Глава 8. Насколько поздно «Поздно»? Планирование событий и восприятие времени в различных культурах
Расписания, предельные сроки, опоздания… мы все болезненно привязаны к понятию времени. Планирование времени – это установка сознания, определяющая то, как вы организуете свой день, проводите совещания, насколько заранее готовитесь к событиям и насколько гибкими являются ваши планы. И при этом то, что считается ужасным опозданием в одной культуре, может считаться приемлемой задержкой в другой.
Представьте, что утром вы просыпаетесь от мелодичного звонка айфона, напоминающего о предстоящей встрече с поставщиком на другом конце города в 9:15 утра… Но день начинается неожиданно с неурядиц. Ваш маленький ребенок разбивает на полу банку с малиновым вареньем, а ваш старший сын случайно туда наступает, что приводит к нескольким стрессовым минутам уборки. Затем следует отчаянный поиск ключей от машины, которые в конце концов отыскиваются в буфете на кухне. Вы умудряетесь затолкнуть детей в школьную дверь как раз тогда, когда она закрывается и звенит звонок. В это время ваш айфон возвещает о наступлении 9:00 утра, из чего следует, что вы на шесть или семь минут опаздываете на важную встречу – при условии, что дорожный трафик будет не хуже обычного.
Что делать?
Конечно, вы могли бы позвонить поставщику, извиниться и сказать, что прибудете точно в 9:21. Или, возможно, в 9:22.
Или вы можете решить, что опоздание на шесть или семь минут – это практически то же самое, что вовремя. Вы решаете не звонить и просто встраиваетесь на своей машине в автомобильный поток.
И затем вы, возможно, вообще перестаете думать о времени. Независимо от того, прибудете ли вы в 9:21 или в 9:22, или даже в 9:45, вы все еще останетесь в приемлемом временном диапазоне, и ни вы, ни ваш поставщик, не будете об этом слишком сильно задумываться.
Если вы живете в культуре с линейным временем, такой как в Германии, Скандинавии, США или Великобритании, вы, вероятно, позвоните поставщику. Если вы этого не сделаете, вы рискуете вызвать его раздражение тем, что секунды тикают, а вас все еще нет.
Если же вы живете во Франции или в Северной Италии, есть шанс, что вы не посчитаете нужным позвонить, поскольку опоздание на шесть или семь минут можно рассматривать как «примерно вовремя». (Однако если бы вы опаздывали на двенадцать или пятнадцать минут, это был бы другой разговор.)
А если вы из культуры с гибким временем, такой как на Ближнем Востоке, в Африке, Индии или Южной Америке, время в вашем сознании может иметь совершенно иной уровень гибкости. В этих обществах, поскольку вы боретесь с дорожным трафиком и реагируете на создаваемый жизнью хаос, задержки считаются неизбежными. В этом контексте 9:15 очень мало отличается от 9:45, и все это принимают.
Когда люди описывают кого-то, принадлежащего к другой культуре, используя такие слова, как негибкий, безалаберный, опаздывающий, закостенелый, неорганизованный, неадаптивный, очень вероятно, что проблема состоит в отношении ко времени. И понимание тонких, часто неявных предположений о времени, управляющих поведением и ожиданиями людей в различных культурах, может оказаться нелегким делом.
Когда я впервые поехала во Францию, другие американцы предупреждали меня, что французы всегда опаздывают. И это оказалось правдой, хотя мало влияло на мою работу. Например, вскоре после прибытия в Париж я договорилась о встрече в одном из стеклянных небоскребов La Défense (делового района Парижа) с менеджером по персоналу, специализирующимся на трудоустройстве экспатриантов. Аккуратно прибыв в 9:55 утра на встречу, назначенную на 10:00, я нервно мысленно тренировалась строить фразы на своем ломаном французском языке. Женщина, с которой я должна была встретиться, Сандрин Геган, была давним клиентом нашей фирмы и хорошо знала моего начальника. Он уверил меня, что мадам Геган тепло меня примет.
Ровно в 10:00 секретарь в приемной позвонила мадам Геган и после краткого разговора с ней вежливо сказала мне: «Подождите, пожалуйста». Поэтому я уселась поудобнее на большой кожаный диван и сделала вид, что читаю газету, прождав таким образом пять минут. Но в 10:07 я почувствовала, что мое терпение иссякает. Может, я перепутала время встречи? Или произошла какая-то неожиданная чрезвычайная ситуация? А в 10:10… эта встреча вообще состоится? Мадам Геган вышла из лифта в 10:11 и без каких-либо извинений за свое опоздание тепло меня поприветствовала.
Сегодня, проработав много лет в США и во Франции, я могу подтвердить, что во Франции всё, как правило, происходит примерно с десятиминутной задержкой (дольше выполняется, позже начинается, позже заканчивается – возьмите среднее значение) по сравнению с США. И если вы об этом знаете, то в большинстве случаев к этому очень легко приспособиться.
По-настоящему разницу в подходах к планированию времени я впервые ощутила, когда работала в Южной Америке. До этого в начале недели я делала важный доклад в Денвере, штат Колорадо, для группы примерно из пятисот, в основном американских, менеджеров. За день до мероприятия Даниэлла, организатор конференции, показала мне набор карточек, которые она собиралась держать у себя на коленях во время моего сорокаминутного выступления. «Я буду сигнализировать каждые десять минут», – сказала она, показывая мне карточки, на которых жирным черным шрифтом было написано: «тридцать минут», «двадцать минут» и «десять минут». Последовательность оканчивалась карточками «пять минут», «две минуты» и «ноль минут». Было ясно, что большой черный ноль на последней карточке недвусмысленно означает, что мое время истекло, и что в тот момент, когда я его увижу, я должна буду уйти со сцены.
Я отлично поняла Даниэллу. Она – типичный представитель моего (американского) племени, и мне очень понравилась идея тщательно отслеживать каждую минуту. Мой доклад прошел прекрасно, и мои привыкшие к линейному времени слушатели приняли его очень хорошо.
Спустя несколько дней я обедала с Флавио Ранато – обаятельным пожилым бразильцем, в ресторане с окнами во всю стену, через которые открывался вид на огни пятого по величине бразильского города Белу-Оризонти. Мы занимались планированием презентации, которую я должна была провести на следующий день для большой группы южноамериканцев. «Это очень важная тема для нашей организации, – сказал мне Ранато. – Участникам она понравится. Если захотите, пожалуйста, не стесняйтесь использовать больше времени, чем запланировано. Это пойдет группе на пользу».
Я не совсем это поняла, поскольку уже протестировала свою презентацию со специалистом из IT-поддержки, а расписание конференции было уже напечатано и прикреплено к двери конференц-зала. «По расписанию у меня сорок пять минут. О каком дополнительном времени может идти речь? Я могу использовать шестьдесят минут?» – удивилась я вслух.
Слегка пожав плечами, Ранато ответил: «Конечно, используйте столько времени, сколько вам нужно».
Не будучи уверенной, что поняла его правильно, я подтвердила: «Отлично, я использую шестьдесят минут», и Ранато согласно кивнул. Я вернулась в свой номер в отеле и переделала презентацию на шестьдесят минут.
На следующий день на конференции я сразу же заметила, что расписание на двери все еще указывает, что мой доклад продлится сорок пять минут. Немного нервничая, я отыскала Ранато в толпе. «Я просто хотела убедиться, что правильно поняла, – сказала я. – Вы хотели, чтобы моя утренняя презентация заняла сорок пять или шестьдесят минут?»
Ранато слегка рассмеялся, как будто мое поведение было необычным. «Не волнуйтесь, Эрин, – попытался он меня успокоить. – Им это понравится. Пожалуйста, используйте столько времени, сколько вам понадобится».
«Я использую шестьдесят минут», – снова заявила я.
Когда после нескольких непредвиденных задержек началась моя презентация, группа реагировала точно так, как предсказывал Ранато. По окончании доклада они меня шумно благодарили, а когда я предложила им задавать вопросы, они тянули руки и приводили собственные примеры. Внимательно наблюдая за большими часами на другом конце комнаты, я завершила встречу через шестьдесят пять минут. Я задержалась на несколько минут, потому что обсуждение одного вопроса заняло больше времени, чем я ожидала.
Ранато подошел ко мне. «Все прошло отлично, как я и рассчитывал. Но вы закончили так рано!»
Рано? Я была совершенно сбита с толку. «Я думала, что мне выделено шестьдесят минут, а я потратила шестьдесят пять», – рискнула я заметить.
«Разумеется, вы могли потратить больше! Им это нравилось!» – настаивал Ранато.
Позже вечером мы с Ранато обсудили причины нашего взаимного непонимания.
«Я не хотела использовать ни одной лишней минуты времени вашей группы без явного на то разрешения, – объяснила я. – Вы дали мне шестьдесят минут. Я посчитала бы неуважением к группе использовать больше времени, чем было заранее согласовано, без вашего разрешения».
«Но я этого не понимаю, – ответил Ранато. – В этой ситуации мы для вас – клиенты. Мы платим вам деньги за то, что вы приехали к нам. Если вы видите, что у нас еще есть вопросы и что мы хотели бы продолжить обсуждение, не будет ли это просто хорошим обслуживанием клиента – увеличить время презентации, чтобы ответить на наши вопросы и удовлетворить наши потребности?»
Я смутилась. «Но если вы не сказали мне прямо, что я могу использовать еще пятнадцать минут, откуда я могла знать, что вы этого хотите?»
Ранато посмотрел на меня с любопытством, поскольку до него стало доходить, до какой степени я – иностранка. «Они же были так очевидно заинтересованы и так активно участвовали. Разве вы этого не заметили?»
Я начала осознавать, каким огромным может быть влияние различий в восприятии времени. Предположения, сделанные мной и Ранато при планировании презентации, вылились в разное видение того, что является «хорошим обслуживанием клиента». Данный случай подчеркивает важность понимания особенностей восприятия времени людьми, с которыми вы работаете, – и соответствующей адаптации ваших ожиданий.
