Обращаясь к религиозному насилию, христиане, как мы уже видели на примере Фирмика Матерна, ссылались на свои Писания – например на суровое предписание Исх. 34:13–14: «Жертвенники их разрушьте, столбы их сокрушите, вырубите священные рощи их, ибо ты не должен поклоняться богу иному, кроме Господа, потому что имя Его – “ревнитель”; Он Бог ревнитель». По счастью для язычников, предписаниям Втор. 17:2–5 христиане следовали редко – как правило, идолопоклонников не убивали. Однако христиане закрывали языческие храмы, разбивали статуи, запрещали совершать языческие обряды. Не всегда, не везде, скорее всего, даже не в большинстве мест, но во многих местах и нередко. Иногда насилие совершали представители государственной власти, но гораздо чаще это происходило на местном уровне: христиане наслаждались новообретенным могуществом, отлично зная, что власть будет смотреть на их бесчинства сквозь пальцы.

Трельс Мируп Кристенсен в своем недавнем исследовании, невеселом, но весьма познавательном, перечисляет множество случаев насильственных действий христиан в отношении языческих священных мест и предметов. Особенно интересный пример дает археологическая находка 1904 года в городе Эфесе – подножие статуи Артемиды, богини-защитницы города. Надпись на нем гласит: «Разрушив обманчивый образ демонической Артемиды, Демей воздвиг этот знак истины, почтив им как Бога, сокрушителя идолов, так и крест, победоносный символ Христа».

Как видно, этот Демей, более ничем не прославившийся, разбил статую богини и заменил ее крестом (возможно, деревянным), не дошедшим до нашего времени. Считал ли он, что, уничтожая статую, лишает богиню ее силы? Что изгоняет демона? У других статуй по всему Эфесу были разбиты лица, а имя Артемиды соскоблено с постаментов. Говоря словами Кристенсена: «Похоже, действия Демея были типичны для его времени: уродование изображений и уничтожение надписей – именно так выглядело публичное отречение от язычества и придание городу нового, христианского облика».

По всей территории империи археологи находят поврежденные статуи – расколотые, со сбитыми лицами, отбитыми руками, ногами и гениталиями. Смысл этого уродования статуй очевиден. Лишая статую глаз, ушей, носа и рта, ее христианский противник наглядно показывал, что языческий бог не видит, не слышит, не чувствует, не говорит. Руки статуям отбивали, чтобы продемонстрировать, что бог бессилен; гениталии – чтобы показать, что он бесплоден. Идеология, стоящая за этим уродованием статуй, восходит к библейским временам. В еврейской Библии мы читаем, что у идолов «есть уста, но не говорят; есть у них глаза, но не видят; есть у них уши, но не слышат, и нет дыхания в устах их» (Пс. 134:16–17).

Однако разрушением статуй христиане не ограничивались. Они старались заменить их своими символами, – как Демей заменил Артемиду крестом. Иногда, изуродовав статую, христиане выцарапывали знак креста у нее на лбу. Теперь языческий идол начинал свидетельствовать о Христе. То же происходило со священными зданиями. На территории храма Артемиды Эфесской христиане построили церковь, что позволило им присвоить «одно из самых почитаемых языческих святилищ в Малой Азии».

В других случаях статуи просто лишались своего религиозного значения: их снимали с постаментов, выносили из храмов и святилищ и начинали пользоваться ими как предметами светского искусства. Так поступал Константин, украшая Новый Рим, – и об этом писал христианский поэт Пруденций (348–413):

Насилие против языческих священных мест и предметов возросло и усилилось в царствование Феодосия I. Он издал законы против языческих обрядов и культового использования языческих храмов; и, пусть у власти недоставало механизмов принуждения, чтобы заставить всю империю соблюдать эти законы, этот недостаток восполняло рвение исполнителей на местах.

На общеимперском уровне особенно прославился энергичной антиязыческой деятельностью один из самых высокопоставленных приближенных Феодосия, испанец Матери Кинегий, отправленный в восточные провинции, дабы закрыть там языческие храмы. Систематического плана «военных действий» у Кинегия не было: он просто приезжал в крупные и значительные города и там, при поддержке армии, разорял и закрывал языческие святилища. Действия его, пожалуй, были важны, прежде всего, как прецедент. Некоторые ученые полагают, что именно активность Кинегия спровоцировала погромы язычников, о которых с ужасом и горечью писал уже знакомый нам языческий ритор Либаний. Так или иначе, беспорядки на местном уровне оказались для язычников серьезнее и страшнее, чем распоряжения сверху.

По крайней мере, об этом свидетельствует одна из дошедших до нас речей Либания – обращение к императору с просьбой положить конец бесчинствам монахов, которые рыщут по языческим религиозным святилищам, уничтожая все на своем пути. Эти христиане в черных одеяниях, необузданные и необразованные, в неудержимой ярости нападают на священные храмы:

Монахи не только уничтожают храмовую собственность: «Не забуду упомянуть и о тех, кого они, презрев свое имя и сан, убили во время этих беспорядков» («Речи», 30.20). Но основной ущерб они наносят храмам: «Дом за домом, святилище за святилищем падают жертвами их бесстыдства, жестокости, жадности и намеренной разнузданности» («Речи», 3.21). Сельские святилища, «большие и малые, в которых усталый путник всегда находил приют, ныне все разрушены» («Речи», 30.24).

Из других источников нам известно, что христианские епископы одобряли эти монашеские бесчинства, а разоренные храмы и святилища присваивали и превращали в христианские – так сказать, крестили в новую веру. Помимо храма Артемиды Эфесской, в Ахайе имелись и другие так называемые «всеэллинские» храмы: назывались они так потому, что обслуживали религиозные потребности не только местных жителей, но и всей Греции. Еще в конце III века в большинстве эти святилищ регулярно проводились шумные и многолюдные языческие празднества; однако двести лет спустя, говоря словами Амелии Робертсон Браун, «в любом крупном святилище в Ахайе имелась хотя бы одна христианская базилика». Иногда такое присвоение языческих святилищ христианами предполагало и другие формы осквернения: так случилось с храмом Зевса в Газе. В 402 году, когда этот храм был разрушен, епископ Порфирий приказал вымостить камнями из храмовых стен церковный двор, чтобы их попирали ногами не только прихожане, но и собаки, и свиньи. «Он знал, – замечает биограф Порфирия, – что идолопоклонникам это будет оскорбительнее, чем если бы храм сожгли».

Многие оскорбленные идолопоклонники, подобно Либанию, обращались с протестами к властям, но обычно без всякой пользы. В начале V века был превращен в церковь самый крупный и богато украшенный языческий храм в Карфагене. Язычники подняли бунт. Имперская власть разрешила спор просто – снесла храм с лица земли.