Шли вторые сутки нашего добровольного заточения, и за все это время абсолютно ничего не случилось. Но мы не сидели сложа руки. Разобрали ящики с оружием, набили патронами калибра десять миллиметров магазины к «Валу», вставили запалы в гранаты и сложили все это в пещере за старинным храмом. Там каждый из нас, натаскав камней, оборудовал себе стрелковую позицию по всем правилам усвоенной еще в Школе воинской науки. Если дело дойдет до стрельбы, решили мы, то творение древних мастеров не должно пострадать. Я никогда раньше не обращался с таким оружием, поэтому предпочел бы «Валу» старый надежный «АКМ». Но Боря резонно заметил, что в бою в условиях подземелья бесшумное оружие будет иметь свои преимущества, и я вынужден был с ним согласиться. Мы предусмотрели, кажется, все, вплоть до противогазов. На тот случай, если гипотетический агрессор вздумает вытравливать нас газом.

Почему мы занялись этими приготовлениями? Сразу после того, как мы перешагнули порог пещеры, меня стали преследовать какие-то смутные видения. Стоило закрыть глаза, как пространство вокруг наполнялось мельтешением теней, вспышками выстрелов и беззвучными разрывами. Все происходило в полной тишине, и почему-то именно от этого на душе становилось особенно тревожно. Кроме меня, больше никто не чувствовал опасности, но, учитывая мою особую чувствительность, мы решили приготовиться к обороне.

Вася уже два раза выходил на связь. Его доклады ограничивались двумя словами: «Все тихо!» Я отвечал так же коротко, после чего он сразу отключался. Но последний вечерний сеанс сильно отличался от предыдущих.

— Дядя Володя! — Мне показалось, что голос крестника звучит как-то неуверенно, и я сразу насторожился. — Тут один человек хочет поговорить с тобой. Ты не подумай, это надежный человек, ему можно верить…

— Давай! — оборвал я его оправдания. Кто бы ни стоял рядом с Васей, отказываться от разговора было бы просто глупо.

— Здравствуйте, Кубанский! — услышал я из трубки голос, показавшийся мне знакомым. Может быть, не сам голос, а только интонация… — Я не буду представляться вам, скажу только, что мы уже встречались.

— И кто же вы? — спросил я, уже догадываясь, с кем разговариваю.

— Мы с вами вместе совершили путешествие из Харькова в Центр, — подтвердил он мою догадку. — А еще кое-кто называет меня дезертиром.

— А почему я должен верить, что этот «кое-кто» не прав? — недоверчиво спросил я.

— Вы не доверяете своему крестнику?

— Я много раз видел, что делает с людьми внушение.

— Хорошо! — согласился «дезертир». — Я знаю человека, которому вы поверите.

— Кто это? — насторожился я.

— Катерина.

— Но вы же знаете, что это невозможно! — сказал я, обреченно вздохнув. Все! Меня опять водят за нос. Рухнула наша последняя надежда превратиться из пешек в чужой игре во сколько-нибудь значимые фигуры.

— Для меня возможно, — спокойно ответил мой собеседник, и по его голосу я вдруг понял, что он говорит правду. Мое сердце учащенно забилось.

— Ну что, договорились? — он прервал затянувшееся молчание.

— Где и когда я смогу ее увидеть? — спросил я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

— Завтра в семь часов утра я приду за вами. Будьте вместе со своими людьми там, где вы сейчас находитесь, в храме. Что бы ни случилось, дождитесь нас.

— А что может случиться?

— Не один я ищу вас, — туманно ответил он. — Предупреждаю, мы с вашим крестником придем не с той стороны, откуда вы попали в храм. Постарайтесь не открыть по нам огонь с перепугу.

— Не волнуйтесь! — усмехнулся я. — Но вы можете хотя бы намекнуть, для чего мы вам нужны? — полюбопытствовал я.

— Только при личной встрече! — отрезал он и отключился.

Время до вечера ползло со скоростью улитки. Даже хлопоты по хозяйству, которые я добровольно взял на себя, не ускорили его течения. Казалось, что день растянулся в месяц. Интуиция шептала мне, что «дезертир» не соврал насчет встречи с Катей, и я не мог дождаться наступления утра. Я даже лег пораньше спать, чтобы приблизить счастливый миг. Но проснуться нам было суждено раньше времени, на которое у нас была назначена побудка.

Со стороны входа в пещеру прогремел оглушительный взрыв, а вслед за этим зазвенели привязанные к сигнальной проволоке консервные банки. Мы мгновенно проснулись и помчались на позиции. Бежать к ним нам было гораздо ближе, чем нападающим от входа, поэтому нам хватило времени залечь и приготовиться к бою. Через несколько минут в коридоре раздался топот множества ног, и мои надежды на бескровный исход сражения сразу растаяли. Противник был слишком многочислен, чтобы пытаться обернуть его в бегство с помощью внушения. Значит, придется применять оружие. Меня охватил легкий озноб — ни разу в жизни мне не приходилось не то что стрелять в живых людей, но даже направлять ствол в их сторону.

Я прислушался к своим ощущениям и сразу определил — врагом тут и не пахнет. Похоже, за нами пришли как за рядовыми уголовными преступниками. Убивать обыкновенных людей, кем бы они ни были, совсем не хотелось, и я негромко, но так, чтобы парни услышали, сказал:

— Стрелять только после моей команды! Сначала попробую их пугнуть!

Я не стал ждать, когда наступающий отряд подойдет на расстояние броска гранаты, и выпустил из «Вала» короткую очередь поверх голов. Странно было чувствовать, как автомат дергается в руках, и слышать вместо выстрелов только металлический лязг затвора. Пули высекли искры из каменного потолка, но, похоже, бесшумная стрельба не произвела должного впечатления на противника. Все-таки надо было взять «АКМ» — мелькнула запоздалая мысль.

Противник моментально залег и открыл в нашу сторону такой плотный огонь, что мы не могли поднять головы. Пули свистели вокруг нас, рикошетили от стен, и на головы нам сыпалась каменная крошка. Хорошо, что мы не поленились оборудовать ячейки по всем правилам!

Ну что же, подумал я, спрятав лицо от секущих каменных осколков, не мы первые начали! Воевать так воевать!

Дождавшись, когда стрельба стихла — надо полагать, нападающие поняли, что патроны имеют скверное свойство кончаться в самый неподходящий момент, — я просунул ствол автомата в щель, крикнул: «Огонь!» — и нажал на спусковой крючок.

Нападающим некуда было прятаться от наших пуль, потому что для засады мы выбрали длинный прямой отрезок коридора, без выступов и поворотов. Послышались крики раненых и топот ног бегущих людей. Я бросил взгляд на часы, но в темноте не смог рассмотреть стрелки. Пришлось доставать мобильный телефон.

До назначенного срока оставалось чуть больше тридцати минут, и к этому времени мы должны были разделаться с противником или хотя бы надолго отогнать его. Некоторое время в пещере царила полная тишина. Потом раздался тихий шорох, слышимый на самом пределе обостренного восприятия. Я выпустил короткую очередь, но тот, кто крался по коридору, успел раньше. Он метнул гранату, и взрыв прогремел метрах в десяти от нашей линии обороны. Скорее всего, нас спасло то, что у бросавшего не выдержали нервы и он не смог правильно определить в темноте расстояние. Осколки гранаты, как перед этим пули из автоматов противника, рикошетом отскочили от камней, а часть их просвистела над нашими головами.

Следующая пауза в наступлении затянулась надолго. Я снова сверился со временем и увидел, что через пять минут мне придется, оставив ребят, отступать в храм. Но тут сзади раздался знакомый голос:

— Дядя Володя, это я! Не стреляйте!

Вася сказал это очень вовремя. Еще мгновение — и мы открыли бы огонь в его сторону.

— Откуда ты взялся? — изумленно спросил я.

— Потом! — ответил он. — Все потом. Вам надо уходить. Вас уже ждут.

— А ты?

— За меня не беспокойся, — беспечно ответил он. — Я тут растяжечку организую, чтобы выиграть время, и тоже уйду.

В смутном свете, доходящем до нас от входа в храм, я увидел у него на плече ящик с гранатами.

— Идите! — повторил Вася. — Я сразу следом за вами…

— Вася, не рискуй! — попытался я образумить крестника. — Ты один не справишься с такой оравой!

— Еще как справлюсь! — громко хмыкнул он. — Ну что вы как маленькие? Вам же сказано — идите! Время уходит!

Вспомнив, кто меня ждет, я сделал знак своей команде, и мы отступили к украшенной каменной резьбой арке. Обернувшись, я увидел, как Вася разматывает поперек коридора проволоку.

…Человек стоял, облокотившись об алтарь. На его изрезанном морщинами лице, как мне показалось, навсегда застыло выражение терпеливого ожидания. На вид, если судить по общепринятым меркам, ему можно было дать лет шестьдесят — шестьдесят пять, и я сразу мысленно окрестил его стариком. Но густые черные волосы, постриженные ежиком, и небольшая бородка того же цвета, без малейшего намека на седину, заставляли сомневаться в таком выводе. Впрочем, там, где дело касалось Службы, гадать о возрасте было делом неблагодарным. Лицо его показалось мне смутно знакомым, будто я видел его на какой-то старой, плохого качества фотографии. Но, как ни старался, не мог вспомнить ни того, где и при каких обстоятельствах это было, ни кто он такой.

Я огляделся по сторонам и, убедившись, что, кроме старика в большом зале храма, больше никого нет, спросил, сжимая в руках автомат:

— Кто вы такой? И где Катя? Предупреждаю, без нее я с вами разговаривать не стану!

Он провел рукой ото лба к подбородку, и его лицо преобразилось. Морщины разгладились, и предо мной оказался двойник харьковского резидента Виктора Слободенюка, отличающийся от оригинала только черной бородкой. Еще миг — и лицо приняло первоначальный облик.

— А Катя? — Безмолвный ответ на первый вопрос удовлетворил меня, но это было не главное.

Мои ребята плотно обступили нас и, не опуская оружия, ждали продолжения. Вчера, после сеанса связи, я передал им содержание нашего разговора, и они целый день гадали, чего можно ожидать от предстоящей встречи. Во всяком случае, никто пока не собирался хватать его и под пытками выведывать тайну Золотой книги.

— Катя? — переспросил старик. — Ты ведь прекрасно знаешь, что она не может здесь находиться.

— Но вы же обещали! — Во мне стала закипать ярость.

— Зато есть место, где вы можете встретиться. — Старик не обратил на это внимания. — Идемте за мной.

— А Вася? — спросил я.

— Не беспокойтесь за него, — спокойно сказал старик. — Сейчас он закончит свои дела и уйдет через запасной выход. Внизу его ждет катер.

Он повернулся и направился к темной нише за алтарем, ничуть, казалось, не сомневаясь, что мы подчинимся ему. И оказался прав. Какая-то неведомая сила притягивала нас, и все мы, побросав автоматы на пол, последовали за ним. Когда мы зашли за алтарь, из коридора, где оставался Вася, прогремел оглушительный взрыв. Кто-то из напавших на наше укрытие людей напоролся на Васину растяжку, и я очень надеялся, что он успел покинуть к этому времени пещеру…

За два прошедших дня мы добрый десяток раз облазили все помещения подземного монастыря. Я сам неоднократно осматривал большую нишу за алтарем и убедился, что она заканчивается тупиком. Теперь мы шли по ней, а она все тянулась и тянулась, превратившись в длинный коридор. С подобными необъяснимыми явлениями нам приходилось сталкиваться в Центре. А еще в самом начале пути у меня на долю секунды помутилось в глазах и слегка закружилась голова. Точно как при пересечении границы Центра.

Потом впереди забрезжил желтоватый свет, и вскоре мы очутились в большом круглом помещении, обставленном старинной мебелью. Стены в нем до высоты человеческого роста были обшиты панелями из красного дерева, а выше обтянуты китайским шелком с изображениями цветов и драконов. Источником света служила стоящая на столе стеклянная лампа в форме шара. На широкой деревянной скамье, покрытой пятнистой шкурой какой-то огромной кошки, сидели Катя и очень похожий на нее парень лет двадцати. При нашем появлении они встали и поклонились старику.

— Здравствуйте, маршал! — сказала Катя почтительно и только потом повернулась к нам. — Здравствуйте, ребята!

Я понимал, что давно уже должен держать ее в объятиях, но не мог сдвинуться с места, словно меня внезапно парализовало. Маршалом в Службе называли единственного человека — ее создателя падре Франциска…