5
ВРЕМЯ ПРОЛЕТИТ БЫСТРО
… — Где мы? — спросила Алина, почувствовав устойчивую почву под ногами.
— Не знаю…, — Мукеш огляделся. Вокруг была лишь плотная стена неестественно густого тумана.
— Ничего не видно. И на душе тревожно…
— Похоже, дедушкино зеркало «пошутило» с нами. И чего тебе захотелось спросить про бывших хозяев?
— Сама не знаю, будто кто-то «из вне» заставил. А ты подыграл, вдобавок… И что теперь будем делать?
— Для начала проверим — туман ли это, или нечто иное, — аспирант протянул руку и попытался расчистить пространство перед собой. Ему удалось «пробить» щель, сквозь которую просматривался кусочек зеленой долины, окруженной лесом. Недалеко паслось небольшое стадо рыжих коров, охраняемое пастухом, сидящим под раскидистым деревом с крупными малиновыми цветами. Смуглое тело пастуха прикрывала лишь набедренная повязка — дхоти.
— Абха, явно, что мы в Раджастане. Только пока не пойму, в какое время попали… Сейчас разведаем…, главное — не бойся, — Мукеш сделал несколько осторожных шагов. Волокна туманной субстанции стали менее плотным, а через пару метров и вовсе рассосались. Неподалеку виднелся холм.
— Идем туда, — он показал рукой в его сторону.
Пребывая в полной растерянности от неожиданно случившего перемещения, девушка автоматически подчинялась любимому и покорно шла по густой траве.
— Смотри под ноги, в траве иногда попадаются змеи.
— Какой ужас!
— Ничего ужасного. Просто будь внимательней. Ни одна змея сразу не нападает — всегда предупредит о своём присутствии.
— Спасибо, утешил… Я не все равно не успокоюсь, пока не пойму, куда мы попали. Может, просто переместились в деревню недалеко от Дели?
— Вряд ли… уж больно чисто вокруг… нет мусорных куч из очисток, пластиковых бутылок, металлических банок и рваных пакетов. Чистейшая девственная экология. Да и людей, кроме пастуха, не видно. Подозреваю, что все гораздо сложнее… Потерпи. Сейчас выясню.
Они подошли ближе. У подножья холма показался вход в небольшую пещеру.
— Оставлю тебя в ней, а сам отлучусь ненадолго.
— Ты хочешь бросить меня одну в незнакомом месте?! — еще больше испугалась Алина.
— Мне придется уйти. Надо поискать деревню — поговорить с местными жителями — узнать, где находимся. Я отлучусь совсем ненадолго.
— Точно ненадолго?
— Клянусь! — Мукеш приложил руку к сердцу. — За это время ничего страшного с тобой не произойдет.
— Ладно, так и быть, посижу одна.
— Сиди тихо, как мышка, и не высовывайся. Обещаешь?
— Обещаю.
Мукеш набрал охапку душистой травы и кинул на пол пещеры.
— Устраивайся удобнее. Я прикрою вход вон тем камнем, — он показал на небольшой валун, стоящий рядом, — тебя никто не побеспокоит.
— А змеи? Ты говорил о них!
— Пещера сухая. А змеи предпочитают сырость. Так что, можешь лечь и ни о чем не думать. Время пролетит быстро.
Алине ничего не оставалось делать, как уткнуться носом в траву. Она втягивала её аромат, отгоняя от себя тревожные мысли, и представляла русское поле с белыми ромашками и синими васильками… Девушка не сдержалась, тихонечко заплакала, но вдруг почувствовала, что за ней наблюдают. Плакать тут же расхотелось. Машинально смахнув слезы, она придвинулась к выходу, посмотрела в узкую щель между валуном и стеной пещеры, и действительно поймала на себе человеческий взгляд — пастух рассматривал её. Съежившись от новой порции накатившего страха, не отрывая взгляда от пастуха, Алина пошарила рукой по земле, нащупала небольшой камешек и, долго не думая, запустила им в лицо мужчины. Камень, конечно же, в цель не попал, зато мужчина отлично понял угрожающий жест и удалился.
«Вдруг сюда подойдет дюжина подобных пастухов, кто-нибудь из них решится отодвинуть преграду и… лучше не представлять, что может произойти дальше. — Алина то и дело посматривала наружу — проверяла, не вернулся ли пастух с подкреплением. — Скорее бы Мукеш вернулся».
Наконец показался запыхавшийся Мукеш, отодвинул валун и зашел в пещеру.
— Вот сари и сандалии. Переодевайся.
Он подал ей цветастый кусок шелка, нагнулся и поставил маленький глиняный кувшинчик в угол. Алина машинально накинула сари на руку и выплеснула на любимого долго копившееся за его отсутствие эмоции:
— Слава богу, ты здесь! Я чуть с ума не сошла от страха!
— Что случилось?!
— Пастух приходил рассматривать меня.
— Ничего страшного. В Раджастане простой народ любопытствует до крайности. Привыкай.
— А зачем ты принес другую одежду? — наконец сообразила спросить она.
— Твоё джинсовое платье слишком бросается в глаза.
— Почему?!
— Да так… только не пугайся… — аспирант обнял девушку и поцеловал в лоб, — мы попали в Раджастан эпохи Чаухана Притхвираджа третьего — сына дочери последнего представителя рода Тамаров. Это его княжество.
— Как ты узнал?! — Алина все еще сомневалась, что происходящее — реальность, а не розыгрыш.
— Торговец на рынке обмолвился — решил, что я раджпут клана Птарихара-Чахамана, родственник и военачальник раджи. Уже много раз солнце всходило и заходило, а меня, вернее моего двойника — настоящего военачальника, так и не нашли после очередного нападения наемников соседнего княжества. Скорее всего, его — настоящего, убили, а труп растащили птицы. Но в городе у него остался дом. Если учесть все, что случилось, нам это только на руку.
— А его супруга, дети? Наверняка, у него были и слуги! Ты подумал о них? Они же могут жить в доме!
— Не бойся, из рассказа я понял, что военачальник пришлый, хоть и приходится роднёй Чаухану — уроженец отдалённых земель клана, и еще не был женат. Во всяком случае, торговец не сообщил, что «моя супруга» совершила обряд сати, а детей отдали на воспитание родственникам.
— А вдруг он попал в плен и вернется спустя какое-то время?
— Нет. Жители узнали бы о пленении на следующий же день. Таковы раджпутские законы. Соседний князь обязательно попросил бы выкуп за высокопоставленного пленника.
— Идея с домом конечно стрёмная, но будем надеяться, что ты мыслишь правильно, — вздохнула Алина, — я не удивляюсь, что мы попали к Притхвираджу. Ведь разговор с твоим дедушкой шел именно о нем.
— Я тоже не удивляюсь. Дед попусту скрыл от меня, что является мощнейшим брахманом, владеющим древними энергетическими техниками. Соответственно то, что мы оказались здесь — его рук дело. Так что, не переживай. Он же и вернет нас обратно…
— Вопрос — когда.
— Возможно, через минуту, а может и через десять, если считать по тому — современному времени… Дедушка — старичок — одуванчик, устроил мне «командировку». Не надо было заводить с ним разговор о том, что могло произойти с Индостаном, если бы ход истории развился иначе… а еще о защитном вардже вспомнил. Может он решил, что я каким-то образом смогу его добыть? Но для этого я должен победить султана Гури и, тем самым, изменить мир. Тогда мне придется здесь основательно попотеть!
— Ничего себе, командировка! Не знаю, что и думать… — Алина будто не поняла его слов и возмущалась по другому поводу: — Лучше бы брахманы заботились о чистоте городов, а не о перемещениях такого рода, а уж тем более не о потерянных амулетах. Грязью заросли по уши, а строят из себя чуть ли ни царей!
— Не возмущайся, ибо сейчас бесполезно, и ничего не бойся. Ты со мной… Я как чувствовал — оставил тебя в пещере, чтобы ты не щеголяла в современной одежде по полям. Давай, переодевайся.
— А на какие деньги ты купил новую одежду?
— В кармане брюк осталась серебряная монета, подаренная твоим отцом.
— Здорово! Никогда не думала, что она может пригодиться. Моя сумка с деньгами и телефоном осталась в столовой… телефон! Мукеш, в твоем кармане был мобильник!
Аспирант покачал головой:
— Я выложил его из кармана, и потом, он сейчас бесполезен.
— Получается, что помощи ждать неоткуда, — вздохнула Алина, — а вдруг ситуация безвыходная?!
— Пока мы живем и мыслим, выход из положения всегда есть, только его надо найти. Выхода нет у мертвых…
Развернув настоящее сари, девушка растерялась. Покрой оказался совершенно не таким, как её старое сари для танцев.
— Как его правильно надевать?
— Сначала сними своё… давай, помогу.
Алина терпеливо ждала, когда он закончит обматывать её скроенным особым образом куском материи….
— Готово, — он ловко закрепил конец сари.
— Не быстро?
— Это нормальное время для переодевания, — улыбнулся Мукеш, — но еще осталось добавить важную деталь туалета.
— Какую?
— Тебе не хватает тилака — знака замужней женщины, наносимого красной краской на лбу.
— Зачем он мне?
— Затем, что ты теперь моя жена. Ты же не хочешь неприятностей? Я оберегаю тебя. На замужнюю женщину заглядываться нельзя. Достаточно того, что ты привлекла ненужное внимание пастуха. — Мукеш поднял с земли кувшинчик с киноварью, обмакнул в него палочку и поставил крупную красную точку на переносице Алины. — Вот теперь хорошо, — удовлетворился он видом любимой.
— Раз считаешь, что хорошо, пусть точка остаётся, — хмыкнула она и спросила:
— Ты сам переодеваться будешь?
— Да. Надену этот саронг и шервани.
— А в деревне не удивились твоему наряду?
— Нет. Ты же видишь, что я раздетый — по дороге снял рубашку, порвал брюки и сделал из них дхоти. Давай спрячем твою одежду, — он свернул платье, вынес его из пещеры, положил в небольшую яму и закидал камнями и травой. — Вот так не найдут… Идем. Нам нельзя оставаться тут дольше. Раи Питхор должен быть недалеко…
* * *
Вскоре они вышли на широкую дорогу, по которой ехала повозка, запряженная мулом. Поравнявшись с ними, повозка остановилась.
— Командир, ты вернулся! Значит, не зря я молился за тебя! — молодой смугловатый бородатый мужчина соскочил на землю и поклонился, сложив ладони вместе.
«Вот это чудеса! Его и впрямь принимают за военачальника!» — наконец-то поверила Алина.
Мукеш поприветствовал мужчину и сочинил ответ на ходу:
— Да, я вернулся. Меня спасла вот эта женщина, — он указал на свою спутницу. — Ее зовут Абха. Она стала моей женой.
Мужчина поклонился Алине и предложил:
— Садитесь в повозку, я довезу вас до дома… Хорошо, что Притхвираджа еще не пожаловал ваше жилище новому военачальнику.
— Кому это? — с показной ревностью спросил Мукеш, одновременно подсаживая Алину в повозку.
— Слышал, что он еще не решил, кого сделать военачальником — все время ждет, что ты вот — вот вернешься.
— Наш мудрый Притхвираджа чувствовал, что я вернусь, — не моргнув глазом, соврал Мукеш, — с ним ничего не произошло за время моего отсутствия?
— Нет, во дворце все спокойно.
— Тогда исполни мою просьбу после того, как доставишь нас домой — передай во дворец, что я приведу себя в порядок и сразу же предстану пред очами повелителя. Надеюсь, он простит меня за вынужденное длительное отсутствие.
— Я непременно сообщу о твоем возвращении, командир!
— Чаухан должен наградить тебя за радостную новость, — добавил Мукеш к сказанному, — так гласит раджпутский закон.
— Сегодня Брахма послал мне удачу!.. — обрадовался кшатрий.
…Невдалеке показался город, окруженный двойными каменными стенами, выложенными из белого известняка. Повозка подъехала к массивным двустворчатым деревянным воротам. Пторихара — привратники открыли их и, вместе со стражниками, тут же склонились в поклоне, пропустив путешественников. Они проехали чуть дальше, и перед ними открыли следующие ворота. За воротами показались глиняные лачуги ремесленников, возле которых продавались незамысловатые поделки — медные горшки, чаны, деревянные ложки, ножи… Алина с любопытством рассматривала их из повозки и удивлялась чистоте средневекового поселения. Завидя Мукеша, простые люди кланялись ему и тут же передавали новость по цепочке: посмотрите! Военачальник вернулся…, военачальник! Она поймала себя на мысли, что кожа людей, на удивление, была гораздо светлее, чем у современных индусов. «Раджпутские — северные племена и южные племена относятся к разным группам», — отметила она про себя…
Проехав дальше, повозка оказалась в более цивильном районе — среди улиц, застроенных добротными деревянными домами с палисадниками, загороженными со стороны дороги общим прочным глиняным забором. За домами виднелись внутренние садики, похожие на мини — оазисы. Между жилыми постройками возвышались многочисленные лингамы и величественные каменные храмы со всевозможными интерпретациями изображений Шивы над входом. Она заметила шестирукого, танцующего, попирающего демона, и с трезубцем. По каменным заборам и строениям храмов свободно разгуливало множество макак, рассматривая сверху, что творится в городе.
Расспрашивать Мукеша о происходящем у Алины не было возможности. Ему все время приходилось улыбаться горожанам и махать им рукой в знак приветствия. Люди кидались чуть ли не под колеса, бурно выражая радость по поводу возвращения Мукеша. Так что, её любопытство осталось неудовлетворенным…
Вскоре дорога стала шире, и показалась центральная площадь с дворцом, облицованным голубоватым мрамором и странной металлической колонной, установленной в центре площади. Но до них путешественники не доехали — повозка остановилась у щедро украшенного декоративной резьбой двухэтажного дома. Мукеш спрыгнул на землю, попрощался с кшатрием, снял Алину с повозки и уверенно повел её к калитке. На цветном шнуре болтался бронзовый колокольчик, служащий звонком. Он смело дёрнул за шнур. Колокольчик несколько раз настойчиво звякнул. На звук из дома вышел шудр и заглянул в овальное отверстие, вырезанное в деревянной двери на уровне глаз. Завидев «воскресшего» хозяина, он всплеснул руками и поспешил открыть.
— Какая радость! Вы вернулись, вернулись, — без конца повторял он.
На громкие возгласы сбежались и остальные слуги.
— Абха, проходи, — интуитивно Мукеш повел её по резной деревянной лестнице прямо на второй этаж, — вот наша спальня.
Девушка осторожно села на стул и огляделась. Посреди просторной комнаты под пологом из тончайшей ткани стояла массивная добротная кровать, прикрытая вышитым шелковыми нитями пестрым покрывалом. На столике рядом оказался глиняный кувшин для воды. На полу лежал ковер синих тонов. У стены шкаф, обрамленный замысловатыми узорами, в которых сверкали на солнце рубины и сапфиры.
— Ничего себе, жилище военачальника! — поразилась она.
— А как ты думала? Дед же рассказывал, как жили раньше!
В комнату заглянул шудр:
— Хозяин, какие будут распоряжения?
— Прежде всего, познакомься с моей женой — Абхой. Я обязан ей жизнью.
Тот низко поклонился.
— И найди ей девушку в прислужницы.
— Слушаюсь, господин, — шудр беспрерывно кланялся, пятясь до самого начала лестницы. На миг Алина испугалась, что он сейчас оступится и упадет. Но тот вовремя развернулся.
— И принеси мне мешочек с монетами! — крикнул ему вслед Мукеш.
— Откуда ты знаешь про деньги? — шепнула она.
— Читал, что в каждом порядочном раджпутском доме были мешочки с золотом, серебром и драгоценными камнями.
— Зачем они тебе сейчас?
— Купить тебе одежду и украшения. Ходить в одном и том же сари неприлично. Привыкай к новой роли супруги военачальника. Вживайся в неё, и быстрее.
— Постараюсь…
— С шудрами веди себя строго. Отдавай приказания без тени сомнения в голосе. Поняла меня?
— Так точно, командир.
— Раз ты способна шутить, значит все хорошо, — улыбнулся Мукеш, — тогда я поехал в город, а ты ложись — отдыхай. Прикажу, чтобы тебя не беспокоили.
— Ладно, иди.
— Вот и славно, — он поцеловал её и спустился вниз.
Алина подошла к окну и увидела, как запрягают повозку с парой лошадей.
Мукеш сел в неё, дернул за поводья, взмахнул хлыстом и поехал со двора.
«Где он научился управлять лошадьми? Спрошу, когда вернется…».
— Рану — хозяйка, можно войти? — её мысли прервали вопросом.
— Можно. — В комнату заглянула совсем молоденькая, еще не сформировавшаяся полностью девушка.
— Меня прислали прислуживать вам.
— Очень хорошо. Как тебя зовут?
— Канта.
— Сними с меня сари и принеси кувшин с тепловой водой, — приказала Алина, — я хочу освежиться.
Девушка мигом подскочила к ней и начала осторожно разматывать закрученный на теле кусок материи. — Готово, рана. Сейчас принесу воду.
— Подожди. Помоги распустить волосы и сделай новую прическу.
Канта аккуратно разобрала по прядкам и нежно расчесала гребнем из слоновой кости её волосы, собрала их вместе в пучок на затылке и спросила:
— А чем украсить прическу?
— Пока ничем. Скоро вернется муж с покупками. Надеюсь, он привезет жемчужные бусы. Ах да, чуть не забыла. Теперь можешь сходить за водой.
Девочка исчезла сиюсекундно. Алина подумала, глядя её вслед: «Нескладная худышка, кожа, да кости, на лице торчит один длинный нос и огромные голубые глаза. Странно, почему у этой девочки голубые глаза? Надо расспросить Мукеша…».
Проворная Канта быстро принесла воду, Алина с удовольствием омылась и улеглась на огромную постель под прикрытие балдахина, защищающего тело от назойливых москитов. Вскоре вернулся и Мукеш со множеством свертков, наваленных на телегу. Он на ходу отдал распоряжения, касающиеся ужина, и поднялся в спальню.
— Абха, принимай подарки. Теперь ты будешь выглядеть как царевна. Сейчас я тоже переоденусь и поеду во дворец.
— Не боишься?
— Волков бояться — в лес не ходить. Думаю, наша встреча пройдет нормально. Пожелай мне удачи, на всякий случай.
— Желаю удачи…
Мукеш поцеловал любимую и вышел во двор. Шудр подвел к нему коня.
— Садитесь, хозяин…
«Эх, была — не была!», — Мукеш погладил морду скакуна — алхакетинца и вспомнил, что когда-то давно, буквально пару лет занимался конным спортом, посему уверенно взял скакуна под уздцы, оперся на ржунимагу — луку седла, вставил одну ногу в стремя и удачно оседлал животное. Тело моментально вспомнило когда-то заученные до автоматизма движения. Скакать было недалеко — всего лишь до конца улицы и через центральную площадь…
Он сразу прошел фэйс — контроль. Стража беспрепятственно пустила его во дворец и провела в личные покои махараджи.
Чаухан с приближенными поджидал военачальника в зале для аудиенций. Кшатрий с дороги не обманул — действительно сообщил о счастливом возвращении пропавшего без вести.
С трудом сдерживая волнение, Мукеш вошел и низко поклонился статному молодому мужчине с пышными загнутыми кверху усами, восседающему на троне в халате из оранжево-золотой парчи. Чалма из белого шелка с огромным алмазом по центру украшала его голову.
— С возвращением, — поприветствовал он Мукеша, сверкнув миндалевидными глазами из под густых бровей. — Странно, мне кажется, будто ты стал выше ростом…, подойди ближе.
Тот повиновался. На уровне подсознания он не чувствовал страха и отлично понимал, как нужно вести себя в присутствии махараджи. Будто открыли потайной проход, ведущий в самые глубинные извилины мозга, и запрятанная в них информация вдруг выплеснулась наружу.
— Неужели Брахма сотворил чудо — сделал тебя выше?! — продолжил махараджа.
— Тебе показалось, повелитель. Ведь ты давно не видел меня. Я остался таким, каким и был.
Но Чаухан не переставал пристально разглядывать его и приказал:
— Покажи рану, из-за которой всем нам пришлось поволноваться.
Аспирант задрал подол рубахи и показал свежий рубец на боку.
— А где та, что спасла тебя?
— Осталась в моём доме.
— Я приглашу её во дворец, когда представится удобный случай.
— Спасибо, повелитель. — Мукеш поклонился.
— Ты в состоянии поохотиться со мной завтра?
— В состоянии, — не моргнув глазом, ответил Мукеш.
— Тогда жду тебя утром. Поговорим о насущем на природе.
— Слушаюсь, мой повелитель… но позвольте узнать сейчас, что произошло в городе за время моего отсутствия? — осторожно полюбопытствовал Мукеш, поняв, что раджа благосклонно относится к нему.
— Ничего особенного. Муххамед Гури и Джайганда Ратхор получили хороший урок и надолго оставили нас в покое.
— Но мы все равно должны держать армию в боевой готовности, — быстро сориентировался новоявленный военачальник, — возможно, недруги берегут силы для нового наступления. Завтра на восходе солнца — перед охотой я прикажу командирам ган построить акшаукини.
Махарадже не хотелось говорить о том, что его раздражает перед сном. Он поморщился, будто проглотил нечаянно попавший в белые грибы кусок поганки, и невольно погладил ладонью золочёную рукоять короткого меча, убранного в ножны, украшенные замысловатым узором из мелких разноцветных каменьев, прикрепленные к плетеному кожаному поясу. Таким нежным поглаживанием он ласкал соски на упругих грудях наложниц. Поглаживание всегда успокаивало Чаухана и придавало уверенности мыслям. В этот самый момент Мукеш заметил, как перстень с хрусталём, покрытым золотым четвертичным варджем, блеснул на указательном пальце повелителя…
— Вот и приступай к своим обязанностям, — сказал махараджа, быстро справившись с раздражением, — раджпуты действительно распустились, — и, махнув рукой, добавил именно то, что и хотел услышать от него Мукеш: — А сейчас ступай, я устал. Завтра — после построения жду тебя в своих покоях.
— Слушаюсь, повелитель, — новоявленный полководец с облегчением вздохнул, сложил ладони вместе, поклонился радже и направился к выходу из зала.
* * *
Утреннее построение той части акшаукини, что находилась в крепости, прошло удачно. Нестройные ряды пехотинцев радостно приветствовали вернувшегося военачальника криками и бряцаньем мечей о щиты. Конники стояли отдельной линией. Он прогарцевал вдоль рядов наемников, внимательно оглядев каждого, а потом подозвал к себе начальников гульм и, решив выявить «дедов» и «салаг», приказал:
— Объявите своим людям: кто служит больше трех лет — три шага вперед, кто год и два — остаются на месте. Ряды расступились, пропуская вперед воинов.
Одна половина наёмников оказалась «дедами», а другая «салагами» вперемешку с «карасями».
— Теперь слушайте мою команду, — снова обратился он к начальникам подразделений: — опытные кшатрии обучают молодых. Разделите их на группы. В каждой группе опытных и молодых должно быть поровну. Понятно?
— Понятно.
— Отлично. Каким видом тренировок вы хотели бы заняться сегодня?
Посовещавшись, все дружно сошлись на том, что в честь возвращения их командира конные кшатрии устроят поединки с пехотинцами в кругу. Тогда Мукеш подъехал ближе и поднял руку — дал знак, что скажет сейчас важное. Ряды замолчали, он прокричал:
— Воины! Самые отличившиеся получат из моих рук дорогой подарок — два изумруда.
Восторженный ропот послышался в ответ. Наёмники передавали слова командира друг другу. Военачальник не стал испытывать терпение подчиненных дальше.
— Вперед! — он махнул рукой — дал добро началу состязаний. Первые смельчаки из десяти человек заняли круговую оборону и принялись отражать удары мечей пехоты «противника» зачехленными копьями. Продержались они достаточно долго — минут пятнадцать, но все же, были повержены на землю.
В круг вставали все новые и новые добровольцы. Но никто дольше первых не мог отражать удары. Мукеш уже подумал о том, что сегодня приз никому не достанется, но маленький коренастый кшатрий из пятой по счету десятки сумел продержаться гораздо дольше остальных.
— Назови свое имя, воин, — попросил военачальник.
— Тохар Гати (тигриный след), — ответил тот.
— За что тебе дали его?
— Я выследил тигра — людоеда в джунглях и сразился с ним. Этот тигр напал на крестьянина из нашего поселения.
— Вижу, ты сильный и храбрый мужчина. В какой должности служишь?
— Начальник сенамукхи.
— Назначаю тебя начальником гульмы. Подойди и прими подарок.
Кшатрий подошел и вытянул вперед дрожащую руку. Мукеш положил ему на ладонь три крупных изумруда. Тохар Гати низко поклонился. В его глазах блеснули слезы.
— Пять лет меня не замечали, — тихо сказал он, — теперь я умру с честью.
— Служи с достоинством, — ответил ему Мукеш.
Тот еще раз поклонился, выпятил грудь, гордо взглянув на остальных, и занял положенное ему место в строю.
Военачальник приказал командирам:
— Займемся метанием копья в цель.
Те моментально подхватили инициативу:
— Куда метать? В глиняную кучу, или в буйвола?
— Куда вам больше нравится, — ответил военачальник.
— В глину, — решили командиры.
— Тогда готовьтесь, — распорядился он.
Пехотинцы быстро накопали свежей глины, набросали её на старые затвердевшие кучи, и принялись усердно метать. Мукеш наблюдал за их действиями и думал:
«Смогу ли я сам поднять копье, если попросят? Надо попробовать незаметно для остальных. Ведь мне сегодня на охоту…».
…Чаухан поджидал Мукеша за завтраком в обществе Чанды Бардаи — придворного брахмана и поэта «по совместительству». Тот любил беседовать с повелителем «за жизнь», так как был незаурядным философом. Вот и сейчас он читал ему отрывок из нового сказания, посвященного прославлению «подвигов» рода Чахаманов — из которого происходил падкий на лесть повелитель и, посему, слушал пиита с удовольствием. Военачальник вошел как раз в тот момент, когда Чанда декламировал последние пышные фразы. Вокруг невозмутимо сновали «ничего не слышащие» кшатрии, незаметно меняя блюда. Махараджа почти не обращал внимания на еду и нехотя ковырялся в серебряной тарелке.
— Мукеш, — ты вовремя, — обрадовался он, — что-то мне не хочется вкушать пищу дома. На лоне природы собственноручно пойманная и приготовленная на костре дичь гораздо аппетитнее.
— Согласен, повелитель.
— Так не будем медлить! — Повелитель промокнул губы платком из тончайшего шелка, ополоснул руки в позолоченном тазике с ароматизированной водой, вовремя подставленным кшатрием, и встал из-за стола. — Идем, — приказал он Мукешу и направился во внутренний двор. Придворная свита, состоящая из пары оруженосцев, четырех шудр, навьюченных котлами, принадлежностями для еды и мешочками со специями, пяти охранников, нескольких купцов, гостивших во дворце, судьи, казначея, приближенного брахмана и десятка лесничих, одетых в темно-зеленые маскировочные халаты и тюрбаны такого же цвета, уже ожидала его. Собаки лесничих возбужденно лаяли, предвкушая скорую погоню.
«Раджу, как и простых смертных, тянет на природу» — подумал Мукеш…
Чаухан вскочил на любимого марварского скакуна, накрытого зеленой бархатной попоной с узором из золотых нитей, дернул за уздцы и чинно прогарцевал по улицам города в сторону боковых ворот. Остальные провожатые устремились за ним. Миновав сочный зеленый луг, свита вступила в смешанный лес, где ели и сосны, как и на Руси, перемежались с дубами и осинами. Лесничие-загонщики, еще день назад выследили здесь пару оленей — самца и самку, облюбовавших опушку леса. Они спустили собак, и те, быстро взяв след, метнулись в чащу. Чаухан подхватил увесистое копье, Мукеш лук и рванулся за ним, а купцы с судьёй и брахманом и шудрами остались ждать на месте. За раджёй, кроме тренированных кшатриев, никто угнаться не мог, да и не хотел. Приближенные лишь присутствовали на охоте для компании.
Мукеш скакал на полкорпуса позади Чаухана, но чувствовал, что может обойти его в любой момент. Понимая, что охотится, в первую очередь, раджа, он лишь поигрывал копьём. Чаухан — опытный охотник, скакал на лай собак по редколесью, как по степи. Мукеш, вовремя увидев опасно нависшую острую на конце ветвь, сумел вырваться вперёд и нацелил копьё на неё. Удар он нанёс точно — мощная ветвь обломалась, и раджа благополучно проскакал мимо. Лишь мгновение спустя он обернулся и с благодарной улыбкой кивнул Мукешу. «Он хоть понял, что, возможно, сейчас я спас ему жизнь?..»
Вскоре Чаухан настиг оленя и пронзил животное наскоку так ловко, что успел выдернуть копье из тела могучего рогаля. Теперь его манила другая цель — олениха. Настигнув её, раджа снова обернулся и, махнул копьём — позволил и Мукешу преследовать самку. Военачальнику пришлось ударить коня пятками в бока, поднять копьё к плечу и поскакать вперёд, мечтая, чтобы олениха скрылась, но испуганное животное словно лишилось сил. С боязнью, что у него ничего не выйдет, Мукеш с такой силой метнул копьё, что оно пронзило бедняжку насквозь, на что раджа громко расхохотался и воскликнул:
— Даже не верится, что такого сильного и умелого воина, как ты, смогли ранить.
— В жизни бывает все, — уклончиво ответил Мукеш…
…Вскоре раздался звук рога, возвещавшего о том, что звери забиты, а еще через минут двадцать на опушке появились лесничие, несущие привязанных к толстым жердям крупного молодого самца оленя и самку. За ними неспешно ехали разгорячённый погоней раджа и военачальник.
Лесничие подвесили убитых животных на дубовые суки, аккуратно сняли шкуры, затем вспороли им животы, отдали требуху собаками, и только потом разобрали туши на части. Раджа с удовольствием наблюдал за процессом.
Тем временем шудры разожгли два костра, подвесили над ними большие медные котлы, сложили в них куски оленины, залили мясо водой и добавили специй…
Над опушкой леса потянуло ароматным дымком. Свита устроилась прямо на траве, постелив на неё плащи, и принялась трапезничать. В серебряные кубки налили медовую кандарью — хмельной напиток, и запивали ею горячие сочные куски мяса. Чанда попытался завести разговор «за жизнь», но беседа не получилась. Чаухан прервал его и заговорил о том, что в Питхорском дворце мало наложниц. Ревнивая Саньогита не разрешила перевести сюда ни единой женщины из Аджмерского гарема. Поскольку Чаухан женился не так давно, то решил пойти на некоторые уступки, но временно.
Мукеш заметил, что во время разговора о наложницах купцы многозначительно переглядывались между собой. Теперь Мукешу стало более понятно, почему махараджа проиграл султану.
«Лучше бы он думал о предстоящей войне — переживал он, — она не за горами…».
Вдоволь насытившись, свита вернулась во дворец. Проводив раджу до покоев, Мукеш отправился в гарнизон.
Весь оставшийся день он гонял обленившихся наёмников до седьмого пота, — заставлял отрабатывать умение защищаться мечом от копья, пока те совершенно не выдохлись.
Некоторые командиры стали роптать на то, что военачальник «озверел» после ранения. На что он ответил известной поговоркой фельдмаршала Суворова: «тяжело в учении — легко в бою».
* * *
В интенсивных тренировках армии прошло несколько масов — месяцев. Мукеш старался как можно больше времени проводить среди кшатриев.
За это время Алина свыклась с ролью хозяйки большого дома и научилась терпеливо ждать мужа, постоянно находящегося на службе. Слуги слушались её беспрекословно. Чтобы не сидеть без дела, она нашла себе занятие — собирала и систематизировала родословные кшатриев, бывавших в их доме, слушала легенды, рассказываемые ей соседскими женщинами по дороге в храм. Она умудрялась ненавязчиво расспрашивать их о происхождении рода, а потом запиралась я в спальне и переносила информацию специальными чернилами на пергамент…
…Иногда Мукеш оставался на ночь в крепости, ссылаясь на неотложные дела. Она понимала его, но в такие моменты чувствовала себя одиноко на огромной кровати, и чтобы развеять грусть, медитировала. Странные непонятные видения проходили перед глазами. Алина наблюдала за происходящим в них со стороны, но растолковать значение никак не могла. Пару раз она попыталась заговорить с любимым на волнующую её тему, но тот отмахивался, ссылаясь на усталость.
Последние медитации были особенно непонятными. Они начинались в одном и том же месте — среди бескрайней бурой пустыни. В небе загоралась маленькая светящаяся точка. Точка быстро увеличивалась в размерах и превращалась в человека в белых одеждах. За ним, как по чьей-то неслышной команде, из «ниоткуда» появлялись женщины с лицами и телами, будто сошедшими с икон средневековых мастеров, прикрытыми лишь темными блестящими волосами, доходящими до верхних частей бедер.
Человек, окруженный такой необычной свитой, останавливался в паре метров от Алины и показывал рукой на Запад. Женщины смотрели в ту же сторону, согласно кивая головами. Каждый раз Алина пыталась задать ему один и тот же вопрос: что означает сей жест, и каждый раз не получала ответа. Складывалось впечатление, что человек не видит и не слышит её. Постояв перед ней несколько секунд, он неспешно поворачивался и исчезал в пространстве. Женщины исчезали следом за ним. Каждое утро девушка ломала голову — чтобы это значило. Но, увы. Тщетно. Она не решалась рассказать Мукешу о том, что с ней происходило — считала, что незачем забивать мужчине голову всякой ерундой…
…Сегодня Мукеш уехал на службу спозаранку, когда Алина еще досматривала последний сон. Она встала поздно, позавтракала в одиночестве и заскучала. Опираясь на резные перила, неторопливо поднялась по лестнице и направилась на второй этаж в отдаленное крыло дома. Неспешно прошла по цветному ковру, одернула занавеску из тончайшей тафты и, устроившись на мягком диване, обтянутом оранжевым шелком, посмотрела в небо.
Высоко, под самыми облаками, над округой парил орел. Вдруг он камнем упал вниз и быстро поднялся в воздух, унося в лапах маленького ягненка.
Алина вздрогнула от накатившего волнения: «Вот и мы, как беззащитные ягнята, попали в иной мир… Но чем помочь Мукешу? Ведь ничего существенного я сделать не могу… во всяком случае, пока не могу…».
— Госпожа, — пискнула бесшумно появившаяся на балконе Канта, — хотите выпить медового напитка?
— Нет, не хочу. Дай посидеть спокойно, — Алина отвернулась в сторону, чтобы та не заметила её слез. «Слуги перемещаются по дому как невидимые тени. Все видят и слышат. Нужно быть начеку. Да что со мной?..»
Поняв настроение хозяйки, Канта выпорхнула с балкона так же бесшумно, как и впорхнула. Через некоторое время Алина успокоилась и незаметно задремала…
— Абха, очнись, — Мукеш, вернувшийся из гарнизона гораздо раньше обычного времени, осторожно погладил её по руке, — ты грезишь?
— Да. Меня посещают странные видения.
— Какие?
И тут она, неожиданно для себя, рассказал ему всё, что происходило с ней во время его ночных бдений. Он никак не прокомментировал услышанное, но вспомнив о видениях, ранее посетивших её в Питере, решил, что пора развивать способности Алины дальше. Посему, пообедав, он отправился ни в гарнизон, а в деревню к Вагаспати Мишре — брахману. Как оказалось, он вовремя узнал о его существовании.
Деревня находилась неподалеку, и через пятнадцать минут он въехал в прямоугольный внутренний двор, образовавшийся за счет сплошь построенных по периметру глиняных домов с бамбуковыми крышами. Дома со всех сторон надежно защищали двойные стены с массивными крепкими воротами, которые надёжно закрывались в темное время суток.
Не раздумывая, Мукеш направился в центр двора — к панчаят гхар — месту сбора старейшин. И действительно, Мишра находился там — сидел под баньяном. Его окружали молодые люди — ученики. Ноги Мишра были босы, а тело прикрывала только дхоти. Этот брахман не был богат, но обладал древними знаниями и великой мудростью.
Мукеш спрыгнул с коня, подошел к нему, сложил руки для приветствия и поклонился.
— Что привело тебя в деревню, военачальник? — спросил Мишра.
— Уважаемый, я прибыл с личной просьбой.
Мишра сделал знак рукой, молодые люди тут же повиновалась — ушли.
— Говори, — разрешил брахман.
— Вагаспати, попросите богов дать дополнительную силу моей жене.
— Ты желаешь поставить свою женщину наравне с собой?! Только посвященные и раджи имеют право давать силу женам!
— Вагаспати, женщины управляют нами; постараемся же довести их до совершенства: чем больше они будут знать, тем совершеннее будем мы. — Вспомнил слова Ричарда Шеридана Мукеш, — от развития женского ума зависит и мужская мудрость. Посему, раджпут из рода Огня и военачальник Притхвираджа имеет полное право поставить жену наравне с собой. — Он закончил речь и протянул брахману увесистый мешочек, доверху забитый отборными изумрудами и сапфирами.
Мишра принял подарок, внимательно посмотрел ему в глаза и молвил:
— В мире существует лишь одна Сила, совершенно независимая от того, как она проявляется — творя добро, или зло. Ведь добро и зло — одна и та же река. Разница лишь в том, что воды реки в одном случае текут вперед, в другом вспять.
На этот раз Мукеш промолчал, не зная, что ответить на новое заявление мудреца.
— Воин, в глубине твоих глаз я читаю тайну, — старик сменил недовольство на милость, — но не буду расспрашивать тебя. Завтра, с рассветом, привези женщину сюда. Для начала я поведу её в храм, а потом мы отправимся в священную пещеру, но только вдвоём. Твоя охрана не нужна. Она привлекает лишнее внимание завистливых глаз. — Брахман сделал знак, что разговор окончен. — Уезжай, пока я не передумал.
Мукешу ничего не оставалось делать, как вскочить на коня и поехать в гарнизон. Пробыв там несколько часов и отдав нужные распоряжения, он вернулся домой к ужину и снова застал Алину на балконе.
— Абха, посмотри на меня, — он нежно поцеловал её в шею.
Та радостно встрепенулась:
— Ты снова вернулся рано!
— Я подремлю вместе с тобой…, — Мукеш сел рядом, погладил любимую по руке, положил голову ей на колени и моментально уснул.
Алина тихонечко поглаживала его шевелюру и мысленно благодарила богов за то, что любимый вернулся домой, а не остался в гарнизоне…
— Господин, стол накрыт, — разбудил его появившийся на балконе шудр.
Мукеш потянулся, провел рукой по Алининым волосам, и они и направились в нижний зал.
На покрытом скатертью столе стояло множество серебряных тарелок, украшенных яркой эмалевой росписью и наполненных едой. Алина подошла к столу и подождала, когда первым сядет муж, затем села сама. Мукеш с аппетитом откусил кусок лепешки, запустил руку в первую попавшуюся тарелку и попробовал острые овощные тефтели, следом взял горсть риса из другой тарелки и тоже отправил её в рот…
— Абха, попробуй, сегодня тефтели удались.
— Спасибо. В твои любимые тефтели наверняка насыпали целую горсть карри.
— Тогда возьми кусок рыбы в маринаде.
— Благодарю. Маринад слишком кислый. Пожалуй, я съем лепешку, горстку риса и анисовые листья. Это единственное, что безболезненно переваривает мой желудок.
— У пищи, которую ты принимаешь, всегда должно быть три вкуса: горький, кислый и сладкий. Ты нарушаешь порядок, созданный богами.
— Знаешь ли, я не давала обещаний твоим богам полностью следовать их правилам.
— Я не понимаю тебя, — грустно ответил Мукеш.
— Понять просто — на столе нет воды, — а мне нужно запивать еду.
— Абха, ты должна давно привыкнуть к такой еде. Пища в желудке должна перевариваться при помощи огня, который нельзя заливать водой.
— Муж, — Алина не выдержала и повысила голос, — прикажи шудре немедленно принести хотя бы кувшин с молоком. Иначе я сойду с ума.
Мукеш дал знак слуге выполнить её требование и тихо добавил:
— Никогда не повышай на меня голос при слугах. Я военачальник!
— Военачальник, ещё минута, и я уйду, а ты останешься за столом один.
— Вижу, что ты не в настроении, — специально громко ответил Мукеш, чтобы слуги его услышали. — Разрешаю тебе подняться наверх, — затем он отдал распоряжение: — Принесите жене молоко, куда она скажет.
Алина с облегчением выпорхнула из-за стола и прошла в верхние покои. Там более прохладно. Мукеш присоединился к ней через десять минут. Сел рядом на диван, обнял и сказал:
— Учись сдерживать эмоции. Иначе когда-нибудь ты невольно подставишь меня.
— Прости, — Алина прижалась к нему и заплакала. — Сколько еще времени продлится наша с тобой жизнь здесь?
— Пока не знаю. Ты должна помнить, что нам предстоит здесь основательно поработать — помочь раджпутам победить врагов и объединить кланы в единое мощное государство.
— Я помню. Только как мы сможем помочь?
— В древние варджи я не верю и надеюсь только на собственные силы и сообразительность. Так что, я помогу раджпутам на поле боя. А ты… завтра я отправлю тебя к Вагаспати Мишре. Поедешь с ним в древнюю пещеру, где будешь вести аскетический образ жизни и займешься медитацией. Будешь находиться в ней, пока не почувствуешь, что владеешь ясновиденьем.
— Неожиданное заявление! Почему так скоро?
— Потому, что мне необходим надежный квалифицированный помощник в твоём лице. Времени и так на всё не хватает, а скоро ожидается большая война с жесточайшим врагом — тем самым афганским султаном Муххамедом Гури из рода Гуридов, о котором напоминал дедушка. Он претендует на плодородные земли вдоль Ганга. Армия его многочисленна и сильна. Один раз он уже попытался свергнуть Притхвираджа, но получил достойный отпор и даже был ранен Чауханом во время битвы. Но султан упорен, силен и не отступится от намеченной цели. Он уже подчинил себе Пенджаб, но собственности ему явно маловато. У него постоянно свербит в одном и том же месте — хочется существенно расширить владения.
— Каков наглец!
— Вот с таким упертым бараном мне придется сражаться. Он просто так не отступится от задуманного. Остановить его можно только более мощной силой. Надеюсь, что ты, к тому времени, успеешь впитать в себя достаточно древних практик.
— Я тоже надеюсь… Но как ты будешь жить один, без меня?
— Нормально. У меня забот полный рот. Да и тебе скучать будет некогда, если ты, конечно, ты будешь заниматься с брахманом самым серьезным образом.
— Буду, не сомневайся. Я же должна помогать тебе!
— Тогда не грусти. Время в разлуке пролетит быстро.
— Постараюсь…
— А сейчас перейдем к делам, оставшимся на сегодня: случилось то, чего я опасался. Собирайся, мы едем во дворец к Притхвирадже.
— Зачем?
— Вечером будет приём. Я приглашен вместе с тобой.
— Но я не знаю, как мне себя вести!
— Спокойно сиди за столом, ничего лишнего не говори, только отвечай на любезности. Да, и не забудь попросить Канту нарисовать тебе свежий тилак.
— Хорошо… кстати, я давно хотела спросить тебя. Эта девочка — Канта… почему у нее голубые глаза? Необычный цвет глаз для индусов.
— Вероятнее всего, в ее роду есть парсы.
— Парсы? Что это за народность?
— Парсы — бедные, но благородные выходцы из Эранской (Иран) земли. Их предали гонению за религию — Зороастризм — огнепоклонство и учение о чистоте форм.
— Я где-то читала об этом…
— Так вот, эти религии давно переплелись между собой, так же, как и бытие людей. И раджпуты считают себя потомками дэвов, которые тоже поклонялись Солнцу… ступай, приводи себя в порядок, у нас мало времени. Опаздывать на праздник к Чаухану непозволительно.
— Не волнуйся. Уже одеваюсь… дворец-то рядом! Только проехать через площадь…
— Хорошо, — Мукеш вышел на балкон. Он размышлял о том, как упросить Чаухана договориться о перемирии с соседями, а затем и объединить княжества в борьбе против грозного врага…
Принаряженная Алина вышла из комнаты.
— Едем. Я готова.
… Вскоре они прибыли к главному входу и поднялись по широким ступеням, ведущим в просторный зал, откуда начинаются следующие комнаты — переходы, соединяющие между собой многочисленные внешние и внутренние покои для избранных.
Пройдя через несколько комнат мимо безмолвствующих часовых у дверей, Мукеш с Алиной вошли в зал для приёмов, где собралась местная знать. Флейтисты наигрывали нежные мелодии, гости вели неторопливые беседы. Чаухан с женой Саньогитой, их лучший друг и родственник — молодой раджа Малеси Паджван — хозяин небольшого княжества Каччвы со столицей Амбер, чей покойный отец женился на кузине Притхвираджи — и царский пиит Чанда расположились за массивным столом, украшенным синими мозаичными узорами и в изобилии уставленным вазами со сладостями и фруктами. Чего тут только не было! И пирожки с яблоками, и нежнейшая помадка с фисташками, и дыня в сиропе, и морковный пирог с изюмом и миндалем, и сладости из муки.
Шудры сновали меж гостей, попеременно поднося им то хмельной напиток из фиников, то сладкую кандарью. Судья отрешенно дремал на диване, казначей о чём-то тихо рассказывал богатому заморскому купцу, успевшему подарить Притхвираджу перед праздником очередную наложницу, Саньогита беседовала с Джавани Матой — толстой супругой Паджвана, Чанда что-то глубокомысленно записывал на пергаменте.
Дверь в зал для приемов открылась, и коридорный провозгласил:
— Военачальник Мукеш Чахаман с супругой!
Множество глаз устремилось в сторону вновь прибывших. Мукеш взял Алину за руку и торжественно подвел к столу.
— Приветствую тебя, спасительница, — громко сказал Чаухан, посмотрев на Саньогиту, и добавил: — отныне ты подруга моей жены.
Саньогита улыбнулась в знак согласия.
— Благодарю за предоставленную честь, — быстро нашлась, что ответить, девушка.
— Садитесь по правую руку от меня, — распорядился раджа.
Мукеш сел первым, потом Алина. Супруга Притхвираджи замолчала, не зная, с чего начать разговор с новой подругой. Паузу прервал Паджван:
— Женщина, расскажи нам о чудесном спасении супруга.
— Я обходила поле после битвы — искала сводного брата, но вместо него увидела Мукеша с кровавой раной в боку. Мне удалось дотащить его до телеги и отвезти домой. По дороге он впал в забытьё и очнулся только через несколько дней. Моя мать сумела залечить его рану.
— А из какого рода ты происходишь, красавица?
— Я сирота. Приемная дочь у родителей. Меня подобрали в люльке, плывущей по Гангу.
— А приемные родители?
— Из небогатого рода клана Парамара, — ответил за неё Мукеш, — я проверял.
— Подтверждаю, что в моем войске есть наёмники из этого рода, — подтвердил Паджван.
После такого заявления Саньогита, происходящая из гораздо более знатной семьи, окинула пренебрежительным взглядом Алину, демонстративно отвернулась и продолжила шептаться с Джавани Матой:
— «Странно, — как ты думаешь, Джавани, из какого клана на самом деле происходит супруга военачальника? Она не похожа на наших жен и жен раджей клана Парамара, скорее на светлоликую наложницу Чаухана…».
— «Саньогитта, оставь в покое девушку, тебе ли не всё равно?»
— «Нет, не всё равно. Я знаю повадки мужа, он падок на красавиц. Глянь на него, так и стреляет глазами в её сторону».
— «Это обыкновенное любопытство, сестра».
— «Как знать, ведь я беременна и не могу дарить ему ласки».
— «На это есть наложницы».
— «Не вспоминай о них хоть сейчас, — Саньогита с недовольством взглянула на родственницу. — Вот, что я тебе скажу: Мукеш, хоть и близкий родственник мужа, но всего лишь лагхусаманта — не очень богатый раджпут — средний. Отец не оставил ему ничего. Он младший сын, поэтому зарабатывал деньги и положение сам. Соответственно, и жену имел право выбрать без родительского благословления… все же я права: Абха не жена Мукешу, а сожительница — продолжал размышлять Саньогита, — их брак не освещал ни один из известных мне брахманов…».
— «Если желаешь, я попробую выяснить…».
— «Постарайся узнать, сестра…».
В это время Алина скучала — Мукеш переключился на важный разговор с Чауханом и Паджваном.
От нечего делать она подтянула поближе изящную позолоченную вазочку в виде цветка лотоса, взяла оттуда кешью и неспешно отправила его в рот. «И это называется праздник! — размышляла она, — обыкновенный междусобойчик для узкого круга лиц, да и сам зал, если отбросить то, что он выстроен из мрамора, обставлен скромно. Даже посмотреть не на что. Пусто. Ни скульптур, ни лепнины, только немного деревянной мебели, инкрустированной позолотой и камнями, да изразцы на потолке. Вот и все украшения…».
Внезапно Саньогита схватилась за живот и громко застонала. Тут же подбежали шудры с носилками, положили на них женщину и понесли во внутренние покои. Притхвираджа занервничал, вскочил с места, распорядился позвать придворного лекаря и поспешил за супругой.
— Что случилось? — тихонько спросила Алина у Мукеша.
— Саньогита ждет ребенка, — ответил он, быстро встал из-за стола и потянул жену за собой, — идем, пока вокруг суета.
— Разве можно уйти не попрощавшись?
— Можно. Чаухану уже не до гостей.
Они беспрепятственно прошли по пустому коридору к выходу, сели на повозку и вернулись домой.
— Сегодня последняя ночь, которую мы проведем вместе перед длительной разлукой, — сказал Мукеш, поднимаясь по лестнице в спальню. Давай сделаем так, чтобы она надолго осталась в нашей памяти.
— Я согласна, — Алина всхлипнула.
— Только не плачь, — попросил Мукеш.
— Хорошо… Мы будем видеться?
— Очень редко, — Мукеш нежно погладил Алину по голове. Она прижалась к нему всем телом и замерла…
… Любимая, послушай меня, я расскажу тебе старинную легенду: в давние времена жил бедный, но мудрый царь по имени Асура. Были у него два сына. Асура умер и оставил им в наследство всё свое богатство — плошку, палочку и сандалии. Братья не смогли поделить наследство и разодрались. К ним подошел мудрец по имени Путрака и спросил, из-за чего спор, а когда узнал, то удивился: из-за какой мелочи они спорят.
— Это не мелочь, — ответили ему братья. — Тот, кто наденет сандалии, сможет летать по небу, то, что напишут палочкой — сбудется, а как возьмешь плошку в руки, она тотчас наполняется едой.
Тогда Путрака предложил: бегите наперегонки вон до той горы. Кто прибежит первым, тот и получит наследство. Братья кинулись бежать, а мудрец взял палочку, плошку, надел сандалии и был таков.
— Получается, что он украл наследство? — уточнила Алина.
— Легенда говорит не об этом, — улыбнулся Мукеш, — зачем глупым братьям наследство, если они не могут поделить его? Оно досталось умному человеку. Так хотели боги.
— Ну, раз боги, тогда рассказывай дальше.
— А дальше получилось прямо, как у нас с тобой: он за один миг пролетел огромное расстояние и опустился на землю в городе Акаршика. Город ему понравился, и он решил найти место, где можно поселиться. Блуждая по улицам, попаданец набрел на заброшенный дом, вошел внутрь, увидел там совсем дряхлую старуху, дал ей немного денег и остался жить с ней под одной крышей.
Старуха была довольна квартирантом и однажды сказала Путраке:
— «У нашего царя есть дочь, зовут её Патали. Отец держит девушку в верхних покоях дворца и бережет как дорогостоящий бриллиант. А у тебя нет супруги».
Выслушав старуху, мудрец понял, что в его сердце закрадывается любовь. Он дождался ночи, надел сандалии и отправился прямо в верхние покои дворца. Неслышно, подобно легкому перу влетев в окно, он увидел томно раскинувшуюся на мягкой перине Патали. Девушка показалось ему невероятно красивой. «Как же мне разбудить ее?» — только он подумал об этом, как проснулся страж, охраняющий вход в покои снаружи.
Безумно влюбленный в девушку страж начал читать стихотворение вслух: «вот спит она, раскинувшись в истоме, глаза ее полузакрыты, она позевывает сладко, а ты задумался, чудак, как пробудить ее?»
Ответ, специально посланный богами, пришел незамедлительно: «да просто, обними ее!»
Трепеща от страсти, Путрака обнял Патали так, как я обнимаю тебя, — Мукеш обнял Алину, нежно поцеловал в губы и продолжил рассказ:
— Красавица удивилась пришельцу, но не испугалась. Она тоже же влюбилась в него. И началась между ними беседа, исполненная неги, и свершился их брак по обряду гандхарвов.
— А что это за брак?
— Ты не догадываешься? Это, как у нас с тобой, любимая. Брак, не освещенный ни Брахманом, ни родственниками, а только небесными богами.
— Как романтично! — томно произнесла девушка.
Мукеш чувствовал, что Алина уже давно горит желанием и привлек её к себе…
* * *
… Военачальник проснулся первым, повернулся к супруге и с минуту наблюдал, как та улыбается во сне. Потом поцеловал её в губы, зажал упругий сосок между пальцами и нежно потеребил. Она потянулась и спросила:
— Пора вставать?
— Пора, уже рассвело.
Алина неохотно скинула с себя шелковое покрывало и села на краешек кровати.
— Я не хочу ехать без тебя! — капризничала она.
— Абха, потерпи немного, и все образуется. Давай не будем портить настроение друг другу перед расставанием. Хорошо?
— Хорошо.
— Вот и умница. Собирайся. — Мукеш спустился вниз.
Алина возилась недолго. Нарядилась в желтое шелковое сари, расшитое золотыми нитями, застегнула на запястье золотой браслет в виде змейки, вставила в уши сережки, повертелась перед зеркалом еще немного и надела на указательный палец и перстень с рубином. Затем, на русский манер, собрала волосы на затылке.
— Я готова…
— Тогда идем во двор. Лошадей уже запрягли. — Мукеш взял её руку и поцеловал ладонь.
— Дай мне слово, что ты не будешь лезть на рожон. Иначе вместо того, чтобы учиться ясновиденью, мне придется молить богов, чтобы с тобой ничего не случилось.
— Даю слово воина, — без тени сомнения в голосе сказал Мукеш.
— Тогда поехали.
Он подхватил Алину на руки и посадил в повозку. По дороге военачальник на всякий случай попросил:
— Если какой-нибудь жрец предложит тебе набраться «священной» силы от Шивы в ночном храме — не соглашайся.
— Почему? — удивилась девушка, — это же обыкновенный обряд, не более того!
— Ошибаешься. Раньше я не предупреждал тебя за ненадобностью. Но теперь, пока ты будешь жить без меня, возможно всё.
— Что возможно?!
— Каждой женщине, желающей хорошенько ублажить какое-нибудь божество, жрецы советуют провести хотя бы одну ночь внутри храма на специальном ложе и уверяют, что один «из божеств» обязательно посетит её йони в темноте. Как ты думаешь, кто исполняет миссию бога?
— Наверняка жрецы.
— Правильно. После чего женщины из средних и высших слоёв общества щедро одаривают храм.
— Да-а-а, представляю, какие дары получают служители культа! — хмыкнула Алина.
— Удачное сочетание приятного с полезным.
— Надеюсь, что ты не поведешься на подобные предложения?
— Не переживай, я не лягу на специальное ложе, если меня туда пригласят, — улыбнулась Алина.
— Вижу, у тебя поднялось настроение!
— Немного…
… За разговором молодые въехали в ашрам и остановились в центре двора. Военачальник соскочил на землю и подошел к брахману, как всегда, медитирующему под деревом.
— Приветствую тебя, Мишра. Я привез супругу.
Мишра даже не пошевелился.
— Уважаемый, вы слышите меня? — спросил военачальник еще раз.
— Слышу. Ты нетерпелив. Прервал созерцание, — неохотно отозвался тот.
— Простите, но солнце взошло.
— Да. Рассвет — самое хорошее время для соединения с природой. — Брахман неторопливо поднялся с земли и взглянул на Алину.
— Приветствую тебя, похожая на Деви Ума, светлую богиню, воплощение жены Шивы.
Алина спрыгнула на землю, сложила ладони вместе и поклонилась.
— Попрощайся с мужем и подойди ко мне. Теперь я твой наставник.
Алина крепко обняла Мукеша за шею и прижалась щекой к его щеке. Ей стало страшно всего на несколько мгновений, она быстро взяла себя в руки и оторвалась от него.
— Уезжай, долгое расставание невыносимо, — попросила она, отойдя в сторону, и опустила глаза, пытаясь скрыть навернувшиеся слезы.
Военачальник сел на повозку, дал знак погонщику, в последний раз кинул взгляд на жену и отвернулся.
Мишра дождался, когда тот выедет из деревни, и вновь обратился к девушке:
— Как зовут тебя, дэви?
— Абха.
— Знаешь ли ты значение своего имени?
— Примерно.
— Абха — значит небесное сияние. Если развивать твои способности, подаренные богами, ты станешь мощнейшим даршаном, — сказал брахман.
— Не знала, что такое возможно, — уклончиво ответила Алина, не совсем понимая, что означает слово «даршан».
— Твой муж желает, чтобы ты набралась силы от Солнца и смогла летать со скоростью ума при помощи тайных наставлений. Идем со мной, и ничего не бойся.
Алина послушно последовала за Вагаспати, не смея нарушать его мысли.
Через некоторое время они подошли к храму, украшенному огромным трезубцем и каменными изразцами со сценами жизни демонов и нимф.
— Зайдём внутрь, — попросил её Мишра. — Ты ляжешь у ног Шивы и мысленно попросишь дать тебе силу, а я, тем временем, задобрю его — поднесу дорогой подарок и прочитаю молитву из Смрити — священного писания.
Алина сняла сандалии, тихонько зашла в пропитанный благовониями зал, в буквальном смысле распласталась на ковре пред золотым изваянием грозного божества, сосредоточилась и мысленно попросила: «Шива, если ты так всемогущ, то верни нас домой, в наш настоящий мир, где мы жили раньше. Может и правда, что Шива, общаясь с высшими силами, подаст знак через брахмана и поможет?» — но будучи крещеной в Православной вере, тут же усомнилась в божественной помощи идолов и решила обратить мысли к солнцу — как советуют эзотерики.
«Что сейчас делает муж?» — спросила она у светила и моментально получила от него ответ: «разговаривает с Чауханом…».
— Дэви, вставай, — послышался голос брахмана. — Нам пора.
Она поднялась, прошла к выходу, всунула ноги в сандалии и покорно поспешила за наставником. Тот шагал молча… Через некоторое время девушка решилась спросить:
— Куда мы идем теперь?
— На рынок. Купить повозку и лошадей. Нам предстоит долгий путь до священного озера.
— Могу я узнать, сколько времени займет путешествие?
— Целый день наш путь будет освещать солнце, одну ночь луна…
— Учитель, вы говорите загадками. Выходит, мы не будем спать?
— Мы будем ночевать у знакомого жреца в храме.
— Там у нас будет отдельная комната? — спросила Алина, в красках представив себе то, о чем рассказывал ей Мукеш.
— Да. Нас будет охранять Шива.
— А другого варианта нет?
— Этот самый безопасный.
— А разбойники на дорогах? Вы их не боитесь? — не отставала с расспросами девушка.
— Разбойников на землях Притхвираджа нет. Так что, тебе некого опасаться, дэви. Мы доедем спокойно.
… За разговором они дошли до большого рынка, представляющего собой деревянные ряды, прикрытые сверху матерчатыми тентами от солнца и от назойливых обезьян, ворующих все, что возможно. Чего только там не было! Девушка с удивлением разглядывала предлагаемый торговцами товар: на первых рядах продавали подушки из шелка, набитые ароматной травой, простыни и покрывала всевозможных цветов и оттенков. На следующих красовалась расписная глиняная посуда, медные колокольчики на длинных веревочках и замысловатые статуэтки богов. За этими рядами стояли еще, где купцы наперебой предлагали мягкие ковры, отрезы шерстяных, хлопковых, атласных и парчовых тканей, украшенных всевозможными орнаментами, и женские украшения. Девушка невольно залюбовалась и остановилась около них. Завидев супругу военачальника в сопровождении уважаемого брахмана, вани повыскакивали из-за своих мест, бурно поприветствовали их, как дорогих гостей, и принялись громко ворковать, расхваливая свой товар, как петухи перед курицами. Но Мишра не дал Алине насладиться рассматриванием украшений, мягко взял её под руку и повел в дальний конец рынка, туда, где продавали животных.
Впервые ей пришлось стоять с верблюдами и слонами так близко. От резких перемешанных запахов пота и свежего навоза у девушки заболела голова, но она не показывала отрицательные эмоции — понимала, что Мишра старается не ради себя.
Узнав, что уважаемый человек хочет купить лошадей, к нему тут же подвели с десяток, на выбор. Брахман тщательно ощупал их морды и гривы, заглянул в глаза, обследовал зубы, осмотрел бабки, похлопал по крупу и выбрал двух самых неприглядных, по мнению девушки, лошадок и выкрашенную в коричневый цвет повозку, набитую душистым сеном и крытую хлопковым покрывалом, натянутым на бамбуковые палки.
Мишра выдал купцам по два крупных голубых сапфира за лошадей и горсть монет за повозку, посадил Алину в неё, сам устроился впереди, чтобы управлять, и свернул на дорогу, ведущую в сторону горной страны «За семью Замками» — Непала. Именно в том направлении, у подножий Гималаев, рядом со священным озером и находилась древняя пещера для проведений длительных аскез…
