Глава 5
За неделю до исчезновения, мой отец стал вести себя странно, его поведение и отношение стали более неприветливыми, чем обычно. Однажды, когда я пришла домой из школы, я нашла его в гараже, с засунутой головой под капот машины и при работающем двигателе. Я торопливо открыла гараж, и он закашлялся, когда дверь открылась.
— Мне жаль, Эмми, — сказал он, банально. — Я не сообразил, что она закрыта.
Я побежала вниз по ступенькам и заглянула под капот. — Пап, ты в порядке… — внутри капот был покрыт маленькими красными крестиками. — Что это?
— Я не уверен… я не знаю, как они там оказались. — Он захлопнул капот и, мне пришлось отшатнуться, чтобы мои пальцы не оказались сплющены металлом. — Но тебе не нужно беспокоиться обо мне, Эмми. У меня все под контролем. Что мне нужно для тебя сделать, так это найти ожерелье, которое бабушка дала тебе.
— Один камушек темно-бордового цвета?
Он оживился, выпрямил плечи, подбородок поднялся вместе с настроением. — Да, ты знаешь, где он?
Я покачала головой. — Я не уверена, куда положила его… но я начну проверять с ящиков в подвале, если ты хочешь.
Он кивнул, и желтая искра промелькнула в его глазах. — Ты не могла бы сделать это для меня, Эмми? Пожалуйста — спросил он, и я кивнула, после чего он оглянулся на стену через плечо. — Ты что-нибудь видишь сзади меня?
— Нет, там ничего нет, кроме стены и инструментов.
Он запрыгнул на пассажирское сиденье своей машины и вытащил небольшой нож из бардачка. — Хорошо. Теперь иди и найди ожерелье.
Я смотрела на него, удивляясь, почему он ведет себя так странно, как вдруг, прилетела ворона и приземлилась на балку, несколько перьев упало на пол. При виде вороны, папа озверел.
— Убирайся отсюда, ты, чертов маленький демон! — Он бросил отвертку в ворону, но промахнулся, и ворона каркнула. — Убирайся!
Замахав крыльями, ворона улетела, и папа расслабился, возвращая мне свое внимание.
— Эмми, если и есть вещь, которую тебе нужно знать о жизни — никогда никому и ничему не доверяй. Жизнь — просто игры разума, мы с тобой пешки.
Это был первый раз, когда я начала переживать, что, может быть, мой отец сходит с ума. После этого, он быстро пошел вниз, тем более, я пока не могла найти, этот чертов кулон.
* * *
Я проснулась на полу, прижимаясь щекой к паркету, с пером на лбу и странным рисунком на стене, прямо перед моими ногами.
— Какого черта? — встаю и потираю глаза, щурясь на солнечный свет, проникающий сквозь занавески. Затем, я беру перо и замечаю подтеки красной краски на руках. — Что я делала прошлой ночью? — я помню, как падала в озеро, Ашер спас меня, а Рэйвен плакала. После этого пустота, будто я с похмелья, но я вчера не пила ни капли алкоголя.
Рэйвен нет в постели, когда я выхожу, а в комнате порядок, одежда убрана, мои книги сложены на полку, мои карандаши, ручки и маркеры убраны обратно в ящик стола. Это её способ извиниться.
Сосед напротив наблюдает за мной со своего крыльца, когда я открываю окно и выбрасываю перо. Я тянусь закрыть окно, но застываю, замечая, что кто-то наблюдает за мной с тротуара. Его руки засунуты в карманы черных джинс, а пронзительные глаза подведены черным карандашом. У него бледная кожа, как призрачный туман, а волосы черные, как воронье перо.
— Ладен? — я прищуриваюсь, высунувшись.
Он пристально смотрит на меня, и злая улыбка кривит губы, его рот двигается, но он стоит слишком далеко, чтобы разобрать, что он говорит.
Качая головой, я просто закрываю окно и отхожу к кровати. Я переодеваюсь в пару черно-розовых клетчатых шорт и в свою любимую футболку с Alkaline Trio (рок-группа из Чикаго, основанная в 1996 году), а затем я оттираю красный маркер со своих рук и лица. Я подвела свои серые глаза карандашом, взъерошила свои длинные черные волосы и наклонила голову вниз. Ломота и боль от аварии стали утихать, за исключением незначительной головной боли и крошечного пореза на лбу, который стал заметно меньше.
Рэйвен и Йен сидят за столом, когда я вхожу на кухню. На Рэйвен джинсовая юбка, едва прикрывающая её бедра, и любимая розовая рубашка с глубоким декольте. На Йене серая вязаная шапочка, надвинутая на его грязные каштановые волосы, а его джинсы и футболка забрызганы разноцветной краской.
Рэйвен хлопает ему ресницами и скользит ногтями вверх по руке Йена.
— Боже, это так круто.
— Это потрясающе, правда? — он говорит своим глубоким голосом, который использует, когда хочет произвести впечатление на девчонок. — Ты обязательно должна прийти, проверить.
— Ох, наверняка, — Рэйвен облизывает губы и улыбается. Кажется, всё нормально. Она смотрит на меня, и её улыбка сияет. — Эмм, дорогая, я ждала, когда ты проснешься, — легко спрыгивает со стула и берет меня за руку, делая мне убийственный знак. — Увидимся позже, Йен, — она подмигивает ему и кокетливо машет рукой.
— Позже, красавица, — говорит он и обращает свое внимание на меня. — Эй, Эмм, ты в последнее время разговаривала с мамой?
— Нет, — отвечаю я, в то время как Рэйвен тянет меня к входной двери. Я шевелю рукой и вдыхаю затхлый воздух. — Зачем? Что-то случилось?
— Я не уверен, — он идет в холл, следуя за нами. — Она ведет себя странно, не как обычно… я поймал ее, разговаривающей сама с собой, но это было так, как будто она говорила кому-то, кого там не было.
— Ты переживаешь, что она снова перестала принимать лекарства? — я снимаю свою кожаную куртку с вешалки, она хрустит и пахнет грязной озерной водой вперемешку со свежим дождем.
— Я не уверен, — он смотрит на Рэйвен и, наклоняясь, понижает голос. — Когда мои закончились, я пошел взять немного у неё из пузырька, он был полон.
— Почему ты просто не получил еще? — я надеваю куртку, стряхнув с нее пыль и высохшую грязь. Иногда, я ощущаю себя нянькой для Йена и моей мамы. Интересно, что будет, если я когда-нибудь съеду — насколько все плохо, чтобы рухнуть. — У вас, ребята, даже не одинаковые рецепты.
— Мне все равно, — говорит он, беспечно пожав плечами. — Кроме того, не в этом дело. Рецепт закончился месяц назад.
У Рэйвен звонит телефон, она открывает дверь и выходит на лужайку перед домом, чтобы ответить.
— Ну, мы должны поговорить с ней, — говорю, чрезвычайно важно. — Ты знаешь, что ей нравится, когда она не на них, и последнее, что ей нужно, так это снова пройти через еще один кризис.
— Я знаю, — соглашается он, нахмурившись. — Почему бы тебе не прийти вечером домой, а я приготовлю что-нибудь, и мы сможем сесть и поговорить с ней?
— Ты приготовишь что-нибудь? — я сомневаюсь.
— Хорошо, я возьму кое-что.
— Ладно, я буду. — я вышла наружу и закрыла дверь, вдыхая прохладный воздух, пытаясь расслабиться, но мама заставляет меня поволноваться.
Рэйвен все еще болтает по телефону, её голова качается вверх и вниз, пока я иду рядом с ней. — Ага, ага, — она спрашивает губами, — Где твоя машина?
— Это длинная история, — говорю я, тяжело вздыхая. У меня нет шансов попасть куда-либо, например, в школу или на работу. И я не могу позволить себе новую.
— Черт, — я ругаюсь, выдыхая.
Рэйвен кривится на мою реакцию.
— Нет, не ты, — говорит она в трубку.
Она болтает, пока я стою на обочине в том месте, где Ашер оставил меня прошлой ночью. Шок прошел, и я сложила кусочки аварии, возвращаясь к каждой детали. Я пришла к ошеломляющим выводам, что я должна была умереть; что я упала в озеро и была зажата в автомобиле, который утонул. Это случилось в точности, как мой предвестник смерти сказал, но мое сердце бьется, и мои легкие дышат под моими ребрами. Я сажусь на корточки на обочине и опускаю голову, приказываю себе дышать. Это всё неважно, потому что я жива.
— Итак, что случилось с твоей машиной? — Рэйвен прогуливается по обочине и прячет свой телефон в карман юбки. — И почему, ты уставилась на обочину, словно она съела твоего щенка?
Я резко отвожу глаза и поднимаюсь на ноги.
— Что с тобой случилось прошлой ночью? Я волновалась.
Она прикусывает нижнюю губу, сдерживая улыбку.
— Ну, ситуация вышла из-под контроля, и я излишне остро отреагировала.
— Излишне остро отреагировала? — спросила я. — Из-за чего?
— Хм… Ладен — ничтожество. Я имею в виду, он пытался соблазнить меня и это нормально — я привыкла к этому. Но я действительно, была не в настроении, чтобы трахаться.
— Мне кажется, сегодня утром я видела его стоящим перед домом. — Я оглянулась на то место.
Её тело застывает, а глаза увеличиваются:
— Что он делал?
— Смотрел на меня, как маньяк, — моя интонация легкая, хотя тема слегка извращенская. — Что именно ты делала с ним прошлой ночью? Разбила его сердце на кусочки?
Она качает головой, глядя на улицу.
— Я ничего с ним не делала. Он был единственным, кто пытался слишком надавить на меня.
— Так вот почему ты плакала? — спросила я, наблюдая, как падают хрустящие осенние листья. — Потому что, он слишком давил на тебя?
— Слишком надавил… — она стягивает волосы в пучок и закрепляет их резинкой со своего запястья. — Слушай, Эмм, я знаю, что я сорвалась на тебя вчера вечером, но я клянусь, что это не то, что ты думаешь. Никто не подсыпал мне что-то, и я была не так пьяна, как ты думала.
Мы отпрыгиваем от обочины, когда включается поливочная система.
— Тогда, что ты скажешь о видении смерти?
— О чем ты говоришь? — спрашивает она, когда мы вскидываем руки над нашими головами и бежим к краю дороги, подальше от пульверизатора. Наша обувь и ноги снизу мокрые.
Я понижаю голос, выжимая волосы.
— Прошлой ночью ты сказала, что видела смерть?
Она вытирает воду с лица, достает пачку жвачки из кармана и кидает одну в рот. — Я сказала?
— Да и ты была больше, чем расстроена — ты просто сходила с ума.
Она надувает пузырь, пытаясь вспомнить.
— Мда, возможно, я была не такой трезвой, как думала. Или, может быть, твоя способность перепутала наши головы. — она медленно жует жвачку, обдумывая. — Ну, я не знаю, почему я говорила о смерти, но я была расстроена, потому что не понравилась действительно горячему парню, так что я побрела с Ладеном, потому что он был заинтересован.
— Я никогда не видела тебя расстроенной, за исключением одного раза. — после того, как она нашла свою мать. — Парни для тебя одноразовые. Как ты могла расстроиться из-за того, что один отшил тебя?
— Ну, во-первых, он не отшивал меня. — она вскидывает руки и взлохмачивает свои волосы. — Он просто был взволнован. И, кроме того, это не единственная причина, почему я была расстроена. Ладен оставил меня на обочине, как полный придурок.
Я уставилась на нее.
— Как ты добралась домой?
— Я шла, — беспечно объяснила она. — Мы были прямо на мосту, так что, это не такое уж и большое дело.
— Прошлой ночью казалось большим делом, — отмечаю я.
Она вздыхает и садится на бордюр. Я сажусь рядом с ней, и мы вытягиваем ноги на дороге, в то время как теплый солнечный луч согревает на нас.
— Помнишь, как мы сидели здесь и ждали, когда мой отец придет домой.
Я улыбаюсь и откидываюсь на руки.
— Он всегда нам что-то привозил, конфеты или Play-Doh (детский пластилин).
Она смеется, вспоминая, и в уголках глаз появляются морщинки.
— Боже, он казался таким хорошим отцом, а оказался полным придурком, бросив своих детей.
— Твоей вины нет в том, что он ушел.
Я смотрю на светильник Джека (один из основных атрибутов праздника Хэллоуин, представляет собой вырезанную в виде головы тыкву с подсветкой (традиционно — свечой, но сегодня часто используется электрическая подсветка) на крыльце дома через дорогу, вспоминая, как отец Рэйвен помог нам сделать одного, похожего на кота. Это был один из редких моментов, полных невесомого смеха, тыквенных семечек и мягкого осеннего воздуха.
— Я знаю. Это была моя мать и её тупая наркозависимость. — она замолкает, сжимая челюсть. — Как мы оказались с такими дерьмовыми родителями? — её глаза расширяются. — О черт, я не это имела в виду. Твой отец был хорошим парнем. У него просто были некоторые дурные привычки.
— Как угон автомобилей, — бормочу я, глядя в ясное небо.
— Я же сказала, мне жаль… Слушай, я до сих пор злюсь из-за того парня прошлой ночью, и я даже не знаю, почему говорю такие вещи.
— Все нормально. — я щелчком сгоняю комара с моего колена. — Но я должна кое-что знать.
Она стирает немного блеска для губ над верхней губой.
— Что случилось?
Я знаю, что она хочет мне сказать то, что позволит ей чувствовать себя лучше.
— Насколько горяч был парень?
Её глаза загораются, и она визжит, брыкая ногами вверх и вниз.
— Боже мой, он был так чертовски горяч. Серьезно, Эмм, жарче любого неудачника в этом городе.
— А сколько ему лет? — мне становится интересно. — Он не был стар, как тот парень, с которым вы встречались несколько месяцев назад… и он не был женат, верно? — с ней я должна это проверить. Список парней Рэйвен бесконечен и ему нет предела. Она будет встречаться с кем-то, кого она сочтет достаточно горячим, который втянет ее в большие неприятности. Я жду, когда она изменится, повзрослеет, но этого не происходит.
— Я думаю, он наш ровесник… на самом деле, он только что переехал сюда из Нью-Йорка.
Комок поднимается у меня в горле.
— Да? Нью-Йорк? Это довольно круто.
— Это не круто. Это восхитительно! — она радостно улыбнулась. — И у него очень красивые темные глаза и сексуальное кольцо в брови.
— Похоже, твой тип, — ревность горит под моей кожей, когда я понимаю, о ком она говорит. Ашер. Мой Ашер.
— Нет, не совсем, но мне бы хотелось.
— Но вроде бы, ты говорила, что он не запал на тебя, верно?
Она щурится на меня.
— Пока нет, но он будет моим. И ты мне в этом поможешь. — она тянет меня за руку, её ногти впиваются мне в кожу, и я морщусь. — Завтра его первый день в школе, и я должна сказочно выглядеть, — её брови нахмурились, когда она посмотрела на подъездную дорожку у моего дома. — Ты так и не рассказала мне, где твоя машина?
— Я разбила её прошлой ночью, — говорю я, не желая ничего ей объяснять. — По пути домой.
— О нет, Эмм, мне очень жаль. — она обнимает и целует меня в щеку.
Я задерживаю дыхание, сжимая руки в кулаки.
— Все нормально. — я мягко похлопываю её, отчаянно нуждаясь, чтобы она отпустила меня. — Это была всего лишь машина… Рэйвен, пожалуйста, не могла бы ты, отпустить меня?
— Ой, извини, — она шагает назад, освобождая меня от бремени её смерти. — Машину можно починить?
— Если только мы достанем её из озера, — мой тон солнечный, но мое сердце обуглилось.
— Подожди минутку. Ты загнала ее в озеро? — она отмахивается от моей руки, и я вздрагиваю. — Почему, ты не сказала мне прошлой ночью, когда я упомянула о твоей одежде?
— Ты была расстроена, — я пинаю мыском сапога камни на дороге. — Я не хотела сделать еще хуже.
— Мне жаль, — она морщится. — Я ужасный друг.
— Ты не ужасный друг, — заверяю её. — Просто, ты отвлеклась на свои собственные проблемы.
Она согласно кивает, в то время как мы идем в сторону её таунхауса с правой стороны дороги. На улице тихо и воздух нежно ласкает кожу. Хрустящие листья вихрем падают с ветвей деревьев, покрывая лужайки розовым и оранжевым. Сейчас конец октября и газоны украшены декорациями для Хэллоуина: ведьмы, поддельные надгробные плиты и пластиковые скелеты.
— Эмм, как ты выбралась из озера? — она останавливается, чтобы поправить ремешок на своей босоножке. — Живой?
— Все эти советы по выживанию от моего папы, ютящиеся в моей голове, наконец-то помогли.
— Ты выбралась сама? Как? И как ты ходишь совершенно нормально?
— Я думаю, мне просто повезло, — я не знаю, почему я лгу. Есть какая-то часть меня, которая не хочет, чтобы она знала.
— Повезло? Больше похоже на чертово ходячее чудо. — она идет немного в стороне и в нескольких шагах передо мной, глядя мне в глаза. — Я не могу поверить, что меня не было рядом с тобой. Мне так жаль. — она останавливается, рассматривая что-то, а потом меняет тему, не мешая мне идти. — Давай. Нам с тобой нужно пройтись по магазинам, потому что тебе нужна поддержка, а мне что-то сексуальное завтра в школу. — Рэйвен спешит к дому.
Я следую за ней и жду около её Toyota Corolla, пока она бежит в дом за ключами. Вот что я люблю в Рэйвен. Она почти не задает вопросы. Она не спрашивала, как я вернулась домой. Что я собиралась сделать с машиной моего отца. Почему я не пошла в больницу. Но так как я не люблю быть мнительной, мне интересно, что, если, с нашей дружбой что-то не так, если она должна была задать эти вопросы. Однажды, я прочитала цитату Уильяма Шекспира о дружбе «Человек должен терпимо относится к недостаткам своего друга». Если, я сказала Рэйвен неправду — то, что она не хочет услышать — нашей дружбе конец?
— Итак, мы должны остановиться и заправиться, потому что бензина мало, — она крутит ключи на пальце, когда выходит из дома.
— Я думаю, мне нужно было остаться дома — говорю я ей, прислонившись к машине. — Я чувствую себя немного нехорошо.
Она указывает на меня пальцем, пока несется по ступенькам ко мне.
— Ни в коем случае. Ты должна быть моим модным консультантом. — она осмотрела мою одежду, останавливаясь передо мной. — Или, по крайней мере, составь мне компанию.
Я сдаюсь и лезу в машину.
— Мы можем, по крайней мере, остановиться и забрать мой телефон? По-моему, он где-то на дне озера.
— Конечно, — она залезает в машину и выезжает на дорогу, но дает по тормозам, так как по дороге проезжает грузовик, следующий за красным Jeep Wrangler. Грузовик паркуется на подъездной дорожке перед домом через улицу и две двери, а Jeep снаружи. Это один из крупнейших домов на улице, с обновленными верхними этажами и с цветущими кустами роз во дворе.
— Похоже, кто-то, наконец, переедет в дом старика Кэри. — говорит она.
Двое парней выходят из грузовика, одетые в серые комбинезоны; грузчики, я полагаю.
Мы выезжаем на улицу, когда парень вылезает из машины, вытягивая длинные ноги и Рэйвен замедляет движение. Его светлые волосы сверкают на солнце и власть в его пепельных глазах, которые пылают силой, когда он отправляется в дом. Джинсы свободно висят на бедрах, сапоги прикрывают ноги, а футболка Henley плотно облегает его стальной пресс и худые руки.
— Это тот парень, с кладбища, — бормочу я вслух, окидывая его взглядом при дневном свете.
— Какой парень с кладбища? — Рэйвен рассматривает его, будто он какая-то вкусняшка, пока он расхаживает по лужайке. Она обмахивается. — Боже, он горячий.
— Мы должны ехать, — я тянусь и переключаю коробку передач. — Я обещала Йену, что вернусь к обеду.
Мы припарковались посреди улицы и было очевидно, что мы пялимся на нового соседа. Он идет через лужайку, но затем останавливается в центре, повернул голову в нашу сторону и смотрит на нас, улыбка играет на его рубиново-красных губах.
— О, Боже мой! Он — расхититель гробниц! — Рэйвен хлопает рукой по рулю, щелкая. — Мы должны пойти туда.
— Даже не думай, — шиплю я, но она уже поворачивает руль. — Ты же сама сказала, он — расхититель гробниц.
Её глаза лукаво сверкают, и я сутулюсь в кресле, пока она едет к его дому.
— В чем проблемы? — спрашивает она и выключает радио, подъезжая к обочине. — Разве ты не хочешь узнать, кто он? И почему, он копал могилу в середине ночи. Я имею в виду, может быть, ты неправильно поняла, что происходило, и теперь он мог бы это объяснить тебе.
Я качаю головой и закрываю лицо руками, позволяя моим волосам упасть вперед.
— Зачем? Чтобы ты могла с ним встречаться?
— Или, может быть, ты? — она паркуется перед джипом. — Тебе действительно нужно преодолеть свой страх перед мужчинами, Эмм. Мы — девятнадцатилетние. Мы можем пить и ходить в бары с поддельными документами, трахаться, когда мы хотим, однако, ты в таком, мать твою, ужасе, ты даже никогда с парнем не целовалась.
— Потому что, я не могу. А не потому, что не хочу, — я злюсь на нее. — Знаешь ли ты, на что это похоже, когда ты целуешь парня… и одновременно с этим чувствуешь течение его смерти? — я качаю головой, когда она закатывает глаза. — Неважно. Мы можем просто уехать?
— Иногда ты чертовски странная, — нажав на кнопку на двери, она открывает окно и машет ему. — Взбодрись!
Он подходит, развязно покачивая бедрами, делая большие шаги, дерзость сквозила в каждом движении. Каждый шаг источает самоуверенность и сексуальность практически капает с него, когда он наклоняется и упирается руками в дверь, его темные глаза скользят по нам неторопливо.
— Привет, красавчик, — Рэйвен соблазнительно мурлычет, пока её палец скользит вверх по его руке. — Мы заметили, что кто-то, наконец, переезжает в дом старика Кэри и решили приехать и представиться.
— Старика Кэри? — он кивает головой, усмехаясь, но за этим скрывается боль. — Я полагаю, ты говоришь о моем дедушке.
— О, он был твоим дедушкой? — Рэйвен прижимает руку к сердцу. — Мне очень жаль, что он умер.
— Ты знала его? — с сомнением спрашивает незнакомец. — Правда?
— Ах да, я приносила ему суп, пока он болел, — она медленно облизывает губы. — Я очень горевала, когда он умер.
— Я сомневаюсь, — его взгляд фокусируется на мне, заставляя меня напрячься от напряжения. — Ты получила обратно свой блокнот, Эмбер?
Я сжимаю губы, шокированная. Я думала, он будет отрицать, что знает меня, учитывая, при каких обстоятельствах мы встретились.
— Получила, — я выпрямилась на сиденье и заправила волосы за уши. — Спасибо, что заглянул ко мне домой.
— Мне показалось, он важен тебе, — его взгляд проникает мне под кожу, пока он склоняется к открытому окну. — Ты получила мое сообщение?
— Ты имеешь в виду стихотворение? — я спрашиваю, и он кивает. — Да, я получила… Оно печальное и красивое.
— Но ты поняла его, поняла? — его голос навязчиво уносит меня в ночь, когда я впервые увидела его. Он посасывает зажатую зубами губу, ожидая моего ответа.
— Я не уверена, — я не могу оторвать он него взгляд, потребность прикоснуться к нему распаленным телом, будто в моих венах жидкий огонь. Я напряжена, будто стою на краю обрыва, готовясь к прыжку, но не уверена, что парашют раскроется.
— Читай лучше. — его глаза затуманены страстью, он выпускает закушенную губу и из меня вырывается небольшой вздох. Он улыбается, довольный моей реакцией. — Думаю, в конце концов, ты поймешь.
Я бы покраснела, если бы не сексуальное напряжение внутри.
— Я уверена в этом.
Рэйвен прочищает горло и ее тон недовольный.
— Извините, ребята, что прерываю вас в такой момент — хотя, я с удовольствием бы посмотрела, как вы трахаете друг друга. — она закатывает глаза. — Но мы должны ехать.
Я моргнула при звуке ее голоса. Я и забыла, что она здесь.
— Да, мы должны ехать.
— Хорошо, — он захлопывает дверь машины и наклоняет голову, отходя. — Может быть, позже вечером увидимся, Эмбер. — он подмигивает мне. — На кладбище.
Мой желудок трепещет от страха и восторга.
— Да, возможно.
Рэйвен бросает машину вперед, и он отходит.
— Подожди, — зову я и он останавливается. — Ты никогда не говорил мне своего имени.
Рэйвен осуждающе поднимает брови.
— Ты имела в виду нам?
— Камерон, — Он сверкает сексуальной ухмылкой. — Камерон Логан. — он машет и отворачивается от нас, подпирая открытый багажник грузовика.
Подруга закрывает окно и разворачивает машину к главной дороге.
— Хорошо, что за херня? С каких пор, ты ведешь себя как маленькая шлюшка?
— Я не шлюха, — протестую я, не принимая это на свой счет, потому что Рэйвен почти всех так называет. — Я была дружелюбной.
— Ты никогда не говорила с парнями так, — обвиняет она, дорожное покрытие заканчивается в конце нашей улицы, затем она поворачивает направо и срывается по шоссе. — И откуда он знает твое имя? И где ты живешь?
— Это было в моем блокноте, — я пожимаю плечами, все еще ошеломленная произошедшим.
— Все-таки, это жутко, — она опускает козырек вниз. — И о каком стихотворении вы, ребята, говорили?
Я опускаю окно и позволяю ветру охладить мою пересохшую кожу.
— Он писал в моем блокноте.
— Ты имеешь в виду одну из той жути, что ты повесила на стену? — она морщится. — Это звучит так, будто он был написан серийным убийцей.
— Ты это говоришь обо всех стихотворениях, — напоминаю я ей. — И он был просто глубоким.
— Все, Эмм. На мой взгляд, этот парень — полный мерзавец… глядя на тебя… ты практически испытала оргазм.
— Нет, — протестую я. — И почему он мерзавец? Потому что, он знает мое имя и пишет стихи?
Она брезгливо смеется.
— Я не ревную к тебе.
Я переключаю радиостанции.
— Я никогда этого не говорила.
Она смахивает мою руку со стерео и поворачивает на какую-то попсовую музыку, зная, что я ее не люблю. Она подпевает на всю мощь своих легких, размахивая руками и покачивая головой. Я откидываю назад голову и смотрю на мелькающие деревья. Я почти уснула, когда она притормаживает.
Я открываю глаза и начинаю расстегивать ремень, но мы остановились в очереди машин, не у магазина.
— Где мы? — я протираю уставшие глаза.
— Застряли в пробке. — она нетерпеливо барабанит по рулю.
— Подожди, что… пробка? — я быстро сажусь. Этот город слишком мал для пробок, уже несколько машин выстроились в ряд в каждую сторону на мосту и вниз по дороге. Полицейские автомобили заблокировали улицы, а полицейский ограждает центр моста желтой лентой и пытается направить всех в объезд.
— Что происходит? — мямлю я, опуская окно вниз, чтобы лучше все рассмотреть.
— Наверное, кто-то сделал что-то глупое, — скучающе протянула она. Рассматривая свои ногти в поисках изъян.
Ряд машин ползет вперед и Рэйвен давит на газ, медленно продвигаясь. В середине секции, Х распылены по асфальту, а в бетонное ограждение моста врезался старый заржавевший Кадиллак. Окна разбиты, капот всмятку и с задней шины капает кровь. Черные перья на земле и капоте.
— Разве это не Ладена? — я прищуриваюсь на машину. — О Боже, это она.
— Хм… Я думаю, прошлой ночью, он попал в беду. — она улыбается от этой мысли.
— Это не могло случиться прошлой ночью, — говорю я. — Я видела Ладена сегодня утром.
— Как ты можешь быть уверена, что видела его? — спрашивает она с искорками в глазах.
Я смотрю на нее подозрительно.
— Ты мне что-то недоговариваешь?
— Есть много вещей, о которых я не говорю тебе, — ухмыляется она и подкручивает стерео.
Я оглядываюсь на место происшествия. Есть песочные часы, нарисованные на заднем стекле красным, и перья по всему капоту и на земле. Это точная картинка того места, где полиция нашла машину моего отца, только географическое положение другое. И я боюсь, что, как и с исчезновением моего отца, я стану главной подозреваемой.
