Глава 60
Уже ночь. Или еще не день. Я не очень себе представляю.
Я жду его уже много часов. Глаза сухие, я устала держать их открытыми.
Мне холодно.
Хотя по радио говорили, что погода теплая для этого времени года.
Это я помню. Слушала час или два назад. Точно уже не знаю.
Мне правда холодно. Можно подумать, холод исходит от меня. Что он выделяется из глубин моего существа… Что я его источник, и он распространится на всю Землю.
Шлейф изморози, который уничтожит все на своем пути.
Думаешь, такое возможно?
Нет, конечно! Я несу ерунду… Холод, он снаружи.
На радио, наверно, ошиблись. Или соврали.
С ума сойти, как люди умеют врать! Я тоже умела.
Но теперь с этим покончено. Раз и навсегда.
Больше никто мне не соврет. И я больше не буду врать. Я больше не буду прятаться.
Надо же, день занимается… Пока я с тобой разговаривала, разгорелся свет.
Тебе следовало бы это увидеть, любовь моя… Розовеющее небо так красиво.
Тебе следовало бы это увидеть, любовь моя. Но ты больше не можешь.
Ты не можешь больше видеть, не можешь улыбаться.
А у тебя была такая прекрасная улыбка. И такие прекрасные руки.
Мне бы так хотелось, чтобы они ко мне прикоснулись. Вот только ты больше не можешь ко мне прикоснуться, любовь моя.
Но я еще могу тебя любить.
Ты удивлен? Удивлен, что я называю тебя любовь моя?.. Знаешь, я понимаю. Я тоже удивляюсь.
У меня не было времени тебе признаться, ты ушел слишком быстро. Слишком рано. Он отнял тебя у меня, прежде чем я успела все осознать.
Но я знаю, что в один прекрасный день эти слова слетели бы с моих губ.
Любовь моя… Я уже говорила это раньше другим, но не тебе. Потому что я ошибалась, сбилась с дороги. Позволила другим пользоваться собой.
С тобой все по-другому. Это было жестко, испепеляюще. Ты был настоящим.
Ты единственный сумел заглянуть за наружность, за те ширмы, которые служили мне защитой. Ты единственный, кто увидел, что скрывалось за ними. Ты единственный понял.
Ты единственный защищал меня. И заплатил за это жизнью.
Поэтому прими, что я называю тебя любовь моя.
Вот он.
Я уже думала, что он никогда не покажется.
Он выходит из дома, запирает дверь подъезда на ключ.
Мне придется тебя оставить, любовь моя. Мне нужно идти. Пора, мне кажется.
Я выхожу из машины, тихо прикрываю дверцу. Перехожу улицу, чтобы оказаться на том же тротуаре, что и он. Странно, что он не оборачивается. Вообще-то, должен оборачиваться. В фильмах обычно так.
Тогда я окликаю его по имени. Наконец он оборачивается, и я вижу, что он удивлен.
За удивлением следует улыбка. Он смеет мне улыбаться. Он думает, что он сильный, а я слабая.
Как бы то ни было, он ошибается.
Потому что я сотру эту его улыбку.
– Хлоя? Что ты здесь делаешь? Хотела меня увидеть?
– Да. Я хотела тебя увидеть. Мертвым.
Когда моя правая рука поднимается в его направлении, у него меняется лицо. Его глаза округляются от страха, он роняет ключи от машины.
Я думала, что моя рука будет дрожать.
– Хлоя… Что это?..
– Игры кончились, мой ангел!
Мой палец на спусковом крючке. Я не забыла снять с предохранителя и дослать патрон, как ты меня учил.
Да, я нажму на спуск, любовь моя. Только дай мне время. Время насладиться еще немного ужасом, который искажает его лицо.
Мне бы хотелось, чтобы он описался. Как я в первый вечер.
Тем хуже.
– Ты с ума сошла!
– А ты мертв.
– Хлоя, поговори со мной! Мы можем…
– Я не разговариваю с мертвыми.
Мой палец жмет на курок. Грохот удивляет меня, как и отдача.
Его отбрасывает назад, он налетает на свою машину и падает на колени, прижимая руки к животу. Словно хочет собрать в ладони горячую жидкость, которая выплескивается из его разверстых внутренностей.
Кажется, я попала ему в печень. Пусть и не нарочно.
Тем лучше.
Я подхожу ближе, мои каблуки звонко цокают по асфальту. И это отдается в мозгу. Каждый звук усиливается, каждая секунда распадается на множество составляющих. Я так близко от него, что могу прикоснуться к его лбу стволом своего «вальтера».
– Хлоя…
– Ты мертв, а я не разговариваю с мертвыми. Разве я тебе уже не сказала?
Я опускаю оружие к его рту и стреляю второй раз.
Я же ему сказала. Что сотру его улыбку.
Он падает на тротуар. Еще несколько судорог, и он кажется мертвым.
А если еще нет, то это не за горами.
Потом я отворачиваюсь от отвратительных останков и медленно иду к своей машине.
Завожу мотор, на малой скорости проезжаю мимо только что отыгранной сцены.
Героиня – это я.
Увеличиваю скорость, шины слегка скрипят. Я не думала, что все будет так легко.
У меня кровь на руках. Но кровь можно смыть. И забыть. А вот та, что забрызгала мне блузку, не сойдет. Мне следовало подумать и одеться по-другому.
Но все это не имеет значения.
Я только что убила человека. Хозяина Зверя. А без хозяина тот ничто, я уверена.
Я выслежу его тоже. И убью. Его черед скоро придет.
Спи спокойно, любовь моя.
* * *
Я воспользовалась приходом почтальона и проскользнула вслед за ним, пока дверь подъезда была еще открыта. Поднимаюсь на три этажа, ноги слегка подгибаются.
Усталость, конечно.
Совсем недавно все казалось куда легче. Но меня преследует образ того, другого, на коленях перед своей машиной. Его искаженного, чудовищно изуродованного лица… Эта картина заполняет голову, словно нестираемое пятно перед глазами.
Нет, не беспокойся, у меня получится. Потому что ты здесь, со мной. Потому что твой голос говорит мне, что делать. Твой голос или мой собственный, я уже не знаю. Да и какая разница.
Но этот голос я слышу. Я уверена.
Держу палец на звонке. И жду.
Наконец он открывает, еще полусонный. И полуголый. Подумать только, я любила это лицо… Прижималась всем телом к его телу. Позволила ему пользоваться собой.
Подумать только, что я доставила ему это удовольствие.
Он смотрит на меня сначала с удивлением, потом с гневом.
– Хлоя… Что ты здесь делаешь?
– Хотела тебя увидеть.
– А я тебя нет.
Я не даю ему захлопнуть дверь и захожу внутрь, не дожидаясь приглашения. Полагаю, мне хочется потянуть время. Или же я колеблюсь.
В трусах, с опухшими от сна глазами он выглядит не таким уж опасным. Просто сердитым.
– Так, а теперь выйди из моего дома!
– Где твой маскарадный костюм? Черный свитер, шлем?..
Изумление на его лице могло бы показаться искренним. Если бы я не знала, кто он. Кто он на самом деле.
– Какой маскарадный костюм? Черт, о чем ты говоришь, Хлоя?
– Хочешь меня прикончить? Ты же так сказал этой ночью, а?
– Этой ночью? Ты спятила, клянусь…
Я вытаскиваю руку из кармана пиджака, он во все глаза пялится на ствол моего «вальтера».
– Видишь, это я вернулась. И это я тебя прикончу.
Он отступает, я надвигаюсь.
– Хлоя… Немедленно положи оружие. Что на тебя нашло?
Я уже сняла с предохранителя и взвела курок. Становлюсь настоящим профессионалом.
– Хлоя, кончай со своими глупостями, черт! Мы можем поговорить. Успокойся и опусти пистолет!
– Я спокойна. Ты и представить себе не можешь, как я спокойна…
Ужас искажает его голос, увеличивает глаза. Его изумительные зеленые глаза.
Этой ночью они показались мне голубыми. Или серыми. Наверняка он надел контактные линзы, чтобы меня обмануть. Чтобы я его не узнала.
Но я уже давно разоблачила тебя.
– Игры кончены!.. Сейчас ты сдохнешь.
Веские фразы предназначены для значительных моментов.
А сейчас как раз такой. Тень готовится к схождению в ад. Где ей и место.
– Остановись, Хло… Остановись, прошу тебя! Кажется, ты не соображаешь, что делаешь…
Я прицеливаюсь и нажимаю на спуск. Отдача меня не удивляет. Его отбрасывает к стене, и он рушится на пол. Я целилась в голову, но промахнулась. И попала в горло.
Я смотрю, как он захлебывается собственной кровью.
Я думала, что пистолетная пуля убивает на месте. Мгновенно и чисто. Нас пытаются в этом убедить и телевизор, и кино. Но все вранье: смерть не спешит.
Сегодня я ее посланница. Я наношу удар, я казню.
Я ее мощная длань.
Я месть.
Я правосудие.
Он безуспешно пытается вздохнуть, борется. Даже протягивает ко мне руку.
Думаю, он просит моей помощи.
Он отнял тебя у меня. А потому во мне не будет жалости. Я даже не стану его приканчивать, пусть медленно задохнется сам.
Но смерть с ним еще не наигралась. Говорить он больше не может, но молит меня взглядом.
Я делаю несколько шагов назад, мое сердце переворачивается.
Зрение затуманивается. Кажется, я плачу.
Помоги мне, любовь моя… Помоги мне!
