Человек ел похлебку жадно, зачерпывая помногу, глотал, практически не жуя. Торопился, словно боясь, что отнимут. Собравшиеся терпеливо ждали, рассматривая незнакомое лицо. Покрытое многодневной щетиной, усталое, осунувшееся, с надвинутыми на слезящиеся глаза темными очками – он отказался их снять, глаза еще не до конца привыкли к дневному свету.

Пусть поест. Его появление оказалось столь неожиданным, а вопросов было так много, что подождать лишние полчаса – сущий пустяк.

Наконец, насытившись, незнакомец аккуратно собрал посуду и когда ее унесли, поблагодарил за трапезу.

– Итак, кто вы? – без предисловий начал Турнотур.

– Меня зовут Биргер Эрикссон, – представился гость. – Швед.

– Откуда пришли?

– Из леса он вывалился, – перебил Батон. – Как раз под занавес, когда мы ту хрень полетать отправили.

– Пожалуйста, дайте ему сказать.

– Я пришел из «Стальных землекопов». – Собравшиеся в зале совещаний стали слушать внимательнее. – Торопился как мог, но не успел.

– Каким путем вы пришли и почему торопились?

– Понимаете… – Тут речь Биргера снова стала путаться, видимо, он хотел выдать все накопившееся разом и мысли толкались, не желая уступать место друг другу. – Туннелями.

– Туннелями? – поднял брови Тунотур. – Но совсем недавно у нас гостил караван с Сандура, вы могли приплыть с ними. Вы же гонец?

– Нет. Не мог…

– И вы хотите сказать. Что провели под землей… – Заместитель Турнотура глянул на рукописный календарь на стене.

– Около трех дней, – посмотрев в ту же сторону, подсчитал Биргер.

– Три дня без нужного запаса воды, компаса и карты? Там, куда в одиночку не суются уже двадцать лет? Мы обыскали ваши вещи, ничего подобного при вас нет. Как вы дошли сюда?

– По сохранившимся указателям и отметкам, которые оставляли рабочие, доводившие туннели незадолго до войны.

– Может, он сумасшедший? – предположил кто-то.

– Или еще хуже, шпион, который не выдержал броска и вынужден раскрыться, – поддержали его соседи.

– Вы шпионили? – сурово спросил Турнотур.

– Да Дядя это! – не выдержали подслушивающие у открытого окна Паштет и Треска. – Мы сами его видели, в лесу у Башни. К нему еще Птах все ходил.

– Брысь! Вас не звали, – строго зыркнул Батон.

– Какой Башни? – нахмурился Турнотур.

– На вересковой пустоши.

– Та старая, для отвода воды из Р-13?

– Да, – кивнул инженер из местных, – но она заброшена давно. Туннель-то нерабочий.

– Мы сами видели, – набычился Треска. – Свет горел. И мужик там в наморднике тусовался. Потом исчез, ночевали мы в башне той. А балахон он свой где-нить под пень сныкал, точняк говорю!

– Да угомонитесь вы! – повысил голос Батон. – Бухать меньше надо!

– Это правда? – Турнотур посмотрел на Биргера. – Что вам известно о Башне?

– Ничего, – покачал головой Эрикссон. – Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Врет!

– Тихо! Ладно. С этим позже. Итак, вы прошли расстояние между Сувуроем и Сандуром под землей, без компаса, карты и запасов еды?

– Еда была, быстро кончилась. И потом я мало ел. Торопился…

– Отчего же?

– Скорее, от кого, – тихо проговорил Биргер.

– Говорите громче.

Эрикссон помолчал, набирая воздуха и начал рассказывать, по возможности стараясь не торопиться и ничего не упустить:

– Все началось несколько лет назад. Моя жена генетик-биолог, до войны работала в научном институте. Наши родственники перебрались на Фареры незадолго до того, как… Когда выпадал отпуск, мы выбирались сюда, навестить мать Вендлы, это моя жена. Когда все случилось, мы оказались здесь, как и остальные отрезанные от внешнего мира.

– Сколько вас?

– Около тысячи. Может, больше. Со временем руководству острова удалось успокоить людей и навести порядок. Кое-как стали жить. Налаживали все потихоньку. Я заново организовал свой приход, я священник. – Слушая, Батон негромко хмыкнул. – Рождались дети. Вендла и еще несколько толковых умов получили привилегированный статус ввиду своего рода занятий. На острове начались исследования по усовершенствованию почвы, грунта, велись генетические разработки в области культивирования злаковых. Группу обособили, простых граждан в это не посвящали. Помогало и помогало. Все как от огня шарахались от любой непонятной болячки.

– И как-то невзначай переключились на зверюшек, – подсказал Батон, становившийся все мрачнее.

– Можно воды? Спасибо. Ух. После одной эпидемии начался поголовный падеж скота. Мы нашли источник с непонятными бактериями, которые, попадая в организм, ассимилировались, делая мясо непригодным в пищу, а скот вскоре умирал. Течениями с моря принесло, наверное. Соседи поначалу помогали как могли, но мы понимали, что долго так продолжаться не сможет. Источник заражения изолировали собственными силами, но ручьи, реки, родники… Сами понимаете. Мы ставили столько фильтров, сколько получалось собрать, в дело шел любой бесхозный металлолом. А какую нормальную защиту он может дать? Но какое-то время это помогало. Вендла и еще несколько человек из ее команды стали экспериментировать на грызунах, чтобы попытаться найти вакцину. Но все неожиданно решили черви.

– Грунтомесы, – подсказала Лера.

– Да. Они поглощали зараженную почву, но на выходе наоборот – обогащали ее полезными ферментами. Оказалось, эти существа были не столь восприимчивы к вирусу, нежели те, что на поверхности. Причудливая прихоть микроорганизма. Червями стали пробовать кормить мелких грызунов, крыс и кротов, и тут получился неожиданный результат. Для животных беспозвоночные стали настоящим лакомством, вот только через какое-то время они стали расти.

– Животные, – уточнил Туронутр.

– Поначалу все шло хорошо, некоторые, конечно, не поддавались приручению, но открытой агрессии не выражали. У отдельных кротовьих особей стало развиваться зрение, и они смогли со временем выбираться на поверхность.

– Как вы их контролировали?

– Когда подопытная популяция стала увеличиваться, начали строить специальные загоны. Изучения продолжались. Достигая определенных размеров, рост животных стабилизировался, на прежнем уровне оставался лишь интеллект.

– «Азбуку» им читать не пробовали? Определенные размеры – это какие, можно узнать? – спросил Батон.

– Полгода назад обычные индивиды догоняли крупный скот и весили около тонны. Пока не начали спариваться между собой.

– Отрубить бы всем этим ученым… – Но на Тараса шикнули.

– Спариваться, – пробормотал Батон, чувствуя, как холодеет загривок. – Вы хотите сказать?..

– Ну да. Гибрид. Новый вид животного. Еще один выверт природы. Такие достижения сильно помогли в исследованиях. Могучие симбионты с легкостью боронили пастбища, давали вполне сносное мясо, годное в пищу, правда, после длительной термической обработки.

– А чем питались эти милые создания, можно спросить? – Внешне Батон казался спокойным, но сидевшая рядом Лера, которую как свидетеля пустили на собрание, кожей чувствовала, что происходит внутри охотника.

– Говорю же, черви, насекомые…

– Мясо, – подсказал Батон.

– Конечно. Представляете, сколько нужно центнеров тех же грунтомесов или насекомых, чтобы прокормить такую тушу. Да еще и не одну.

– Сколько их? – потребовал Батон.

– Немного. Точно не скажу. Но немного.

– И потом привезли к нам, – негромко сказала Лера.

– А овец и прочей скотины. Лошади, наконец, не пешком же вы там ходите?

– Вот-вот.

– Что «вот-вот». И что вы делали? Пытались веганству научить?

– Не получилось. – Хлебнув из кружки, Биргер покачал головой, пропустив едкую шутку. – Ограничивали рацион плюс разбавляли мясо и злаки специальными добавками собственной культивации. Опять же естественный отбор, борьба за территорию, самок. Некоторые в определенные циклы, например, в период беременности, впадали в спячку.

– И все в загонах?

– Да, фермах, так мы их зовем, – кивнул Биргер.

– Дальше что, – спросил Турнотур. – Не цирк же вы там устроили. Люди с других островов их видели?

– Нет. Мы прятали, боялись, что остальные испугаются и велят уничтожить. Подобные эксперименты запрещены еще с первых лет становления Торсхавнского договора от тринадцатого года. Хоть и поделать мы ничего не могли, сидящая в земле неведомая зараза никуда не уходила, и мы держались лишь работой трудолюбивых червей. Фермы надежно укрыты в земле и охраняются специальными буями.

– Буями?

– Система из свай, создающих колебания в почвах, ограничивая пространство для подземных перемещений. Их это контролирует и раздражает.

– Остров доктора Моро, – закурил Тарас. – Мракобесы. Что до войны покоя не было, так и сейчас не уймутся. Умы. Светила. Глисты, мать вашу за ногу.

– А дальше приплыли вы, – вздохнув, покачал головой Эрикссон. – Еще в тот, первый раз, когда подорвали Хранилище. Семиброк тогда разделил, как и обещал, то, что удалось вытащить между общинами, и нам среди прочего досталось кое-что из замороженных образцов ДНК.

– Каких именно? – напрягся Турнотур.

– Не могу сказать… Я не знаю…

– Я сейчас велю выволочь тебя на улицу и отрубить башку прямо на глазах у всех, как собаке поганой! – вышел из себя Вальгир. – Что за дрянь вы там вывели, отвечай!

– Мне не рассказывали, – жалобно пролепетал Биргер. – Молчала даже собственная жена. Обманывала. Я понимаю, что это для моего блага и детей. За нами следили. Наверняка следили, уверен. Но ведь мы семья. Поймите, это больно…

– Ты видел их?

– Только слышал, – тихо ответил Биргер.

– Это все, что осталось. – Повинуясь жесту Батона, Лера бухнула в центр стола сверток и развернула его. Все придвинулись, разглядывая отмытый зазубренный костяной отросток в локоть длиной. – Остальной бульон можно ложкой хлебать. И что самое интересное, друзья-товарищи, мы даже не знаем, какая это часть тела.

Все молчали.

– А заряда поменьше? – спросил из окна Паштет.

– Не до церемоний, знаешь ли, как-то было. Били наверняка. – Батон накрыл изуродованную конечность и посмотрел на Биргера. – И чего ты к нам-то поперся?

– Предупредить. Я же священник. – Биргер замялся. – Бывший. Не мог допустить такого. Это геноцид!

– Однако, не успел.

– Не успел, – согласился гость. – Паром обогнал меня.

– Значит, первого все-таки водой привезли. – Батон посмотрел на Леру.

– Может быть. Но пока я шел… Мне казалось, что в туннелях было что-то еще… Но я не уверен. Там, неровен час, и с ума от галлюцинаций можно сойти.

– И все-таки не сошел, – скрипнул голосом местный врач. – Хотя здоровье знатно подсадил.

– Я держался, пока позволяли силы. Я должен был дойти. Когда информация о лодке попала к Балдеру, у него начал зреть план. Опять же, я ничего не знал. Вы уплыли, но через свои каналы Никалунд выяснил, что вы собираетесь вернуться. Идея лодки и ее возможностей просто захватила его. Но лезть в открытую, против всего архипелага… Это очень жестокий и хитрый человек. Животных стали морить голодом, сокращая рацион. Я… Я даже думал, что жена с ним спит… Дурак! Трусливый микроб! К моменту вашего возвращения все уже было готово.

– Допустим. С моей версией пока сходится. Но если у вас там такая секретность, ты-то тогда сам откуда узнал?

– Шпионил, – со стыдом поник головой Биргер. – И за женой пару раз. Когда в тавернах, куда нередко заглядывала свита Никалунда, под пьяные разговоры стали всплывать обрывки предполагаемой операции, я запаниковал.

– Когда вы появились, то сказали, что будут еще, – вспомнив, сказала Лера.

– Из-за моей связи с Вендлой они наверняка заподозрят, что план раскрыт. И удвоят усилия, а потом спишут все на случайное нападение неизвестного вида.

– Сколько еще у них этих существ на данный момент?

– Говорю же, тех, кто не связан с проектом, на фермы не пускают. Я неоднократно допытывался у жены, но Вендла молчала и ничего мне не говорила. Мы стали часто ссориться. Думаю, если бы не война, даже развелись. – Он снял очки и протер слезящиеся воспаленные глаза. – Господи, как же смешно все это сейчас звучит. Ну развелись. А все равно остались бы друг у друга на виду на одном острове. Деваться-то куда. Со скалы если только топиться. Безумие. Пошлость и бред.

– Сколько у нас времени?

– Не знаю, я торопился как мог. Мое исчезновение наверняка уже давно заметили. Хоть бы они не тронули жену и детей.

– Выродок, Балдер! – Турнотур в порыве ярости треснул по столу кулаком. – Мы объявим Сандуру войну! Вырежем тварей под корень!

– Там наши люди, – поднялся Батон.

– Ваши люди? – не понял Биргер.

– Пока ты к нам чапал, тут еще одна лодочка нарисовалась. Американская. А ваш шеф к этому моменту от нетерпения и жадности уже окончательно себе пукан, видно, развулканизировал. В открытую попер. Попытались тут накануне америкосов цапнуть, пока ваш питомец нам аграрный катаклизм устраивал. Отбились, но наших взяли в плен. Едва сами друг дружке кадыки не погрызли. Значит, так. Времени мало. Точнее, его нет совсем. Но не надо с плеча рубить. Никакой войны!

– Переговоры? – спросил, выпуская пар, Турнотур.

– Отставить. Небольшим отрядом пойдем, а он, – Батон ткнул в Биргера, – проведет нас.

– А если это ловушка и там уже ждет засада?

– Вряд ли они будут суетиться из-за одного перебежчика. Им сейчас важнее последствия, к которым это может привести, так что действуем тихо. Это спасательная операция или диверсия, как хотите. И начинается она прямо сейчас.

На сборы и формирование отряда Батон дал всего пять часов. Распустив людей, он попросил остаться только Турнотура, Тараса, Якова – на случай неожиданной особой терминологии, так-то швед свободно говорил по-английски, Биргера и Джеффа Соулса. Капитана атакованной лодки происходящее тоже касалось. По приказу вождя из библиотеки инженер и архивариус принесли карты Фарерских островов, а также планы недостроенных подземных сообщений между ними. Запалили китовым жиром несколько керосиновых светильников и расставили их на столе.

– Начнем с простого. – Батон протянул Биргеру огрызок грифеля и посмотрел на библиотекаря. – Здесь можно чертить?

– Смываются.

– Где ты вошел и где вышел, – кивнул Батон. – Сначала это.

Положив рядом увеличенные спутниковые снимки Сувуроя и Сандура, Биргер некоторое время рассматривал их, постукивая грифелем по губам. Батон внимательно за ним следил.

– Вот тут. – Наконец, склонившись над распечаткой Сандура, Эрикссон крестиком обозначил участок в горной местности рядом со вьющейся лентой автомагистрали. Затем перевел взгляд на Сувурой и поставил такой же крестик в лесном участке неподалеку отселения «Братства». – И вот здесь.

– Так, с этим разобрались.

– Но ведь это не все. – Биргер растерянно оглядел собравшихся вокруг стола. – Мне нужно…

– Вот, пожалуйста. – Потеснив Батона, инженер раздвинул снимки островов и выложил между ними широкое панорамное изображение воды.

– Зашибись, – сиронизировал Батон. – Теперь все предельно ясно.

– Не торопитесь.

Еще пошуршав в большом планшете, из которого один за другим бережно извлекал снимки, архивариус достал прозрачный рулон и аккуратно расстелил его поверх изображения пролива. Находившиеся в помещении придвинулись ближе, разглядывая нанесенные на пластик красным и синим точные прямые линии и окружности, снабженные пометками и вычислениями.

– Что это? – спросил Турнотур.

– Это фрагмент плана подземных сообщений между островами, – пояснил инженер. – Так называемая «слепая» зона. Синим помечены участки, которые успели достроить до войны. Красным, соответственно, нет. Судя по словам этого господина, он навряд ли мог серьезно заблудиться, ведь помеченные красным секции были отрезаны от основных каналов.

– Биргер?

Эрикссон облизнул губы, мусоля меж пальцев грифель и, наконец, нагнувшись, повел по распечаткам линию.

– Я вошел здесь. Туннель практически сохранился, только мусор, машины. – Он запнулся. – Сами понимаете.

– Дальше.

– Километров пять по прямой. Затем еще… не знаю точно, но остановок было много. Потом вот здесь. – Грифель резко вильнул в сторону. – Поворот, чтобы обойти обвал.

– Обвал?

– Просев грунта. Часть потолка не выдержала. Напрямую никак. Как раз под Скувоем. Это небольшой остров неподалеку. Можно выбраться наверх, там есть дренажная система и вентиляционный канал. Спустился с другой стороны. Дальше опять по прямой. – Грифель продолжил чертить линию и вдруг, щелкнув, сломался в том месте, где сходились две красные и синие линии.

– Что? – спросил Батон.

– Тут развилка. Боковой туннель явно был замурован, но… Но как будто его кто-то открыл.

– Что там. – Тарас, куря, посмотрел на инженера. Тот пожал плечами. – Подсобные помещения для строителей, выход на запасную платформу в случае экстренного затопления туннелей. Парковка для техники. Обычные инфраструктуры при работах такой сложности.

– Я обошел. – Батон посмотрел на Биргера, который явно занервничал. – С этого момента… После того как отошел на несколько километров, мне показалось, что за мной… кто-то идет.

– Человек? – уточнил Турнотур.

– Не знаю, – помотал головой Биргер. – Может, начиналась синестезия. Но я отчетливо слышал, когда специально останавливался. Там словно что-то было. – Он оглядел стоявших рядом мужчин. – Шло за мной.

– Из открытого туннеля? – уточнил Соулс.

– Не знаю. Не могу быть уверен. Серьезного оружия у меня не было, поэтому я заторопился.

– А вот это ты зря, – сложил губы трубочкой Батон.

– Я спешил предупредить вас, – рассердился Биргер.

– Но чтобы это сделать, тебе нужно было подумать о собственной безопасности, дабы добраться до нас живым.

– Верно, – устало согласился Биргер.

– Подземные туннели и до войны-то были штукой довольно запутанной с точки зрения обслуживающих коммуникаций, а сейчас и подавно самый настоящий лабиринт, – сказал инженер.

– И все-таки ты вышел, – сказал Батон.

– Да. Но опоздал.

– Застал кульминацию, так сказать, – криво ухмыльнулся Батон, но видя выражение лица Биргера, снова стал серьезным.

– Сколько людей погибло?

– По счастью, или несчастью – двое.

– Как вы его поймали?

– Я профессионал, – без лишней скромности ответил Батон. – Правда, пришлось покумекать да попотеть, но так даже интереснее. Знать бы только, как эти гадины выглядят, сильно бы помогло. Боюсь только, что это мне не очень понравится.

– Пока вы справились, – заметил Тарас.

– Пока, – подчеркнул Батон.

– Они не остановятся, буду еще жертвы.

– Не будут, если не прекратим впустую трындеть.

– А почему вы не пошли по воде? – смотря на карты, спросил Турнотур. – Мотор или парус?

– Принимая в виду топливо, мотор отпадает, а с парусом много не наплаваешь в таких-то водах, опасно, – вступил в разговор мусолящий чубук трубки Соулс. – Погода, течения, да и лодки быстрее хватились бы. Одиночку на веслах догнать проще простого. К тому же его могли заметить с парома, напасть твари, да черт знает что еще. Если выбирать из двух зол – подземкой надежнее.

– Резонно, – согласился вождь.

– Вот был бы номер, если бы на выходе у нас тебя лешие сожрали, – неожиданно хмыкнул Батон. – Извините.

– Лешие? – не понял Биргер.

– Не берите в голову, – махнул рукой Турнотур. – Михаил, в самом деле.

– Да я так, разрядить чтобы.

– Что дальше?

– А дальше, господа хорошие, давайте-ка изучим план обиталища наших друзей. – Перемешав и отложив ненужные, Батон оставил только крупный снимок Сандура. – Давай, Пикассо, рассказывай, что помнишь, но желательно поточнее.

– Вот здесь поселение. – Биргер обвел кружком центр небольшого острова.

– Тысяча, говоришь?

– Где-то так.

– Ну.

– Это резиденция Никалунда.

– Логово змея, – стиснул кулаки Турнотур. – Выжечь под корень!

– Я же говорю, без войны, – спокойно заметил Батон. – Потанцуем по их правилам.

– Это не шутки!

– Успокойтесь, Вальгир. Все это прекрасно понимают, раз уж мы ввязались в ваши игры престолов, то кровавой баней лишь усугубим ситуацию, тем более если остальные островитяне подтянутся.

– К северо-востоку градирни, – продолжал Биргер, добавив еще четыре кружка и подписывая их. – Здесь хозяйства, электростанция и два заводика по переработке угля и древесины. Тут старый рудник. Гавань, соответственно. Две вышки с дежурными и круговым обстрелом.

– Сколько плавсредств?

– Несколько катеров. Два парома, один в ремонте. Есть сухопутная моторизованная техника.

– Какие интересные у нас соседи, – сунув в рот зубочистку, процедил Батон. – Прямо логово наркокартеля.

– Выглядит все достаточно мирно.

– Не сомневаюсь, – фыркнул охотник.

– А тут… – Биргер начертил квадрат рядом с кружком, обозначавшим поселение, только поближе к воде. – Фермы. Все коммуникации и лаборатории внизу, наверху кратер для выпаса.

– И соответственно, специальные лазейки, сообщающиеся с туннелями под водой. Кстати, эти твари не плавают случайно?

Биргер пожал печами.

– Двойка. А это что? – Батон указал зубочисткой на кружки поменьше, которые рисовал вокруг квадрата Эрикссон.

– Сдерживающие буи. Шестнадцать штук. При каждом охрана.

– Ух ты! – присвистнул Батон. – Вертухаи, значит. Сами наплодили, а теперь боитесь питомцев-то. Да уж есть за что… Дальше.

– Да это вроде бы и все. – Выпрямившись, Биргер оглядел карту с нанесенными пометками. – А, ну вот тут озерцо небольшое. Но, думаю, вам это не так важно. И пещеры в горах.

– Нам важно все, что находится на территории предполагаемого противника.

– Есть места, где к берегу можно подойти незамеченным? – спросил Соулс.

– Тут. – Эрикссон ткнул грифелем в противоположный конец острова. – Где не установлены буи.

– Думаешь с задницы влезть? – подхватил мысль американца Батон.

– Угум, только потрепали они нас, конечно.

– Залатаем твою девицу, не дрейфь, – докуривая, заверил Тарас. – Сегодня поближе подгоним. Нас в Арктике самих на бутылку так посадили, но ничего, сдюжили, правда, не без помощи. Эх, вот где «Дракоша» сейчас бы пригодился.

– «Дракон» далеко, а значит, не тратим время. Сколько входов в подземелья на острове? – рассматривая план и что-то обдумывая, спросил Батон.

– Два, тут и тут, – указал Биргер, – получалось ровно с противоположных сторон от ферм и деревни. – Я ушел северным.

– Так, итоги. – Сломав зубочистку, Батон оперся кулаками о стол. – Первоочередная цель – гнездо.

– Как вы собираетесь его уничтожить? – спросил Яков. – Затопить из озера?

– Вариант, конечно. Но поскольку наш товарищ не в курсе всех возможностей этих тварей, предлагаю действовать кардинально.

– Сжечь, – кивнул Тарас.

– Заминировать подземные коммуникации, а верхушку обработать с лодок.

– А как же люди? – встревожился Биргер. – Они могут пострадать. Да и как мы потом будем жить, когда все разрушится?

– Не высовываться, – чиркнул взглядом Батон. – Червей копать да на рыбалку ходить. И скотину забивать, чтобы до размеров цистерн не вымахивала.

– Мы же не знали, как может обернуться.

– А вот Балдер, как оказалось, знал. Раньше надо было думать, – процедил Турнотур.

– Мы забыли заложников, – напомнил Соулс, опережая вопрос Леры.

– Где их могут держать? – Батон снова внимательно рассматривал карту.

– В резиденции Никалунда есть специальные карцеры для провинившихся и лазутчиков. Наверняка там.

– Так, еще один пункт к основному. Мы возьмем радиостанцию. – Батон повернулся к Тарасу. – Как разберемся на местности, выйдем на связь. Если удастся вовремя локализовать Балдера и его молодчиков, жителей уведем подальше в горы и шарахнем по гнезду. Будьте наготове. – Он кивнул Соулсу, – Постарайтесь провести ремонт как можно скорее.

Американец кивнул в ответ.

– Все это берем с собой. – Батон указал на разложенные листы. – Ты там в туннелях хоть метки какие оставлял?

– Немного. Какие мог. Но помню.

– Ясно. Сворачиваемся, время идет.

– Сколько вам нужно людей? – спросил Турнотур.

– Чем меньше нас будет, тем лучше. Дайте самых крепких и выносливых. Парочку. Способных драться и не класть в штаны при каждом шорохе.

– Распоряжусь.

– Ну а наших? – подергал ус Тарас.

– Сам знаешь.

– В том-то и дело, что знаю, – вздохнул старпом.

– Что есть. Не дрейфь, братуха. Сдюжим и вернемся.

– Было бы куда.

– Отставить сопли! – Батон хлопнул в ладоши. – По коням! А Биргеру дайте снотворного, вон еле стоит. Пусть покемарит пару часиков.

Поставив на стол верно прослужившую столько лет швейную машинку с выцветшими ромашками на когда-то лакированном черном боку, Лера осмотрела ее и, выбрав из коробки нить потоньше, вправила ее в иглу. Прочные голенные ножны из дубленой кожи, купленные на ярмарке, были сработаны явно на крепкого мужика, и девушка решила немного их ослабить, для начала выпоров из стежков капрон. Когда стала перестрачивать, сломала иголку, вдобавок уколов палец. Слюнявя его во рту, свободной рукой стала рыться в шкатулке, ища запасную иглу, но только рассыпала содержимое.

– Да чтоб тебя, тварь! – Вскочив, она запустила шкатулкой в стену.

Поставив локти на стол, обхватила голову, мазнув полоской крови из пальца по щеке.

– Зараза.

Нет, так нельзя. Успокоиться. Взять себя в руки. В команде она должна быть такой же слаженной частью механизма, как и все остальные. О том, что она присоединится к отряду, с Батоном даже не обсуждалось.

– За мужем иду, – злобно резанула она, на что охотник понимающе промолчал.

Забинтовав палец и заново приладив иглу, с которой из-за пореза пришлось повозиться подольше, Лера снова терпеливо принялась за работу, и дело пошло. Проверенный и смазанный «Бизон» с дополнительными магазинами и отдельно завернутым целеуказателем был прислонен к стене рядом с упакованным рюкзаком.

Покончив с переделкой, девушка встала на одно колено и, застегнув на ноге ножны, убрала в них нож. Несколько раз вытащила и снова вставила, пробуя проходимость и примеривая рукоять. Повыхватывала в разных позах, проверяя на скорость и удобство извлечения. Годилось. Выпрямившись, вдруг резко присела и, выдернув нож, запустила его в ножку стола. С оружием вроде все.

Еду на переход было решено разделить между членами отряда, количество которого еще было неизвестно, но уже полученную свою часть Лера давно убрала в рюкзак. Опустившись на стул перед машинкой, она оглядела погруженный в тишину пустой дом. Родной маленький уголок, в котором им было так хорошо вдвоем. Ей даже почудилось, что она чувствует его запах, или это пахла лилия на окне? За время, что они жили здесь, этот запах стал прочно ассоциироваться с Мигелем.

И еще будет хорошо, мстительно подумала Лера, собирая волосы в хвост. Она вернет его. Чего бы это ни стоило; и соседи еще горько пожалеют, что посягнули на них. Набедренная кобура с «макаровым», мамин платок, шапка, куртка, перчатки с отрезанными пальцами, подсумки… Не забыла и пудреницу-талисман, подаренную когда-то Юриком. Наивным маленьким женихом. Ее Принцем.

Вроде все. Посидеть на дорожку. Но тело не хотело успокоиться и все сильнее подмывало закинуть на плечо рюкзак и двинуть за дверь, чтобы вернуться уже вдвоем.

Она посмотрела на часы. Время еще оставалось. Тянулось томительно и тягуче, словно издеваясь над сжавшейся, словно пружина, девушкой. Интересно, как там остальные, и кого вообще соберет в это предприятие Батон. Скоро увидим.

– Стой! Сто-ой! – стараясь перекричать рев волн, орал бегущий Треска.

Впереди Паштет возился вокруг чадящего зеленым дымом костра, который гнул к земле несущийся с моря ветер. Долговязый повар подбрасывал из ведра в топку комья слипшейся дурман-травы.

– Моя чемпа! Остановись! Ты что делаешь, гад?! – Налетев на приятеля, Треска выбил у него ведро и парочка, сцепившись, покатилась по земле.

– Хватит твоей дряни, достало! – визжал, молотя толстяка кулаками, Паштет, стараясь уклоняться от встречных ударов. – Наркоман хренов!

– Ты как заначку мою нашел, урод? Задавлю!

– Мы на задание собираемся, слышал?! – стараясь перекричать волны и птичий грай, истошно орал Паштет. – Общину спасать! Людей выручать! А ты… Нарк чертов!

Изловчившись, он саданул Треске в подбородок и тот, раскинув руки, упал, ударившись затылком о гальку.

– Ну, где тут твое дерьмо, – шаря по карманам товарища, злобно рычал запыхавшийся в потасовке Паштет. – Все найду. Все в огонь, потрох ты сучий. Псилоцибинист вонючий. Думаешь, мне такой друг нужен, а? Хрена лысого. Лысого, слышишь! А-а-а, вот оно. А еще где, за поясом, ну-ка, туша, вертись давай… Вот. И еще мешочек.

– Козел ты, – смотря в небо, обессиленно процедил Треска. – Кисет-то оставь.

– Ах, козел? – Вернувшись от костра, куда добросал найденные на Треске заначки, Паштет склонился к напарнику и встряхнул его за грудки. – И так от гадости всякой как мухи дохнем, а ты? Ты-то куда полез! Слабак! Трус! Времени на сборы осталось… А ты кумарил там по углам небось? Таракан! Отвечай, гнида!

– Пошел ты, – процедил толстяк, сделав попытку вырваться, но разъяренный Паштет словно обрел второе дыхание.

– Людей спасать надо! Боровикова сожрали, а у него сопливый остался, понял?! Вот-вот родится! Лерка с Батоном ту тварь поймали, а ты что делал, дурь шмалял? А теперь Мигеля забрали! Мужа Леркиного, слышишь? Мужа! Лерки нашей! НАШЕЙ, дебил! И ее вдовой теперь оставлять? Хрен тебе, шкура тупая, слышишь? Хрен!

Таким злым Треска друга не видел еще никогда и покорно трепыхался в его хватке, боясь открыть рот.

– Придурок! – Наконец долговязый устал и еще раз тряхнув, отпустил распластанного Треску. Сел рядом, тяжело дыша. Поднял камень, запустил подальше.

– И так умираем, – глядя перед собой, сморщился он от дыма. – А ты… На хрена? На черта оно надо, скажи? Мы же люди. Наши помощи ждут. Лера одна осталась. Плачет.

Треска с кряхтением кое-как сел, опираясь на мясистые ладони, посмотрел на него, хлопая глазками.

– Чего зыришь.

– У меня там, на «Грозном», за бульбулятором на крайний день лежало. – Треска шмыгнул носом, размазал кровь по скуле. – Чего сразу в нос-то. Принесу сейчас, не гаси.

– Само догорит.

Паштет поднял с земли еще один камень, перекатывая в ладони и чувствуя пахнущую тиной сырость. Кинул. За его спиной по берегу понуро плелся Треска.

Шумели волны, подбираясь к кострищу, а над ними кричали чайки.

Мелодия колыбельной звучала где-то совсем рядом, будто поющая ее мама была тут, вместе с ней. Безмятежное закатное небо с россыпью подернутых багрянцем заходящего солнца облаков отражалось на поверхности широкого спокойного озера. В пологих берегах, спускающихся прямо в воду, таинственно шелестел камыш.

В воздухе, пахнущем незнакомыми цветами, вечерним лесом и водой, звонко стрекотали невидимые насекомые. Налетевший порыв теплого ветерка пошевелил волосы, Лера подняла руку, убирая прядку за ухо, и почувствовала на голове венок. Она была боса и под ногами приятно ощущался мягкий прибрежный песок.

Озеро со всех сторон окружали невысокие сосны, что-то нашептывая ветвями. Это место было незнакомо ей. Мимо, на мгновение зависнув у лица, пронеслась стрекоза, и в фасетках ее перламутровых крылышек отразились сотни Лериных лиц.

– Пой, родная, пой! – Лера повернулась на голос и увидела пересекающую озеро длинную изящную лодку, которой с помощью длинной палки стоя правил Птах.

Тут только девушка сообразила, что слышимый ей тихий голос принадлежит ей самой.

– Пой, распевай. – Птах явно говорил негромко и был на приличном расстоянии, но казалось, что стоит рядом с ней. – Приплывет к тебе рыбонька. На зов откликнется.

– Какой зов? – спросила Лера.

Но блаженный только тихо рассмеялся в ответ, продолжая мягко погружать жердь в воду, от которой по поверхности озера не расходились круги.

– По-ой, зови хвостатенькую. Носик хвостиком прикрой, не достанет волк ночной. Баю-бай, баю-бай…

Лера провожала его взглядом, пока лодку не скрыли заросли камыша.

– М-да. – Пройдясь по площади, Батон смотрел, как разваливается объятый пламенем Живень-корень, из которого горящими ниточками в панике выползали звонко лопавшиеся грунтомесы. – Солдату́шки – бравы ребяту́шки. Стрелять-то умеете, девушки с обложки?

Турнотур прислал двух братьев – Эйнара и Эйлерта, что означало Одинокий воин и Сильное лезвие. Имена соответствовали. Первый был из тех забияк, что в ночь накануне ярмарки сцепились с приезжим в кабаке из-за лодки. Оба рослые, плечистые. Эйнар светло-русый, с длинными собранными в косы волосами, перетянутыми на лбу обручем, и бородкой-эспаньолкой. В добротной кожаной одежде; на груди россыпь замысловатых амулетов и оберегов, сделанных из чего попало, но явно имевших для хозяина особую ценность. Правильно. У каждого война должен быть тотем. Был Эйнар крест-накрест перетянут патронташами и навьючен двумя туго набитыми сумками, рядом с которыми из-за плеча виднелся потертый приклад обреза. На тяжелом ремне кастет, изогнутые ножны, смотанный миниатюрный кистень. Он больше смахивал на байкера, лихого бродягу дорог без страха и упрека, нежели на закаленного воина. Ничего, как говорится, практика покажет.

Его брат – Эйлерт, заметно ниже, но шире в плечах. Тоже ладно одет, смуглый, темные волосы коротко подстрижены под ежик, борода аккуратным клином. Хмуро зыркает из-под густых бровей. За спиной, помимо баула, колчан с перетянутыми леской болтами, в руках наперевес внушительный многозарядный арбалет. На крепком ремне пристегнут двухлезвиевый тесак, россыпь метательных ножиков и перчатки, носки высоких сапог завершают стальные набойки в виде хищных клыков.

В целом на первый взгляд парочка производила благоприятное впечатление. Собранная. Ждала. Не лезла с расспросами. Правильно. Говорливые умирают первыми. Если бы не серьезные лица под стать моменту, от улыбок детин у местного женского контингента явно отбоя не было.

– А ты проверь, – осклабившись, пригласил Эйлерт.

– Всенепременно, – пообещал Батон. – Только яблочко на маковку найду.

Подошла Лера. Кивнула, сбрасывая под ноги рюкзак. Батон бросил быстрый взгляд на нее. Девушка побледнела, осунулась, но по виду держалась решительно. Молодцом. Чучундра на плече. Эх, Лерка, Лерка. Вернем мы твоего святошу. Голов бы вот только не растерять.

За девушкой подоспели Паштет с Треской, следом торопился Яков. Переводчик на войне полезнее в тылу или допросах, но здесь ситуация, так сказать, экзотическая. Да и вооружился он не хуже остальных.

Уже шестеро, не считая Батона и Биргера.

А вот седьмой член отряда сумел удивить даже невозмутимых братьев, недоуменно поднявших брови.

– Меня, меня, дедушку подождите! – к группе подбежал запыхавшийся Птах, за спиной которого болтался розовый рюкзачок с полустертой мордочкой Минни-Маус. В руках блаженный сжимал увесистую дубину, щедро сдобренную гвоздями, на шее поверх балахона болталась рогатка. На лбу были нацеплены невесть где откопанные очки для плавания без одного стекла. – А пистолетик в сумочку положил, – вытянувшись по стойке «смирно», отрапортовал он.

– Миша, это что? – стальным взглядом смотря на Батона, негромко спросила Лера.

– Это Егор Эдуардович Паль, – представился охотник. – Позывной Птах.

– Ты что, совсем охренел? Он нас всех перестреляет.

– До того как начать вести свой специфический образ жизни, пока ты еще в пеленки писала да сиську хватала, Егор был одним из лучших добытчиков. В такие рейды с мужиками ходил… Хорошо обучен, с отличием. До войны горячая точка. Пуганый.

– Ты спятил?

– Не горячись, послушай, – терпеливо объяснял Батон. – В нужный момент Егор может переключиться и начать применять навыки, которые нужны здесь и сейчас. Ситуативная рефлексия. Помните, как мы сандурцев с его помощью в фёркей разнесли? Вот. А доверять, Лерка, в данной ситуации я могу только своим, проверенным людям. Так что Эдуардыч сгодится.

– Сгожусь, сгожусь! – серьезно закивал Птах и махнул дубиной, от которой едва увернулся Треска. – КМС!

Все еще не в силах осознать происходящее, Лера обернулась на приближающийся звук перепалки и увидела спорящих Олафа и Милен, которым что-то пытался втолковать нагруженный рюкзаком Ерофеев.

– И этот туда же. – У Леры упало сердце.

– Что за шум, а драки нет? – спросил Батон, когда жестикулирующая троица поравнялась с ними.

– Я иду с вами, – решительно выкрикнула Милен, явно продолжая начатый до этого спор с Олафом.

– Нет, не идешь! – пытался отобрать у нее лук и сумку муж.

– Да что вы тут вокзал развели, – вклинился Ерофеев. – Пущу, не пущу. Я же сказал, решили все. Сам пойду. Ты дочка Турнотурова. А если сгинешь, что тогда? Подумала?

– Никуда ты не пойдешь! – крикнула, подлетев к нему, Лера.

– Не ори! – осадил ее дед. – Она вон девка молодая, при муже. Миловаться да детей рожать, а не по канализациям лазать.

Слушая его, Олаф, уже успевший немного выучить русскую речь, согласно кивал.

– А ты куда…

– Старый хрен?! – вздыбился Ерофеев. – Это хотела добавить? А я, может, еще гожусь на что. Дело полезное напоследок сделать. Людям помочь. Они и так вон сколько для нас…

– Какой последок? Какое дело? Ты себя в зеркало видел?! – не унималась Лера.

– Язык прикуси! – Ерофеев неожиданно отвесил девушке подзатыльник, да такой, что с нее слетела шапка и с плеча упала мышь. – Ты кого, цыпленок, тут учить надумала!

– Чученька, иди сюда. – Лера всеми силами старалась подавить неожиданно выступившие слезы, задыхаясь от обиды и возмущения. Она уже и не помнила, когда дед последний раз поднимал на нее руку. Милен и Олаф, впрочем, как и остальные, застыв, следили за разворачивающейся сценой.

– Замуж она вышла, коза, а? Чё, взрослая сразу стала, самостоятельная? А муж где? Мужа сберегла? Просрала, так ей хоть вон оставь…

– Ударю, – не сдержав слезу, жалобно сглотнула Лера, которую давил стыд от того, что все происходило при свидетелях.

– А давай. – Скинув рюкзак, Ерофеев стал расстегивать бляху солдатского ремня, который Лера так хорошо помнила. – Ну-ка задницу подставляй, поучу уму-разуму, если своего не накопила еще. Ишь, язва! Перечит еще! Ты кого тут на место-то ставишь?

– Охолонись, черт старый! – накинулась на него баба Дина, вышедшая среди прочих провожать отряд. – Совсем осатанел?! Миша, ты-то чего стоишь?

– Тормози, дед, – вклинился Батон, до этого молча следивший за перепалкой. – Чего взбеленился-то.

– То-то. – Снова щелкая пряжкой, Ерофеев крякнул, закидывая на горб рюкзак. – Медиком пойду. Штопать вас кто будет, случись что? Я ж это, старое помню. Да и наборчик хороший достал. Все есть.

– А сдюжишь, Сань?

– Сдюжу, Миша. Главное, за своим задом следи.

– Я с тобой нянькаться не буду, – предупредила Лера.

– Ой, не будет, ой беда, мать твою перемать, – картинно запричитал Ерофеев, прижав ладони к щекам. – Ой, наседку отвлекаю. Знаешь, что, Степанова…

– Что?! – снова завелась Лера. – Ну, что, Степанова?!

– Рот закрой, вот что! – вдруг заорал Ерофеев и зашелся кашлем. Паштет аккуратно постучал его по спине.

– Иди ты. Только обузой будешь, – отвернувшись, скрестила на груди руки Лера.

– Не бухти, ворона залетит, – посоветовал остывающий Ерофеев и шумно высморкался в платок. – Норов муженьку показывать будешь.

– Черт-те что, – сказал Эйнар, и до этого молчавшие братья переглянулись.

– Я сгожусь, – подтвердил Ерофеев, пряча платок и засовывая большие пальцы за лямки рюкзака. – Есть еще порох в похеровницах.

Повара заржали.

– Заткнитесь, дебилы! – не глядя, бросила Лера.

– Успокойся. У нас не ударный отряд, а диверсионный, – сказал Батон и полушутливо добавил: – Ему все возрасты покорны. В разумных пределах. Еще раз повторяю, доверять нужно только своим. В этом секрет успешного выполнения задания.

– Вот именно. Разумных. А у нас два бугая, сумасшедший, дед…

– И девчонка, – многозначительно оборвал ее Батон. – Действительно, Лерка. Закрой уже рот.

– Несправедливо, – тряхнув челкой, упрямилась Милен.

– Это не игра и не приключение, дочка, – мягко сказал Ерофеев. – Тебе себя беречь надо. Послушай старика.

– Может, из моих кого? – предложил бывший тут же вместе с Тарасом Соулс. – Десантники есть, из тех, что поздоровее.

– Или китаез, вон хоть всех, – махнул в сторону «Грозного» Треска. – Они мигом там всех отджекичанят. Виу, пау, вжух! – Он нелепо принял несколько воинственных стоек.

– Лодку оставлять нельзя, – решительно отказался Батон. – Не приведи бог чего. За системами опять же следить, «Вирджинии» с поломкой помочь. Все должны быть наготове. А нас чем меньше, тем лучше.

– Добре. – Тарас посмотрел на часы.

– Пора, – кивнул Батон.

– С богом, братуха. – Они крепко пожали руки римским приветствием выше локтей и обнялись. – Ждем сигнала. Постарайтесь не долго.

– Не тяните с ремонтом. – Батон поправил СВД на плече рядом с рюкзаком, в котором были сложены детонаторы. – И предупредите Торсхавн, пока заварушка не началась.

– Сразу начнем.

– Про землю помните. Бараки над водой, все остальное – где прочный или бетонный пол. По одному не ходить. Где клещей увидите, сразу деру. Но сейчас думаю, пару дней поспокойнее будет.

Тарас кивнул.

– Береги себя. – Батон обнял жену и сына. – И за остальными присматривай.

– Я бы тоже пошел. – Димка сурово смотрел из-под очков.

– О матери заботься. Будет у тебя еще время.

– Удачи, отец.

– Что, дрим-тим, кукрыниксы, блин, – прочистил глотку Батон. – Девять хранителей. Готовы?

– Да.

– Не слышу! Готовы?!

– Так точно! – дружно ответила выстроившаяся перед ним девятка.

– Тогда ладно. Пошли дело делать. Биргер, показывай!

Вышедшие провожать отряд жители деревни смотрели, как они удаляются через поле в сторону леса. Отец Иннокентий тихонько их перекрестил, некоторое повторили.

Шли не очень долго. Через некоторое время показался зев полуобвалившейся арки, служивший входом в дорожный туннель, на дне которого виднелся увитый плющом растрескавшийся асфальт. Дорогу преграждали ржавые секции заградительных стоек, одна из которых была сдвинута в сторону. На боку арки покосившийся старый предупредительный пластиковый знак с остатками надписи о том, что туннель закрыт на ремонт.

– Это здесь, – указал Биргер.

– Кто хочет, еще можно отказаться. – Явно намекая на Ерофеева, Батон оглядел разношерстную группу, когда они остановились у входа, и начал раздавать фонари.

Никто не двинулся с места. Все были собраны, смотрели решительно. Поводив глазами, Птах хлопнул себя по лбу и, рассмотрев что-то на ладони, сунул в рот, бодро зажевав.

– Тогда вперед.

Шедший замыкающим Эйнар помедлил и глянул в темнеющее небо. На мгновение ему показалось, что между сгущающимися чернильными тучами сверкнули два ярких зеленоватых сполоха, словно глаза на морде хищного исполинского зверя. Где-то раскатистым рычанием прокатился гром. Надвигалась буря. Эйнар поднес к губам один из оберегов, висевших на груди, и прошептал короткую молитву.

Вытянувшись цепочкой и следуя друг за другом, отряд растворился во тьме туннеля.