Через некоторое время после того, как Эрин переехала, Эван, которому тогда было лет десять, случайно запер себя на балконе своей комнаты. Мы с Эрин были внизу, не догадываясь об этом. В какой-то момент я услышал шум, но не смог определить, откуда он шел. Погодите минуту, кто-то кричит? Внезапно меня осенило, что Эван мог попасть в беду. Эрин и я побежали наверх. Эван был заперт на балконе. Мы открыли дверь, и он прибежал мимо меня прямо в объятия Эрин. Возможно, некоторых родителей оскорбило бы такое поведение, но я очень радовался, что он так относился к ней. Этот случай убедил меня, что их отношения были крепкими и любящими.

В 2003 году мы с Эрин были в отпуске на Гавайях, и владелец одной галереи подошел ко мне с предложением сделать что-нибудь для его галереи — что-то вроде подписанных гитар. «Я рисую», — сказал я ему. Он захотел взглянуть на мои картины. После того как я показал ему фотографии, он захотел устроить шоу. Мое арт-шоу? Это звучало странно. Надо признать, что это, конечно, была не шикарная нью-йоркская галерея. Но все же. Мы организовали шоу, и я вернулся на Гавайи на открытие. Мы продали картин на сумму 35 000 долларов, что, безусловно, превзошло все мои ожидания, поскольку я никогда не ожидал ничего продать. Я быстро уяснил, что для того чтобы стать настоящим художником, совсем не обязательно голодать.

После этого у меня возникла навязчивая идея: я хотел сделать то же самое на материке. Вскоре я заключил сделку с сетью галерей по всей стране. Мы организовали серию выставок, и мне показалось, что благодаря моей персоне нам удалось познакомить с изобразительным искусством даже тех людей, которые при других обстоятельствах не проявили бы к этому интереса. То же самое случилось, когда я играл в «Призраке оперы». Уверен, что тогда многие фанаты KISS впервые посетили музыкальный театр.

Я чувствовал, что помогаю развенчать снобизм, который, как мне кажется, оказывает плохую услугу искусству. Иногда люди приходили ко мне на выставку и говорили: «Я ничего не понимаю в искусстве, но мне нравится эта картина». «А что тебе нужно понимать? — отвечал я в таких случаях. — Тебя либо что-то цепляет, либо нет». Мне было приятно, когда люди говорили, что та или иная картина заставляет их задуматься о собственной жизни или побуждает рассказать мне историю о своих семьях.

При виде того, как мои картины оказывают влияние на людей, я, как никогда до этого, ощущал, что мое искусство имеет право на жизнь.

На одну из моих выставок пришел Билл Окоин. Он привел себя в порядок, и было здорово вновь увидеть его. Билл располагал к себе, и мы тепло пообщались. Когда наша дружба возобновилась, и KISS снова начали гастролировать — с Эриком и Томми, Билл посетил несколько концертов, а также другие художественные выставки. За это время мы как следует успели обсудили прошлое. Он рассказал мне, как он считал меня загнанным и несчастным в ранние дни — нереализованным, настороженным. Ему нравились изменения, которые он во мне видел, он называл это ростом. Ему полюбилась Эрин, и он особо подчеркнул, как рад был увидеть, что у меня все складывается самым лучшим образом. Я был тронут.

В конце концов я сделал перерыв в демонстрации своего искусства, хотя продажи к тому времени уже превысили отметку в два миллиона долларов. Я начал рисовать, чтобы снять напряжение. Я этим занимался не по графику, без принуждения со стороны. Живопись требовала большой самоотдачи, так как у меня не было практики, понадобилось много времени, усилий и мыслей. Мне не нужно было превращать это в бизнес. Я не хотел, чтобы это стало рутиной, тем более что группа снова начала регулярно гастролировать. Однажды в Лос-Анджелесе мы с Эрин беседовали о наших отношениях. Мы начали говорить о ее матери, которая была учителем начальной школы с многолетним стажем. «Так что твоя мама думает о нас? — спросил я. — Что она думает обо всем этом?» — «О, — сказала Эрин, — моя мама думает, что либо мы будем двигаться вперед, либо все развалится». В тот момент меня поразило: ничего не развалится. Я не мог представить себя без Эрин. В тот самый момент я понял, что хочу быть с ней навсегда. Мы были вместе уже несколько лет. Это не было мимолетным увлечением. Наши отношения — это не любовь с первого взгляда. Мои чувства к ней крепли благодаря нашему совместному опыту. Наша любовь созрела со временем.

Люблю это фото. Оно говорит мне обо всем

Я позвонил одному ювелиру в Нью-Йорк и попросил его прислать мне один из своих буклетов. Я сразу же наткнулся на нужное кольцо, а затем выбрал камень. Когда кольцо было закончено, я начал носить его с собой в ожидании подходящего момента, чтобы попросить руки Эрин. Но подходящий момент все не подворачивался. В 2005 году мы предприняли еще одну поездку в Вегас и вернулись в «Пикассо», чтобы вкусно поесть. Нам нравилось это место, мы веселились и пили вино. Вообще-то, тогда я довольно прилично набрался. Я планировал сделать ей предложение в ресторане, но хотел сделать это с ясной головой. На следующий день я готов был рвать на себе волосы.

Черт, когда же я это сделаю?

Мой друг одолжил мне свой частный самолет, на котором я хотел слетать домой, — вот уж не подумал, что когда-нибудь в жизни буду просить о таком. Я решил, что это было бы идеальным местом — солнечный свет на высоте сорок тысяч футов заставил бы кольцо переливаться и сиять. Но когда мы сели в самолет, удача снова повернулась ко мне пятой точкой: черт возьми, окна были поляризованы, так что на кольце не будет и намека на блеск. Мы приземлились в Лос-Анджелесе и поехали домой. Я должен сделать это! Мы добрались до дома. В нашей спальне был балкон с видом на бассейн и гостевой дом — еще парочка вещей, о которых когда-то даже не смел мечтать. Это был прекрасный солнечный день. «Иди сюда, — позвал я Эрин с балкона. — Мы должны пойти поплавать». Она вышла на балкон. Мы буквально только что вошли в дом, но я не мог больше ждать. Она наклонилась над перилами, глядя вниз на бассейн, и я встал позади нее, обняв ее и держа кольцо перед ее глазами. Ее реакция было чем-то средним между паникой и слезами, когда она выпалила: «О, боже мой!». Похоже, она не знала, что делать. «Ты выйдешь за меня?» — спросил я. «Да!» — ответила она. Затем мы позвонили ее маме, чтобы сообщить новости — мы не буксовали на месте, а двигались вперед. Мы запланировали свадьбу за один день. Все говорили, что никогда не видели, чтобы что-то происходило так быстро.

Но я решил так: если мы хотим цветы персикового цвета, какое имеет значение, что за цветы это будут? Люди склонны зацикливаться на мелочах, упуская из виду праздник. О, нам нужны эти определенные цветы из Африки… Да пошли они. Однако я потратил время, отбирая каждую песню, которую сыграет группа на свадьбе, у нас была секция духовых, несколько певцов и перкуссионистов. Звучание было невероятным — торжественно громким и бескомпромиссным. Свадьба на открытом воздухе состоялась в отеле «Ритц-Карлтон» в Пасадене в ноябре 2005 года, гостей было немного — лишь некоторые друзья и родственники. Несмотря на стройную красивую фигуру, Эрин была большой сладкоежкой. Поэтому на свадьбе мы организовали целый кондитерский прилавок: у нас были всевозможные виды конфет, сладости, которые я никогда не видел, штуки, которые выглядели для меня как плод фантазии безумного ученого. Она была на седьмом небе от счастья.

И я вместе с ней.

Мы танцевали, танцевали и танцевали.