Недавно самая влиятельная научная организация в мире внесла важное изменение в правила присуждения своих золотых наград. В 2009 году Американская академия кинематографических искусств и наук (да-да, наук) удвоила число номинантов в главной категории «За лучший фильм» с пяти до десяти, еще более щедро одаривая их своим признанием.

Как и Нобелевскую премию, награду Киноакадемии присуждают коллеги по цеху по принципу меритократии и равноправия, без оглядки на коммерческий успех. Обе церемонии проходят в гигантских залах, с небывалой помпезностью, в присутствии всех звезд. Обе транслируются в прямом эфире на весь мир. Победители получают золотые статуэтки или золотые медали из рук именитых особ Голливуда или Шведской академии наук. Хотя Киноакадемия не придерживается требования Альфреда Нобеля о том, чтобы награждались те, кто принес «наибольшую пользу человечеству», премия эта — гуманитарная по своему характеру и, несомненно, сама по себе несет идею, что кино может изменить общество к лучшему.

После того как в 2012 году были объявлены лауреаты Нобелевской премии по физике, физик Джим Аль-Халили написал на The Guardian статью, где изложил свои предложения по модернизации премии. Мое внимание привлекли следующие слова: «Большинство нобелевских лауреатов ведут исследования на переднем крае науки на протяжении многих лет, зачастую давно отказавшись от надежды получить этот высший знак научного признания. Нобелевская премия — это не „Оскар“, где актеры по крайней мере знают, что вошли в шорт-лист… Остальные ученые по всему миру с затаенной надеждой ждут, что в этом году победителями станут коллеги из их конкретной области исследований, поскольку это позволит им погреться в отблесках их славы и значительно повысить шансы на финансирование своих исследований».

Слова Аль-Халили заставили меня задаться вопросом: что, если Нобелевский комитет будет публично объявлять имена всех номинантов? Согласно действующим сегодня правилам, имена номинантов (и номинаторов) должны держаться в секрете на протяжении 50 лет. Но какой смысл скрывать имена ученых, вошедших в шорт-лист Нобелевской премии, будто они упомянуты в докладе Комиссии Уоррена об убийстве президента Кеннеди?

Шведская королевская академия наук объясняет такую секретность нежеланием огорчать номинантов, которые не стали победителями. Но это сомнительный аргумент. Вспомните, что часто говорят несостоявшиеся оскароносцы: «Для меня огромная честь быть номинированным на эту престижную награду». Объявление номинантов будет лучшей рекламой для тех научных отраслей, в которых они работают. Ученые в этих областях смогут получать такие же бонусы в виде повышенного внимания и потенциального увеличения финансирования, как и в областях победителей, о чем говорил Аль-Халили. Номинаторам также будет приятно узнать, что предложенная ими кандидатура вошла в шорт-лист Нобелевского комитета. Кроме того, если выдвинутый ими кандидат не победил, возможно, они решат не тратить свою следующую возможность на выдвижение на премию того же человека. (Исходя из того, конечно, что вы не написали книгу с критикой нобелевских процедур и тем самым не свели на нет свои шансы для дальнейших приглашений.)

Конечно, здесь можно возразить, что раскрытие всех номинантов может: 1) отвлечь часть внимания от победителя и тем самым 2) переключить его на других. Но, если посмотреть на Оскара, этого вряд ли стоит опасаться. Лауреат Нобелевской премии всегда по праву будет признаваться обществом как обладатель высшего дана среди черных поясов научного мира. На самом деле им стоило бы ценить возможность не все время находиться в центре внимания, если вспомнить печально знаменитую фразу Томаса Элиота: «Нобелевская премия — это билет на собственные похороны. После ее получения никто никогда не сделал ничего серьезного».

Как бы пренебрежительно мы, ученые, ни относились к славе, нам есть чему поучиться у наших коллег из мира киноиндустрии. Голливудская версия инфляции не касается космоса, речь идет о признании. В статье под названием «Кто был стилистом этой еды? Бесконечные титры», опубликованной в 2004 году в газете The New York Times, говорилось, что сегодня титры голливудского блокбастера, где перечисляются все причастные к созданию фильма, занимают около десяти минут — в три раза больше времени, чем потребовалось Вселенной для создания всех ядер водорода.

Современный Голливуд, как и современная наука, больше, чем когда-либо, опирается на коллективные усилия. На рис. 54 показано количество участников творческих команд (от режиссера и исполнителей главных и второстепенных ролей до членов съемочной группы, вплоть до птицевода и флориста, и множества специалистов по компьютерной графике, создающих красочные спецэффекты), участвовавших в работе над лентами, удостоенными «Оскара» в номинации «Лучший фильм года» с момента учреждения этой награды в 1927 году. Сравните это с рис. 55, где отражено число соавторов в «нобелевских» научных публикациях с момента первого присуждения премии в 1901 году. На обоих графиках видна резкая кривая роста в форме «хоккейной клюшки»: первый оскароносный фильм «Крылья» был снят группой из 23 человек, лучший фильм 2014 года — «12 лет рабства» — командой из 353 человек. Первый лауреат Нобелевской премии по физике Вильгельм Рентген сделал открытие один, а в экспериментах ATLAS и CMS на Большом адронном коллайдере, приведших к открытию бозона Хиггса, участвовало 6225 физиков-экспериментаторов.

Голливуд опережает Стокгольм на много световых лет в том, что касается признания заслуг и распределения наград. Свою долю признания получает не только продюсер — голливудская версия главного исследователя, руководивший съемками «Лучшего фильма года». Мир узнает имя каждого, кто был причастен к производству этого фильма, вплоть до флориста. Искусственное ограничение «не больше трех», введенное Нобелевским комитетом, лишь провоцирует ненужную конкуренцию, которой и без того достаточно в мире науки.

Почему бы не наградить всех восьмерых ученых, что сплели нить механизма A-Б-Э-Г-Х-Х-K-’т Х? Или всю тысячу ученых, что сплели гравитационную нить LIGO? Как указывает историк науки Элизабет Кроуфорд, первоначальный устав Нобелевского фонда не запрещал вручение групповых премий по физике: «В случаях, когда работа была выполнена в сотрудничестве двумя или более лицами и эта работа признана заслуживающей вознаграждения, премия присуждается им совместно».

Некоторые утверждают, что разделение премии по физике между всеми участниками девальвирует престижность награды и уменьшит заслуженную ими долю внимания. Но, как показывает пример Нобелевской премии мира, этого вряд ли стоит опасаться. Нобелевская премия мира может присуждаться отдельным людям, группам, а также отдельным людям и группам (как это было, например, в 2007 году, когда половина премии была вручена Межправительственной группе экспертов по изменению климата, а другая половина — бывшему вице-президенту США Элу Гору).

Особенно в экспериментальной науке, где сотрудничество играет огромную роль, расширение признания может побудить молодых ученых объединять усилия и осуществлять более амбициозные проекты. Лично для меня самая большая награда в работе — это сотрудничество с учеными всего мира, от Уганды до Украины, от Таиланда до Техаса, на всех континентах, включая Антарктиду. Пора бы и Нобелевской премии отражать подлинные реалии современной физики: лучшие достижения науки делаются сообща.