Глава 40

– Пора идти, – мягко напоминает Александр.

Хлоя сжимает руки. Она все еще дрожит, хотя обогреватель накачивает в салон горячий воздух.

– Я не могу…

– Я буду рядом, я вас не оставлю.

Он открывает пассажирскую дверцу, Хлоя сидит неподвижно. Он берет ее руку в свою, она сопротивляется.

– Идемте, – повторяет он. – Обещаю, все пройдет хорошо.

– Я в жутком виде.

Александр грустно улыбается:

– Если вы сначала заедете в парикмахерскую и на маникюр, они вам ни за что не поверят!

Она выдергивает руку, бросает на него сердитый взгляд.

– Идемте со мной, Хлоя.

– Это ничего не даст!

Он присаживается перед ней на корточки, оставаясь на тротуаре.

– Вы мне доверяете? – спрашивает он.

Она просто кивает.

– Тогда послушайте меня… Вы должны подать жалобу, чтобы мы могли схватить эту сволочь и не дали ему больше никому навредить.

– Я уже подавала жалобу!

– Это другое дело. Сегодня вечером они отнесутся к нам всерьез, можете мне поверить.

– Но вы же коп! И я вам все рассказала…

Как объяснить ей ситуацию? Сейчас не время признаваться, что у него нет никакого права вести это расследование.

– Вот именно, я коп. И поэтому знаю, что нужно делать. А теперь идемте со мной.

Его голос стал настойчивей, и Хлоя наконец выбирается из машины. Гомес все еще держит ее за руку, опасаясь, что она сбежит. В момент, когда они уже заходят в комиссариат, она высвобождается из его хватки.

– Я должна буду пройти медицинское освидетельствование?

– Да. Иначе никак. Мужайтесь…

Не говоря ни слова, Хлоя разворачивается и идет обратно. Гомес перехватывает ее у двери, берет за плечи.

– Хватит уже, черт! Выбора нет, уверяю вас.

Она пытается вырваться, но он держит крепко.

– Хлоя, послушайте меня, пожалуйста. Если не остановить этого мерзавца, он пойдет дальше. Он от вас не отстанет. Вы слышите?

Она смотрит в сторону, стараясь сдержать слезы.

– Если вы не сделаете то, что я вам говорю, вы развяжете ему руки! Вы этого хотите? Чтобы он продолжал вас терроризировать?

Он снова подталкивает ее вглубь здания с ужасным чувством, что ведет ее на растерзание.

– Обещаю, это последнее испытание, через которое вы должны пройти, – добавляет он.

Ей хотелось бы верить. Но он и сам не выглядит вполне убежденным.

Совсем выбившись из сил, она позволяет подвести себя в стойке регистрации, дежурный внимательно ее разглядывает. Выглядит она наверняка ужасно.

– Добрый вечер. Я сопровождаю подругу, которая хотела бы подать жалобу.

Хлоя не ожидала, что он представит ее как подругу. Но благодаря этой уловке они проходят без очереди и через две минуты оказываются в крошечном кабинете напротив молодого человека, которому нет еще и двадцати пяти. Хлоя предпочла бы поговорить с женщиной, но не протестует, а послушно усаживается и протягивает свою визитку.

– Мадемуазель сегодня днем подверглась нападению, – поясняет Гомес. – Она все еще немного в шоке, но сейчас расскажет тебе, что именно произошло.

Лейтенант улыбается Хлое, начиная «входить в доверие».

– Слушаю вас, мадемуазель.

Хлоя думает прежде всего о том, чтобы не заплакать. Что угодно, лишь бы не внушать жалость. Она делает глубокий вдох, потом еще один. Несмотря на холод, пробирающий ее до костей, ей бы хотелось, чтобы открыли окно. Вот только окон здесь нет.

– Не спешите, – приветливо добавляет коп. – Я понимаю, что это не так-то легко.

– Я… я решила погулять по лесу…

Лейтенант ничего не записывает. Только внимательно слушает.

– Это был лес в Синаре, кажется. Я долго гуляла, а потом пошла к своей машине.

Она останавливается, Александр кладет ей руку на плечо.

– Продолжайте, Хлоя.

– И там я его увидела. Он облокотился на мою машину. Одет в черное, с капюшоном на голове. На нем были темные очки и что-то вроде… платка на шее, который закрывал половину лица.

Оба копа ловят каждое слово, хотя Александр уже знает всю историю. Но не исключено, что сейчас он услышит более полную версию. И более ясную. За вычетом рыданий.

– Когда я увидела его, то бросилась бежать, я кинулась в другую сторону…

– А почему? – спрашивает лейтенант.

– Почему? – повторяет Хлоя. – Но… это ведь был он!

– Кто он?

Хлоя закрывает глаза. В кабинете повисает тишина. Давящая.

Она понимает, что придется рассказывать все с самого начала. Объяснять, снова и снова. Возможно, выглядеть ненормальной.

Когда она опять открывает веки, то видит глаза Гомеса. Как ни странно, они больше не кажутся ей ужасающими. Они даже невероятно красивы.

И тогда она цепляется за этот взгляд, как за последнюю нить, которая не даст ей заблудиться. Как за последний бакен, который не даст ей утонуть. К ней возвращаются силы.

Нет, мерзавец ты этакий, со мной еще не покончено. Я еще не умерла. Ты меня так легко не уничтожишь.

Ты хочешь поиграть со мной, думаешь, я беспомощна? Ошибаешься. Я не одна и еще готова сражаться. И я тебе это докажу.

Когда Хлоя начинает говорить, перескакивая с одного на другое, на лице Гомеса появляется легкая улыбка.

Возможно, на этот раз убийца ошибся в выборе цели…

– Как все прошло? – осведомляется Гомес.

Хлоя не отвечает, как он и думал. Он гасит сигарету, открывает дверцу. Она садится в машину, но Александр не трогается с места. Сначала он хочет, чтобы она ему хоть что-то сказала. Хоть слово.

– Это было тяжело?.. Я понимаю.

– Вы не можете понять! – взрывается Хлоя.

Он немного удивлен этим приступом гнева, направленным на него. Вообще-то, он здесь ни при чем. Но если ей так легче, он готов выдержать упреки и даже нападки.

– Чего вы ждете?

Он включает первую скорость, машина удаляется от Института судебно-медицинской экспертизы.

– Что сказали медики? – спрашивает Александр пять минут спустя.

Хлоя по-прежнему сидит, сжав челюсти и уставившись в одну точку.

– Имеете полное право поплакать, – уточняет майор.

Он прибавляет скорость, надеясь, что она немного расслабится.

– Так что сказал врач? Я должен знать, это важно для дальнейшего.

– Я не желаю об этом говорить!

– Отвечайте, – приказывает Гомес, не повышая голоса.

Она прижимается виском к холодному стеклу.

– Никаких следов ударов, кроме гематом, которые я получила при падении. Никаких следов… ничего.

Гомес готов был поспорить. Этот тип слишком хитер, чтобы оставить собственную ДНК.

– Вы успокоились?

– Мне бы хотелось вернуться домой.

– Вы можете поехать ко мне, если желаете, – предлагает Гомес.

Тем хуже, если он нарушает правила. Учитывая его нынешнее положение…

Хлоя колеблется. Конечно, она боится оставаться одна у себя дома. При одной только мысли об этом ее горло сжимается до удушья.

Не исключено, что Тень может вернуться этой ночью. Но ей необходимо снова обрести свое убежище, свои вещи, свой уклад. Ухватиться за привычную обстановку, знакомые запахи.

Среди хаоса необходимы точки опоры.

– Мне завтра утром на работу, я не могу ночевать у вас. И мне нужно принять душ.

– У меня тоже есть ванная комната, – с легкой улыбкой замечает Гомес. – А завтра воскресенье.

Хлоя не знает, какой еще предлог выдумать. Лучше уж сказать правду.

– Мне нужно побыть одной. Но спасибо за предложение.

Он снова прибавляет скорость, она хватается за приборную панель. Напряжение такое, что его можно потрогать.

Хлое хочется кого-нибудь убить. Закричать. Удариться головой об стену.

Александру хочется закурить, хочется прижать психа, который только что причинил ей такую травму. Наверняка пожизненную.

Ему хочется обнять ее и утешить.

– Мне очень жаль, что вам пришлось через все это пройти, – добавляет Гомес.

Ее мучительно душат рвущиеся наружу слезы.

– Клянусь, он за все заплатит, – добавляет Александр.

Больше они не говорят друг другу ни слова, пока «пежо» не останавливается на улице Мулен.

– Я провожу вас, – заявляет майор. – Осмотрю дом.

Это предложение успокаивает Хлою, но больше всего ей не терпится остаться одной. Чтобы уже не нужно было делать вид, что она сильная.

Они заходят в дом, Хлоя направляется в гостиную. Встает у окна. Гомес осматривает каждую комнату.

– Все чисто, – сообщает он наконец.

– Доброго вам вечера, майор. И спасибо.

Александру не по себе из-за того, что он вынужден предоставить ее своей судьбе.

– Я позвоню вам завтра. И вы звоните без колебаний. В любое время, ночью и днем.

Он кладет ей руку на плечо, чувствует, как она вся сжимается.

– Он принял меня за чокнутую, – еле слышно говорит она.

– Кто?

– Врач… Он… Он сказал, что у меня ничего нет, совсем ничего. Что со мной, наверно, глупо пошутили… Глупо пошутили, вы хоть отдаете себе отчет?

– Не думайте больше об этом, – просит Гомес. – Жалобе дадут ход. И мы его схватим, поверьте мне.

– Никто его не схватит, – предсказывает Хлоя.

У Гомеса ощущение, будто ему дали пощечину, его рука сжимается на плече молодой женщины.

– Я умру, я знаю. Я это чувствую.

Он вынуждает ее повернуться; она не плачет и холодна как лед.

– Чтобы убить вас, ему придется сначала убить меня.

Наконец он покидает дом, и, едва заперев за ним дверь на два оборота, Хлоя скидывает одежду. Вернее, сдирает ее с себя, словно та жжется.

Вместо того чтобы отправить ее в грязное белье, она выбрасывает все в мусорное ведро. Будь в доме камин, она бы ее сожгла. Все, к чему он прикасался, должно исчезнуть.

Но она не может избавиться от собственной кожи, не может освежевать себя. Тогда она запирается в ванной и становится под струю горячей воды. Очень горячей.

Почти обжигающей.

Намыливается с головы до пят, раз за разом, лихорадочно трет кожу. Истерика.

Может, ей все-таки удастся все смыть. Она просидит здесь хоть целую ночь, если потребуется.

Гомес поднимает воротник куртки.

Очередная холодная ночь среди многих прочих. Ночь без сна. Среди многих прочих.

Пристроившись метрах в тридцати от дома, он наблюдает. Глаза его пока не подводят.

Если говнюк покажет хоть кончик носа, он заставит его пожалеть, что тот вообще родился на свет.

Но невидимка остается невидимкой. Вообще-то, логично. Александр опять пробует набросать его профиль, это помогает не заснуть. Он спрашивает себя, что может связывать Лору и Хлою, не считая очевидной внешней привлекательности.

Судя по портрету, который набросал ее брат, Лора была бойцом, не склонным опускать руки. Конечно, за ней не стоял карьерный взлет, как у Хлои, очевидно, потому, что в двадцать лет она в порыве чувств бросила учебу в университете, чтобы последовать за мужчиной на другой конец света. Но за некоторое время до смерти у нее хватило мужества вернуться к заочному обучению, она даже ходила на вечерние занятия. И, что еще более удивительно, свободное время она посвящала борьбе против жестокого обращения с женщинами в феминистской организации, вице-председателем которой и была.

Прикуривая очередную сигарету, майор осознает, что этот извращенец не ищет легкой добычи. Он, без сомнения, любит, чтобы они сопротивлялись, чтобы они сражались до конца. До смерти.

Он любит их красивыми и сильными. Непокорными и опасными.

Уже почти четыре утра, у Гомеса ломит поясницу. Но его боль не имеет значения. Важно только, чтобы Хлоя могла спать в безопасности.

Важно только, чтобы эта женщина вернула себе свою жизнь.

Ведь он свою потерял.

Кто-то стучит в боковое окошко, Гомес просыпается, вздрагивая. Уже светло, на тротуаре стоит Хлоя, кутаясь в большую шаль. Майор выпрямляется на сиденье, опускает стекло.

– Привет, – говорит Хлоя с легкой улыбкой.

У него челюсти свело от холода, жуткая боль словно режет лицо пополам.

– Вы провели ночь здесь?

– Похоже на то, – отвечает Александр.

– Идемте, я сделаю вам кофе.

Он не заставляет себя уговаривать, идет за Хлоей до самой кухни. Вид у нее более спокойный, чем вчера, почти безмятежный. Что совершенно не убеждает майора.

– Я увидела вашу машину, когда открыла ставни. И решила проверить, не умерли ли вы от холода!

– Очень мило. Вам удалось поспать?

– Нет, – признается она, ставя перед ним чашку с кофе. – Вы пьете с сахаром, кажется?

– Да, пожалуйста. И… как вы себя чувствуете?

Она быстро поворачивается спиной. Явно избегает его взгляда.

– Нормально, спасибо.

– Присядьте, – просит Александр.

Хлоя устраивается напротив гостя. Ей дурно, он не может этого не видеть.

– Скажите мне, как вы себя чувствуете, – повторяет коп. – И мне нужна правда, а не ложь.

Она греет руки о кружку с кофе, смотрит в стол.

– Вы наверняка голодны? Сейчас приготовлю вам завтрак.

– Ответьте мне, – велит Гомес. – Завтрак может подождать.

Наконец она поднимает на него глаза, он видит, как дрожит ее нижняя губа.

– Мне плохо. Очень плохо…

Он только хотел, чтобы она доверилась, как будто это что-то меняет.

– Любому было бы плохо на вашем месте.

– Что вы знаете о нем?

– Ничего, – заверяет Александр. – Мне пока не хватает данных, чтобы…

– Вы лжете! – обрывает его Хлоя. – Теперь ваша очередь быть откровенным.

Он отпивает глоток кофе, прикуривает сигарету.

– Вы правы. Но это может вас добить.

Ему, конечно же, следовало подобрать другое слово.

– Давайте же, – решительным голосом требует Хлоя.

– Я нашел женщину, которой пришлось пережить то же, что и вам… Около года назад.

В Хлою словно молния ударяет, Александру кажется, что она сейчас грохнется со стула и разобьется на тысячу осколков. Тысячу осколков прекрасного тонкого белого фарфора.

– Мужчина, которого видела только она одна, но была неспособна описать. Мужчина, который ее преследовал… С точностью до некоторых деталей тот же сценарий.

– Вы хотите сказать, что… что…

– Я хочу сказать, что этот человек не впервые такое делает. Речь не о мести или чем-то еще. Он душевнобольной.

Хлоя задыхается, словно ей что-то попало в горло. Александр молчит, давая ей время переварить информацию.

– И что с ней стало? – после долгой паузы спрашивает Хлоя.

– Она умерла, – сухо бросает Александр. – По официальной версии, покончила с собой.

Хлоя резко срывается со стула, ее заносит, она вцепляется в край раковины.

Гомес сидит неподвижно. Она хотела правды, значит должна ее пережить.

– Вы имеете полное право собрать чемоданы и уехать подальше, – говорит он наконец.

Она не отвечает, все еще наклонившись над раковиной. Он спрашивает себя, ее вырвет или она потеряет сознание. Или начнет скулить…

Потом она оборачивается, смотрит ему в глаза:

– Я не побегу.

– Подумайте хорошенько, – настаивает коп.

– Но вы же его остановите! Вы… посадите своих людей у моего дома и…

– Есть еще одна вещь, которую я должен вам сказать, – прерывает ее Александр. – Я не на службе.

– Как это?

На этот раз глаза опускает он. Признаваться труднее, чем он думал.

– Официально я не веду это расследование. Кстати, официально расследования вообще нет.

– Ничего не понимаю… Объясните! – кричит молодая женщина.

– Я говорил вам о лейтенанте, который сейчас в больнице между жизнью и смертью. Из-за меня. Я втравил его в слишком опасную операцию. Шеф отправил меня в вынужденный отпуск, и я даже думаю, что Генеральная инспекция потребует моей отставки.

Хлоя злобно на него смотрит, словно готова разорвать в клочки.

– Когда я прочел в журнале учета запись после вашего посещения, я отнесся к этому серьезно. Потому что один мой друг, майор, рассказал мне историю, до странного похожую на вашу. И тогда я сказал себе, что кто-то должен вам помочь. Даже если у меня нет разрешения это делать… Вот, теперь вы знаете все. Завтра я должен увидеться с психиатром, к которому обращалась Лора, та молодая женщина, покончившая с собой. Расследуя ее смерть, я стараюсь больше узнать об этом человеке, о его методах.

В конце концов Хлоя усаживается на прежнее место. Потому что ноги ее не держат. В ней кипят ярость, разочарование и растерянность. Сильные эмоции, которые почти перевешивают страх.

Этот коп что, тоже ненормальный? Или он ее последняя надежда?

– Именно поэтому нужно было подать жалобу вчера вечером, – продолжает майор. – Надеюсь, что теперь они откроют следствие. Завтра я зайду к своему начальнику. Изложу все, что узнал, все, что выяснил по поводу Лоры. И надеюсь, он поручит мне это расследование и даст возможность его вести.

– А если он откажет? – спрашивает Хлоя.

– Буду проводить ночи у вас под дверью.

– Это все, что вы можете предложить?

Сколько презрения в ее голосе…

– Больше я ничего не могу. Мне очень жаль.

– А если он появится, что вы сможете сделать?

Сколько гнева в ее глазах. Почти ненависть.

– Если он появится, я с ним разберусь.

– Раз у вас нет полномочий, то по какому праву?..

– Если я отправлю его в больницу или в морг, он больше не сможет к вам прикоснуться.

– Если вы это сделаете, то сожжете все мосты!

– Единственно важное – это вы. На остальное мне плевать. Мне совершенно безразлично, что со мной случится потом.

– Прекратите врать! Я думаю, вы не хотите потерять свою работу. Ведь это все, что у вас осталось.

– Вы ошибаетесь. – Гомес смотрит на нее леденящим взглядом. – У меня не осталось ничего. Абсолютно ничего.

Он надевает куртку и выходит из кухни. Хлоя бросается за ним, хватает за руку:

– Куда вы идете?

У Александра желание укусить ее. Наверняка потому, что она разговаривает с ним как с собакой.

– Возвращаюсь в свою конуру. Спасибо за кофе.

Хлоя становится между ним и дверью.

– Останьтесь здесь!

– Я здесь не для того, чтобы подчиняться вашим приказам. И я вам не выхлопной клапан!

Она похожа на пантеру, которая сейчас вцепится ему в горло. Софи тоже бывала прекрасна в гневе… Вот только в ней было больше элегантности.

– Ну и везет же мне! – бросает Хлоя. – Единственный коп, который заинтересовался моим делом, – изгой, самозванец!.. А может, и его сообщник!

Он сдерживает бешеное желание заставить ее заткнуться.

– Вы несете вздор! И если я для вас недостаточно хорош, найдите кого-нибудь другого.

Он не думал, что она воспримет это так тяжело. Даже надеялся, что она увидит в нем героя. И вдруг спрашивает себя, с какой стати он решил помочь ей.

– Вы меня за дуру держали! Убирайтесь!

– Если вы желаете, чтобы я ушел, то посторонитесь и дайте пройти.

Она не двигается с места, продолжая провоцировать его. Тогда он берет ее за плечи, передвигает на метр и открывает наконец дверь.

– И никогда больше ко мне не прикасайтесь!

Она на грани истерики.

– Можете не беспокоиться, – бросает в ответ Александр, сбегая по ступенькам. – И передайте от меня привет вашему другу, когда он придет вас навестить!

Хлоя теряет последние крохи самообладания и продолжает орать:

– Сукин ты сын! Неудивительно, что жена тебя послала! И правильно сделала, что смылась, козел несчастный!

Александр разворачивается. Удивленная Хлоя торопливо возвращается в дом и пытается закрыть дверь.

Слишком поздно.

Гомес наддает плечом, Хлою отбрасывает назад, она едва не падает.

– О, простите! – ухмыляется Александр. – Я не расслышал вашей последней фразы… Так что вы сказали?

Инстинктивно Хлоя отступает на несколько шагов.

– Выйдите из моего дома.

Она понижает тон, его улыбка делается еще шире. От такой улыбки содрогнулась бы преисподняя. Хлоя знает, что переступила черту. И что этот тип опасен.

Бегство не вариант, потому что дверь одна, и он ее загораживает.

– Знаете, я бы с удовольствием выпил еще кофе, – добавляет Александр. – Вы позволите?

Он задевает ее, проходя, чтобы устроиться в кухне. Хлоя остается стоять в прихожей, не очень представляя, как теперь себя вести. Она подумывает сбежать из собственного дома, пытается вспомнить, где ключи от машины.

От ее машины, припаркованной у дома Гомеса.

Если она попытается уйти пешком, он ее догонит. Лучше уж схватка.

Она идет к нему в кухню, видит, что он налил себе кофе.

– Будьте как дома! – ядовито предлагает молодая женщина.

– Спасибо, вы очень любезны.

У него такой вид, будто все это его развлекает. Если не считать ненависти, которая горит в глазах, вновь ставших безумными.

Бешеными.

Хлоя хватает нож, лежащий рядом с раковиной, и прячет его за спину. Потом поворачивается лицом к Гомесу и твердо встречает его взгляд.

– Итак, вы полагаете, что я его сообщник? Возможно даже, я и есть он! – насмехается коп. – Раз уж я сукин сын… Ах нет, я забыл, что я всего лишь козел несчастный… Так что я недостаточно умен, чтобы быть тем самым психопатом!

– Я не говорила этого, – лепечет Хлоя. – Я не говорила, что это вы.

Он кладет сахар в чашку, не спуская с нее глаз.

– Я внушаю вам страх, мадемуазель? Что вы там прячете за спиной? Нож, готов поспорить! И впрямь думаете, что способны взять верх?

– Сейчас мне бы хотелось, чтобы вы покинули мой дом.

– Сначала я допью кофе, вас это не слишком побеспокоит? Я всю ночь морозил себе яйца в своей колымаге, оберегая одну истеричку. И заслужил небольшую компенсацию, верно?

Он допивает кофе, поднимается. Но вместо того, чтобы направиться к двери, идет прямо на нее.

– А еще я проголодался, – добавляет он.

Хлоя чуть не растекается на месте. Он прижимает ее к раковине, протягивает руку, чтобы открыть шкафчик, и достает пачку печенья. Приближает губы к ее уху.

– Моя жена не послала меня, – шепчет он. – Она умерла в страшных мучениях.

Хлою внезапно охватывает леденящий холод.

– Я… мне очень жаль. Я не поняла…

Она даже не пытается высвободиться, осознавая, что у нее нет шансов.

– Вы вообще ничего не понимаете. Вы считаете себя выше всех на свете. Считаете себя совершенством… Этот псих не случайно вас выбрал, я уверен.

– Откуда вам знать? – кидается в атаку Хлоя.

– Это же очевидно.

Хлоя проглатывает оскорбление. Она знает, что стоит ей прибавить хоть одно-единственное слово, и случится непоправимое.

– Я даже могу понять желание вас уничтожить…

Сердце Хлои совершает невероятный кульбит, она задыхается.

– Что случилось, мадемуазель Бошан? Вы потеряли дар речи?

Молчать, не поднимая глаз, – она не видит альтернативы. Не раздувать пламенеющие угли его гнева. Те, что светятся в его дьявольском взгляде.

Ее молчание возвращает Александру спокойствие. Он тянется рукой ей за спину, отбирает нож и бросает его в мойку.

– Не играйте с этим, – говорит он. – Можете порезаться.

Наконец он отходит, и Хлоя снова может дышать.

– Как бы то ни было, удачи! – бросает он уже из коридора. – И еще раз спасибо за кофе.

Едва он закрывает за собой дверь, Хлоя сползает на пол. Он ее не тронул, но у нее ощущение, что ее избили.

Она оказывается далеко в прошлом, застыв в неподвижности и отупении, которые приходят на смену ярости.