Толстая дама вышла из автобуса. Я посмотрел на ту ее часть, которая исчезла последней и подумал, достаточно точно: «конец».

Это завершило мой последний рейс за ночь. Конец маршрута — теперь не остается ничего иного, как вести пустой автобус в депо. Я посмотрел на часы. Ровно полночь. Я должен был быть в депо до 12:20. У меня оставалось ровно столько времени, чтобы проехать четыре квартала и мимо дома Кей.

Я всегда стараюсь проехать мимо ее дома после того, как закончу свой последний рейс, просто чтобы посмотреть, есть ли свет в окне. Это значит, что она вернулась из модельной школы. Если все в порядке, она ждет меня и машет рукой из окна. Потом, сев в автобус, я возвращаюсь и навещаю ее. Не совсем идеальный метод приглашения подруги, но это так. Она управляет школой по ночам, а я управляю своим автобусом. Я отъехал от остановки и завернул за угол. Здесь было темно. Никаких уличных фонарей. Мне не нравилась мысль о том, что Кей живет совсем одна в глуши, но ее родители оставили ей бунгало, так что это было так.

Я надеялся, что сегодня в окне будет гореть свет для ее странствующего мальчика. В последнее время огней не бывало, и я начал волноваться. Джо Слейд, ночной сторож в депо, тоже ничем не помог. Он сделал несколько намеков, очень деликатно — будто ударил меня по голове Эмпайр-Стейт-Билдинг — о других поклонниках. Ларри Килере, в частности.

Это привело меня в больное место. Ларри Килер вышел на ранний ночной рейс около 10. Он мог бы наносить светские визиты Кей. Кроме того, что он был моим лучшим другом. Но говорят, что ваши лучшие друзья такими вещами не делятся. И никто мне этого не говорил. Все, что я знал, было: никаких сигналов в последние несколько ночей. Поэтому я волновался. И поспешил. Дом Кей маячил в темноте впереди, слева от дороги. Интересно, найду ли я там кого-нибудь сегодня вечером?

Я притормозил и уставился на дом через лужайку, отделявшую его от дороги. Сегодня вечером горел свет, но шторы были опущены. Смешно. Я покосился на окно. И тут я увидел его. Тень на фоне тени была черным пятном, двигаясь взад и вперед, когда хлопала и выпячивалась. Тень была резкой, отчетливой. Там была длинная линия — и в соответствии с ней, болтающаяся форма. Я остановил автобус, и у меня задрожали руки. Кто-то околачивался возле дома Кей, точно — повис на конце веревки!

Оставалось сделать только одно. Я выключил свет в автобусе и открыл дверь. Прежде чем выпрыгнуть, я пошарил под сиденьем, пока не нашел то, что искал. Моя вспотевшая ладонь сомкнулась вокруг холодного, успокаивающего веса гаечного ключа. Пробираясь ощупью сквозь темноту лужайки, я повернул направо, стараясь попасть на тропинку, ведущую к двери Кей. Это было сложно, потому что мои ноги словно сами двигались назад, а не вперед. Но я решил не отступать. К тому времени, когда я добрался до крыльца, я был в порядке, но порядочно взмок. Я тихонько поднялся по ступенькам крыльца и позвонил. Это прозвучало громко, даже слишком. Никто не ответил. Я позвонил снова, оставив на звонке потный след. Ответа по-прежнему не было. Я действительно не ожидал этого. Парень, которого только что повесили, вероятно, слишком занят, чтобы отвечать на звонки в дверь. Дверь тоже была заперта.

Так все и было. Я мог бы вышибить дверь плечами, если бы у меня была пара плеч, предназначенных для взлома дверей. Но это не сработает. Я сбежал по ступенькам и обошел вокруг окна. А потом испытал еще один шок. Свет был выключен. Окно было открыто, но штора оказалась задернута. Мой позвоночник начал скручиваться.

Я могу понять, когда вешают людей, которые не открывают двери. Но огни, которые гаснут сами по себе, и исчезающие тени, это совершенно не по моей части. Кто-то щелкнул выключателем и откинул штору. Кто-то сделал петлю и завязал смертельный узел. Этот парень не бойскаут. Кто-то прямо сейчас находится в доме Кей! Вот и все. Это был дом Кей. Я должен был все выяснить. Окно было открыто, и я держал в руке гаечный ключ. Пути назад не было. И вот муха шагнула в сети паука. Не шагнула, точнее, вскарабкалась. Я старался вести себя тихо. Мне очень хотелось помолчать. Но мои зубы стучали в ритме барабанов конго, и это не имело большого значения. Мои ноги коснулись пола, и я медленно отошел от подоконника. Внутри было чернее, чем в аду.

Под ногами скрипнула доска. Внезапно послышалось чье-то дыхание — мое собственное. Что бы ни висело в этой комнате, оно не дышало. Я двинулся вдоль стены. Мне не хотелось натыкаться на замершую фигуру. Более того, мне не хотелось врезаться в эту болтающуюся штуку.

Моя правая рука держала гаечный ключ наготове. Когда я нащупал выключатель, моя левая рука покрылась испариной. Сейчас был подходящий момент. Я знал, на что мне придется смотреть, когда я включу свет. К этому времени я уже был почти уверен, что тот, кто выключил свет, ушел до моего прихода. Но эта болтающаяся фигура все еще была там.

Внезапно мне захотелось закричать «кровавое убийство!». Впервые эта мысль пришла мне в голову. Этот висящий предмет! А что если это была Кей? Нет. Этого не может быть. Пожалуйста, Боже, этого не может быть. Эта веревка вокруг ее прекрасной шеи, эти выпученные глаза, и ее язык… Я включил свет — и уставился на него. Комната была пуста. Никакой веревки, никто не свисал с низкой перекладины гостиной Кей. Ничего. Я больше не боялся. Я подошел к двери и пинком распахнул ее. В холле было темно и пусто. Я прошел в столовую, на кухню. Пустота. В дальнем конце дома была спальня. Там тоже было пусто. Никого. Ни одного тела, живого или мертвого. Потом я вернулся в гостиную, совсем один. Только я и моя проблема. Как мог парень выключить свет, снять подвешенный труп, вытащить его из окна и улизнуть, и все это за те две минуты, что мне понадобилось, чтобы пересечь лужайку и выбить дробь на входной двери?

Я направился к входной двери, отпер ее и вышел на крыльцо. У меня начала болеть голова. Это был тяжелый день. Я беспокоился о Кей. Мои глаза устали. Возможно, я совершил ошибку. У всех бывают галлюцинации. У парней в дурдоме они постоянно есть.

Но это было не убежище. Это был дом Кей. А тело, которое я видел — или думал, что видел, — пропало. Тот, кто утащил его в такой спешке, позаботился бы о своем бегстве. Может быть, на машине, которая была припаркована за домом. Я подошел к подъездной дорожке, наклонился и зажег спичку. Впервые я куда-то попал. Никакая галлюцинация не оставила в пыли этих свежих следов от шин. Здесь недавно была машина. Возможно, он все еще здесь. Когда спичка погасла, я встал и пошел по подъездной дорожке. Я шел тихо, очень тихо. А потом вдруг стало совсем не темно. Потому что россыпь звезд ринулась вниз и ударила меня по голове…

После этого снова стало темно. Очень темно. Что-то продолжало пульсировать в темноте. Я знал, что это такое. Моя голова. Я протянул руку и дотронулся до нее, но тут же пожалел об этом. В голове словно что-то рвануло. Потом возникла приятная маленькая мысль. Я лежал и размышлял об этом несколько минут. Казалось, что больше ничего не стоит делать. Через некоторое время у меня хватило сил посмотреть на часы. Двенадцать двадцать два по радиевому циферблату.

Этого не может быть. Наверное, было двенадцать пятнадцать, когда я вышел из дома и направился по подъездной дорожке. И мне показалось, что я пробыл в отключке гораздо дольше семи минут. Я обнаружил, что у меня есть все, что нужно, чтобы встать, и даже удержаться на ногах. Похоже, в моей голове образовалась небольшая дырка, но, видимо, мои мозги через нее не вывалились. В доме было еще темно. Я держался за его стену, завершая свое маленькое сентиментальное путешествие на задний двор. Машины там не было, но виднелись следы шин.

Я удивился, почему же водитель не переехал меня, когда выезжал. Он пытался сбежать? А если это был не он, а она? Нет. Только не Кей. Ее не повесили, и она никого не повесит. Но где же она, черт возьми? Где тело? Где был тот парень, который ударил меня?

Мне было уже все равно. Внезапно я подумал только об одном: вернуться к своему автобусу и отогнать его в депо. Я могу вести машину и во сне, — и на этот раз мне это практически удалось. Все это было сном. Я не просыпался, пока не подъехал к трапу. Джо Слейд ждал меня, сидя на своем обычном месте рядом с дверью. Он рисовал надпись «экспресс» на боку автобуса. Но, увидев меня, выронил кисть и наклонился так низко, что его черные усы почти коснулись часов. То, что называют «значительным» жестом.

— Что еще за выкрутасы? — проворчал он. — Ты опоздал на пятнадцать минут.

Я ничего не ответил. Слэйд встал, вытирая руки тряпкой. Я смотрел, как на ней образуются черные пятна краски. Джо Слейд наблюдал за мной.

— Опять заглядывал к подружке, а? — пробормотал он.

Я сидел, чувствуя слабость и головокружение. Слишком большое, чтобы выйти из автобуса. Слэйд подошел к двери, разглядывая меня.

— Послушай, Коллинз, — сказал он, — мне придется доложить о тебе. Я не возражаю, если ты будешь проезжать мимо ее дома каждый вечер. Да, я все об этом знаю. Но если ты решишь припарковаться и забежать к ней в полночь перекусить…

Я встал.

— Прекрати, Слейд, — сказал я. — Что-то случилось.

Он уставился на меня. Мое лицо впервые оказалось на свету.

— Да, — пробормотал он. — Я доложу. Ты выглядишь таким взъерошенным. Эта девчонка тебя поцарапала?

Я покачал головой.

— Ты подрался с Ларри Килером?

Должно быть, что-то отразилось на моем лице, когда он упомянул это имя, потому что он пожал плечами.

— О, я все знаю о Ларри, приятель. Я знаю, что он делал. Околачивался там почти каждую ночь. Ревнуешь, да?

Я снова покачал головой. Не совсем удачная версия, но она удержала меня от размышлений. Мне не хотелось думать. Все это было просто сном. Все утратило реальность с того момента, как я увидел, как зад толстой дамы исчез из автобуса. Мне хотелось, чтобы все вернулось на свои места. Джо Слейд забрался внутрь и встал надо мной. Теперь на его лбу появилась настоящая озабоченность.

— В чем дело, Коллинз? Ты заболел, что ли?

Я снова проделал эту процедуру с головой. Слэйд заметил гаечный ключ, лежащий на сиденье рядом со мной.

— Проблемы с машиной?

Я устал качать головой. На этот раз я кивнул. Я должен был ответить ему, должен был объяснить, должен был решить, что делать. Но я не мог ясно мыслить.

Слэйд вздохнул.

— Ладно, приятель. Не бери в голову. Почему бы тебе не уйти и не отдохнуть? Рассскажешь мне об этом утром. Я уберу за тобой рабочее место и проверю квитанции.

Он повернулся и пошел по проходу автобуса следом за мной. Я был слишком одурманен, чтобы смотреть. Я слышал его шаги, когда он двигался. Потом он остановился.

— Коллинз, — сказал он.

Мне не понравилось, как он это сказал. Я встал и подошел к нему. Он склонился над длинным сиденьем в задней части автобуса и уставился на что-то. Я тоже наклонился и уставился на этот предмет. На полу рядом с задним сиденьем лежало тело мужчины. Он был холодный, но еще не окоченел, и я понял это, когда мы перевернули его. Нет нужды спрашивать, как он умер. Передняя часть его головы была разбита тем, что обычно называют «тупой инструмент».

Я даже знал, что это за инструмент. Как и Джо Слейд. Потому что кровавые инициалы «Т & Л» зеркально отпечатались на ране. В них нельзя было ошибиться. Мы оба узнали эти инициалы, ведь это торговая марка нашей компании. Они отпечатаны на тех больших, тяжелых стальных ключах, вроде того, который я держал рядом с собой на переднем сиденье. Мы точно знали, что его убило. И знали, кто он такой. Мертвец, лежащий на заднем сиденье моего автобуса, был Ларри Килер!