8

Намерение Эцио вернуться во Флоренцию не означало немедленного отъезда из Монтериджони. Молодому человеку нужно было побольше узнать о Кредо ассасина и приобрести дополнительные навыки для выполнения поставленной перед ним задачи. К тому же необходимо было позаботиться об относительной безопасности его жизни в городе, которого Эцио не видел почти два года. Флорентийские шпионы Марио сообщали, что семейное палаццо Аудиторе заперто, а окна первого этажа заколочены. Оно находилось под охраной семейства Медичи и потому не было разграблено. Дата отъезда несколько раз откладывалась, и Эцио уже начинал терять терпение. Наконец, мартовским утром 1478 года, дядя велел ему собираться в путь.

– Зима была долгой, – сказал Марио.

– Даже слишком, – посетовал Эцио.

– Но время настало, – невозмутимо продолжал дядя. – Хочу тебе напомнить, что большинство побед является результатом скрупулезных приготовлений. А теперь слушай меня внимательно. Моя флорентийская приятельница нашла для тебя надежное жилье неподалеку от ее дома.

– А кто она такая?

– Ее имя тебе все равно ни о чем не скажет. Но доверять ей ты можешь не меньше, чем мне. Сейчас она временно покинула Флоренцию. Если понадобится помощь, обратись к вашей бывшей домоправительнице Анетте. Она по-прежнему живет у сестры, но работает теперь у Медичи. Вообще же, чем меньшее число людей будет знать о твоем возвращении во Флоренцию, тем лучше. Однако есть человек, с которым тебе обязательно нужно будет встретиться, хотя найти его – задача не из легких. Я написал его имя. Но расспрашивай о нем с осторожностью. Можешь поинтересоваться у своего ученого друга, когда понесешь ему страницу Кодекса. Но еще раз предупреждаю: лишнего не говори. Это для его же блага. А вот и адрес твоего жилья. – Марио протянул ему два клочка бумаги, добавив к ним кожаный мешочек с деньгами. – Здесь сто флоринов. На первое время этого должно хватить. Твои подорожные документы в полном порядке. И наконец самая приятная для тебя новость: ехать можешь хоть завтра.

В оставшийся до отъезда срок Эцио успел съездить в монастырь, чтобы проститься с матерью и сестрой, собрать кое-какие вещи и оружие, а также проститься с дядей и людьми из города и замка, которые были его соратниками и союзниками все это время. Утром следующего дня молодой Аудиторе выехал из ворот замка. Он уезжал с легким сердцем, исполненный решимости. Долгий путь до Флоренции он проделал без приключений и уже под вечер переступил порог своего нового флорентийского жилища. Город, с которым Эцио расставался на два года, ничуть не изменился. Но возвращение не вызвало в молодом человеке сентиментальных чувств. Передохнув, Эцио тут же принялся за дело. Разрешив себе лишь в последний раз пройти мимо фасада фамильного дома, он направился в сторону мастерской Леонардо да Винчи. Чем раньше страница Кодекса, отобранная у Вьери, окажется у художника, тем лучше.

Оказалось, Леонардо расширил свои владения и купил соседнее здание, находившееся слева от мастерской. Бывший склад как нельзя лучше подходил для осуществления замыслов да Винчи. Художник обзавелся двумя громадными столами, тянущимися во всю длину помещения. Столы представляли собой щиты из досок, уложенные на козлы. К дневному свету, что лился из высоких окон, добавлялся свет многочисленных масляных ламп. Теперь Леонардо не надо было напрягать зрение. На столах и прямо на полу стояли, лежали и громоздились каркасы и части каких-то устройств и механизмов. Стены были завешаны сотнями чертежей, рисунков и набросков. Среди этого творческого беспорядка трудилось не менее полудюжины помощников Леонардо. За их работой наблюдали Аньоло и Инноченто – повзрослевшие, но не утратившие обаяния. Больше всего Эцио поразил макет круглой повозки, из которой торчали пушки. Повозка имела не менее странную железную башенку, похожую на поднятую крышку от кастрюли. В башенке имелось отверстие, позволявшее тем, кто находился внутри, высовывать голову и следить за направлением движения повозки. На стене внимание Эцио привлек рисунок лодки, похожей на акулу. В задней части лодки возвышалась уже не башенка, а башня. Судя по всему, лодка предназначалась для плавания… под водой!

У молодого Аудиторе в глазах рябило от обилия карт и анатомических набросков. Строение глаза, соитие мужчины и женщины, плод в материнском чреве, – непонятного здесь было гораздо больше, чем понятного. В новой мастерской, как и в старой, не было ни одного свободного уголка на столе, ни одного свободного участка стены. Здесь царил памятный Эцио хаос, только умноженный на сто. Похоже, Леонардо не видел границ между реальностью и фантазией: изображения вполне реальных зверей соседствовали с тщательно исполненными рисунками сверхъестественных существ. И снова макеты, начиная от водяных насосов и кончая оборонительными сооружениями.

Но что притягивало взгляд Эцио сильнее всего, так это диковинное сооружение, свешивавшееся с потолка. Похожая на скелет летучей мыши, прежняя модель была совсем маленькой. Нынешняя же была выполнена почти в натуральную величину и в один прекрасный день могла превратиться в настоящую машину. Она и сейчас напоминала скелет летучей мыши. Деревянные остовы крыльев покрывала прочная кожа какого-то животного. Поблизости, на мольберте, усеянном записками и расчетами, Эцио попались строчки, написанные вполне разборчивым почерком:

…пружина из рога или стали, прикрепленная к ивовому пруту и помещенная внутрь тростника.

Птиц во время полета удерживает в воздухе сила скольжения; их крылья не сжимают воздух и даже бывают подняты вверх.

Если человек, весящий сто килограммов и находящийся в точке n, поднимает крыло с помощью блока, имеющего вес около семидесяти килограммов, а сила подъема достигает ста сорока килограммов, тогда он окажется способен поднять себя на двух крыльях…

Эцио ровным счетом ничего не понял, но хотя бы смог разобрать написанное. Должно быть, это Аньоло постарался и переписал каракули учителя. Заметив, что ученик следит за ним, Эцио оторвал взгляд от мольберта. Он помнил, насколько скрытен Леонардо.

Наконец из старой мастерской появился сам да Винчи. Он бросился к молодому человеку и тепло его обнял:

– Дорогой Эцио! Ты вернулся! Как я рад тебя видеть! После всего, что произошло, мы думали…

Леонардо умолк, не докончив фразы. На лице художника мелькнуло беспокойство. Эцио попытался вернуть ему веселое расположение духа:

– Что за мастерская теперь у тебя! Конечно, для меня твои занятия – полнейшая абракадабра, но главное – ты сам понимаешь, что к чему и зачем. Стало быть, живопись ты забросил?

– Нет, – возразил Леонардо. – Просто увлекся… другими вещами… Ты же знаешь, я интересуюсь всем подряд.

– Это я помню. Итак, ты расширил мастерскую. Видимо, дела идут неплохо. Эти два года были для тебя благоприятными.

В словах Эцио Леонардо уловил скрытую печаль. Да и лицо его друга стало суровее.

– Можно сказать и так. Меня просто оставили в покое. Те, кто борется здесь за полную власть над городом, одинаково считают, что я им пригожусь… Правда, сам я не уверен, что кто-то из них добьется успеха, – сказал художник и тут же сменил тему: – Но довольно обо мне. Что нового у тебя, мой друг?

Эцио поднял глаза на Леонардо:

– Надеюсь, у нас будет время обсудить и мои новости. Тогда я тебе расскажу, где был и чем занимался. Но сейчас мне опять нужна твоя помощь.

– К вашим услугам, синьор Аудиторе, – церемонно поклонился да Винчи.

– У меня есть кое-что для тебя, что, возможно, будет тебе интересно.

– Тогда идем в мой кабинет. Там не так шумно.

Как только они перешли в кабинет Леонардо, Эцио разложил на столе привезенную им страницу Кодекса.

У Леонардо от возбуждения округлились глаза.

– Ты помнишь ту, первую?

– Разве такое забудешь? – Художник жадно вглядывался в пергамент. – Какой удивительный сюрприз! Можно?

– Разумеется.

Леонардо водил пальцами по пергаменту, внимательнейшим образом рассматривая буквы и символы, изображенные на нем. Затем, схватив перо и бумагу, принялся их перерисовывать. Он часто вскакивал, заглядывая в свои книги и манускрипты. Как и два года назад, Леонардо целиком погрузился в работу. Обрадованный таким вниманием, Эцио терпеливо ждал.

– Как интересно, – произнес наконец художник. – Слова написаны на незнакомом, во всяком случае мне, языке. Но у них есть некий общий узор. Я обнаружил пояснения на арамейском, которые несколько проясняют содержание основного текста. – Леонардо поднял голову. – Знаешь, если соединить эту страницу с другой, получается что-то вроде руководства… руководства в различных способах убийства. Но это на одном уровне. Подозреваю, есть и другие, хотя это лишь мои догадки. Мы сейчас находимся на самой поверхности. Главное скрыто в глубине. Чтобы прояснить картину, нужно собрать другие страницы. Но ты ведь даже не знаешь, где они.

– Не знаю.

– И сколько их вообще – тебе тоже неизвестно?

– Это… можно было бы узнать.

– Ага, – усмехнулся Леонардо. – Тайны! Что ж, я должен отнестись к ним с уважением. – Он снова вгляделся в пергамент. – Надо же! Ты посмотри!

Эцио заглянул ему через плечо, но увидел лишь тесные кучки клиновидных символов.

– Что это?

– Сам толком не понимаю. Но если я прав, в этой части записан состав неизвестного нам металла или сплава. Причем такого, который по законам логики вообще не может существовать!

– А что еще ты нашел на странице?

– Расшифровать одну запись оказалось совсем легко. По сути, это чертеж оружия. Похоже, оно дополняет твой скрытый клинок. Но его мне пришлось бы целиком делать самому.

– И что это за оружие?

– Очень простое по устройству. Металлическая пластина, вделанная в кожаный наруч, которая позволила бы отражать удары мечей и даже топоров. Но есть одна особенность. Металл, который нам придется отлить самим, очень прочен, но невероятно легок. Кстати, пластина предназначена не только для защиты. Здесь тоже предусмотрен двулезвийный клинок с пружинным механизмом.

– Тебе по силам изготовить все это?

– Да, хотя мне понадобится некоторое время.

– Его у меня совсем немного.

Леонардо задумался.

– Все необходимое для работы у меня есть. Мои помощники достаточно сведущи и в литейном, и в кузнечном деле.

Художник вновь замолчал, по-видимому погрузившись в собственные мысли и расчеты.

– Работа займет у меня два дня, – сказал он наконец. – Приходи по истечении этого срока, и мы проверим работу нового устройства.

Эцио поклонился другу:

– Леонардо, я безмерно тебе благодарен. И в этот раз я могу заплатить тебе за работу.

– Нет, это я благодарен тебе. Страницы Кодекса расширяют мои познания. Прежде я считал себя изобретателем, но информация, содержащаяся в этих страницах, ставит в тупик даже меня. – Леонардо улыбнулся и почти шепотом добавил: – Ты даже не представляешь, каким должником я себя чувствую перед тобой за то, что ты показал мне эти страницы. Если ты найдешь новые, обязательно принеси их мне. Где ты их найдешь – меня не касается. Главное, чтобы о них никто не узнал за пределами твоего узкого круга… кроме меня, разумеется. Это будет лучшей платой за мою работу.

– Это я тебе обещаю.

– Grazie! Тогда до пятницы? Приходи на закате.

– До пятницы.

Леонардо и его помощники сдержали обещание и уложились в отведенные сроки. Новое оружие, предназначенное в первую очередь для обороны, оказалось исключительно полезным. Несколько помощников Леонардо имитировали нападение на Эцио (используя при этом настоящее оружие), а молодой человек храбро оборонялся. Металлический наруч при всей своей легкости превосходно отражал даже самые отчаянные удары, даже от двуручных мечей и боевых топоров.

– Леонардо, это великолепное оружие!

– Согласен.

– Однажды оно вполне может спасти мне жизнь.

– Будем надеяться, что к твоему шраму на левой руке новых не добавится, – сказал Леонардо.

– Это был прощальный подарок от старого… друга, – ответил Эцио. – А сейчас мне нужен твой совет.

– Помогу, чем смогу, – скромно пожал плечами художник.

Эцио оглянулся на помощников да Винчи:

– Может, поговорим наедине?

– Пошли.

Они вернулись в кабинет. Там Эцио протянул Леонардо дядин клочок бумаги с именем.

– Дядя велел мне встретиться с этим человеком, но добавил, что прямые расспросы ни к чему не приведут.

Леонардо долго изучал кусок бумаги с написанным на нем именем. Когда он поднял голову, взгляд выражал тревогу.

– Знаешь, кто это?

– Знаю только имя – Ла Вольпе. Думаю, это прозвище.

– Оно значит Лис. Но даже прозвище лучше не произносить вслух и в присутствии других. Этого человека никто не видел, зато у него повсюду есть свои глаза.

– И все-таки где мне его найти?

– Сказать невозможно. Но для начала… повторяю, будь очень осторожен… попробуй сходить на Меркато Веккьо.

– Говорят, что каждый вор, не успевший попасть в тюрьму или на виселицу, промышляет на Меркато Веккьо.

– Вот почему я и призываю тебя быть осторожным. – Леонардо опасливо оглянулся, словно их могли подслушать. – Я… быть может… сумею с ним переговорить. Иди туда завтра, после вечерни… Возможно, тебе повезет… или нет.

Вопреки дядиным предостережениям Эцио решил повидаться еще с одним человеком. Все эти долгие месяцы он не переставал думать о ней. Сейчас от сознания того, что девушка совсем близко, любовь его все возрастала. Он пытался себя убедить, что риск, хотя и существует, не настолько велик. За два года Эцио повзрослел и возмужал. Даже лицо изменилось, став более угловатым. Хотя в нем по-прежнему легко было узнать все того же сорванца Эцио, каким он был когда-то. Молодого человека выручал капюшон, позволяя «исчезать» в толпе: он надвигал его как можно глубже, полностью скрывая лицо. Формально власть в городе оставалась за Медичи, но из ядовитой пасти Пацци были вырваны не все зубы. Противники выжидали и не теряли бдительности. В том и другом Эцио не сомневался. Если люди Пацци застигнут его врасплох, они его убьют, и никакой Медичи тут не поможет. И тем не менее на следующее утро ноги сами понесли его к особняку Кальфуччи.

Эцио подошел в тот момент, когда дверь дома открылась и на залитый солнцем дворик вышла Кристина. Она стала стройнее, возможно даже чуть выше ростом, превратившись из девочки в молодую женщину. Молодой человек окликнул ее.

Увидев его, Кристина сильно побледнела. Эцио испугался, что она сейчас упадет в обморок. К счастью, этого не случилось. Сказав что-то своей спутнице (после чего та развернулась и направилась в сторону дома), Кристина раскинула руки и бросилась к Эцио. Он быстро увел ее под арку ближайшего дома, желтые стены которого обвивал плющ. Обняв Кристину, Эцио заметил у нее на шее цепочку его кулона, хотя сам кулон был спрятан на груди.

– Эцио! – воскликнула она.

– Кристина!

– Что ты здесь делаешь?

– Я здесь по делам отца.

– Где ты был все это время? За два года я ничего не слышала о тебе.

– Я был… в отъезде. Это тоже было связано с делами моего отца.

– Говорили, что ты… убит. И твоя мать с сестрой – тоже.

– Судьба распорядилась иначе. – Эцио помолчал. – Я не мог тебе написать, но я постоянно думал о тебе.

Глаза Кристины, в которых плясали радостные огоньки, вдруг помрачнели. В них появилось беспокойство.

– Что случилось, carissima? – спросил Эцио.

– Ничего.

Кристина пыталась вырваться из его объятий, но Эцио ее не выпускал.

– Нет, что-то все-таки произошло. Доверься мне!

Она подняла голову. Ее глаза были полны слез.

– Ах, Эцио! Я помолвлена и скоро должна выйти замуж!

Молодой человек был настолько ошеломлен, что потерял дар речи. Он разжал руки, только сейчас сообразив, что обнимал Кристину слишком крепко. Он вновь почувствовал себя одиноким и несчастным.

– Это все мой отец, – продолжала Кристина. – Он не давал мне покоя и требовал, чтобы я согласилась. Ты исчез. Я считала тебя погибшим. Потом в наш дом зачастил молодой д’Арценто. Он из семьи торговцев драгоценными металлами. Они переселились сюда из Лукки. Это было вскоре после твоего исчезновения. Эцио, знал бы ты, как они давили на меня с двух сторон: его родители и мои. Убеждали «не позорить семью» и согласиться на выгодную партию, пока мне еще делают предложения. Я думала, что никогда тебя не увижу. И теперь…

Ее слова оборвал испуганный девичий крик, раздавшийся со стороны небольшой площади, на которую выходила эта улица.

– Это Джанетта! – спохватилась Кристина. – Помнишь ее?

Крики Джанетты стали еще неистовее, но теперь можно было расслышать, что именно она кричит:

– Манфредо! Манфредо!

– Поспешим туда, – сказал Эцио, и они оба бросились к площади.

Кроме Джанетты, Эцио увидел еще одну, незнакомую ему девушку, а также пожилого мужчину. Кажется, тот служил у отца Кристины старшим писарем.

– Что случилось? – спросил молодой человек.

– Манфредо! – воскликнула Джанетта. – Опять карточные долги! На этот раз его точно убьют!

– Что с ним? – Голос Кристины почти сорвался на крик.

– Прошу прощения, синьорина, – залепетал писарь. – Он задолжал деньги каким-то двум молодым людям. Они потащили его к Новому мосту и сказали, что выбьют из него долг. Еще раз, синьорина, прошу прощения. Я ничем не мог им помешать.

– Не кори себя, Сандео. Позови домовую стражу. А я лучше пойду…

– Подожди, – остановил ее Эцио. – Кто такой, черт побери, этот Манфредо?

Кристина посмотрела на него словно из-за решетки тюремного окна:

– Мой fidanzato.

– Обойдемся без стражи, – сказал Эцио и побежал по улице, которая вела к мосту.

Вскоре он уже был на набережной. Внизу, близ первой опоры моста, тянулась узкая полоска земли, соседствуя с желтыми, неспешно текущими водами Арно. От реки тянуло густым зловонием. На земле Эцио увидел распростертого молодого человека в модном черном камзоле, расшитом серебром. Еще двое молодых людей, потея от натуги и бормоча ругательства, били его руками и ногами.

– Клянусь, я верну долг! – стонала жертва.

– Мы по горло сыты твоими обещаниями, – сказал один из мучителей. – Ты и так выставил нас круглыми дураками. Теперь мы тебя проучим, чтобы другим неповадно было.

Носком сапога он придавил должнику шею, ткнув лицом в грязь. Второй мучитель ударил его под ребра.

Первый нацелился ударить должника по почкам, когда вдруг почувствовал, как кто-то схватил его самого за шиворот и фалды. Мучитель взлетел в воздух и вскоре плюхнулся в воду, полную нечистот и мусора, облепивших первую опору моста. Зловонная вода попала ему в горло, он закашлялся и не заметил, как его напарник тоже полетел в воду.

Эцио протянул руку замызганному грязью должнику, помогая тому встать.

– Grazie, синьор. Думаю, они действительно хотели меня убить. Глупцы! Мертвые долгов не платят, а так я бы мог вернуть им все деньги. Честное слово!

– А вы не боитесь, что они снова на вас нападут?

– Теперь они будут думать, что у меня появился телохранитель.

– Кстати, забыл представиться. Эцио… де Кастроново.

– Манфредо д’Арценто, к вашим услугам.

– Я не ваш телохранитель, Манфредо, и не собираюсь им быть.

– Не важно. Вы спасли меня от этих фигляров, за что я вам благодарен. Вы даже не представляете насколько. Я должен вас вознаградить. И не противьтесь. Но сначала я немного почищу свой камзол, и мы с вами отправимся промочить горло. Невдалеке от Виа Фьордализо есть маленький игорный дом…

– Постойте, – сказал ему Эцио, видя приближающуюся Кристину и ее спутниц.

– Что такое?

– Вы проводите много времени за азартными играми?

– А почему бы и нет? Лучшего времяпрепровождения я не знаю.

– Вы ее любите? – не выдержал Эцио.

– Вы о ком?

– О вашей fidanzata Кристине. Вы ее любите?

Манфредо насторожила горячность его спасителя.

– Разумеется, люблю… если это вообще вас касается. Убейте меня на месте, и я умру, продолжая любить ее.

Эцио задумался. Судя по всему, этот картежник не врал.

– Тогда слушайте: вы больше никогда не притронетесь к картам. Слышите?

Он сказал это так сурово и выглядел при этом так внушительно, что молодой д’Арценто сначала оторопел, а потом испугался не на шутку.

– Д-да, – заикаясь от страха, ответил Манфредо.

– Поклянитесь! – все так же жестко потребовал Эцио.

– Клянусь!

– Вы даже не знаете, как вам повезло, – сказал он уже мягче. – Вы должны пообещать мне, что будете ей хорошим мужем. А если я узнаю, что вы опять взялись за свое, я выслежу вас и убью собственными руками.

Манфредо чувствовал, что его спаситель не шутит. Холодные серые глаза Эцио почему-то показались ему знакомыми. В памяти что-то шевельнулось.

– А мы с вами точно не встречались? Странно, но мне кажется, что я вас где-то видел.

– Нет, мы не встречались, – сказал ему Аудиторе. – И надеюсь, не встретимся, если только… – Он замолчал и посмотрел на Кристину, которая стояла возле моста, глядя вниз. – Идите к ней и сдержите свое обещание.

– Сдержу. – Манфредо топтался на месте. – Я действительно ее люблю. Честное слово! Наверное, мне нужно было получить сегодня этот урок. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы сделать ее счастливой. И не нужно приставлять клинок к моему горлу, чтобы выбить из меня это обещание.

– Надеюсь. А теперь идите!

Манфредо стал торопливо подниматься на набережную. Глаза Эцио были прикованы к Кристине. На мгновение их взгляды встретились, и он слегка махнул ей на прощание, затем повернулся и зашагал прочь. С самого дня казни его отца и братьев на сердце молодого Аудиторе не было так тяжело. Субботний вечер застал Эцио в мрачном расположении духа. В такие моменты ему казалось, что он потерял все: отца, братьев, дом, положение, дело, которому собирался посвятить жизнь, а теперь – жену! Но затем он напомнил себе о доброте и поддержке со стороны дяди Марио, о матери и сестре, которых он сумел уберечь. Что же касалось будущего и дела, которому можно посвятить жизнь, – у него было и то и другое. Просто его жизнь потекла вразрез с юношескими мечтаниями. Ему нужно было выполнить поставленную задачу, и тоска по Кристине ничем ему в этом не поможет. Конечно, он вряд ли сумеет вырвать Кристину из сердца, но судьба обрекает его на жизнь одиночки, и он должен принять это как данность. Может, таков путь ассасина? Может, ради верности Кредо ассасина он должен принести такую жертву?

Настроение Эцио ничуть не улучшилось, когда он покинул дом и направился к Меркато Веккьо. Люди из круга его прежних друзей и знакомых старались обходить это место стороной. Сам он был там всего один раз. Старая рыночная площадь встретила его грязью и запустением. Такими же были здания вокруг самой площади и на окрестных улочках. Тут то и дело сновали люди, но это отнюдь не было вечерней прогулкой. Все они спешили куда-то с определенной целью, времени понапрасну не теряли и двигались опустив голову. Эцио оделся простолюдином. Меч с собой он не взял, хотя к обеим рукам прикрепил наручи, полагая, что тайное оружие может оказаться далеко не лишним. Он уже привык смешиваться с толпой. На площади Меркато Веккьо перед ним стояла другая задача: держать ухо востро и не дать толпе обступить себя. Молодой человек ненадолго остановился, решая, куда идти. Скорее всего, в обшарпанное питейное заведение на углу площади. Там, присмотревшись к посетителям, он постарается осторожно расспросить о таинственном Лисе. В этот момент перед ним, словно из воздуха, появился тощий вертлявый парень и как бы ненароком задел его локтем.

– Scusi, signore, – вежливо извинился парень, потом улыбнулся и поспешил дальше.

Рука Эцио инстинктивно ощупала пояс. Все ценное и важное он оставил на съемной квартире, а сюда пришел с поясным кошельком, где лежало несколько флоринов. Кошелек исчез. Обернувшись, Эцио заметил, что воришка направился к узкой улочке, чтобы поскорее убраться с площади. Молодой человек поспешил за ним. Заметив погоню, парень бросился бежать, норовя скрыться из виду. Эцио догнал его на Виа Санто-Анджело, у самого входа в высокий, унылого вида дом.

– Верни мой кошелек! – потребовал Эцио.

– Не знаю, о чем это вы, – пробормотал воришка, но в глазах появился испуг.

Эцио очень хотелось приставить к горлу юного наглеца клинок, но он погасил вспышку гнева. А вдруг этот воришка знает, где искать Лиса?

– Вот что, парень. Бить тебя я не буду, хотя стоило бы. Отдай мне кошелек и проваливай.

Убедившись, что ему не вырваться, парень грустно вздохнул.

– Ваша взяла, – буркнул он и полез в свою сумку, висевшую у него через плечо.

– Только ответь на один вопрос.

Воришка снова насторожился:

– Какой еще вопрос?

– Ты, случайно, не знаешь, где мне найти человека по прозвищу Ла Вольпе?

Вопрос испугал парня сильнее, чем перспектива быть поколоченным.

– Не слыхал я про такого. Берите, синьор, ваши деньги и пустите меня.

– Пока не скажешь – не отпущу.

– Погоди-ка, – раздался сзади низкий, грудной голос. – Пожалуй, я смогу тебе помочь.

Эцио обернулся и увидел широкоплечего человека одного роста с собой, но старше лет на десять или даже пятнадцать. У незнакомца был такой же капюшон, частично скрывавший лицо, но из-под капюшона на молодого человека смотрели два сверлящих фиолетовых глаза. Глаза такого цвета и такой силы он видел впервые.

– Будь любезен, отпусти моего коллегу, – сказал странный незнакомец. – Я отвечу вместо него. – И повернулся к воришке. – А ты, Коррадин, верни синьору деньги и сгинь с глаз моих. Мы с тобой потом поговорим.

Человек говорил с такой властностью, что Эцио невольно разжал руку. Коррадин сунул ему украденный кошелек и исчез за дверью высокого унылого дома.

– Кто вы? – спросил Эцио.

Человек неспешно улыбнулся:

– Меня зовут Джильберто, однако у меня много имен: убийца, tagliagole, вор. Но друзья зовут меня просто Лисом.

Он слегка поклонился, не сводя с Эцио своих пронзительных фиолетовых глаз.

– К твоим услугам, мессер Аудиторе. Я ждал тебя.

– Откуда… откуда вам известно мое имя?

– Я обязан знать все, что происходит в этом городе. И я в курсе, как мне кажется, почему ты веришь, что я смогу тебе помочь.

– Ваше имя мне сообщил мой дядя… – (Лис снова улыбнулся, но ничего не сказал.) – Мне нужно найти одного человека и по возможности быть на шаг впереди него.

– И кого же ты ищешь?

– Франческо де Пацци.

– Понятно. Он – важная птица. – Лис перестал улыбаться. – Возможно, в этом я смогу тебе помочь. – Он замолчал, словно что-то вспоминая. – Я слышал, что недавно сюда приплыли несколько гостей из Рима. Они явились на встречу, о которой не должна знать ни одна живая душа. Вот только они не в курсе, что есть я и у меня по всему городу есть глаза и уши. А устраивает встречу тот, кто тебе нужен.

– И когда она состоится?

– Нынешним вечером! – Лис опять улыбался. – Только ты, Эцио, не усматривай в этом перст судьбы. Если бы ты меня не нашел, я бы послал за тобой. Но мне уж очень захотелось тебя испытать. Из тех, кто старается меня найти, это удается очень немногим.

– Так это вы подослали ко мне Коррадина?

– Прости мне этот маленький спектакль. К тому же мне нужно было убедиться, что за тобой не следят. Коррадин еще слишком молод. Для него это тоже было чем-то вроде проверки. Я мог бы раскрыть свои карты, но решил не говорить, куда и зачем его посылаю. Малец думал, будто я нашел ему жертву, которую можно пощупать. – Тон Лиса стал серьезнее. – Тебе нужно найти способ пробраться на их встречу, но это будет нелегко. – Он посмотрел на небо. – Солнце уже садится. Надо торопиться, а самый быстрый путь – по крышам. Давай за мной!

Не сказав больше ни слова, Лис с удивительным проворством полез на стену. Эцио едва за ним поспевал. В лучах закатного солнца они бежали по красным черепичным крышам и перепрыгивали через пропасти улиц. По-кошачьи бесшумно, быстро, как лисы, они неслись в северо-западную часть города, пока впереди не выросли величественные очертания церкви Санта-Мария Новелла. Здесь Лис остановился. Эцио догнал его через несколько секунд и с удивлением отметил, что тот почти не запыхался, в отличие от молодого Аудиторе. А ведь Лис был намного старше его.

– У тебя был хороший учитель, – сказал Лис.

Но Эцио понял, что, доведись им состязаться, Ла Вольпе с легкостью обошел бы его по всем статьям. Это открытие подстегнуло решимость молодого человека совершенствовать свои навыки. Однако сейчас их ждало дело поважнее состязаний или игр.

– Вот здесь мессер Франческо и проводит свою встречу, – сказал Лис.

– В церкви?

– Под ней. Пошли!

В это время площадь перед церковью была почти безлюдной. Лис спрыгнул с крыши, на которой они стояли, и грациозно приземлился на корточки. Эцио прыгнул следом. Они быстро пересекли площадь и побежали вдоль церкви, пока не оказались возле незаметной двери. Лис толкнул ее, увлекая за собой Эцио, – так они попали в капеллу Ручеллаи. Лис остановился возле бронзового надгробия в центре зала.

– Под городом есть разветвленная сеть катакомб, – сказал он. – Она тянется во всех направлениях. Я часто использую ее для своих нужд, но, к сожалению, я там не единственный хозяин. Правда, о существовании этих катакомб знают немногие. Еще меньше тех, кто способен не заблудиться в них. Однако Франческо Пацци – как раз один из таких людей. Неудивительно, что встречу со своими римскими гостями он устроил именно здесь. От этого надгробия ближе всего до места, где они соберутся. Но туда ты пойдешь один. Когда спустишься, иди вправо. Пройдешь примерно пятьдесят метров. Там будет подземная часовня – часть давно заброшенной усыпальницы. Ступай очень осторожно. В катакомбах слышен каждый шорох. Сначала придется идти в темноте. Нужно, чтобы твои глаза к ней привыкли. Потом уже пойдешь на свет из часовни.

Лис надавил рукой на каменный завиток, вделанный в пьедестал надгробия. Плита под ногами, казавшаяся цельной, опустилась на невидимых петлях вниз, обнажив узкие каменные ступеньки.

– Buona fortuna, Эцио, – отойдя в сторону, сказал Лис.

– Так вы не пойдете? – переспросил Эцио, хотя слышал, что вниз ему придется спускаться одному.

– Это излишне. При всем моем умении двое производят больше шума, чем один. Я буду ждать тебя здесь. Va! Иди!

Спустившись, Эцио нащупал каменные стены коридора. К счастью, коридор был неширок, что позволяло идти, касаясь руками обеих стен. Мокрый земляной пол гасил звук шагов. От коридора в разные стороны уходили другие туннели. Эцио не столько видел, сколько чувствовал их, когда то одна, то другая рука хватала пустоту. На мгновение он представил, каково заблудиться здесь, не имея даже маленькой свечки. Его насторожило тихое шуршание. Потом он догадался: это крысы. Но когда одна из серых тварей пробежала у него по ногам, молодой человек чуть не вскрикнул. В стенных нишах, затянутые густой паутиной, чуть белели черепа тех, кто был погребен здесь неизвестно сколько веков назад. Эти катакомбы с крысами и древними черепами вызвали у Эцио какой-то первобытный страх, который он тут же подавил в себе усилием воли.

Наконец впереди забрезжил свет. Эцио замедлил шаги, ступая со всей осторожностью, на какую был способен. Прячась в тени, он подобрался достаточно близко, чтобы слышать, о чем говорят пятеро собравшихся. Эцио видел лишь их силуэты, очерченные светом нескольких лампад тесной и очень старой часовни.

Невысокого, жилистого, суетливого Франческо он узнал сразу. Тот склонился перед двумя священниками с тонзурами на голове. Старший из них громким гнусавым голосом читал благословение: «Et benedictio Dei omnipotentis, Patris, et Filii, et Spiritus Sancti, descendat super vos et maneat semper…» Потом священник повернулся к свету, и Эцио узнал его. Это был Стефано да Баньоне – секретарь Якопо Пацци, дяди Франческо. Сам Якопо стоял рядом.

– Спасибо, padre, – произнес Франческо, когда благословение завершилось, а затем выпрямился и обратился к четвертому человеку, стоявшему рядом со священниками: – Бернардо, что вы имеете нам сообщить?

– Все готово. Мы располагаем обширным арсеналом мечей, дубинок, топоров, луков и арбалетов.

– Для подобных дел хватило бы и обыкновенного кинжала, – заметил священник помоложе.

– Это, Антонио, будет зависеть от обстоятельств, – ответил ему Франческо.

– Яд тоже неплох, – продолжал Антонио. – Главное – отправить его на тот свет. Я никогда не прощу ему захват моей родной Вольтерры. Это единственный город, где я чувствовал себя как дома.

– Успокойтесь, – посоветовал ему тот, кого звали Бернардо. – У всех нас есть основания желать его смерти. А теперь, благодаря папе Сиксту, у нас появились и возможности осуществить желаемое.

Из дальнего конца раздался голос шестого участника встречи, скрытого темнотой:

– Он благословляет задуманное вами, но при условии, что никто не будет убит. Я дословно передаю вам его слова.

Говоривший вышел на свет. У Эцио перехватило дыхание. Он сразу узнал человека в красном плаще с капюшоном, хотя видел лишь губы, скривленные в усмешке. Это был главный римский гость – Родриго Борджиа! Il Spagnolo!

Остальные заговорщики тоже понимающе улыбнулись. Они прекрасно знали, чему верен нынешний папа. Знали они и то, что приехавший к ним кардинал, по сути, управляет Сикстом. Но папа, естественно, не мог открыто потворствовать кровопролитию.

– Хорошо уже то, что мы наконец-то сможем осуществить задуманное, – сказал Франческо. – Мы слишком долго мешкали и выжидали. И все-таки убийство в стенах собора навлечет на нас суровое осуждение.

– Это наша последняя и единственная возможность, – властным тоном произнес Родриго. – А поскольку, избавляя Флоренцию от подобного сброда, мы вершим богоугодное дело, место, где оно свершится, не так уж важно. К тому же, когда город окажется в нашей власти, пусть людишки ропщут на нас… если осмелятся.

– Учтите, что они постоянно меняют свои замыслы, – напомнил тот, кого называли Бернардо. Эцио догадался, что это, должно быть, Барончелли – банкир Пацци. – Я даже собираюсь послать надежного человека к его младшему брату Джулиано. Пусть проследит, чтобы не опоздал к торжественной мессе.

Четверо засмеялись. Испанец даже не улыбнулся. Якопо тоже было не до смеха.

– Что вас тревожит, Якопо? – спросил Борджиа старшего Пацци. – Думаете, они могут что-то подозревать?

– Такого просто быть не может! – воскликнул порывистый Франческо, не дав сказать дяде. – Эти Медичи слишком высокомерны и слишком глупы. Где им заметить то, что творится у них под самым носом?

– Глупо недооценивать наших врагов, – упрекнул племянника Якопо. – Не на деньги ли Медичи в Сан-Джиминьяно была устроена кампания против нас?

– На этот раз проблем не будет, – огрызнулся племянник, возмущенный тем, что его одернули перед соратниками.

В его памяти была еще слишком свежа гибель собственного сына, Вьери.

Некоторое время все молчали. Затем Бернардо повернулся к Стефано да Баньоне:

– Padre, мне нужно одолжить у вас несколько сутан для завтрашнего утра. Пусть думают, что их окружает духовенство. Это их успокоит.

– Кто нанесет удар? – спросил Родриго.

– Я! – ответил Франческо.

– И я! – хором добавили Стефано, Антонио и Бернардо.

– Хорошо. – Родриго задумался. – Думаю, лучшим оружием будут кинжалы. Их намного легче спрятать. К тому же в узком пространстве они удобнее мечей. Но не стоит забывать и о папском арсенале. Не сомневаюсь, что после устранения братьев Медичи нам придется спрятать все концы. – Подняв руку, он перекрестил заговорщиков. – Dominus vobiscum, синьоры. Да направит нас Отец Понимания. – Он огляделся по сторонам. – Полагаю, мы обсудили все, что требовалось. А сейчас я вынужден вас покинуть. У меня есть еще ряд важных дел. Ночью я отбуду в Рим. Я не хочу, чтобы меня видели во Флоренции в день, когда правление Медичи обратится в прах.

Вжавшись в стену, Эцио ждал, когда все шестеро покинут часовню. Убедившись, что он совсем один, молодой человек достал фонарь, высек огонь и зажег фитиль.

Он вернулся тем же путем. Лис ждал его в сумраке капеллы Ручеллаи. Ощущая тяжесть на сердце, Аудиторе пересказал ему все, что услышал.

– Выходит, завтра утром они собираются убить Лоренцо и Джулиано Медичи… прямо в храме, во время торжественной мессы, – сказал Лис, выслушав рассказ. Чувствовалось, он сильно встревожен. – Это же святотатство! Но что еще хуже: если Флоренция станет вотчиной Пацци, нам всем несдобровать.

Эцио был погружен в свои раздумья.

– Вы могли бы сделать так, чтобы я тоже мог присутствовать на завтрашней службе? – спросил он у Лиса. – Хорошо бы мне расположиться у алтаря, как можно ближе к Медичи.

Лис помрачнел:

– Задача трудная, но выполнимая… Я догадываюсь, что́ у тебя на уме. Только одному тебе не справиться.

– Я попытаюсь застичь их врасплох. Учтите, Пацци знают местную aristocrazia. Одно незнакомое лицо они могут не заметить, а несколько уже будут подозрительны. Но вам, Джильберто, обязательно нужно сделать так, чтобы я попал в собор.

– Зови меня Лисом, – ответил Ла Вольпе с улыбкой. – Только лисы сравнятся со мною в хитрости. – Он задумался. – Встретимся перед собором за полчаса до начала мессы, – сказал он, с каким-то новым уважением глядя на молодого человека. – Если сумею, я тебе помогу, мессер Эцио. Отец гордился бы тобой.