, которые он видел с крыш автобусов или через окна. Джо Гибсон кого-то искал. А именно маленького чудика в коричневом пальто. Он боялся увидеть его. И почему-то ему становилось еще страшнее, поскольку он… не видел его. Теперь он смотрел вниз на тусклый танцпол, ослепленный резким пятном света сверху, и снова щурился.
Так что у него болели глаза, и все это время он обманывал себя, что все в порядке, с ним все в порядке, это просто еще одно открытие — но он молился о том моменте, когда поднесет трубу к губам и выдохнет весь страх и беспокойство, выдохнет мысль о том, чтобы щуриться, и мысли, которые скрывались за этим болезненным поиском.
Руки, державшие трубу, дрожали, и по поверхности трубы стекали капельки пота. Последний быстрый взгляд на столики, окаймляющие танцпол. Никакого коричневого пальто.
Джо Гибсон мрачно поднял трубу.
Тогда наверняка все было в порядке. Толпа танцевала. Джо Гибсон даже не потрудился больше искать этого странного типа. Его глаза были закрыты. Он был вне этого мира. Он отправился к звездам на трубе, выдувая буги-вуги. Музыка лилась горячим, твердым потоком, таким, за какой можно было ухватиться. Он крутил каждую ноту, не желая отпускать ее. Он хотел прокатиться в одиночку, хотел играть на своей трубе, держать глаза закрытыми, держать свой мозг закрытым для всего, кроме издаваемых из этого мира звуков. Наконец-то с ним все было в порядке. Он полностью отыграл свой номер до антракта.
Затем Джо Гибсон откинулся на спинку стула за партитурой и впервые осознал, что его рубашка и манишка промокли насквозь, а под левой подмышкой разорвалась ткань. Он был слишком возбужден, чтобы заметить это. И вот теперь другие музыканты покидали трибуну, чтобы покурить, и толпа тоже оставила танцпол. Джо Гибсон встал. Он увидел, что Макси ждет его за эстрадой. Он сунул трубу в футляр, выпрямился и быстрым шагом направился к ступенькам за стойкой.
Он бросил взгляд на пустынный пол, который был не совсем пустынным. Коричневое пятно закрутилось там, за яркими огнями. Одинокая фигура кружилась в собственном сольном танце. И фигура взмыла на платформу в стремительном скольжении, и Джо Гибсон увидел лицо под опущенными полями шляпы, а затем услышал слова.
— Мне понравилась ваша игра. Я полагаю, вы уже почти готовы к путешествию на Марс.
Джо Гибсон одним прыжком покинул эстраду. Он был недостаточно быстр. Коричневое пальто прыгало между столами. Казалось, никто этого не замечал. Но почти все видели, как Джо Гибсон спрыгнул с эстрады и с криком выбежал из зала на улицу.
4.
С Джо все было в порядке, пока Макси оставался с ним в комнате, но потом мозгоправ велел ему выйти, и стал разговаривать с Джо наедине. Мозгоправ был деликатным парнем, и, казалось, знал свое дело. Макси сказал, что он лучший психиатр, а Макси разбирается в таких вещах.
Но теперь Макси вышел, а Джо лежал на диване с направленным в глаза светом, и врач говорил ему, чтобы он расслабился, успокоился, перестал думать и просто говорил все, что взбредет в голову. Это слишком напоминало Джо те гангстерские киношки, где парню дают шанс выжить. Но при этом лучше было лечь, чем слушать, как мозгоправ стучит его по спине и заставляет вытягивать руки с закрытыми глазами. Это делалось для проверки рефлексов, но Джо Гибсону было на свои рефлексы наплевать. Он боялся человека в коричневом пальто. Человек, которого он не мог поймать, человек, которого он даже не видел на улице в ту ночь, когда он выгнал его из кафе и потерял работу.
Джо начал объяснять это врачу, тщательно подбирая слова, потому что не хотел, чтобы этот человек подумал, что с ним действительно что-то не так. Не то чтобы он слышал голоса или что-то в этом роде. В нем не было ничего плохого, кроме того, что он видел этого чудика. Но мозгоправ продолжал задавать вопросы, и довольно скоро Джо признался во всем — не столько признался, сколько вспомнил. Когда он был ребенком, его посещали головокружительные идеи. Странные вещи.
Например, он тайком уходил посидеть в угольном подвале, когда его старик зажигал со своей старухой. Он засыпал внизу, в подвале, и ему снилось, что он вовсе не в угольном подвале, что его вообще нигде нет. В этих снах не было ни угольного погреба, ни верхнего этажа. Ни дома, ни людей. Там были только темнота и Джо Гибсон.
Джо рассказывал врачу много головокружительных вещей вроде этого. Лежа под лампой, он вспоминал все больше и больше. Он рассказал о том, как получил свою первую трубу и все время тренировался в комнате, чтобы не пришлось играть с оркестром на людях. Он рассказал о своей первой работе и о том, как он сбежал, ничего не заработав, а потом стал объяснять, как он любит музыку — особенно такую, где не нужно читать ноты, а просто проигрываешь ее в своей голове, и она что-то делает с тобой, как алкоголь.
Потом Джо понял, что его рассказ уже близок к завершению, и ему придется рассказать о человеке в коричневом пальто, а он не хотел этого делать, поэтому заговорил громче и быстрее, чтобы отогнать мысли, но ничего не вышло, а потом он выплюнул все это, и врач начал задавать вопросы очень тихим голосом, и он сказал, что да, он видел человека в баре, и нет, он не был странным, и да, у него было лицо, и кожа вокруг рта была как смятая папиросная бумага.
Смешно… Джо и не подозревал, что помнит о коже вокруг рта того чудика, пока его не спросил об этом мозгоправ.
Теперь ему было даже приятно сбросить этот груз. Так что он пересказал весь их с чудиком разговор о Бюро путешествий «Эйс» и билете на Марс за 2,88 доллара, только в один конец, и о других клиентах, которые, по словам человечка, у них есть, и он рассказал о том, как потерял сознание.
Потом рассказал о телефонном звонке и танцполе. Только он все время твердил врачу, что в этот последний раз ничего не пил, и видел маленького типа в коричневом пальто так же ясно, и слышал его голос, так что он не был чокнутым.
Мозгоправ улыбнулся и сказал, что с Джо все в порядке, а потом позвал Макси, и они некоторое время стояли в соседней комнате и беседовали, и Джо не мог разобрать ни слова из того, что они говорили. Мозгоправ снова вошел и показал ему телефонную книгу. Она была выстроена в алфавитном порядке, и он открыл ее там, где располагались бюро путешествий, но Бюро путешествий «Эйс» в списке не значилось.
Это заставило Джо почувствовать себя немного лучше, пока врач не начал расспрашивать его, что он знает о планете Марс. Потом он понял, к чему клонит парень, и заткнулся, как моллюск. Мозгоправ спросил его, что значит для него число 288, и Джо притворился немым, как лиса. Поэтому врач улыбнулся и велел ему вставать, а через пару дней он должен вернуться, когда они проведут физические тесты. Макси велел Джо идти в отель одному, он догонит его через несколько минут после того, как расплатится по счету с психиатром. Поэтому Джо встал и вышел.
В приемной сидел пациент и читал журнал «Нэшнл Джиографик», но, когда Джо вошел, тот отложил журнал, и Джо увидел маленького человечка в коричневом пальто.
— Я уже выписал вам билет, — сказал тот. — Вы можете отправляться сегодня, если хотите.
Джо ничего не ответил. Он просто стоял, глядя на морщинистую сморщенную кожу вокруг губ уродца и маленькие глазки под тенью полей его шляпы. Джо посмотрел на коричневое заляпанное пятнами пальто и на большие рваные дыры от моли вдоль воротника. Он глубоко вздохнул и почувствовал запах пальто и чего-то еще — чего-то старого, несвежего и кислого.
Так что Джо знал, что он видит, слышит и чует эту штуку, и все это время маленький парень гримасничал, а потом полез в карман, и Джо понял, что он ищет билет на Марс.
На этот раз Джо был готов. В мгновение ока он подскочил к чудику, и почувствовал, как его пальцы сомкнулись вокруг чего-то, хрипя и задыхаясь, и все стало красным и черным, и снова стало красным, и кто-то кричал, где-то вдалеке, и это кричал Джо, но он уже не знал этого, потому что потерял сознание.
5.
Когда Джо Гибсон проснулся, он снова лежал в постели и чувствовал себя хорошо. Просто отлично.
Сначала он ничего не мог понять, а потом вспомнил почему. Потому что он, конечно же, бросился наутек. Он подумал, не убил ли того человечка. Он не мог этого сделать, иначе сейчас сидел бы в тюрьме, а не в своем гостиничном номере. И все же это было приятное чувство. Он хотел отпраздновать победу.
Вошел Макси. Он не выглядел так, будто чувствовал себя хорошо. Джо начал было говорить ему, что теперь с ним все в порядке, но Макси продолжал бормотать что-то о припадке, который он устроил в кабинете психиатра.
Джо тут же доказал, что он не сумасшедший. Он признался, что закатил истерику, и ничего не сказал о том, чтобы задушить типа в коричневом пальто.
— Пожалуй, я оденусь и пойду погуляю, — сказал Джо.
Он знал, что Макси это не понравится, но чувствовал себя слишком хорошо, чтобы волноваться. Но Макси не пытался его остановить.
— Хорошо, — сказал он, сел на кровать и закурил сигару, пока Джо одевался. Он уставился на ковер и нахмурился, когда Джо начал насвистывать.
— Джо, — сказал он.
— Да?
— Ты не пойдешь гулять.
— Кто сказал?
— Тебе нужно проще отнестись к этому.
— Конечно. Я все воспринимаю спокойно. Я вернусь пораньше.
— Нет. Я не это имел в виду, Джо. Ты будешь отдыхать в постели. В санатории.
— Что за…
— Я разговаривал с доктором. Они придут за тобой через полчаса. Сейчас не о чем волноваться, ты снова выйдешь на улицу.
Именно так все и должно было быть. Теперь он все понял. Джо подошел к бюро.
— Куда ты идешь? — спросил Макси.
— Мне нужно взять сигареты. Не беспокойся. Все в порядке. Я все понимаю.
— В конце концов, это для твоего же блага, — сказал Макси, по-прежнему не глядя на Джо.
— Конечно, — ответил Джо. Он открыл ящик стола.
— Без обид, — сказал Макси.
— Никаких обид, — сказал Джо.
Он отвернулся от бюро и дважды выстрелил Макси в живот из пистолета, который достал из ящика бюро.
6.
Джо не был сумасшедшим, и он никогда в жизни не чувствовал себя лучше, иначе он не мог бы представить себе все так идеально. Он спустился вниз, выписался из номера, заплатил по счету деньгами, которые нашел у Макси, и поймал такси. Если бы он смог добраться до Джерси к ужину, они… никогда не найдут его.
Поэтому он пошел на вокзал, взял билет на 5:14 и сделал это как раз в тот момент, когда поезд начал выезжать. Он шел по проходу и смеялся, потому что вспомнил, что маленький человечек в коричневом пальто был мертв.
Теперь не о чем было беспокоиться, кроме этой толпы, всех этих людей. Ему хотелось ненадолго уйти и обдумать свой следующий шаг. Поэтому он поискал туалет в конце вагона, открыл дверь и вошел. Свет не работал, и там было темно, но Джо мог видеть в окно. Потребовалась минута, чтобы его глаза сфокусировались правильно, но затем он увидел, что было снаружи. Только большая пустота космоса с проносящимися мимо звездами, сверкающими и подмигивающими.
Потом дверь открылась, и Джо понял, что это кондуктор. Но кондуктор был в коричневом пальто и шляпе с опущенными полями. Чья-то рука потянулась к билету Джо. Он смотрел на нее в свете звезд, читал свое имя, цену и пункт назначения, а потому Джо Гибсону ничего не оставалось, как оставаться и ждать конца путешествия, пока он мчится все дальше и дальше, прочь из этого мира.
