Голгофа

Если присмотреться, Евангельское повествование — непрерывное, стремительное движение, земная жизнь Христа — непрерывное, неукротимое действие. Однако в последние дни пред Голгофой и Воскресением стремительность еще нарастает, словно вся вселенная рушится! Впрочем, так оно и было — рушилась окончательно ветхозаветная вселенная. Власть тьмы ополчилась на Бога, но ее могущество было всего лишь иллюзией, пугающей тенью…

Мы не можем с достоверностью сказать, была ли Божия Матерь рядом, когда после поцелуя Иуды Христа схватили и повели судить. Нет достаточных оснований утверждать, что она была во дворе первосвященника, куда прошли апостолы Иоанн и Петр.

Скорее всего, Она увидела своего Возлюбленного Бога и Сына, когда Пилат поставил Его пред народом.

Пилат опять вышел и сказал им: вот, я вывожу Его к вам, чтобы, вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины. Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им [Пилат]: се, Человек (Ин. 19, 4–5).

Вот тогда увидела Мать Сына Своего — измученного, избитого, окровавленного. И что могла пережить Она, какою горечью было уязвлено Ее сердце, если в то же мгновение, когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: распни, распни Его! (Ин. 19, 6)?!

Решение толпы казнить Христа (а масла в этот огонь обильно подливали первосвященнические служители и фарисеи), было бесповоротным. Когда Пилат предложил иудеям отпустить по обычаю одного осужденного, на выбор — Иисуса Христа или разбойника Варавву, — свободу выбрали для Вараввы. Господь — измученный, обессиленный — поднял тяжелый крест, на котором Его и должны были распять, и Крестный путь начался… Церковь воспевает: «Днесь Владыка твари предстоит Пилату, и кресту предается зиждитель всех».

В эти минуты — как доносит нам предание — Матерь Божия все-таки подошла к Пилату и стала просить его об отмене казни. Но все уже было решено, и Она получила отказ. Истинная Жизнь оказалась осуждена озлобленными людьми на смерть. Решение безжалостное, жестокое и абсурдное, обреченное на поражение.

Мать шла за Сыном Своим на Голгофу. Она видела, как Он изнемогает под тяжестью ноши, как Симон Киринеянин берет эту ношу, чтобы помочь Господу, и в этот момент человечество словно испрашивает себе прощения этой помощью. Она слышит слова Сына, обращенные к плачущим женщинам: Дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших, ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие! тогда начнут говорить горам: падите на нас! и холмам: покройте нас! Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет? (Як. 23, 28–31).

Мать восходила за Сыном на высоту тягчайших страданий, немыслимой боли и — необоримой победы, восходила на небеса новой жизни. Но в те минуты сердце Ее погружалось в бездонную скорбь. Сына Ее вели на гору, чтобы убить жестоко и безвинно. Он — Спаситель всех, благотворивший всем — предавался бесчеловечной казни.

Далее были страшные приготовления к казни, леденящий кровь стук молотка, боль, ужас Голгофы. И вот тут — одно из очень немногих мест в Священном Писании, где особо говорится о Богоматери. Она всегда была незаметна, безмолвна, но здесь, на Голгофе, когда рядом нет никого из учеников, кроме Иоанна и двух последовательниц Христовых, — Она у самого Креста, Она разделяет с Сыном боль, смерть, мрак Богооставленности. И это безмерное страдание, делает Ее страдалицей за весь человеческий род, матерью всех человеков.

Сын Мой, как же помрачилась светлая краса очей Твоих, нестерпимо Мне видеть, как неправедно распинают Тебя… — рыдает Материнское сердце о боли Сына. Но укрепляла Ее, конечно, вера в то, что Божественный Сын Ее сильнее смерти, не подвержен тлению, не подчинен закону греха.

Попробуем передать по-русски слова из Повечерия Великой Пятницы. По своей воле, возлюбленный Сын и Творец Мой, терпишь на древе лютую смерть… Моего чаяния, радости Моей и веселия Моего, Сына Моего и Господа лишена Я, увы Мне, сердцем Я изболелась!

Заметим, что о слезах внешних не упоминается ни у одного евангелиста. Не было слез на пресветлом лике Богоматери, не было внешних признаков страданий, но тем сильнее содрогалась от скорби Ее душа! Однако: «Без всякого сомнения, — пишет автор “Сказания…”, — и Сам Господь, видя лютую скорбь Своей Матери, незримо дал Ей силу переносить страдания и тайно глаголал Ее сердцу слова веры и упования».

Итак, четверо стояло у Креста, только четверо из всего сонма учеников и спутников оказались сильнее страха иудейска: Матерь Божия, любимый ученик (и сродник) Христов апостол и евангелист Иоанн Богослов, Мария Клеопова, и Мария Магдалина, из которой Господь изгнал семь бесов и которой предстояло стать мужественной и неутомимой проповедницей христианства.

И вот смертельно страждущий Иисус Христос с Креста, из самой глубины страдания, являет нам великий пример того, как должны мы заботиться о матерях своих и о близких своих, даже если сами находимся в обстоятельствах страшных. Вот как об этом говорит Евангелие: При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина. Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Же́но! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе (Пн. 19, 25–27).

Находясь на Кресте, Господь устраивает судьбу Своей Матери и усыновляет Ей Иоанна, который со всей точностью исполнил Его слова. Ох, как мы бываем далеки от этого примера!

В уже приведенных нами песнопениях Великой Пятницы говорится и о том, что именно Пречистая просила Иосифа Аримафейского, как тайного ученика Христова и человека влиятельного, идти к Пилату и просить снять с Креста Ее Сына, уже приявшего смерть.

И вот голова Ее казненного, уже снятого с Креста Господа и Сына лежит на Ее коленах, и Она горько оплакивает Его.

«Мертва Тя зрю, Человеколюбие, оживившаго мертвыя, уязвляюся люте утробою: хотела бых с Тобою умрети: не терплю бо без дыхания мертва Тя видети».

Она и жить не хотела на земле без Сына Своего и просила Его взять Ее с Собой даже во ад. Однако Господь оказал милость людям, и еще довольно долгое время предстояло Матери Божией жить на земле, благословляя и украшая Своей жизнью жизнь всего человечества. Ей предстояла и непостижимая радость ночи Воскресения! Но пока — безбрежное горе — тело Ее Сына и Бога умащено ароматами по иудейскому обычаю и положено во гроб, вырубленный в скале. «Срыдайте Ми и сплачитеся горце: се бо Свет Мой сладкий и Учитель ваш гробу предается». И вместе с тем была в Ее сердце твердая вера в то, что Жизнь победит. «…Воскресни Тридневно из мертвых, Слове, якоже рекл еси, да радующеся славлю Тя».

Гроб закрыли камнем и запечатали печатью синедриона — чтобы ученики не похитили тело Учителя, ложно объявив Его воскресшим. Жалкой печатью тщилась тьма запереть во гробе Свет.

И вот Матерь Божия пошла, сопровождаемая апостолом Иоанном, в его дом, ушли в дома и остальные, и заперлись, опасаясь, что злоба первосвященников, фарисеев и всех врагов Господних после казни Господа обрушится на них.