Томми и Эрик пришли на свадьбу, но Джин не получил приглашение. Я заранее предупредил его об этом. Мне не хотелось звать его лишь потому, что он был моим музыкальным партнером. Он явно не вписывался в это событие. Взгляды Джина на брак были хорошо известны: он называл это институтом, в котором ему не хотелось бы жить.

«Ты вправе иметь свои взгляды на брак, — сказал я ему. — Но когда ты оскорбляешь и унижаешь людей, которые вступают в брак, высмеиваешь и всячески отвергаешь принципы брака, то тебе не место на свадьбе». Одно дело, за кого ты голосуешь на президентских выборах, но зачем высмеивать людей или их убеждения? Было бы обидно, если бы на моей свадьбе присутствовал такой ярый противник брака, который бы говорил оскорбительные для меня вещи о целесообразности брака. Джин понял меня. Но его мнение о браке также начало меняться. Через год, когда в 2006-м женился Томми, Джин оказывал большую поддержку. И в конце концов, в 2011 году Джин женился на Шеннон Твид, его девушке, с которой они были знакомы больше двадцати пяти лет.

Спустя два месяца после нашей свадьбы мы узнали, что Эрин беременна. Невозможно было описать наш восторг. Рождение ребенка всегда входило в наши планы, и мы не медлили ни секунды — мне было пятьдесят три, а Эрин было тридцать три. Чтение книг, эхограммы и выбор имени для нашего малыша — все это лишь сильнее сблизило нас. Во время беременности Эрин выглядела потрясающе и наслаждалась каждым мгновением, что сделало те дни еще радостнее для нас с ней. Эван тоже был в восторге от известий — к счастью, мои опасения, что он будет злиться или обижаться, не подтвердились. Единственным его требованием было позволить ему присоединиться к нам в родильном зале, чтобы одним из первых поприветствовать своего новорожденного братика.

Узнав, что у нас будет мальчик, мы начали перебирать сотни имен и их сочетаний, прежде чем остановились на варианте Колин Майкл. Забавно, что после его рождения все другие варианты, который мы рассматривали, показались нам неуместными. Рождение Колина проходило совсем иначе, чем рождение Эвана. В середине ночи у Эрин начались схватки, я был рядом с блокнотом, в котором фиксировал схватки и делал другие записи. В конце концов мы поехали в больницу. Как и в прошлый раз, я установил штатив и видеокамеру. Я заверил доктора, который собирался принимать роды, что я не из числа неженок и хотел бы принимать максимально возможное участие в родах. Когда Эрин испытывала последние предродовые схватки, доктор повернулся ко мне и сказал: «Надевайте перчатки». После секундной паники я натянул перчатки, и когда это маленькое чудо начало появляться, мне велели вытащить его. Было так необычно перенести эту маленькую жизнь из единственного мира, который он когда-либо знал, в наш мир. Рождение Колина стало еще одним моментом глубокой связи с Богом и со всеми поколениями до меня. Порой, когда Эрин была беременна, я волновался, как я смогу полюбить другого ребенка с той же силой и отдачей, с какой любил Эвана. Этот страх испарился, когда я обнял Колина и понял, что в нас заложена неограниченная способность творить и дарить любовь. Я снова был готов посвятить себя еще одному удивительному маленькому мальчику, и вместе мы бы познали все, чему могли бы научиться друг у друга.

Тем временем за пределами моей растущей семьи у нас с Джином время от времени случались споры. Я часто слышал, как под впечатлением люди называли Джина гением маркетинга. Это выворачивало меня наизнанку. Вопреки всем утверждениям, что Джин якобы возглавлял и расширял нашу империю сувенирной продукции, правда заключалась в том, что на протяжении многих лет подавляющее большинство лицензиатов сами разыскивали нас, и все ходатайства проходили через нашу команду разработчиков продукции. Ни Джин, ни я не принимали активного участия в каких-либо значимых сделках. Он не был маркетинговым гением. Он просто присвоил себе вещи. Это было необдуманно, эгоистично и вредило нашему делу. Этому не было никаких оправданий. Расчетливый стратег? Да, конечно. Гений? Нет.

После прощального тура я увидел наброски для мультсериала, которые Джин собирался продавать. Мультипликационный персонаж был как две капли воды похож на Джина в макияже KISS. Сюжет повествовал о парне из музыкальной группы. «Эй, чувак, это ведь имидж KISS», — сказал я. «О, нет, это не имеет с KISS ничего общего, — сказал он. — Это совершенно другое».

Меня вымораживало от такого. Он сидел за столом напротив меня и открыто врал о предмете, который явно подпадает под наше партнерское соглашение, и прекрасно это понимал. «Думаешь, ты имеешь дело с одним из твоих идиотов-бизнесменов? — спросил я его. — Ты сейчас серьезно?» Вопрос решился очень быстро. Справедливость восторжествовала, но не к удовольствию Джина.

Помимо гнева, который я чувствовал каждый раз, когда он демонстрировал такое вопиющее пренебрежение к нашему партнерству, меня также задевало, что парень, с которым я все это построил, относился ко мне — когда это служило его целям — с тем же безразличием, которое он часто проявлял в отношении людей, на которых ему было явно наплевать.

Но в то же время, несмотря на небольшие проблемы, за последние десять лет мы с Джином никогда так хорошо не ладили. В тот период между нами было очень мало разногласий. Мы дружим уже более сорока лет и добились для себя прекрасной жизни. Мне кажется, что со временем я осознал фундаментальную разницу в наших характерах. Я хотел стать лучше и исправлять проблемы, которые мешали мне жить, в то время как он решил игнорировать свои основные проблемы, вместо этого возводя вокруг себя баррикады и культивируя образ, благодаря которому он хотел сбить с толку любого, кто покусится на его место под солнцем.

Раньше я никогда не мог понять, почему он не хочет решать свои проблемы. В голове не укладывалось, почему такой умный человек не может предпринять что-нибудь, чтобы облегчить жизнь себе и, возможно, мне и другим людям вокруг. В конце концов, я знаю, какие титанические усилия требуются, чтобы выстраивать вокруг себя оборону и поддерживать образ.

По ходу дела я понял, что его девизом была фраза: «Зачем беспокоиться?». Как только я смирился с тем, насколько разными мы были, наши отношения стали проще. Мы с Джином очень разные, и эта химия и контраст продолжают оставаться ключом к нашему успеху.

Сегодня мы смеемся над причудами друг друга.

Изменения коснулись ожиданий, которые я возлагал на Джина. Теперь я перестал завышать планку, стал более реалистичным. Я ясно даю понять, что для меня приемлемо, а что нет. Теперь, когда я знаю о его слабостях, мне открылся великий секрет плодотворного сотрудничества. Если не просить от отношений того, чего они не могут вам дать, то вы не будете разочарованы. Спустя сорок лет чрезвычайно плодотворного и успешного партнерства я выражаю свои мысли о Джине с пониманием, а не с враждебностью. Свои встречи он продолжает проводить за большим столом в офисе, доверху заставленном ящиками с товарами KISS, никогда не уточняя, что он не являлся творческой силой, стоявшей за всем этим, а всего лишь был одним из четырех лиц на коробке. Это продолжается и по сей день, но меня уже не напрягает.

Я все еще хочу получать должное за свою работу и достижения. Но после всех позитивных изменений в моей личной жизни меня это уже не так сильно заботит. Теперь я считаю свою жизнь настолько богатой, что многие другие заботы, которые когда-то имели важность, теперь кажутся пустой тратой драгоценного времени. То, что я приобрел — внутренне и внешне — от счастливого брака и семьи, намного перевешивает все аспекты работы в KISS. Эти аспекты были (и являются) гораздо более важными и, возможно, полезными для Джина. Жизнь — это то, что вы получаете в обмен на то, от чего отказываетесь, и то, чем я дорожил, было превыше мимолетных рекламных хитов. Если вы ищете себя в сделках и популярности в медиа, то вам всегда придется продумывать все на один шаг вперед. Это жизнь белки в колесе. Если вы не можете остановить бег, вы не свободны. Вы остаетесь рабом, пока не найдете что-то внутри себя, что сделает вас счастливым. То же самое верно и в отношении туров. Нам не нужно постоянно гастролировать. Мы сами себе начальники. KISS — это моя работа, и во многих отношениях это захватывающая и полезная работа, но за пределами группы есть место для жизни. Каждая неделя, проведенная в дороге, — это неделя, не проведенная с людьми, которые для меня важнее всего в мире. Эти семь дней сейчас для меня дороже, чем когда-либо прежде. После того, как я женился на Эрин, я начал устанавливать рамки того, что я хотел делать и с кем я хотел проводить время. Больше не будет никаких компромиссов; жизнь слишком коротка для этого. KISS это не жизнь.

Это ее грань.

Порой, когда Док приходил к нам с разными предложениями, я начинал отнекиваться: «Я лучше останусь дома». Джина это всегда сбивало с толку. «Ты собираешься отказаться от денег?» — спрашивал он с полным недоверием. «Да, — отвечал я. — Вопрос в том, что я получу, заработав больше денег? И чем мне придется пожертвовать для этого?»

Для него все было просто. Как шутит Док, когда Джину будет девяносто пять лет, он будет стоять у себя во дворе с тросточкой, показывая язык проезжающим машинам. Мы все заслуживаем найти счастье, и я надеюсь, что Джин найдет свое, сейчас и в будущем.

Но для меня жизнь не ограничивается лишь деньгами. Деньги, которые я теряю, не устраивая шоу, не изменят мой мир, чего нельзя сказать о времени, проведенном вдали от семьи. Я взвешиваю одно против другого. Сколько мне нужно? Конечно, я не отказался бы зарабатывать больше — а кто нет? Но мне не нужно больше, если жертва слишком велика — не только для моей жены и детей, но и для меня. Иногда упущенная возможность не стоит никаких денег.

Мои дети оказались ключом к решению проблем, которые мучили меня всю мою жизнь. Вы не можете изменить свое прошлое, но вы можете изменить свою жизнь и жизнь окружающих. Я примирился с некоторыми сторонами себя, с которыми до этого мне приходилось бороться, и в результате я могу дать больше, потому что знаю себя лучше. Дети стали моим вторым шансом на детство, которого у меня никогда не было. Через принятие себя я осознал, что счастье — это воспитывать детей в любви и заботе, которых я сам никогда не знал. Я смог дать своим детям жизнь, которой у меня не было, относясь к ним так, как хотел, чтобы относились ко мне, помогая им чувствовать то, что хотел бы почувствовать сам. Возможно, не все одинаково подвержены влиянию семьи и глубоких отношений. Но до последнего момента именно этих вещей мне недоставало больше всего в моей жизни. Семья для меня — всё. Когда ты искренне делишься с кем-то, обнажаешь свою душу, показываешь кому-то свои уязвимые места, слабости и страхи и получаешь это же в ответ — это дарит такое спокойствие и чувство безопасности, которое не может сравниться ни с одним отелем, каким бы роскошным он ни был.