Глава 1

Луна яркая сегодня ночью, ей остается немного, чтобы быть полной. Сухие листья падают с дуба, а воздух четко пахнет осенью. Надгробия покрывают землю, и легкий туман застилает хрустящую траву. Я прислоняюсь к стволу дерева с открытым блокнотом и ручкой в руках, строчу слова, которые важны для меня.

Я убираю кончик пера со страницы и перечитаю слова. Я звучу одержимой смертью, как Эдгар Аллан По или Эмили Дикинсон, но смерть — это огромная часть меня. С обычным прикосновением я узнаю, когда кто-то умрет. И будет ли им больно. Будет ли их жизнь украдена.

Я кладу блокнот на траву и сую ручку в корешок. Натягиваю капюшон поверх головы, скрещиваю руки и пялюсь на заброшенную улицу. Один из уличных фонарей мерцает, и собака лает за передними воротами дома из красного кирпича. Я гляжу на свои часы. Уже очень поздно. Я хватаю блокнот и иду через кладбище. Земля сырая и тяжелая, и моя черная обувь погружается во влажную грязь. Я вижу надгробия; большие, маленькие, сложные, простые. Я задаюсь вопросом, являются ли детали надгробия определением человека, который лежит под ним. Если оно большое и красивое, то значит ли это, что они были любимы многими? Или они были одинокими, но имели много денег? Заявляют ли маленькие и простые, что они жили одиноко? Или они всего лишь были не богатыми?

Я вероятно единственная сумасшедшая настолько, чтобы гулять вокруг с такими мыслями.

Ветер воет, поднимает кучу пыли. Я опускаю подбородок ниже, пробираясь сквозь пыль к передним воротам, пока пряди черных волос закрывают мое бледное лицо и серые глаза, и липнут к моим пухлым губам. Моя обувь цепляется за угол могилы, и я падаю лицом в траву. Блокнот вылетает у меня из рук, и моя голова ударяется об угол надгробия.

— Оу, — бормочу я, схватившись за голову, и размазываю грязь по щеке. Мой взгляд путешествует вверх по застывшей фигуре в капюшоне с опущенной вниз головой и косой в руке.

— Мрачный жнец, да? — я поднимаюсь на ноги, разминая их, и поднимаю голову вверх. — Спорю, ты знаешь какого это, не так ли? Быть окруженным смертью все время? Держу пари, ты понимаешь меня.

Ветер яростно поднимает мой блокнот и уносит его прочь. Защищая глаза от пыли, я гонюсь за ним. Он танцует среди листвы и скользит вокруг травы, наконец-то останавливаясь напротив парящей ангельской статуи на углу кладбища. Я спешу за ним. Черный ворон стремится вниз с одного из деревьев и кружит надо мной.

— Почему ты постоянно следишь за мной? — шепчу я ворону. — Это потому что ты знаешь, что я такой же символ смерти, как ты?

— Черт побери, я слишком болен и устал, чтобы делать всю твою грязную работу. Это такое дерьмо, — пронесся голос по кладбищу.

Я поспешно прячусь позади статуи Ангела, и ворон взгромождается на его голову, расправляя крылья. Никто не тусуется на кладбище поздно ночью, кроме чудил и людей как я. (И насколько я знаю, я единственная девчонка в своем роде.)

Лопата погружается в грязь.

— Я единственный, кто всегда должен выкапывать эти штуки.

Я украдкой гляжу сквозь трещину между ангельских крыльев. Тощий парень с хилыми руками и заостренным носом стоит в дыре, выгребая грязь. Мой блокнот находится в нескольких дюймах от вырытой горки грязи. Еще один взмах лопатой, и мои мысли о жизни будут похоронены.

— Если я был бы тобой, Грегори, я бы следил за своим тоном, — высокая фигура спрыгивает с крыши маленького мраморного мавзолея, и его длинные ноги растягиваются, пока он идет к дыре. Его волосы бледны как луна и его глаза как пепел. — Я легко могу найти кого-нибудь другого, кто будет раскапывать могилы.

Грегори бормочет что-то и зачерпает полную лопату грязи.

Высокий прислушивается.

— Что это было? Говори громче, я тебя не слышу.

— Ничего, — бормочет Грегори, и продолжает копать.

Другой парень улыбается в лунном свете, и мой вздох застревает в горле. Его лицо прекрасно, но обременено печалью и болью, как если бы он взвалил на свои плечи всю печаль мира. Я жажду протянуть руку и прикоснуться пальцами к его полным губам, твердому подбородку и стереть его боль.

Страницы моего блокнота трепещут в ветерке, и он наклоняется и подбирает его. Я съеживаюсь в смущении, а затем понимаю, что он парень, который болтается на кладбище, раскапывая могилы, так что мои слова о смерти не должны обеспокоить его. Он переворачивает страницы, останавливается на одной, изучая ее, а затем его глаза просматривают кладбище. Я припадаю к земле и задерживаю дыхание, пока тишина охватывает ночь, ожидая, когда лопата вонзится в грязь.

— Откуда это взялось? — спрашивает он у Грегори.

Я выглядываю сквозь ноги ангельской статуи.

Грегори берет блокнот и раскрывает его.

— Я не уверен… — он отдает его обратно, — в конце написано «Эмбер Роуз Эдвардс».

Высокая фигура проводит своими длинными пальцами по моему имени.

— Эмбер… — его навязчиво-мелодичный голос окутывает и манит меня показаться из-за статуи. Я начинаю шагать.

— Оставайся на месте, — бледный шар света сияет за моими плечами и падает на траву перед моими ногами.

Я напрягаюсь, пока лопата перестает копать грязь, и ночь становится тихой, не считая уханья совы.

— Теперь медленно повернись, — инструктирует глубокий голос, и статические помехи мешают ему, — Я с подозреваемым сейчас.

Черт возьми. Они думают, что я выкопала могилу. Это не первый раз, когда я попадаю в беду, то есть они не отпустят меня просто так.

— Я сказал, медленно повернись и держи руки так, чтобы я мог их видеть, — приказывает коп.

Я закрываю глаза и медленно поднимаю руки.

— Хорошо, теперь медленно повернись, — говорит он.

Да, конечно. Я бросилась через кладбище, мои ноги двигались так быстро, как могли.

— Она убегает, — вопит он и собеседник замолкает.

Моя неуклюжая обувь стучит по траве, пока я прыгаю и маневрирую между могильными камнями. Коп преследует меня, его шаги оглушают, и ключи на его поясе звенят. Я ускоряюсь, когда кирпичный забор показывается мне на глаза и подпрыгиваю на носочках, я забираюсь наверх. Мой живот ударяется о край, и я быстро поднимаю ноги вверх, но коп хватает мой ботинок и дергает мою ногу.

— Даже не думай об этом, ты маленькая соплячка, — он начинает тянуть меня за ногу вниз, на землю. Образ его смерти, конечно, возникает перед глазами, густой и тяжелый. Острый нож. Кровь. Его тело падает на землю.

Я трясу ногой, пытаясь вылезти из моей обуви, но его руки движутся выше по моей ноге, чуть ниже моего колена. Кончики моих пальцев скользят по забору, когда я пытаюсь держаться за край.

Пальцы копа хватают мою вторую руку.

— Только попробуй.

Полицейский резко отпускает мои ноги. Мое колено бьется о забор. Я карабкаюсь наверх и бросаю взгляд назад. Он лежит без сознания на траве. Высокий, мрачный незнакомец стоит около него, смотря на меня. Темная тень деревьев танцует вокруг его лица, и его дикие глаза горят как зола.

— Эмбер, — его призрачный голос окружает меня как дым.

Я сдвигаюсь на дюйм вперед, пока моя обувь не встает рядом с краем забора, и мои руки бессильно тянутся к нему. Я загипнотизирована его красотой, навязчивым звуком его голоса, и я не могу удержать свои руки при себе. Я хочу пробежаться ими по всему его телу, почувствовать его кожу, потрогать его, поцеловать, прижаться к нему всем телом.

— Подойди сюда, — уговаривает он, протягивая свои длинные руки ко мне, предлагая мне свою ладонь.

Моя другая рука поднимается, и я сгибаю колени, чтобы спрыгнуть с выступа, веря ему, и отчаянно желая прикоснуться к нему.

— Не двигайся.

Сирены визжат за воротами, и красный и голубой цвета освещают кладбище, возвращая меня к реальности. Я вздрагиваю и быстро припадаю к земле, когда полицейская машина врезается в грязно-отшлифованную остановку на другой стороне кладбища. Два копа выставляют дуло и мчатся через ворота, крича в рации. Я гляжу вниз, где должен быть высокий незнакомец, но все, что есть, это одинокое воронье перо, лежащее на траве. Оно поднимается вверх ко мне с помощью ветра, и я ловлю его, мой взгляд проходится по кладбищу, покрытому сумраком. Куда он делся?

Коп на земле шевелится и начинает приходить в себя. Осмотревшись вокруг, я спрыгиваю на тротуар и мчусь по улице к своему дому, не оборачиваясь назад.