Среди бесчисленного множества культов римского мира два типа вызывают особый интерес, особенно в сравнении с христианством: различные «мистериальные религии» и имперский культ – поклонение императору.

Термины «мистериальная религия» или «мистериальный культ» обычно применяются к различным культам восточного происхождения, поощрявшим поклонение иноземному богу или богине, например – Деметре (в Греции), Исиде (из Египта) или Митре (из Персии). Чтобы принимать полноправное участие во всех религиозных отправлениях этого культа (а не только в публичных процессиях и жертвоприношениях), человек должен был пройти обряд сакрального посвящения.

В наше время о мистериальных религиях можно прочесть самые разные вещи, но правда в том, что мы очень мало знаем о том, как они были организованы, какие именно ритуалы в них практиковались, как проходили посвящения, что рассказывали посвященным о божестве, стоящем в центре культа, и какие мифы об этом божестве им передавали. Как видно, есть веская причина называть эти религии «мистериальными» [таинственными. – Прим, пер.]: участвовать в их тайных ритуалах мог лишь посвященный, а посвященные давали клятву молчать, по-видимому, под угрозой возмездия богов и серьезного наказания за разглашение тайны. В результате секреты богов секретами и оставались.

Поэтому ученым, страстно желающим узнать об этих культах больше, приходится хвататься буквально за клочки и обрывки свидетельств, за мимоходом брошенные слова, мимолетные упоминания в древних текстах или невнятные археологические свидетельства – и порой выстраивать на основе одного такого обрывка целое впечатляющее полотно. Впрочем, в некоторых случаях – как с культом Митры – доступные нам археологические свидетельства весьма обширны и красноречивы, хоть и двусмысленны.

Культы эти, естественно, сильно отличались друг от друга – как в своих религиозных ритуалах, так и в том, для кого они были открыты. Например, мистерии Митры предназначались только для мужчин. Женщин к этим обрядам не допускали. Понятно, что это естественным образом ограничивало их привлекательность: едва ли способна «завоевать мир» религия, для половины человечества недоступная. Однако была у этих культов одна любопытная общая черта: посвященный в один мистериальный культ мог принимать участие и в других. «Эксклюзивности», свойственной христианству, в них не было. Всякий, кто поклонялся Митре в подземных пещерах, где располагались святилища этого бога, мог молиться и в храме Исиды. Как правило, посвященные принимали активное участие и в других культах – гражданских, имперских, семейных и так далее.

Само посвящение, по-видимому, было общей чертой всех мистериальных культов, а вот конкретные черты его от культа к культу могли сильно различаться. Посвящение, как предполагалось, ставило посвящаемого в необычно тесные, близкие личные отношения с богом или богиней, стоящим (стоящей) в центре культа. В публичных культах личные отношения с божеством не пропагандировались и не поощрялись. Возможно, именно этим прежде всего и привлекали людей мистерии. Предполагалось, что тесная связь с божеством улучшит земную жизнь верующего, а в некоторых случаях, возможно, продолжится и после смерти. Не обязательно мистерии предлагали загробную жизнь тем, кто иначе оказался бы ее лишен. Скорее, тем, кто верил, что жизнь продолжается и за гробом, мистерии давали уверенность, что их личные отношения с божеством продолжатся и там – и сделают для них загробную жизнь намного более радостной и приятной.

У некоторых мистерий – например, у митраизма и культа Исиды – имелись руководители общин и своего рода «иерархия» членства: посвященные могли подниматься по «ступеням», приобретая все больше авторитета в общине и вступая во все более тесный контакт с божеством. По-видимому, на ритуальных празднествах этих культов происходили священные общие трапезы, во время которых верующие делили пищу друг с другом.

Все эти черты – хоть наши сведения о них и крайне скудны и расплывчаты – позволяют понять, чем интересуют мистериальные религии исследователей раннего христианства. Христианство также включает в себя ритуал инициации (крещение), ставящий верующего в личные отношения с божеством (Богом и Христом) и дающий ему надежду на блаженное посмертие; в христианской Церкви имеется четкая иерархия, а один из величайших ее ритуалов изначально представлял собой еженедельные общие трапезы (то, что впоследствии превратилось в причастие). Поэтому ученые часто задаются вопросом, не являлось ли христианство еще одним мистериальным культом, – также пришедшим с востока, из Израиля, – а также играли ли мистерии какую-либо роль в развитии христианства.

Те, кто отвергает подобные предположения, указывают, что во многих отношениях христианство разительно отличается от мистериальных культов. Например, в отличие от митраизма, оно было открыто всем людям, независимо от пола; более того, в Древней Церкви женщины нередко играли важные и даже руководящие роли. В отличие от других религий, христианство было эксклюзивно и участия в иных мистериях не допускало. Более того, в отличие от них всех, оно подчеркивало важность вероучения и этики.

Все это верно; однако стоит отметить, что мы можем выбрать любую мистерию, – например культ Кибелы, связанный с Анатолией (современная Турция), – и показать, что она во многом отличалась от всех прочих. У каждой мистерии были свои собственные черты, порой уникальные и очень яркие, например – доступность только для мужчин или поклонение богу в подземных пещерах. То, что христианство отличается от других мистерий, не противоречит тому, что во многих других отношениях оно с мистериями схоже – пожалуй, больше, чем с другими культами, в изобилии рассеянными по империи.

Многим современным людям из всего разнообразия древних культов наиболее чуждо и непонятно религиозное почитание политических лидеров. Такое почитание могло принимать множество форм, но самая известная из них – имперский культ, почитание императора.

Чтобы понять, какой смысл почитать простых смертных, словно богов, важно помнить: представления древних о божествах и божественности отличались от нынешних. Для монотеистических традиций современного Запада между божественным и человеческим зияет огромная, непреодолимая пропасть. Бог – это Предвечный и Всемогущий Творец всего, «что вокруг нас»; люди – мотыльки, обреченные на краткое и скорбное существование. Не так было для древних: в их представлении и в божественной, и в человеческой реальности находилось место силе и величию – и порой эти две реальности пересекались. Возможно, и существовало единое всемогущее божество, правящее всем и всеми; но под ним располагались великие боги и богини древней мифологии, также заслуживающие поклонения; ниже – местные божества, тесно связанные с повседневной жизнью; еще ниже – семейные боги; еще ниже – даймоны; и так далее. Разрывов в божественной реальности не было.

То же самое – и в мире людей. Некоторые люди фантастически, даже сверхъестественно талантливы, прекрасны или могущественны. Они не похожи на нас, простых смертных. А кто в мире могущественней римского императора? Ему доступно такое, что всем прочим смертным даже вообразить трудно. Император – не Юпитер, не кто-либо еще из великих богов. Он – император. Но в нем, как и в других неординарных людях, можно ощутить отблеск божества.

Впервые идею поклонения императору ввел Юлий Цезарь, объявивший, что его род в буквальном смысле происходит от богини Венеры. После убийства Цезаря в 44 году до н. э. его приемный сын Октавиан пропагандировал идею, что теперь Цезарь взошел на небеса, чтобы жить с богами, и сам стал божеством. Так Цезарь сделался богом. Разумеется, в декларациях Октавиана имелся и личный, и политический интерес. Если его отец – бог, то кто он сам?

Приблизительно через пятнадцать лет Октавиан под именем Цезарь Август стал первым из римских императоров. Правил он более сорока лет, умер – и после смерти сенат и его объявил богом, и ему установил поклонение. Так сложился имперский культ: почитание умерших императоров, которых сенат объявлял богами. Сенат не «делал» императоров богами, – лишь официально сообщал о том, что обожествление свершилось. Разумеется, обожествлению подвергались только «хорошие» императоры. Правители безнадежно некомпетентные, развратные, жестокие – как Нерон или Калигула – такой чести не удостаивались. По иронии судьбы, некоторые «плохие» императоры, как тот же Калигула, вызывали всеобщее негодование именно тем, что с упорством маньяков именовали себя богами уже при жизни.

Часто можно услышать, что имперский культ предлагал молитвы и жертвоприношения лишь покойным, обожествленным императорам, но не живым. Что же касается живого императора, жертвы приносились его гению. Что такое «гений», трудно определить в точности, но это нечто вроде «ангела-хранителя» – добрый дух, который, в случае императора, вдохновлял его и подсказывал ему правильные решения. Например, у нас имеется календарь праздников, отмечавшихся в римской армии в III веке н. э., и в нем указано, что юбилеи обожествленных императоров отмечаются жертвоприношениями им, а дни рождения нынешнего императора – жертвоприношениями либо его гению, либо божествам, связанным с его правлением, например, божественной троице Капитолийского холма: Юпитеру, Юноне и Минерве. Дошла до нас и надпись из Спарты (Греция), датируемая двумя столетиями раньше, 15 годом н. э., и говорящая о празднике в честь «Бога Цезаря Августа, сына бога, нашего Спасителя и Освободителя», и на следующий день другого – в честь «императора

Тиберия Цезаря Августа, отца отечества». Очень важен здесь выбор слов. Цезарь Август, умерший годом ранее, был Богом и сыном Бога, Спасителем и Освободителем. Нынешний император Тиберий – всего лишь «отец отечества». Разница немалая.

Однако бывали случаи, особенно в восточных провинциях, когда живому императору в самом деле поклонялись как божеству. Уже много лет ученые пытаются разобраться в этом парадоксе. Возможно, самая убедительная гипотеза состоит в том, что большинство жителей империи вплоть до правления императора Каракаллы (правил в 198–217 гг. н. э.) не были римскими гражданами. Быть гражданином было огромной привилегией и честью. В провинциях эта честь доставалась обычно лишь самым богатым и высокопоставленным членам местной аристократии. Большинство жителей провинций оставались для Рима не гражданами, а лишь подданными. Одно из возможных объяснений культа живого императора состоит в том, что поклонение императору требовалось не от граждан Рима, а лишь от подданных, которых в восточных провинциях было подавляющее большинство. Большая часть провинций на западе, напротив, следовала в этом вопросе Риму – поклонялась лишь императорскому гению.

Предшествующее поколение ученых отличалось достаточно циничным взглядом на культ императора: считалось, что это была лишь «политтехнология», направленная на неграждан империи, чтобы держать их в повиновении. Логика этой мысли понятна. Если от людей по всей империи требуют поклоняться верховному правителю как божеству, готовы ли они будут восстать? Быть может, кто-то и захочет оспорить власть простого смертного, но многие ли пожелают скрестить мечи с богом?

Несмотря на привлекательность этой теории, она поблекла со временем – и с появлением массы свидетельств о том, что большинство императорских культов не навязывались жителям отдаленных провинции центральной властью, а возникали по инициативе «снизу». Получить дозволение выстроить храм в честь римских императоров считалось почетным. Города соперничали между собой за эту честь. Местные аристократы, продвигавшие и спонсировавшие эти постройки, получали чрезвычайно высокий статус: считалось, что между ними и могущественным императором возникает некая особая связь. Едва ли можно вообразить себе большую честь для региональных аристократов, помешанных на своем статусе и престиже!

Итак, имперские культы были местными предприятиями, и люди участвовали в них по доброй воле. Для учреждения культа в городе или области требовалось официальное разрешение «сверху», но в остальном централизованный контроль отсутствовал: не было ни четких культовых правил, которым все обязаны следовать, ни верховных жрецов, надзиравших за правильностью исполнения культа по всей империи. В этом имперские культы Рима ничем не отличались от остальных. Римская религия не предполагала межрегиональных организаций, лидерства и контроля. Она всегда существовала на местном уровне.

Но в то же время существовало общее убеждение, поддерживаемое как имперскими, так и местными властями, что приверженность богам и исполнение религиозных обрядов необходимы для здоровья и процветания империи. От людей ожидали участия в культе – пусть это и означало всего-навсего несколько раз в год, в праздничные дни, появляться во дворе храма, глазеть на жертвоприношение, а потом принимать участие в пирушке с мясом и обильными возлияниями. Поклонение богам не было ни интеллектуально, ни эмоционально, ни богословски отделено от общественно-политических реалий того времени. Религия была частью обыденной жизни, неразрывно и неотъемлемо сплетенной с властью, общественным порядком и повседневностью.