ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ КРИЧАЛ «ВОЛК!»
(The Man Who Cried «Wolf!», 1945)
Перевод Н. Демченко
Луна только что взошла и светила со стороны озера. Когда Вайолет вошла в дом, на ее волосах блестела серебристая паутинка лунного света.
Но ее угрюмое бледное лицо светилось вовсе не лунным светом — его сковал страх.
— Что с тобой? — спросил я.
— Оборотень, — упавшим голосом ответила Вайолет.
Отложив свою трубку, я поднялся из кресла и подошел к ней. Все это время она продолжала стоять и смотреть на меня стеклянными глазами, как большая китайская кукла.
Я тряхнул ее за плечи, и этот взгляд ее исчез.
— Ну, что случилось? — спросил я.
— Это был оборотень, — прошептала она. — Я слышала, как он шел за мной по лесу, как под его лапами хрустели ветки. Я боялась оглянуться, но знала, что он был там. Он подкрадывался все ближе и ближе, и, когда выглянула луна, я услышала его вой. Тогда я побежала.
— Ты слышала его вой?
— Да, я почти уверена в этом.
— Почти!
Потупив взор, она опустила голову, ее щеки неожиданно вспыхнули румянцем. Я продолжал смотреть на нее и кивнул.
— Значит ты слышала вой волка вблизи дома? — настойчиво повторил свой вопрос.
— Неужели… ты… не… — от волнения у нее перехватило дыхание.
Я покачал головой, медленно и решительно.
— Вайолет, прошу тебя. Давай будем разумными. На прошлой неделе такое уже случалось раз шесть, но я хочу попытаться еще раз.
Очень нежно взяв ее за руку, повел ее к креслу. Я дал ей сигарету и прикурил для нее. Ее губы дрожали, и сигарета подрагивала во рту.
— Дорогая, послушай, — начал я. — Здесь нет волков. В этих местах не видели волка уже двадцать лет. Старина Леон из магазинчика подтвердит мои слова. Но даже если, по какой-то странной случайности, какой-нибудь одичалый волк забрел сюда с севера и прячется где-то у озера, это никоим образом не доказывает, что он — оборотень. У нас с тобой достаточно здравого смысла, чтобы не верить подобным глупым суевериям. Постарайся забыть, что твои предки приехали сюда из Франции, и, пожалуйста, помни, что сейчас ты — жена эксперта в области легенд.
Эта шутка о ее предках была достаточно грубой, но я хотел таким образом выбить из нее это настроение.
Но эффект получился обратный. Она задрожала.
— Но, Чарльз, неужели ты ничего не слышал?
Сейчас в ее глазах была мольба. Мне пришлось отвести взгляд.
— Нет, — буркнул я в ответ.
— И когда я слышала, как он рыскал ночью вокруг нашего дома, ты тоже, ничего не слышал?
— Нет.
— В ту ночь, когда я разбудила тебя, разве ты не видел его тень на стене комнаты?
Я покачал головой и попытался выдавить улыбку.
— Дорогая, мне не нравится, что ты слишком много читаешь моих историй.
— Но я не знаю, как объяснить твои… невер… ошибочные представления.
Вайолет подула на свою сигарету, горящий конец которой ярко вспыхнул и осветил лицо — ее глаза остались мертвыми.
— И ты никогда не слышал этого волка? И он никогда не преследовал тебя, когда ты шел по лесу или когда оставался здесь один? — Ее голос звучал умоляюще.
— Боюсь, что нет. Ты же знаешь, что я приехал сюда за месяц до тебя, чтобы писать. И писал. Не видел ни оборотней, ни привидений, ни вампиров, ни вурдалаков, ни джиннов. Только индейцы, канадцы и другие местные жители. В один из вечеров, вернувшись домой от Леона, мне показалось, что вижу розового слона, но ошибся.
Я улыбнулся. Но она не улыбнулась.
— Серьезно, Вайолет, я начинаю подумывать о том, не сделал ли ошибки, взяв тебя сюда. Но думал, что это будет для тебя кусочком прошлого. Эта дикая природа должна тебе пойти на пользу. А сейчас я спрашиваю себя.
— Ты спрашиваешь себя, не сошла ли я с ума?
Эти слова медленно сошли с ее туб.
— Нет. Я никогда не говорил этого.
— Но это то, о чем ты сейчас думаешь, Чарльз.
— Вовсе нет, у всех нас бывают такие периоды обострения. Любой медик объяснит тебе, что ошибки восприятия не обязательно свидетельствуют о каком-то психическом расстройстве.
Я говорил торопливо, но видел, что мои слова ее не убедили.
— Меня не обманешь, Чарльз. И я себя тоже не могу обмануть — что-то здесь не так.
— Чепуха. Забудь об этом. — Я вновь изобразил улыбку, но не очень удачно. — В конце концов, Вайолет, я должен быть последним человеком, чтобы даже намекать на такую возможность. Разве ты не помнишь, что перед тем, как мы поженились в Квебеке, я обычно говорил о тебе, как о ведьме? Называл тебя Красной Ведьмой Севера и часто писал те сонеты и шептал их тебе.
Вайолет покачала головой.
— То было другое. Ты знал, что делал. Ты не видел и не слышал того, что не существует.
Я прокашлялся.
— Дорогая, хочу тебе кое-что предложить. Ты ведь никому, кроме меня, не рассказывала об этом, да?
— Никому.
— И это продолжается как ты говоришь, около двух недель?
— Да.
— Так вот, я не хочу, чтобы это дальше продолжалось. Вижу, что ты обеспокоена, и только по этой причине советую позвонить доктору Меру. Разумеется, только как консультанту. Я очень верю в его способности не только как терапевта, но и психиатра. Психиатрия — его хобби; разумеется, он всего лишь любитель, застрявший в этих лесах, но он — известный человек. Уверен, он внимательно выслушает тебя. И, возможно, даже поставит диагноз, который сразу прояснит все дело.
— Нет, Чарльз. Я не расскажу об этом доктору Меру.
Я нахмурился.
— Очень хорошо, но мне интересны твои мысли о каком-то таинственном оборотне. Я бы хотел выяснить, что ты слышала в детстве об оборотнях. Ведь твоя бабушка была частично индианкой, не так ли? Не пугала ли она тебя какими-нибудь страшными рассказами?
Вайолет кивнула.
— Не рассказывала ли она тебе о людях, которые, когда появляется луна, превращаются в волков и начинают бегать по лесу и лаять? Не рассказывала ли она тебе, как они рыщут в поисках добычи и вгрызаются в горла своих жертв, а те, в свою очередь, становятся пораженными смертельным вирусом оборотня?
— Да. Она рассказывала мне обо всем этом много-много раз.
— Ага. И сейчас, когда ты опять вернулась в эти дикие места, появляется этот образ твоих детских страхов. Оборотень, моя дорогая, это просто символ того, чего ты боишься. Возможно, что в галлюцинации какого-то зверя воплощается некая внутренняя вина, которая таится в ожидании времени, чтобы проявить себя.
— Я даже и не психиатр-любитель, как доктор Меру, но думаю, что могу уверенно предположить, что такое наваждение достаточно естественно. А сейчас, если ты будешь со мной откровенна, то, может быть, мы сможем проанализировать источник твоего страха и обнаружить тот настоящий ужас, который маскируется под рычащего монстра — мифического получеловека-полузверя, который преследует тебя в лесу.
— Нет! Прекрати! Пожалуйста, не сейчас — я больше не могу говорить об этом.
Вайолет зарыдала. Я попытался довольно неуклюже утешить ее.
— Извини, дорогая. Ты, наверное, достаточно уже изнервничалась. Забудем сейчас об этом и подождем, пока ты не почувствуешь, что готова вернуться к этой теме. Лучше иди отдохни.
Поглаживая по плечу, довел ее до спальни.
Мы разделись и легли в кровать. Я погасил.
Коттедж погрузился в полную темноту, если не считать лунного света, который проникал сквозь верхушки окружавших домик деревьев. Озеро, что находилось за ними, представляло собой море серебряного огня, но я отвернулся от его блеска и неожиданно погрузился в сон.
Вайолет лежала рядом, вся в напряжении, но, когда я повернулся на другой бок, почувствовал, что постепенно и понемногу она успокаивается.
Мы заснули.
Не знаю, в какое время я проснулся. Рука Вайолет вцепилась в мое плечо, и я услышал прерывистые звуки ее дыхания.
— Прислушайся, Чарльз! — задыхаясь, произнесла она.
Я прислушался.
— Ты слышишь это? Перед домом, слышишь его шаги около двери?
Я покачал головой.
— Проснись, Чарльз, ты должен слышать это. Сначала он сопел под окном, а сейчас скребется в дверь. Сделай же что-нибудь!
Я соскочил с кровати и схватил ее за руку, сказав:
— Пошли, посмотрим.
Ища фонарь, я наткнулся на стул.
— Он уходит, — зарыдала Вайолет. — Быстрее!
Крепко держа в одной руке фонарь, я потащил Вайолет к двери. У двери я остановился, отпустил ее и открыл засов.
Дверь раскрылась настежь. Я осветил фонарем место вокруг дома. Окружавший лес был безжизненным. Затем я направил луч фонаря нам под ноги.
Вайолет вскрикнула.
— Чарльз, смотри! Вон там, на земле рядом с дверью! Ты что, не видишь следы — вон те следы перед дверью?
Я посмотрел.
Там, на земле, были отчетливо видны безошибочные отпечатки лап огромного волка.
Я повернулся к Вайолет и долго пристально смотрел на нее. Затем покачал головой.
— Нет, дорогая, — прошептал я. — Ты ошиблась. Я ничего не вижу. Я вообще ничего не вижу.
На следующее утро Вайолет осталась лежать в постели, а я отправился в город на встречу с Лизой.
Лиза жила около перекрестка вместе со своим отцом. Старик был парализован, и Лиза поддерживала его тем, что делала индейские вышивки бисером и всевозможные плетенки для продажи туристам.
Вот как я встретил ее здесь месяц назад, когда приехал сюда один. Остановившись у придорожного ларька, я решил купить браслет и послать его Вайолет.
Потом увидел Лизу и забыл обо всем.
Лиза была полуиндианкой и полубогиней.
У нее были черные волосы. Трудно было представить себе более густую, более блестящую темноту, чем та, которую излучали ее глаза. Они напоминали два овальных окна, распахнутых в ночь. Ее лицо было как бы мастерски отлито из меди и слегка отполировано. Ее тело было стройным и сильным, но которое странным образом размягчалось в объятиях.
Я обнаружил это очень скоро, фактически уже через два дня после нашего знакомства.
В мои планы не входило ускорять события. Но… Лиза была полуиндианкой и полубогиней.
И еще она была порождением зла.
Зла, как та ночь, которая душила черным великолепием ее волос… Зла, как бесконечной глубины взгляд ее глаз. Само языческое совершенство ее тела было, по сути, греховным инстинктом. Она пришла ко мне в одну из безлунных ночей, молчаливая, как дьявол, и я наслаждался всю ночь.
Когда появилась Вайолет, наши свидания приостановились. Я сказал Лизе, что нам нужно быть осторожными, а она просто рассмеялась.
— Ладно, но ненадолго, — согласилась она.
— Ненадолго?
Лиза кивнула, ее глаза блестели.
— Да. Лишь до тех пор, пока твоя жена жива.
Она сказала это совершенно спокойно. И мгновение спустя я понял, что это замечание, естественно, относилось ко мне. Потому что это было логично и соответствовало истине.
Вайолет была мне больше не нужна. Я хотел другого — это нельзя было назвать ни любовью, ни похотью — это была греховная свадьба моей души с неким абсолютным пороком.
И если бы я получил это, Вайолет должна была умереть.
Я взглянул на Лизу и кивнул.
— Ты хочешь, чтобы я ее убил?
— Нет. Есть другие способы.
— Индейская магия?
Месяц назад я бы расхохотался над таким предположением. Но сейчас, зная Лизу, держа Лизу в объятиях, понимал, что такое вполне реально.
— Нет. Не совсем так. Предположим, что твоя жена не умерла. Предположим, ей пришлось бы уехать?
— Ты имеешь в виду, если бы она ушла от меня, то есть получила развод?
— Я вижу, ты не понимаешь. Разве не существуют места, в которых содержат психически ненормальных?
— Но Вайолет вовсе не сумасшедшая. Она вполне уравновешенная. Чтобы свести ее сума, потребуется что-то очень необычное.
— Например, волки.
— Волки?
— Волк будет преследовать твою жену. Он будет изводить, мучить, преследовать ее, когда она будет одна. Она придет к тебе за объяснениями, за помощью. Ты должен делать вид, что не веришь ей. Очень скоро ее психика.
Лиза пожала плечами.
Я не задавал вопросов, а просто принял то, что она сказала мне. Я не знал, собиралась ли Лиза отправиться в лес и посоветоваться с шаманами или же шептать молитвы мрачным вершителям судеб.
Все, что я знаю, — появился волк, который стал преследовать мою жену. И я делал вид, что ничего не слышал.
Как Лиза и предсказывала, это оказывало свое действие. У Вайолет начались неврозы. Откуда-то ей пришло в голову, что ее преследует оборотень. Тем лучше. Она начала быстро терять рассудок.
А Лиза ждала, тайно улыбаясь.
Этим утром Лиза ожидала меня в том маленьком придорожном ларьке рядом с перекрестком.
Здесь, при солнечном свете, она выглядела простой индейской вышивальщицей бисером. Лишь когда ее лицо оказывалось в тени, я все же видел ее глаза и волосы — черные и неменяющиеся, как ее внутреннее «я».
Она взяла меня за руку, и я почувствовал, что по спине побежали мурашки.
— Ну и как твоя жена? — прошептала она.
— Не очень. Прошлой ночью обнаружила около нашей двери волчьи следы. Началась истерика.
Лиза улыбнулась.
— Ты знаешь, она думает, что это оборотень.
Лиза продолжала улыбаться.
— Дорогая, я бы хотел, чтобы ты сказала мне правду. Как ты заставляешь волка преследовать ее?
Лиза улыбнулась и ничего не ответила. Я вздохнул.
— По-видимому, я не должен быть слишком любопытным.
— Именно так, Чарльз. Разве тебе недостаточно знать, что наш план удается? Что Вайолет постепенно сходит с ума? Что скоро ее не будет, и мы сможем быть вместе навсегда?
Я внимательно посмотрел на нее. — Да, этого достаточно. Но скажи мне, что случится дальше?
— Твоя жена увидит этого волка — воочию. Это ее достаточно сильно напугает. Как и раньше, ты будешь отказываться слушать ее. Затем она отправится к властям. Она придет сюда в деревню и попытается заставить людей поверить ей. Все подумают, что она сумасшедшая. А когда они спросят тебя, ты ничего не знаешь. Очень скоро врач будет вынужден обследовать ее. После этого…
— Она увидит волка? — закончил я вместо нее. — Воочию?
— Да.
— Когда?
— Если хочешь, то сегодня вечером. Я медленно кивнул, но потом в меня закралось сомнение.
— Но ведь она уже почти на грани и так напугана, что вряд ли войдет в лес.
— В таком случае, волк придет к ней.
— Очень хорошо. Я сотру следы, как я стер их сегодня утром.
— Да. И ты лучше продумай, как сегодня вечером тебе уйти из дома. Ты человек впечатлительный, Чарльз, и тебе будет невыносимо наблюдать за страданиями твоей жены.
Перед моими глазами возник образ Вайолет — испуганное лицо, глаза навыкате, ее широкий рот, открывшийся в приступе жуткого страха, когда перед ней предстанет этот монстр из ее воображения. Да, так это и будет, и очень скоро…
Я улыбнулся.
Лиза ухмыльнулась в ответ. Уходя, я слышал, как она смеялась, и до меня дошло, что в ее веселье было что-то неестественное.
Потом, конечно, я понял, в чем дело. Лиза сама была не вполне психически здорова.
* * *
В тот вечер мы ужинали в молчании. Когда над озером появилась луна, Вайолет встала из-за стола и задернула шторы — на лице ее была гримаса, которую она не смогла скрыть.
— Что случилось, дорогая? Тебе она кажется слишком яркой?
— Я ненавижу ее, Чарльз.
— Но она прекрасна.
— Не для меня. Я ненавижу ночь.
Я мог позволить себе быть великодушным.
— Вайолет, я тут немного размышлял. Это место — оно ведь действует тебе на нервы. Ты не считаешь, что тебе было бы лучше вернуться в город?
— Одной?
— Я мог бы присоединиться к тебе после того, как закончу свою работу.
Вайолет смахнула со лба локон золотисто-каштановых волос. Я вдруг с ужасом заметил, что ее локоны уже не горели огнем; ее волосы были мертвыми и тусклыми — такими же, как ее лицо и ее глаза.
— Нет, Чарльз. Я не смогу уехать одна. Он будет преследовать меня.
— Он?
— Волк.
— Но ведь волки не заходят в город.
— Обычные волки — нет. Но этот…
— Почему ты думаешь, что волк, которого ты — ну, видишь, не такой, как другие?
Она заметила мою нерешительность, но отчаяние пересилило ее сдержанность. И она торопливо продолжила.
— Потому что он приходит только ночью. Потому, что настоящих волков здесь нет. Потому, что я чувствую зло этого зверя. Чарльз, он не подкрадывается ко мне — он меня просто преследует. И только меня. Он, видимо, ждет, что что-то случится. Если бы я уехала, это существо последовало бы за мной. Я не могу от него скрыться.
— Ты не можешь от него скрыться потому, что он в твоем сознании, — прервал я ее. — Вайолет, я был очень терпелив. Чтобы позаботиться о тебе, я бросил свою работу, в течение двух недель выслушивал твои фантазии. Но если ты не можешь помочь себе сама, тогда другие должны помочь тебе. Сегодня днем я рискнул обсудить твой случай с доктором Меру. Он хочет тебя увидеть.
Услышав мои прямые обвинения и утверждения, она как-то обмякла.
— Значит, это правда, — вздохнув, проговорила она. — Ты, действительно, считаешь, что я лишилась рассудка.
— Оборотней не существуют, — сказал я. — Мне легче поверить в существование психического расстройства, чем сверхъестественного существа.
Я встал, Вайолет пораженная посмотрела на меня.
— Ты куда? — прошептала она.
— К Леону, — сказал я ей. — Мне нужно немного выпить. Вся эта история действует мне на нервы.
— Чарльз, не оставляй меня одну сегодня вечером.
— Боишься воображаемых волков? — вежливо спросил я. — Теперь это видно, моя дорогая! Если ты хочешь, чтобы я поверил, что у тебя с психикой все в порядке, докажи мне, что тебя можно оставить на несколько часов одну и что с тобой не случится никакого срыва.
— Чарльз…
Я решительно направился к двери и открыл ее. На полу появилась полоса лунного света, от которого Вайолет содрогнулась. Я стоял у двери и посмеивался над ней.
— Вайолет, чувствую, что был с тобой слишком терпелив. Но если ты не хочешь показываться доктору, настаиваешь на том, чтобы остаться здесь и отказываешься признать, что у тебя психическое расстройство, тогда докажи это.
Я повернулся и, хлопнув дверью, быстрым шагом пошел по тропинке к перекрестку, до которого было около мили.
Была удивительная ночь, и я старался дышать полной грудью.
Меня подгоняло нетерпение. Я спешил добраться до своего желанного места. Честно говоря, направлялся я вовсе не в таверну Леона.
Я шел к Лизе.
В домике Лизы было темни, и я подумал, не легла ли она уже спать. Я знал, что ее престарелый отец уже спит. И он не мог нам помешать.
Подходя к их домику, я решил разбудить ее, если она в постели. Такая ночь, как сегодня, предназначалась не для сна.
Какой-то неожиданный звук заставил меня остановиться почти у самой двери, которая медленно открылась. Когда из домика появилась какая-то фигура, я инстинктивно отступил в тень.
— Лиза! — шепотом окликнул я.
Она обернулась, подошла ко мне.
— Значит, у тебя такое же желание, — прошептал я, обнимая ее. — Пошли отсюда. Спустимся к пляжу.
Пока я вел ее по дорожке к озеру, она молча шла рядом со мной.
Мы долго стояли и смотрели на луну. Потом, когда я попытался привлечь ее к себе, она повернулась ко мне и покачала головой.
— Нет, Чарльз. Мне нужно идти.
— Идти?
— У меня есть дела на перекрестке.
— Они подождут.
Я обнял руками ее лицо и наклонился, чтобы поцеловать. Она отстранилась.
— В чем дело, Лиза?
— Оставь меня!
— Что-нибудь не так?
— Все в порядке. Уходи, Чарльз.
Услышав это, я изумленно уставился на нее. И увидел, что лицо Лизы неестественно пунцовым, глаза лихорадочно блестели, губы раскрывались больше от нежелания, чем от страсти.
Она глядела не на меня. Она смотрела сквозь меня на луну, которая была за моей спиной. В ее глазах отражались две луны. Казалось, что они расширяются, увеличиваются в размерах, затем заменяют темно-красные зрачки шариками из серебристого огня.
— Чарльз, уходи, — быстро проговорила она. — Уходи быстро.
Но я не уходил.
Не каждый день выпадает возможность наблюдать, как женщина превращается в волка.
Сначала у нее начал меняться характер дыхания. Оно стало затрудненным, а потом сменилось на хриплую одышку. Я видел, как ее грудь вздымалась и опускалась, вздымалась и опускалась — и менялась.
Верхняя часть спины наклонилась вперед. Туловище не горбилось, но, казалось, росло под углом. Руки начали вдвигаться во впадины плеч.
Вот Лиза упала на землю, корчась при лунном свете. Но этот свет больше уже не отражался от ее кожи. Кожа темнела, грубела, покрывалась пучками волос.
Эта агония была сродни родовым мукам — и в каком-то смысле это были роды. Только рожала она не новое существо, а другую часть самой себя. И агония, и действие были чисто рефлекторными.
Было удивительно наблюдать, как менялась форма ее черепа — будто руки невидимого скульптора мяли и лепили «живую» глину, выдавливая из самой этой кости новые конфигурации.
В какой-то момент эта вытянутая голова оказалась без волос, но потом появилась короткая шерсть, выдвинулись наружу уши, розовые кончики которых нервно подергивались на утолщенной шее.
Ее глаза сузились, черты лица судорожно дернулись, а затем превратились в вытянутую вперед морду. Гримаса рта сменилась оскалом, обнажились клыки.
Ее кожа заметно потемнела — настолько, что напоминала изображение на передержанной при проявлении фотографии, появляющейся в фиксажной ванночке.
Одежды с Лизы упали, и я стал наблюдать, как изменяются ее конечности — они укорачивались, покрывались шерстью и снова изгибались. Руки, которые в агонии скребли землю, теперь превратились в лапы.
Все это заняло приблизительно три с половиной минуты. Знаю это точно, поскольку засек время по своим часам.
Да, я замерил это тщательно. Наверное, я должен был испугаться. Но не каждому выпадает такая возможность увидеть, как женщина превращается в волка. Я наблюдал за этим превращением, можно сказать, с профессиональным интересом. Очарование побороло страх.
Но вот превращение закончилось. Передо мной стоял волк — переступавший с лапы на лапу и тяжело дышавший.
Теперь, я все понял. Мне стало ясно, почему у Лизы было так мало друзей, почему столько вечеров она проводила в одиночестве, почему так настойчиво просила меня уйти и почему могла так уверенно предсказать поведение этого волка-призрака.
Я стоял и улыбался.
Злые глаза внимательно смотрели на меня. Наверное, Она ожидала увидеть на моем лице шок, страх или, по крайней мере, явное отвращение.
Моя улыбка оказалась неожиданным ответом. Я услышал, как она заскулила, а затем из ее пушистой глотки послышалось почти щенячье урчание. Сейчас она успокоилась.
— Тебе лучше идти, — прошептал я.
Она еще колебалась. Я нагнулся и погладил волчий лоб, все еще влажный от этих мук превращения.
— Все в порядке, — сказал я. — Я все понимаю, Лиза Ты можешь мне доверять. И это никак не изменит мое отношение к тебе.
Ее урчание утихло в огромной лохматой груди волка.
— Тебе лучше поспешить, — настойчиво повторил я. — Вайолет сейчас одна. Ты обещала преподнести ей сюрприз.
Волк повернулся и направился в лес. Я спустился к озеру и наблюдал, как лунный свет искрился на водной глади.
* * *
И вдруг до меня наконец-то дошло. Все стало ясным — слишком ясным.
Я оказался заодно с какой-то вульгарной девкой, намереваясь довести собственную жену до безумия. Эта девка сама была не совсем психически здорова. А сейчас я узнал, что она еще и оборотень. Наверное, я сам немного свихнулся.
Вот где я оказался. Я был бессилен придумать что-либо стоящее и не мог отступиться. Все будет продолжаться в соответствии с планом. И в конце я получу то, что хотел. А вот получу ли?
Неожиданно я зарыдал.
Это не были ни угрызения совести, ни жалость к себе, ни страх. Это была просто мысль, которая пришла на ум, — мысль о том, что я держу Лизу в объятиях и чувствую, как она начинает превращаться в зверя, что я целую алые губы Лизы и неожиданно обнаруживаю, что в мой рот тычется злобная пасть волка.
Мои рыдания прервал отдаленный насмешливый вой, раздававшийся из глубин леса.
Я закрыл уши руками и содрогнулся.
Потом я неожиданно обнаружил, что бегу через лес. Я не мог слышать никакого воя, поскольку в ушах грохотали звуки собственной одышки. Как сумасшедший, вслепую раздирая лицо и руки, я изо всех сил бежал к своему дому.
В доме было темно. С трудом переводя дыхание, я подбежал к двери, дернул ее, но она оказалась запертой.
Вайолет кричала изнутри дома, и я был рад слышать ее голос. По крайней мере, она была жива. Неожиданно мне в голову пришла мысль, что оборотни не только пугают, но и убивают, поэтому ее крики были хорошим известием. Когда я открыл дверь, она, рыдая, упала мне на руки; и это тоже было приятно.
— Я видела его! — шептала она. — Он пришел ночью и заглянул в окно. Это был волк, но глаза у него были человеческие. Они пристально смотрели на меня, эти зеленые глаза. А затем он попытался открыть дверь и начал выть Я, наверное, потеряла сознание. О, Чарльз, помоги мне, прошу тебя…
Я не мог этого вынести и выполнять дальше свои планы, видя до какой степени она напугана. Поэтому я обнял ее и, как мог, попытался успокоить.
— Конечно, дорогая, — шепотом проговорил я. — Знаю, что ты видела его. Потому что я тоже его видел в лесу. Вот почему я пришел. И я тоже слышал его вой. Сейчас я знаю, что ты была права, волк существует.
— Оборотень, — упрямо сказала она.
— Во всяком случае, волк. А завтра я схожу к перекрестку, мы устроим охоту и поймаем его.
После этого она улыбнулась мне. Ей было трудно унять дрожь, но ей удалось улыбнуться.
— Дорогая, здесь нечего бояться, — успокоил я ее. — Ведь сейчас я с тобой. Все в порядке.
В ту ночь мы спали в объятиях друг друга, как испуганные дети.
Когда я проснулся, был уже день. Вайолет спокойно готовила завтрак. Я встал и лезвием побрил свое изможденное лицо. Сел за стол. Завтрак был уже готов, но есть почему-то не хотелось.
— Вокруг дома много следов, — сообщила Вайолет. При этом ее голос не дрожал — моя уверенность придала ей силы.
— Хорошо, — ответил я. — Сейчас я отправлюсь на перекресток и скажу об этом Леону, доктору Меру и нескольким другим парням. Если удастся, может быть, съезжу в участок конной полиции.
— Ты хочешь участвовать в этой охоте?
— Конечно. Это — наименьшее, что я могу сделать, иначе никогда не прощу себе того, что не верил твоим словам.
Она поцеловала меня.
— Теперь-то ты не будешь бояться оставаться дома одна? — спросил я.
— Нет, больше не буду.
— Хорошо.
Я ушел.
По дороге к перекрестку я много размышлял. Но мои раздумья неожиданно прервались, когда я вошел в таверну Леона, стоявшую у перекрестка, и заказал себе выпивку.
В это время толстяк Леон разговаривал в конце стойки бара с маленьким доктором Меру. Он размахивал руками и вращал глазами, но, увидев меня, остановился и подошел ко мне. Перегнулся через стойку и посмотрел на меня.
— О, месье Колби, рад вас видеть.
— Спасибо, Леон. В последние дни был очень занят и не мог часто заходить сюда.
— Не в своем ли доме вы были заняты?
Он снова внимательно посмотрел. Я колебался с ответом и даже прикусил губу. Собственно, а почему я должен колебаться?
— Да. Моя жена немного приболела, и большее время я проводил с ней.
— Там, наверное, одиноко, да?
— Вы же знаете это место, — я пожал плечами. — А что?
— Да нет, ничего. Просто меня интересует, не слышали ли вы случайно что-нибудь этой ночью?
— Слышал что-нибудь? А Что я мог слышать? Лягушек, сверчков и…
— Волков, например?
Я прищурился. Толстяк Леон пристально смотрел на меня.
— Вы слышали вой волка? — шепотом спросил он.
Я покачал головой и надеялся, что он смотрит на нее, а не на мои дрожащие пальцы.
— Странно. Ведь по озеру крики будут отдаваться эхом.
— Но ведь в этих местах нет волков…
— О! — вздохнул Леон. — Вы ошибаетесь.
— Откуда вам это известно?
— Вы помните Большого Пьера, проводника? Ну, того темного мужика, который живет через озеро от вас? — спросил Леон.
— Да.
— Вчера Большой Пьер ушел с охотниками к реке, а его дочь Ивонна осталась присмотреть за домом. В ту ночь она была одна. Именно с ее помощью мы и узнали об этом волке.
— Она рассказала вам?
— Она не рассказала нам, нет. Но сегодня утром добрый доктор Меру случайно проходил мимо ее дома и остановился, чтобы пожелать ей хорошего дня. Он обнаружил ее лежащей во дворе. Вчера ночью на нее напал волк. Пусть душа ее покоится в мире.
— Она мертва?
— Несомненно. Неприятно об этом думать. Доктор Меру потерял следы в лесу, но когда Большой Пьер вернется, он выследит этого зверя.
Подошел доктор Меру, его усы заметно топорщились от возбуждения.
— Что ты думаешь об этом, Чарльз? В этих местах появился волк-убийца… Я собираюсь сообщить в конную полицию и убедиться, что сделано предупреждение. Если бы ты видел тело этой бедняжки…
Я поставил свой бокал на стойку и поспешно отвернулся.
— Вайолет! — второпях проговорил я. — Она же сейчас одна. Мне нужно вернуться к ней.
Я поспешно покинул таверну Леона и почти бегом побежал по залитой солнцем улице.
Теперь-то я знал, куда направилась Лиза после того, как она оставила Вайолет. Теперь-то я знал, что оборотни не только меняют свою форму, они и делают многое другое.
Я свернул к ее придорожному ларьку. Он был закрыт. Отбросив всякую осторожность, я поспешил к ее двери. Единственным откликом на мой стук было раздражительное ворчанье парализованного старика.
Но когда я отвернулся, дверь раскрылась настежь. В дверном проеме стояла Лиза, щурясь от солнечного света. Она была бледна, осунулась, а волосы висели распущенными на голой спине.
— Чарльз, что случилось?
Я оттащил ее в тень деревьев за домом. Она стояла и пристально смотрела на меня, ее лицо было изможденным, под глазами были мешки.
Потом я ее сильно шлепнул. Она дернулась, попыталась увернуться, но моя другая рука держала ее за плечо. Я ударил ее еще раз. Она начала тихо поскуливать, как собака. Как волк.
Я ударил ее еще раз, изо всей силы. Я почувствовал, что задыхаюсь от волнения и с трудом могу произнести слово.
— Ты идиотка! — прошипел я. — Зачем ты это сделала?
Она заплакала. Я сильно тряхнул ее за плечо.
— Прекрати это! Думаешь, я не знаю, что случилось вчера ночью? Можешь себе представить, что знаю. И все в округе знают об этом. Зачем ты это сделала, Лиза?
Тут она поняла, что обмануть меня ей не удастся.
— Мне нужно было это, — прошептала она. — Ты понятия не имеешь, на что это похоже. После того, как я ушла от твоей жены, я направилась вокруг озера. Именно тогда он овладел мною.
— Кто овладел тобой?
— Голод.
Она сказала это просто.
— Ты ведь не в состоянии понять, как возникает голод. Он вгрызается в желудок, а затем начинает поедать твой мозг — и ты не можешь думать. Ты можешь только действовать. Когда я оказалась у домика Большого Пьера, Ивонна была у колодца, набирая в темноте воду. Я помню, что видела ее там, а что потом — не помню.
Я тряхнул ее так, что у нее застучали зубы.
— Ты забыла, да? Ну что ж, эта девушка мертва.
— Слава Богу! — вздохнула Лиза.
Я открыл рот от изумления.
— Ты благодаришь Бога за это?
— Конечно. Поскольку, если бы она не умерла, то есть если бы выжила от укуса такого же существа, как я, она превратилась бы в такую же несчастную, как я сама.
— О-о… — Мне не удалось вымолвить ни слова.
— Ты не понимаешь? То, что я делаю, — это не по своему желанию. Это из-за голода, всегда из-за него. В прошлом, когда я чувствовала, что приближается превращение, то убегала далеко в лес, чтобы никто об этом не знал. Но прошлой ночью этот голод подкрался незаметно, и я не могла ничего поделать. Все же лучше, что она мертва, бедное дитя.
— Это ты так думаешь, — проговорил я. — Но есть одна маленькая деталь, и она рушит наши планы.
— Каким образом?
— Мою жену больше не напугать мыслями о воображаемом волке. Когда она придет с рассказами о том, что ее преследует зверь, никто не подумает, что она сошла с ума. Все теперь знают, что волк есть.
— Понимаю. Что ты предлагаешь?
— Я ничего не предлагаю. Нам придется подождать, пока все не успокоится.
Она обняла меня, ее лицо в ссадинах уткнулось в мое.
— Чарльз, — зарыдала она. — Ты считаешь, что мы больше не будем вместе…
— Как ты можешь ожидать этого после того, что сделала?
— Ты не любишь меня, Чарльз?
Сейчас она целовала меня своими мягкими губами. Это не был поцелуй волка, а теплый вибрирующий поцелуй любящей женщины. Ее руки были мягкими. Я почувствовал, что начинаю отвечать на ее объятия, почувствовал то невероятно сильное желание, которое девушка могла возбудить во мне. И расслабился.
— Что-нибудь придумаем, — сказал я ей. — Но ты должна пообещать мне: то, что случилось, прошлой ночью, больше не повторится. И ты не должна близко подходить к моей жене.
— Я обещаю. — Она вздохнула. — Трудно будет держаться, но сделаю все, что могу. Ты придешь сегодня ко мне вечером? Тогда мы сможем быть вместе, и ты защитишь меня от моего голода.
— Я приду к тебе сегодня вечером, — сказал я.
В ее глазах мелькнул неожиданный страх.
— Чарльз, — прошептала она. — Ты лучше приходи до того, как взойдет луна.
* * *
Когда я вернулся домой, Вайолет ждала меня перед дверью.
— Ты уже слышал? — спросила она.
— Откуда ты знаешь? — парировал я.
— Пришел человек поговорить с тобой. Он и сообщил мне. Спросил меня об этом волке, и я рассказала ему то, что случилось в последнее время. Сейчас он в доме и ждет тебя.
— Ты рассказала ему? — спросил я. — И сейчас он хочет увидеть меня?
— Да. Тебе лучше пойти одному. Его фамилия Крэгин, он из конной полиции.
Мне ничего не оставалось, как зайти в дом.
До этого я ни разу не встречал полицейского из Северо-Западной конной полиции. Если бы не его униформа, мистера Крэгина вполне можно было бы принять за солидного городского полицейского. У него были манеры, и, несомненно, он был умен.
— Мистер Чарльз Колби? — спросил он, поднимаясь с кресла, когда я вошел.
— Да, сэр. Чем могу быть для вас полезен?
— Думаю, вы уже знаете о смерти девочки, Ивонны Бочампс, которая жила на той стороне озера.
Я вздохнул.
— Мне рассказали об этом на перекрестке. Это был волк, да? Вы хотели бы узнать, не видел ли я каких-либо его признаков?
— Ну и?
Я колебался. Это была ошибка. Здоровяк в униформе посмотрел на меня и улыбнулся.
— Это не имеет значения. Всякий, кто осмотрит место вокруг вашего дома, увидит множество волчьих следов, это факт. Следы ведут отсюда вдоль озера к дому Бочампса. Сегодня днем я прошел по ним от вашего дома.
Я не мог произнести ни слова. Попытался закурить сигарету и хотел, чтобы это у меня не получилось.
— Кроме того, — сказал Крэгин, — я разговаривал с вашей женой. Она, кажется, знает об этом волке все.
— В самом деле? Она рассказала вам, что видела его прошлой ночью?
— Да. — Крэгин перестал улыбаться. — Кстати, а где прошлой ночью были вы, когда появился этот волк?
— В городе.
— В таверне?
— Нет. Просто прогуливался.
— Прогуливались, да?
Разговор был далеко не праздный, но интересовал меня. Мне было ясно, что Крэгин к чему-то ведет. Так это и оказалось.
— Давайте оставим на секунду этот аспект, — предложил он. — Я располагаю сейчас всеми фактами. Давайте просто попробуем поразмыслить над привычками этого волка-убийцы. Мы сейчас собираем отряд охотников. У вас нет желания присоединиться к нему? Я промолчал.
— Неужели не хотите? — настойчиво повторил он. — Вы же писатель.
Я кивнул.
— Мне сказали, что вы пишете много рассказов о сверхъестественном. Ваша жена говорит, что вы только что закончили рассказ о каком-то невидимом монстре.
Я снова кивнул. Кивать было нетрудно. Крэгин как бы невзначай встал.
— У вас когда-нибудь бывают необычные идеи? — спросил он меня.
— Что вы имеете в виду?
— Мне кажется, что такой писатель, как вы, естественно, будет немного… другим. Прошу извинить меня за то, что я скажу, но, по моим представлениям, человек, который пишет о монстрах, должен иметь достаточно своеобразную точку зрения на многие вещи.
Я сглотнул, но прикрыл это быстрой усмешкой.
— Уж не считаете ли вы, что, когда я пишу рассказ о монстре, это часть моей автобиографии?
Это было не то, что он ожидал. Я продолжил дальше.
— Что вас интересует? — растягивая слова, спросил я. — Вы полагаете, что я похож на вампира?
Крэгин выдавил из себя улыбку.
— У меня работа такая — быть подозрительным. Позвольте мне, прежде чем я отвечу, взглянуть на ваши зубы.
Я открыл свой рот и сказал:
— А-а…
Ему и это не понравилось. Я почувствовал свое преимущество и ухватился за него.
— Так вот куда вы клоните, Крэгин? — спросил я требовательным голосом. — Вы знаете, что моя жена видела в этих местах волка. Вы знаете, что он появился вчера ночью. Вы знаете, что он ушел отсюда. По-видимому, обошел вокруг озера, убил девочку и исчез.
Мы дали вам всю информацию, какую вы хотели. Разумеется, если у вас нет какой-то туманной идейки насчет того, что, возможно, я сам в некотором роде вампир. Может быть, ваша научная полицейская теория указывает на то, что я превращаюсь в волка, пугаю свою жену, а затем убегаю и убиваю в темноте какую-то жертву.
Сейчас я загнал его в угол и продолжил свое наступление.
— Конечно, я знал, что некоторые из живущих в этой глуши местных верят в привидения, оборотней и демонов, но не думал, что полицейские из конной полиции склонны к таким суевериям.
— Но, действительно, мистер Колби, я…
Моя рука была на двери. Я указал на нее, стараясь улыбаться как можно приятнее.
— Мой вам добрый совет: сэр, идите и хорошенько поищите вашего волка.
После этих слов полицейский уехал.
Когда вошла Вайолет, я сидел и позволил себе роскошь хорошо вспотеть.
Впервые я вел себя разумно. Моя прямая атака, несомненно, рассеяла какие-либо смутные подозрения, которые Крэгин, возможно, имел на уме. Я пристыдил его настолько, что он потерял всякую веру, какая, возможно, у него была, в слухи об оборотнях.
Я решил использовать ту же тактику и с Вайолет. Как бы невзначай, я пересказал ей детали нашего разговора.
Она слушала молча.
— Сейчас, дорогая, ты знаешь правду, — сказал я в заключение. — Этот волк, действительно, существует, но это всего лишь волк. Ты полагала, что он может быть чем-то большим, поскольку проявлял умственные способности. Доктор Меру рассказал мне, что такие волки как этот, обычно нападают на людей, и они гораздо хитрее. Но когда он убивал, он убивал как животное. Это — волк и больше ничего. Сегодня вечером они его выследят, и ты сможешь отдыхать спокойнее.
Вайолет положила свою руку на мою.
— Ты останешься здесь? — спросила она.
Я нахмурился.
— Нет. Я собираюсь отправиться на перекресток и присоединиться к охотникам. Я же сказал тебе об этом вчера ночью. И для меня это вопрос чести — присутствовать при его отстреле.
— Мне бы хотелось, чтобы ты остался, мне страшно.
— Закрой двери на засовы. Волк не сможет отпереть их.
— Но.
— Я собираюсь на охоту. Поверь мне, если меня ночью не будет, ты будешь в большей безопасности.
…Когда я пришел к домику Лизы, луна уже почти взошла.
Лиза стояла в тени деревьев, и в тот момент, как кто-то схватил меня за шею, я с облегчением понял, что меня поджидала женщина, а не волк.
Ее улыбка успокоила меня, как и ее быстрые ласки.
— Я знала, что ты придешь, — сказала она. — Сейчас мы можем быть вместе. О, Чарльз, я боюсь.
— Боишься?
— Да. Ты, что, не слышал? О чем говорил Крэгин из конной полиции? Он сегодня приходил ко мне и спрашивал, не знаю ли я чего-нибудь об этом волке. Леон в таверне сплетничал, как старуха, о том, что я гуляю по ночам. И при этом рассказывал истории об оборотнях.
— Тебе не о чем волноваться, — успокоил я и повторил самое основное из своего разговора с полицейским.
— Но они же собираются сегодня вечером на охоту, — возразила Лиза. — Леон закрыл свою таверну, и большинство из мужчин отправились с Крэгином в направлении озера. Они начнут с дома Большого Пьера и попробуют выследить волка.
— Почему это должно тебя беспокоить? — спросил я с улыбкой. — Никакого же волка нет. Сегодня вечером ты и я будем вместе.
— Это правда, — ответила Лиза. — Пока я с тобой, я в безопасности.
Она показала мне жестом на берег, видневшийся за деревьями.
— Посидим здесь и поговорим? — предложила она. — У Леона закрыто, но я заходила к нему до этого и купила немного вина. Тебе ведь нравится вино, Чарльз, верно?
Она достала какой-то кувшин, и мы расположились на траве.
Вине было сладкое, но крепкое. Когда на востоке поднялась луна, я выпил.
Неожиданно она сжала мое плечо.
— Слышишь?
Издалека, с той стороны озера, я услышал слабые людские голоса вперемежку с визгливым, монотонным лаем собак.
— Они уже охотятся, и с собаками.
Лиза вздрогнула. Я сделал полный глоток, и привлек девушку к себе.
— Нечего бояться, — успокаивал я ее. — Но чем пристальнее вглядывался я в небо, тем сильнее чувствовал, как внутри меня растет страх, растет пропорционально шуму, который нарастал с той стороны озера.
Они охотились на оборотня, а Лиза была в моих объятиях.
Ее гордый языческий профиль четко выделялся на фоне бледного полумесяца над головой.
Луна и девушка смотрели друг на друга, а я смотрел на них обеих…
«И когда прибывает луна, в жилах оборотня пробуждается этот проклятый порок».
— Лиза, — прошептал я. — С тобой все в порядке?
— Конечно, Чарльз. Давай выпьем!
— Я имею в виду, ты не ощущаешь, будто что-то должно случиться… с тобой.
— Нет. Не сегодня ночью. Со мной все в порядке. Сейчас я с тобой.
Она улыбнулась и поцеловала меня. Не в силах прогнать от себя страх, я решил утопить его в вине.
— Обещай мне, что больше не будешь бес покоить. Вайолет? И прекратишь рыскать по ночам до тех пор, пока все не утихнет.
— Да, конечно, — сказала она, держа бутылку у моих губ.
— Потерпишь? Сможешь подождать, пока я не придумаю чего-то еще?
— Как скажешь, любимый.
Я посмотрел на нее.
— Это может занять некоторое время. Возможно, что мы сможем быть вместе не так скоро, как я планировал. Может не оказаться другого способа, кроме развода. Вайолет строга в отношении таких вещей и будет сражаться. Судебное разбирательство может занять несколько лет, прежде чем я буду свободен. Сможешь ли ты столько прождать?
— Развод? Годы?
— Ты должна обещать мне, что будешь ждать. Что не нанесешь вреда Вайолет или кому-нибудь другому. Иначе мы не сможем оставаться вместе.
Она смотрела на меня, лицо ее было в тени. Затем она нагнулась ниже и нашла ртом мои губы.
— Очень хорошо, Чарльз, если это единственный способ, то могу подождать. Я могу подождать.
Я снова выпил. Все было очень ясно, затем все поплыло, потом опять прояснилось. В ушах стоял лай охотничьих собак, затем он утих до какого-то монотонного гудения. Лицо Лизы стало очень большим, затем куда-то удалилось.
Это было очень крепкое и приятное вино, но меня оно не интересовало. У меня было обещание Лизы и ее губы. Я больше не мог выдержать напряжения. Эти последние несколько дней стали для меня непрекращающимся кошмаром.
Я получил свою дозу вина и поцелуев…
Чуть позже я уснул…
«Проснись!»
Этот голос настойчиво звучал в моих ушах. Я вдруг почувствовал, что кто-то бьет меня по шее.
— Колби, проснись! Быстрее!
Я открыл глаза и привстал с земли. Высоко над головой светила луна, и ее бледные лучи падали на склонившееся надо мной лицо, лицо доктора Меру.
— Я спал, — пробормотал я. — Где Лиза?
— Лиза? Здесь нет никого, кроме тебя. Вставай и пошли со мной. Пошатываясь, поднялся на ноги.
— С тобой все в порядке?
— Да, доктор. А в чем дело?
— Я не знаю, если…
В его голосе чувствовалась нерешительность и намек на что-то ужасное. Я понял этот намек. Неожиданно я протрезвел и закричал.
— Доктор, скажите мне, что случилось?
— Это с вашей женой, — медленно произнес он. — Сегодня вечером, когда вас не было, к вашему дому пришел волк. Я оказался там случайно и остановился узнать, все ли в порядке. Когда я вошел, волк уже убежал. Но…
— Что?
— Волк разодрал горло Вайолет!
Мы неслись в темноте, в черной дымке ночи без всякого страха.
Лиза солгала. Она меня напоила вином, дождалась, когда я усну, а затем нанесла свой удар…
Я не мог думать ни о чем другом.
Наконец мы добрались до коттеджа. Доктор Меру опустился на камни перед кроватью, в которой лежала Вайолет. Она повернулась и слабо мне улыбнулась.
— Она еще жива?
— Да, Горло у ней было разодрано, но я ее вовремя обнаружил и остановил кровотечение. Рана не очень серьезная, но она была сильно напугана. День или два ей нужен покой.
Опустившись на колени рядом со своей женой, я прижался губами к ее щеке, стараясь не задеть перевязанную шею.
— Благодарю тебя, Господи, за это, — прошептал я.
— Не спрашивайте ее ни о чем, — посоветовал Меру. — Пусть она сейчас отдохнет.
Очевидно, я появился сразу же после того, как напал волк. Он, наверняка, проник через окно. Обратите внимание на осколки разбитого стекла на полу. Когда я подошел к дому, он выпрыгнул и убежал. Везде около дома его следы. Я обошел с ним вокруг коттеджа. Все было так, как он и говорил.
— Скоро здесь появятся охотники, — сообщил он мне. — Думаю, теперь они легко возьмут след.
Я кивнул.
Неожиданно из леса послышался неистовый лай гончих вперемежку с возбужденными криками людей.
Доктор Меру ущипнул себя за ус и воскликнул:
— Они, наверное, обнаружили его! Прислушайся!
Крики и гомон. Звуки, как будто кто-то копается в кустах. Пронзительный крик. А потом — залп оружейных выстрелов.
— Слава Богу! Они взяли его! — ликовал доктор.
Лай гончих приближался. Под бегущими людьми и собаками с треском ломались ветки кустов. Голоса звучали уже близко.
А потом из леса на открытое место перед домом выполз волк.
Этот огромный серый зверь тяжело дышал, он почти выбился из сил. Волк волочил свое раненое тело по земле, оставляя за собой темный кровавый след. Его большая пасть была открыта, и из нее высовывался язык. Он полз в нашу сторону, и нам слышался его предсмертный хрип.
Меру вытащил револьвер и взвел курок, но я схватил его за руку.
— Нет, — прошептал я. — Нет!
И пошел навстречу волку. Наши взгляды встретились, но она меня не узнала — в ее глазах была лишь пелена близкой смерти.
— Лиза, — прошептал я. — Что же ты не дождалась?..
Доктор не слышал моих слов, но волк услышал. Он приподнял свою голову и на мгновение из его горла раздался какой-то сдавленный крик.
А после этого волчица умерла.
Я видел это. Это было достаточно просто.
Ее лапы окоченели, голова поникла, а сама она лежала на боку.
Я стоял и смотрел, как она умирала.
Случившееся после этого перенести было гораздо труднее, поскольку умирала Лиза.
Когда я следил за превращением женщины в волка, то хладнокровно замерил это по часам.
Сейчас же, наблюдая, как волк превращается в женщину, я смог лишь содрогнуться и закричать.
Тело зверя увеличивалось в размерах, корчилось, извивалось. Уши ушли в череп, конечности удлинились, появилась белая плоть. Рядом со мной что-то кричал доктор Меру, но я не слышал его слов. Я мог лишь смотреть, как волчьи формы исчезли, и нагая привлекательность Лизы неожиданно возникла, как распустившийся цветок — бледно-белая лилия смерти.
Она лежала на земле, мертвая девушка, освещаемая лунным светом. Я заплакал и отвернулся.
— Нет! Не может быть!
Резкий голос доктора позвал меня. Дрожащим пальцем он показал на лежавшее у наших ног белое тело.
Я взглянул и увидел… еще одно превращение!
У меня нет сил описать эту метаморфозу. Сейчас я лишь припоминаю, что Лиза никогда мне не рассказывала, как или когда она стала оборотнем. Могу лишь припомнить, что оборотень сохраняет неестественную молодость.
Женщина, лежавшая у наших ног, старела у нас на глазах.
Превращение женщины в волка достаточно отвратительное зрелище. Но это, последнее, оказалось еще более омерзительным. Очаровательная девушка становилась уродливой старухой.
А эта старуха превратилась в нечто еще более ужасное.
В конце концов, на земле осталось безжизненно лежать что-то невероятно старое, что-то скрюченное и сморщенное глазело на луну с усмешкой мумии.
Наконец-то Лиза приняла свою настоящую форму.
Остальное, должно быть, произошло очень быстро. Подошли охотники с собаками. Доктор Меру наклонился над тем, что когда-то было волком и женщиной, а сейчас было ни тем, ни другим. В этот момент я потерял сознание.
Когда на следующий день я проснулся, доктор Меру делал Вайолет перевязку раны. Она чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы встать с постели, и принесла мне суп. Я снова уснул.
Следующим утром Меру пришел снова. Я смог уже сесть и расспросить его. То, что он сказал, успокоило меня.
По-видимому, доктор Меру был достаточно проницателен. Он подтвердил историю с оборотнем, но не сказал, что этим умершим существом была Лиза. С помощью Крэгина дело было закрыто. Так что в дальнейших расследованиях не было смысла.
Вайолет снова была такой, как раньше.
Прошлой ночью я ей во всем признался.
Она лишь улыбнулась.
Возможно, что, когда она отдохнет, то вернется в город и разведется со мной. Я не знаю. Она не простила меня и ничего не произнесла, но показалась мне обеспокоенной и взволнованной.
Сегодня она вышла из дома погулять.
Весь день я сижу и печатаю свой отчет. Солнце уже село, и, судя по всему, она скоро вернется. Если, конечно, уже не уехала в город тайком. Впрочем, с такой еще не зажившей раной она вряд ли поедет.
Над озером уже появилась луна, но я не хочу на нее смотреть. Видимо, любые напоминания о случившемся будут для меня невыносимы. Печатая это, я надеюсь освободиться от воспоминаний о происшедшем.
Возможно, что в будущем я смогу обрести какой-то душевный покой. Сейчас же я уверен, что Вайолет ненавидит меня, но она получит развод, и я смогу продолжить.
Да. Она смотрела на меня с ненавистью, потому что я послал оборотня убить ее.
Но я говорю глупости. Я не должен думать об этом. Нет. Нет!.. Ни в коем случае!
И все же я должен о чем-то думать. Я не хочу бросить писать. Тогда я буду вынужден сидеть здесь один, пока ночь, как темный саван, опускается на мертвую землю.
Да, мне остается сидеть здесь и прислушиваться к тишине. Буду следить за тем, как луна восходит над озером, и ждать возвращения Вайолет.
Интересно, где она сегодня гуляла? При такой ране на горле ей не следовало бы выходить излома.
Эта рана на ее горле, куда укусила ее Лиза.
Я пытаюсь что-то вспомнить об этом, но, видимо, еще не могу четко размышлять. И все же я стараюсь вспомнить что-то о ее ране. Она как-то связана с моим страхом перед лунным светом и с тем, что сейчас я нахожусь здесь один.
Что же это такое?
Вспомнил!
Да, вспомнил.
И я молю Бога, чтобы Вайолет уехала, чтобы она не вернулась.
Сегодня днем она была какой-то обеспокоенной и одна ушла в лес. Я знаю, почему она ушла.
Эта рана ее начала работать.
Припоминаю, что сказала Лиза, когда я сообщил ей о том, что маленькая Ивонна умерла. Она поблагодарила Бога, потому что, если бы Ивонна выжила после ее укуса, она тоже превратилась бы в…
Вайолет была укушена и не умерла. Сейчас ее рана пробудилась. И луна высоко над озером. Вайолет, бегущая сейчас сквозь лес, это…
Вон она! Я вижу ее за окном!
Я вижу… его.
Пока я пишу, он подкрадывается к дому. Я вижу его в лунном свете, который блестит на лоснящейся шерсти его спины, на черной морде и острых клыках.
Вайолет ненавидит меня.
Сейчас она возвращается. Но не как… женщина.
Стоп! Запер ли я дверь? Да.
Это хорошо. Она не сможет войти. Слышите, как она ударяет лапой в дверь? Скребется. И скулит.
Может быть, Крэгин придет или доктор Меру? Если нет, я проведу здесь ночь один. А утром она убежит. Потом, когда она снова появится, надо будет постараться избавиться от нее.
Да, я подожду.
Но прислушайтесь к этому вою! Он действует на нервы. Она знает, что я здесь. Она может слышать звук моей пишущей машинки. Она знает. И если бы она могла добраться до меня.
Но не может. Здесь я в безопасности.
Что она сейчас там делает? У двери ее больше нет. Я слышу, как эти лапы ходят под окном.
Окно.
Когда Лиза пришла в ту ночь, оконное стекло было разбито. В окне нет стекла.
Она завыла. Она собирается прыгнуть в окно. Да.
Сейчас я вижу его… тело впрыгивающего волка на фоне лунного света… Вайолет… нет… Вайо…
