Глава 10
Впервые я увидела это создание, окутанное тайной, когда меня отправили жить с отцом. Я назвала его Мрачный Жнец, но только потому, что он выглядел как Хранитель Смерти. Когда я была маленькая, то думала, что он мой воображаемый друг, потому что кроме меня его никто не видел. После того, как он исчез из моей жизни, он появлялся еще один раз, прямо перед исчезновением моего отца. Он сказал, что в течение нескольких минут мой отец умрет, я запаниковала и позвонила в полицию, сказав им, что Патрик Эдвардс умирает. Это было одной из самых больших ошибок в моей жизни и поставило меня под большое подозрение.
Я смотрю на размытые силуэты деревьев, пытаясь убедить себя, что я не видела Мрачного Жнеца, что он был лишь плодом моей фантазии. Небо затянуло тьмой, а поля и дворы накрыло тенью.
— С тобой точно все в порядке? — Ашер едет по главной дороге в сторону окраины города. — Ты кажешься немного рассеянной сегодня.
— Что? — я отвернулась от окна.
Вздохнув, он наклоняется и берет мою руку.
— Тебе, наверное, интересно где я был последние несколько дней и почему я сбежал после того случая с тем парнем с тату на глазу.
— Ты говоришь про Гаррика, — уточняю я. — И мне не интересно… Ты не обязан мне объяснять, Ашер. Я не твоя подружка, так что…
Он переплетает наши пальцы, и спокойствие моментально испаряется из моей головы. Внезапно, мой Мрачный Жнец и моя проблема с видениями Смерти становятся несущественными.
Ашер спрашивает.
— Ты знала Гаррика?
— Да, я встретила его на вечеринке, — объясняю я, стараясь не дрожать, пока он обводит кончики моих пальцев. — Перед тем, как встретила тебя.
— Ты встречалась с ним до или после нашего разговора в ту ночь?
— После. Он был прав. Прежде чем я кинулась догонять Рэйвен… Он сказал мне, что кто-то возился с моей машиной.
— И тогда у твоей машины отказали тормоза, — он стучит костяшками по рулю в такт мыслям. — Интересно, если…
— Если что? — говорю я с нажимом. — Ашер, ты знаешь этого парня? Это он возился с моими тормозами в ту ночь? Потому что он сказал мне, что кто-то возится с моей машиной, и я начинаю задумываться если это был он, то он мог быть и тем водителем.
Он скользит своей рукой под мою ладонь, и кладет её на коробку передач, я чувствую, как перчатка соскальзывает с моих пальцев.
— Эмбер, ты когда-нибудь слышала об Анамотти? — спрашивает он, и я качаю головой. — Ну, этот термин распространен во многих районах Нью-Йорка, в том числе и там, где я жил… Он означает что-то типа тайного сообщества.
— В каком районе ты жил? — интересуюсь я.
Он помедлил, поймав мой взгляд.
— Верхний Ист-Сайд.
— Так это тайное сообщество для богатых людей.
— Типа того.
— Я в смятении, — признаюсь я. — Какое это имеет отношение к Гаррику? Он член сообщества?
Он тревожно вертит в руках освежитель воздуха на зеркале заднего вида, переворачивая его.
— Да, он был… является его частью.
— Так Гаррик тоже из Нью-Йорка? — спрашиваю я. — Я не хочу показаться грубой, я не уверена, но мне кажется, что ты, Камерон и Гаррик переехали сюда в одно время и все из Нью-Йорка.
— Гаррик не переезжал сюда из Нью-Йорка, — сообщает Ашер приглушенным голосом. — Я сказал, что этот термин распространен во многих районах, но это не значит, что каждый член Анамотти живет там.
— Но, тем не менее, как ты узнал, что Гаррик является частью Анамотти? — интересуюсь я, слой за слоем сдирая черный лак с ногтей. Ужасная привычка.
— У него есть тату в виде «Х», — Ашер пальцем показывает знак «Х» на глазу. — Это символ Анамотти.
— Так что они значат? — я вспоминаю все, что нашла в интернете об этом символе. — О чем их тайное сообщество? И почему у всех есть такая тату?
Он беспокойно барабанит по коробке передач, его грудь приподнимается, когда он делает судорожный вздох и сплетает наши пальцы.
— Я боюсь, это может напугать тебя, тем более, что Гаррик заинтересован в тебе. — он подносит мою руку ко рту и задевает своими мягкими губами костяшки моих пальцев.
— Нет, похоже, он заинтересован в Рэйвен. — неспособная помочь себе, я глажу его ладонь большим пальцем. — Я думаю, он был с ней ночью, когда Ладен исчез.
— Может быть, — говорит он печально. — Но я думаю, он использует Рэйвен, чтобы подобраться к тебе.
— Для чего? — я начинаю вытаскивать руку. — И как ты узнал об этом… Ты тоже часть Анамотти?
— Я не могу сказать тебе прямо сейчас. — его рука сжимает мою, во взгляде мольба. — Я хочу, чтобы ты поверила мне. Мне нужно… Нам нужно провести некоторое время вместе. — Честность полыхает в его взгляде. — Пожалуйста, просто поверь мне, Эмбер.
Это странный ответ, но не принять его было бы как «уж кто бы говорил, а ты бы помалкивала».
— Ладно, я смогу подождать, я думаю.
Отпустив мою руку, он притягивает мое лицо и запускает пальцы в мои волосы, слегка дергая у основания и посылая разряд удовольствия через мое тело. Господь Всемогущий.
— Спасибо за доверие, — его голос закрепляет чувство тепла в моем теле, пока его пальцы скользят от моих волос к скуле.
Мы оставляем солнечную часть города позади и въезжаем в его мрачную часть, в которой старые и ветхие дома и склады заменяют старомодные магазины и рестораны. Ржавые машины загромождают дворы, а табачные магазины заполняют бизнес секции. Это пугающе, когда в такой части города чувствуешь себя как дома.
Я сконцентрировалась на Ашере.
— Так, где это таинственное место, про которое ты говорил мне?
Он кладет руку на коробку передач и переключается на первую скорость.
— Это своего рода сюрприз, но я думаю, сначала нам нужно поесть. Я имею в виду, если ты не возражаешь.
Я опускаю окно и впускаю прохладный ветерок.
— Да, я не возражаю.
— Ты уверена, что тебя больше ничто не беспокоит? — спрашивает он. — Ты выглядишь немного… грустной. Или печальнее, чем обычно.
Ветер треплет мои волосы, и я закрываю глаза, вдыхая холодный воздух.
— Я в порядке. Обещаю. — я прячу грусть так далеко, насколько это возможно, и открывая глаза, вызывая небольшую улыбку. — Просто, на самом деле, я очень голодная.
— Хорошо. — он улыбается и поворачивает машину на переполненную стоянку «Шалости и развлечения у Фила». — Хмм… — Ашер смотри на вывеску. — Интересно, какого рода удовольствие он имеет в виду.
— Ты и не представляешь, — говорю я. Это бар, где ошивался мой отец, и я слишком хорошо знаю, какие бои идут внутри.
— Ты была здесь? — Ашер выключает двигатель и вытаскивает ключи.
— Раз или два. — я опускаю немного правды. — И я думаю, здесь вход по документам.
— Они про это не слышали, — он указывает пальцем на молодую парочку, которые ходят внутри, обнявшись. — И, я думаю, мы ходим с ними в школу.
— Да, возможно, ты прав, — я тяжело вздыхаю. — Я думаю, они впустили несовершеннолетних.
Мой отец часто приходил сюда и брал меня с собой. Я сидела в углу кабинки, раскрашивая картинки, в то время как он напивался до оцепенения, философски разглагольствуя об идеях жизни и смерти, при этом злил кого-то, чтобы с ним подрались. Затем Фил, владелец, который был мне как второй отец, грузил нас в свой Шевроле и отвозил домой.
— Ты не знаешь, здесь хорошая еда? — Ашер открывает дверь машины и выходит.
— Да, еда, обслуживание — все великолепно. — за исключением воспоминаний.
Прежде чем я выбираюсь из машины, Ашер спешит и открывает мне дверь, помогая выйти. Парень взрывает мне мозг своими джентльменскими замашками, и если бы я не знала лучше, то подумала бы, что он пришел из прошлого. Он взял меня за руку, пока мы шли по парковке, улыбаясь мне, будто я лучше всех на свете. Перед входом в бар выстроился ряд мотоциклов, неподалеку имеется и лавочка для курящих. Окна бара прикрыты мигающими неоновыми вывесками и листовками.
На входе Ашер отпускает мою руку, но только, чтобы открыть дверь. Я отгоняю дым от лица пока дверь плавно закрывается, а затем Ашер возвращает мою руку в свою. Бар полон, музыка грохочет, и нет свободных барных стульев. Пауки и ведьмы из папье-маше свисают с потолка, а на каждом столе есть миниатюрные тыквы.
— Привет, ребята. Меня зову Эми и сегодня я буду вашей официанткой. — перед нами появляется бойкая девушка двадцати с небольшим лет. Ее черная юбка едва прикрывает ноги, а ее белая рубашка достаточно тесная, чтобы показать, что она не носит лифчик — Сегодня вечером у нас только кабинки. Подойдет?
— Что ты думаешь? — спрашивает Ашер, смотря на меня. — Кабинки — это же хорошо?
— Кабинки лучше, — отвечаю я.
— Хорошо, — официантка ведет нас сквозь дым, и люди радостно расступаются перед ней.
Мы устроились за угловым столиком, сидя друг напротив друга, и она протягивает нам меню и плавно удаляется в сторону бара. Бармен сегодня Фил. Он огромный мужчина с покрытыми татуировками руками и шеей, его бритая голова отражает слабый свет, а его эспаньолка касается нижней части шеи. На нем футболка с оторванными рукавами, джинсы и байкерские ботинки, он наливает шот, пока официантка что-то говорит ему. Его глаза поднимаются на меня, в то время как я опускаюсь в кабинку, прячась за страницами меню, словно в укрытие.
— Пожалуйста, не подходи сюда. Пожалуйста, не подходи сюда, — бубню я себе под нос.
Ашер убирает меню от моего лица.
— Так, что случилось?
Я делаю вид, что очень заинтересована списком закусок.
— Ничего. Я просто читаю меню.
Он подозрительно смотрит на меня, затем переключает внимание на человека, стоящего за моей спиной.
— Святые бисквиты и соус для тебя.
Я делаю глубокий вздох.
— Привет, Фил, — на моем лице застыла фальшивая улыбка, и я смотрю на него.
Он улыбается и раскрывает руки, ожидая обнимашек. Внутренне поморщившись, я поднимаюсь на ноги и оборачиваю руки вокруг него. От него пахнет сигаретами и алкоголем, которые и станут причиной его смерти. Это то, что я знаю в течение многих лет.
Я отрываюсь от него и сажусь обратно.
— Я думала, ты собираешься бросить курить.
Он напряженно трет шею.
— Я бросал на некоторое время, но старые привычки с трудом умирают. Совсем взрослая. Я не видел тебя с той ночи как твой… — он замолкает. — Ну, впрочем. Как ты поживаешь? И как поживает твоя мама?
— Она в порядке, — я вытаскиваю арахисовые скорлупки, зажатые в щели на столе.
— Она все еще работает в закусочной? — спрашивает он. — Или, наконец, она ушла из этого гадюшника?
— Нет, она все еще официантка там, — говорю я, и его глаза перемещаются на Ашера. — Оу, это Ашер. Ашер, это Фил.
Они кивают и говорят:
— Как вы?
Я начинаю нервничать и возиться с тыквой, вращая её на столе. Нахождение рядом с Филом навевает воспоминания о ночах в баре с моим отцом. Когда Фил отвезет нас с отцом домой, то скажет мне вещь, от которой станет лучше — что отец в конечном итоге возьмет себя в руки. Нет вины Фила в том, что случилось, но он напоминает мне о времени, когда я была наивной, чтобы поверить в это.
Он замечает, что мне некомфортно.
— Хорошо, если что-нибудь понадобится, дай мне знать. — я киваю, и он возвращается на свое место за стойкой.
Ашер переворачивает страницу меню.
— Мне казалось, ты сказала, что была здесь раз или два.
Я пожимаю плечами, не готовая свернуть на этот путь правды. Создается неловкое молчание, и мы продолжаем листать меню. К тому времени как приходит официантка, чтобы забрать наш заказ, мне кажется, что Ашер готов сказать, что мы уходим.
Она зависает ручкой над книгой заказов.
— Что вам принести, ребята?
Ашер выстукивает пальцем по губам, и я ловлю Эми за облизыванием своих губ, когда она смотрит на него.
— Что именно означают «устрицы из Скалистых Гор»? — спрашивает он ее.
Я сдерживаю смех, когда лицо Эми искривляется в замешательстве.
— Ну… я думаю, они что-то вроде мяса. Не уверена, какое именно, но мне нравится. — она давит концом ручки на подбородок.
Я качаю головой Ашеру.
— Ты не хочешь их. Поверь мне.
Она стреляет в меня острым взглядом.
— Они не плохие. Я имею в виду, мясо немного жестковатое, но они хороши на вкус. — мне ее жалко. Отчасти. Она наклоняется над столом и её сиськи практически вываливаются из майки. — Выбирай, сладкий, все, что захочешь, ладно? — говорит она Ашеру.
Взгляд Ашера встречается с моим.
— Мне нравится знать, что я ем.
Ухмыльнувшись, я наклоняюсь над столом и на ушко шепчу ему, что такое «устрицы из Скалистых Гор».
Он выпячивает глаза, пока я откидываюсь назад.
— Так, я буду воду, картошку фри и гамбургер с дополнительной порцией соуса.
— Я буду куриный сэндвич и колу, — я закрываю меню, и Эми вырывает его у меня из рук. У Ашера она более деликатно берет меню и идет к окну заказов.
— Спасибо, — говорит он с улыбкой.
Я опускаю локти на стол.
— За что?
— Не позволила мне съесть это дерьмо.
Мы смеемся, а затем снова наступает тишина. На сцене женщина в ярко красном платье и ковбойских сапогах поет песню Фэйт Хилл «Этот поцелуй» (американская певица в стиле кантри, обладательница премии «Грэмми»), обвив своей ногой микрофонную стойку. В целом, картина очень глупая, но я начинаю расслабляться, как будто я, наконец-то, вернулась домой после трех лет.
— Мой отец и я обычно ходили сюда, — наконец говорю я сквозь громкую музыку.
Он обращает свое внимание на меня, переплетая перед собой пальцы.
— В самом деле? — он смотрит на грубый народ, атмосферу дыма и выстроившихся в баре байкеров. — Сколько тебе было лет?
— Мне было четыре года, когда он в первый раз привел меня сюда и продолжал приводить, пока не исполнилось шестнадцать — пока он не умер, фактически, — говорю я. — Мой отец действительно любил свой «Джек Дэниелс».
— Так делал и мой отец… Ну, ладно, вообще-то это был Джим Бим. — он делает паузу, и его улыбка мягкими невидимыми поцелуями прикасается к моей коже. — Видишь, это было не так сложно, и мы узнали, что у нас есть что-то общее.
— Я социально не ограничена, — возражаю я, вытирая соль со стола. — Просто мне нравится мое пространство… по личным причинам.
— За исключением, когда мы были в изостудии, — дразнит он.
— Да, я виню в этом пары краски, — парирую я игриво. — Они долбанули меня по голове.
Уголки его губ дергаются в улыбке, он скрещивает руки на столе и наклоняется.
— Я знаю, ты любишь свое личное пространство, и это мне в тебе нравится. Ты не из тех, вечно хихикающих и пытающихся запустить пальцы в мои волосы.
Я удивлюсь, если он говорит о Рэйвен.
— Некоторым парням нравится это.
— Нет, не нравится. — он проводит языком по зубам, и я закусываю губу, чтобы сдержать стон. — Я хочу, чтобы ты дала мне шанс. Я хочу, чтобы ты впустила меня в свою жизнь и позволила себя узнать.
Мою грудь сжимает от восторга, но, к счастью, мой голос звучит ровно.
— Что ты хочешь знать обо мне?
Он вертит перечницу в руках.
— Как давно ты знаешь Рэйвен?
Я пожимаю плечами.
— С нашего рождения.
— Она все время ведет себя так… — он замолкает.
— Развратно? — заканчиваю я за него.
Он смеется и это самый прекрасный звук, который когда-либо слышали мои уши.
— Я собирался сказать, как чокнутая, но подумал, что это будет звучать довольно грубо. Она немного впечатлительная… и вся эта история с Гарриком. Как она вообще с ним познакомилась?
— На той же вечеринке, где я познакомилась с ним, — объясняю я. — Но я понятия не имею, почему она была с ним школе в тот день.
Он поджимает губы и изучает трещины на столе.
— Когда Гаррик удерживал тебя около школы… Ты выглядела так, будто собираешься упасть в обморок.
— Просто мне не нравится находиться рядом с людьми, — я ерошу пальцами свои волосы и смотрю на сцену с караоке в углу.
Он скользит рукой по столу и переплетает наши пальцы.
— Но ты не возражаешь, когда я прикасаюсь к тебе. На самом деле, у меня появилась мысль в голове — и, пожалуйста, дай мне знать, если я дал маху с ней — что я немного тебе нравлюсь.
Я пожимаю плечами.
— Думаю, можно сказать и так… Ты заставляешь меня чувствовать спокойствие и возбуждение, в зависимости от того, что мы делаем.
— Спокойствие и возбуждение, да? — размышляет он. — Это хорошо, верно?
— Это очень хорошо, — я улыбаюсь, и его глаза опускается на мои губы.
— У тебя красивая улыбка, — говорит он, проводя по своим губам языком. — И красивые губы. На вкус они очень хороши.
Моё сердце гулко стучит в груди.
— Ты льстишь мне.
— Я серьезно. — подушечкой большого пальца свободной руки он ласкает мою нижнюю губу. — Эти губы такие чертовски мягкие… Я не мог перестать думать о них с тех пор, как поцеловал тебя.
Я не уверена, играет он или искренне мил.
— Спасибо… я думаю.
Он смеется, удивленный, и отстраняется, когда официантка прерывает нас нашей едой.
— Вот и я, дорогой. — она протягивает перед Ашером его еду, затем с громким лязганьем опускает передо мной мою тарелку. — Если тебе что-то понадобится, дай мне знать.
— Я думаю, у нее есть кое-что для тебя, — говорю я, обмакнув фри в соус.
Ашер выглядит так, будто вот-вот засмеется.
— Ты думаешь?
— Ага. — я убираю лук со своего куриного сэндвича. — Почему ты смеешься?
Он поливает кетчупом свой бургер.
— Потому что, вероятно, ты права, но у нее нет шансов. Она не в моем вкусе. — он смотрит на убранный лук на моей тарелке. — Ты не любишь лук?
— Ты говоришь это так, будто я только что призналась, что ненавижу шоколад, а лук и шоколад на двух совершенно разных уровнях.
— Да, лук гораздо лучше.
— Можешь съесть его, если хочешь. — я придвигаю свою тарелку к нему. — Все мое — твое.
Он поднимает лук, наклоняет назад голову и кидает его в рот.
— Позже, я собираюсь обнять тебя. — его глаза темнеют от желания.
Покалывающие ощущения закручиваются внутри, между бедер, и я прочищаю горло, чтобы отвлечься, прежде чем откусить немного от своего куриного сэндвича.
— Итак, тебе нравится группа From Autumn to Ashes (также FATA, американская группа из Нью-Йорка)?
Он смотрит вниз на свою рубашку.
— Да, я приобрел эту рубашку на одном из их концертов. Они довольно хороши. Ты слышала, как они играют?
— Не в живую, — я закидываю фри в рот. — Но я скачала множество их песен.
Он впивается в свой гамбургер, и капелька кетчупа остается у него на губе. Вновь всплывает желание наклониться и пососать его губу, в то время как он сознательно облизывает ее, смотря на меня, будто знает, о чем я думаю.
Мы с жаром смотрим друг на друга, и желание пульсирует в наших телах. Это что-то, чего я не понимаю, потому что я едва знаю его, но я не хочу, чтобы это ощущение пропало.
— Ну, и чем же можно здесь заняться? — Голос Ашера звучит высоко, и он откашливается. — Кроме как болтаться в баре.
— Ты спрашиваешь не того человека, — говорю я ему. — Честно говоря, единственное, что я делаю — это хожу с Рэйвен на её вечеринки.
— Да, что это такое? — он выбирает листик салата из своего гамбургера. — Не похоже, что тебе действительно по вкусу вечеринки. Или все-таки по вкусу?
— Нет, но…
— Но Рэйвен — да, и она — босс, — заканчивает он за меня.
— Она не босс… хорошо, ну, может, есть немного, но у неё такой характер.
Он медленно жует, и я очарована тем, как двигается его рот.
— У меня был друг в Нью-Йорке, который был немного властным, и, наконец, однажды, я послал его к черту. И знаешь, мы все равно остались друзьями.
— Я уверена, ты не сказал катиться к черту, — замечаю я. — Ты кажешься слишком милым для этого.
Улыбка играет на его губах, и он ворует еще лука с моей тарелки.
— Я?
Я делаю глоток колы.
— Так про какой секрет ты мне пытаешься сказать?
— У меня есть… плохая сторона. — он колеблется. — Однако она пока ещё не вылезла наружу.
— Ну, я думаю, у всех есть стороны, которые редко выходят наружу, — я помешала соломинкой свой напиток.
Он кивает.
— Как насчет тебя?
Безумие.
— Я не знаю…
— Тебе не нужно делиться со мной, если ты не хочешь этого. — он делает глоток воды. — Я не заставлю тебя делать то, что тебе не хочется.
Кажется, в его словах есть скрытый смысл.
— Итак, ты хочешь стать художником?
Его челюсть плотно сжимается.
— Мой отец был художником, и он передал свой дар мне.
— У тебя расстроенный голос из-за этого. Ты боролся со своим отцом или что?
— Мой отец редко бывал с нами, но я люблю рисовать — это помогает мне выплеснуть свои чувства.
— Я знаю, о чем ты. — я думаю об его рисунке ангела и интересно, что он чувствовал, когда рисовал его — не удивлюсь, если он знает про Ангелов. — Вот почему я пишу стихи.
— Я бы с удовольствием прочитал твои стихи, — говорит он.
Я опускаю глаза на сэндвич, и волосы падают мне на лицо.
— Обычно, я не даю людям читать их. Ну, кроме Рэйвен, но она только читает то, что я пишу на своей стене. — и ещё Камерон, но это было случайно.
— Ты пишешь на стенах? — он сыплет соль на картошку и ставит шейкер обратно на поднос с краю стола. — Это уже кое-что, что ты позволила мне увидеть.
— Конечно. — я убираю волосы за ухо. — Там на стене и картины тоже есть — Рэйвен и мой брат.
Он вытирает салфеткой руки.
— Может быть, ты будешь достаточно доброй и позволишь мне как-то украсить её?
— Например, твоей картиной грустного ангела.
— Ты хочешь этого? Рисунок ангела, который будет всегда висеть на твоей стене?
— На ней уже есть один. Рэйвен повесила его, когда нам было восемь. — я ещё откусываю от своего сэндвича. — И мой брат повесил на нее Мрачного Жнеца, кто знает, по каким причинам, таким образом, у меня есть хорошая версия Смерти и Дьявола. — сказав это вслух, я подумала о книге, которую читала; о борьбе между добром и злом — между Ангелом Смерти и Мрачным Жнецом. Эта битва у меня на стенах.
Ашер выглядит поникшим.
— Но только кто из них добро, а кто зло?
Это очевидный ответ, но мои губы отказываются произносить слова, и образ моего воображаемого детского друга всплывает у меня в голове.
Подошла официантка со счетом. Я пытаюсь оплатить свою половину, но Ашер не позволяет. Пока мы ждем официантку, чтобы она принесла нам сдачу, в бар зашли двое мужчин, привлекших мое внимание. Они выделяются своими деловыми костюмами и модными стрижками. Тот, что выше, имеет светлые волосы и темные глаза, которые кажутся очень знакомыми. Чем дольше я на него смотрю, тем больше понимаю, что он немного состаренная версия Камерона.
Ашер взглядом находит их и его глаза темнеют. Мужчина возвращает ему такой же, полный отвращения, взгляд.
— Ты их знаешь? — я киваю головой в сторону двух мужчин.
Взгляд Ашера остается на них, пока он качает головой.
— Нет, не знаю, — говорит он сквозь зубы. Он отводит взгляд и выглядит диким.
— Ашер, что случилось? — я начинаю поворачивать голову обратно к мужчинам, но мужчина с длинными каштановыми волосами и коренастым телом спотыкается о барный стул, указывая на меня пальцем.
— Не ты ли та девушка, убившая своего отца? — мямлит он, спотыкаясь о свои шнурки.
— Я не убивала его. — я неловко передергиваю плечами, отступая назад. — Просто копы какое-то время так думали.
Бедром он врезается в стол, опрокидывая мою колу и рассыпав лед по всему столу.
— Не ты ли сбежала, после того как позвонила в полицию и сообщила об убийстве? Да, да и они забрали тебя в тюрьму.
— Все произошло не так, — лгу я, собирая лед и кидая его в чашку.
Подошла официантка со счетом.
— Гэри, не можешь без проблем, да?
Он пьяно качает головой.
— Неее, просто общаюсь со своими хорошими друзьями. Эта та девушка, которая убила своего отца.
— Я не убивала его! — говорю я громче, чем хотела.
Теперь еще больше людей уставились на меня. Официантка заинтересованно похлопывает Ашера по плечу, будто думает, что я собираюсь убить его.
— Если тебе понадобится что-нибудь еще, просто дай мне знать. — она тянет Гэри за руку. — Давай, Гэри. Отвезем тебя домой.
Но он не двигается с места.
— Знаешь, я работал в том же магазине, что и твой отец, — он вытирает пот со лба. — Мы были приятелями.
— Это прекрасно. — я кладу чаевые на стол.
Ашер двигает деньги обратно ко мне.
— Ни за что.
Я толкаю их обратно в центр стола.
— Ты оплатил ужин и меньшее, что я могу сделать, это оставить чаевые.
Он борется, его челюсти плотно сжаты, но потом он сдается.
— Хорошо, но в следующий раз ты позволишь мне заплатить за все.
— А будет следующий раз? — спрашиваю я.
Он улыбается.
— Безусловно.
Я начинаю вставать, но Гэри преграждает мне выход из кабинки, и Эми спешит обратно к стойке за помощью.
— Не могли бы вы подвинуться, чтобы я встала? — спрашиваю так вежливо, как только могу.
Его ноги остаются на месте.
— Знаешь, он говорил о тебе, когда мы шли после работы куда-нибудь выпить. — он наклоняется к моему лицу, от него разит перегаром, когда он шепчет мне на ухо. — Он рассказал мне о твоем маленьком секрете — как ты можешь вызывать смерть.
— Я не понимаю, о чем вы говорите. — я снова начинаю вставать, но он толкает меня в грудь, и я ударяюсь локтем об стол, в то время как слабый запах его смерти отравляет мои легкие: электричество, стул, люди с благодарностью наблюдают за его смертью. Это мерзко и выбивает из меня дыхание.
Следующее, что я вижу, это то, что Гэри лежит на полу, схватившись за челюсть, а Ашер стоит над ним.
— Если ты еще раз к ней прикоснешься, я тебя убью, — он потягивает мне руку, и я с радостью принимаю ее.
Волна спокойствия проходит сквозь меня, пока мы быстро огибаем столы, направляясь к выходу. Группа мужчин встает с барных стульев и следует за нами. Воздух словно наэлектризован, кажется, в нем витают неприятности, как предупреждение перед бурей.
Люди в баре такие же хилые, как и Гэри, но некоторые огромные и мускулистые, с устрашающими шрамами на руках и лицах, они похожи на старые раны от драк в барах.
Люди ужинают за столами, нервно наблюдая за нами — чувствуют, что произойдет. Как и я.
Ближе к двери, мы с Ашером ускорились.
— Куда это вы собрались? — кричит один из здоровяков.
Ашер толкает дверь, но останавливается, напряженно раздумывая, а затем плавно поворачивается.
— Мы уходим. У тебя с этим проблемы?
Огромный мужик в охотничьих кожаных штанах и таком же жилете скрещивает руки на груди.
— Да. Ты не можешь просто так вырубить одного из моих друзей, а потом просто так уйти, не получив по заслугам. — он указывает на меня пальцем. — А она… абсолютно точно, грязная убийца, которой все легко сошло с рук.
— Ты даже не знал моего отца, — говорю я. — Так что заткни пасть.
— Я говорю не о твоем отце, — рычит он. — Я говорю о своем племяннике, Ладене Миллере.
— Я тут не причем. — мои коленки трясутся, но я отказываюсь отступать. — Я едва знала его.
— Ты так говоришь. — его глаза сверкают такой всепоглощающей ненавистью, что я хочу убежать и спрятаться. — Но ты знала своего папочку и, вероятно, убила его так же, как и убила моего племянника. Бьюсь об заклад, ты сделала что-то и с девушкой, с которой он всегда зависал. Эта девушка, Фарра. Да, наверно, ты убила и её тоже.
Ашер выпускает мою руку, его мышцы напряжены, словно он пытается усмирить свой гнев, чтобы он остался в теле. Он делает шаг к мужчине и раскрывает руки в объятиях.
— Лучше бы следующими словами, которые выйдут из твоего рта, были извинения.
Мужчина хрустит костяшками и шеей.
— А не то что?
Я смотрю на мужика, который в два раза больше Ашера и тяну Ашера за рукав, пытаясь заманить его назад.
— Ашер, я думаю, мы должны уйти.
Дядя Ладена смеется и остальные присоединяются к нему.
— Оооо, маленькая девочка-убийца сказала, что вам пора идти. Тебе лучше послушаться, — без предупреждения, он тянет руку назад и ударяет Ашера кулаком в лицо.
От удара Ашер рухнул на землю, приземлившись на колени.
— Ну, это было подло, — бормочет он, схватившись за щеку.
— О Господи, — я наклоняюсь к Ашеру. — Ты в порядке?
Его серые глаза темнеют, когда он поднимает голову и начинает вставать.
— Отойди назад, — предупреждает он, отодвигая меня назад.
— Ты серьезно? — спрашиваю я. — Они убьют тебя.
— Эмбер, пожалуйста, отойди, — говорит он, глядя не на меня, а на дядю Ладена. — Я не хочу, чтобы ты пострадала.
Я не двигаюсь. В углу бара я вижу парня, похожего на Камерона, зачарованно наблюдавшего за Ашером, потягивая мартини из бокала. Ашер хрустит костяшками и шеей, затем он одним движением направляет руку и вырубает дядю Ладена.
— Святое дерьмо, — выдыхаю я, уставившись на потерявшего сознание мужчину, его ноги и руки распластались по полу и немного слюней скопилось в уголках губ.
Затем, словно ад наступает на земле.
Остальное мужичье на полной скорости подлетает к нему, Ашер уворачивается в сторону и отталкивает меня локтем. Несколько мужчин натыкаются на столы, заставляя людей вскакивать со своих стульев, тарелки взлетают в воздух. Все посетители бара вскакивают со своих мест, крича и практически снося дверь, рвутся наружу, в безопасность. Музыка переключается на тяжелый металл, и небольшая драка становится полноценным мордобоем. Я не удивлена. Я много раз видела, как это происходило. Мужчины замахиваются друг на друга, и даже некоторые девицы принимают участие. Головы разбивают бутылками, людей до смерти избивают стульями.
Высокий долговязый мужик подруливает ко мне с ухмылкой на лице.
— Что случилось, милая? Ты боишься? — он подходит ближе и дышит пивом мне в лицо. Когда его рука касается моей талии, я заезжаю коленом ему между ног. Смерть мелькает через меня, но это того стоит.
Он падает на пол, кряхтя и сжимая свое мужское достоинство.
— Ты долбанная сучка.
— Ну что, похожа я на ту, которая испугалась маленькой потасовки в баре? — покачав головой, я перешагиваю через него, ища Ашера. Я замечаю Фила, поспешно выходящего из задней комнаты с битой в руках и сотовым телефоном.
— Дерьмо, — я пытаюсь уворачиваться от летящих бутылок и кулаков.
— Ашер! — я спотыкаюсь о бессознательного человека, и стекло впивается мне в ладони, когда я падаю на пол. Держа низко голову, бросаюсь бежать по комнате, перепрыгивая через стулья и огибая столы.
Ашер возле задней двери дерется с лысым парнем с татуировкой в виде змеи, извивающейся на плече. Губы Ашера изранены, скула опухла. Он наносит удар за ударом, его движения почти нечеловечески быстры и сильны. Я восхищена и напугана одновременно.
Высокий парень с толстой шеей подкрадывается сзади к Ашеру, держа разбитую пивную бутылку в руке, и я подбираю стеклянный бокал с пола и швыряю его в голову парня. Бокал врезается ему в лоб, и он роняет бутылку, а затем падает на пол, как мешок картошки.
Ашер бьет противника в лицо, и кровь стекает у него изо рта. Он повторяет движения снова и снова, до тех пор, пока парень не теряет сознание.
Ашер тяжело дышит, яростно сжав руки.
— Прости, Эмбер… я просто…
Я хватаю его за руку и веду к задней двери.
— Фил собирался звонить в полицию… я не могу попасться в этом хаосе. Я уже на испытательном сроке.
Я толкаю дверь, и мы глубоко вдыхаем свежий воздух, вырываясь наружу. Дверь захлопывается за нашими спинами, и шум драки становится не слышен. Задняя парковка находится вдали от шоссе, небо черное и свет от неоновых вывесок мелькает на наших лицах, делая нас призрачными.
Ашер поворачивается ко мне лицом, тяжело дыша, глаза дикие, грудь опускается и поднимается.
— Прости, Эмбер. Я не думал, что все выйдет из-под контроля.
Мое сердце стучит в груди. Я чувствую себя живой, на адреналине, будто я могу покорить весь мир.
— Все нормально. Верь мне, когда я говорю, что привыкла к дракам в баре. — я дотрагиваюсь кончиком пальца до его нижней губы. — Порезы у тебя на губах раскрылись. — я убираю кровь и начинаю тянуть руку назад, но он накрывает ее своей и прижимает к своим губам. Он целует мою ладонь, его взгляд пронизывает меня, заставляя чувствовать себя уязвимой, как он посасывает мою кожу и проводит по ней языком. Наше дыхание ускоряется в синхронном и совпадающем желании друг друга.
— Пожалуйста, блядь, скажи мне, что разрешишь мне поцеловать тебя прямо сейчас? — шепчет он с безмолвной мольбой в глазах. — Боже, пожалуйста… мне нужно…
Я киваю головой, и его губы обрушиваются на мои, но его прикосновения нежны. Моя кожа воспламеняется, когда я оборачиваю руки вокруг его талии и тяну к себе, сокращая расстояние между нашими телами. Мои губы и его язык скользят так глубоко, что он может ласкать меня своим колечком в языке, отчего я издаю прерывистый стон.
Он слегка отстраняется, глядя мне в глаза, а затем рычит, когда его пальцы обхватывают мои бедра, и он поднимает меня. Я оборачиваю ноги вокруг него, пока он продолжает поглощать мой рот, прижав меня спиной к стене, в тень и отблески неонового света. Между нашими телами не осталось места, и я чувствую, как его твердость прижалась ко мне. Я извиваюсь, горю, задыхаюсь, пока он меня целует и дарит чувство восторга от головы до пяток. Его руки зарываются в мои волосы, затем опускаются на шею и, наконец, останавливаются на бедрах. Затем он скользит рукой по моей рубашке, и касание посылает разряд электричества по моему позвоночнику. Он вцепился в меня будто я его спасательный круг, словно если он отпустит меня, то утонет.
— Я хочу вечно целовать тебя, — стонет он у моих губ и крадет мое дыхание.
Мы будто спустили с привязи голодного зверя в каждом из нас. Я жажду его. Сейчас. Я слишком долго ждала, чтобы получить возможность быть так близко к кому-нибудь и мне нужно быть ближе, прямо в эту секунду.
— Ашер, — шепчу я напротив его губ. — Прикоснись ко мне, пожалуйста.
Он не спорит, его рука движется по моей спине к моему животу, я крепче сжимаю ноги, чтобы не упасть. Он прижимает меня к кирпичной стене, в то время как его губы двигаются напротив моих, а его рука скользит под рубашкой к моему лифчику. Подсунув под него руку, он проводит большим пальцем по моему соску, который мгновенно твердеет.
Я бормочу его имя, мои глаза закрыты, голова откинута назад.
Он мягко зажимает мой сосок, в то время как другая его рука путешествует по моей спине к заднице, и мои ноги еще больше сжимаются, когда ударная волна тепла закручивается внутри моего тела. Я вскрикиваю, когда его рука отпускает мою грудь и направляется к животу, затем он опускает её вниз, под пояс моих джинсов. Мои ноги падают с его талии и ударяются о землю. Но мы не разрываем связь наших губ и тел, его рука по-прежнему внизу и через несколько секунд он скользит пальцем внутрь меня.
— Черт… — стонет он, начиная двигать пальцем. Его губы отрываются от моих и путешествуют вниз. Моя шея изгибается в сторону, когда он целует мою ключицу. Я не могу проверить, что это происходит… это чувство намного лучше, чем даже молчание смерти.
— Ашер… — я начинаю задыхаться, когда он дергает вниз мою рубашку вместе с лифчиком и начинает посасывать мою грудь, что, наконец, толкает меня через край.
Я хватаю его за плечи, выкрикивая его имя. Одной рукой он придерживает меня за талию, удерживая от падения на землю. Я задыхаюсь, ошеломленная произошедшим, когда я прихожу в себя, моя кожа влажная, а грудь вздымается.
Ашер вытаскивает палец из меня, но удерживает свое лицо возле моей груди. Я чувствую, как его дыхание скользит по моей коже, как он жадно вдыхает. Он ничего не говорит, и я собираюсь спросить его, что случилось, но звук сирены заставляет нас обоих вздрогнуть. Его глаза черны, как угли, а губы распухли, когда он отстраняется.
— Мы должны выбраться отсюда, — рычит он, выглядя так, будто снова готов поцеловать меня.
Я киваю и тяну рубашку и лифчик обратно на грудь. Держась за руки, мы бежим вдоль стены здания и быстро садимся в его машину. Красный и синий индикаторы мигают на темной стоянке и копы выскакивают из машин, крича на толпу людей, выскочивших за дверь.
Краем глаза, я смотрю на Ашера, и он встречает мой взгляд. Мое желание является зеркальным отражением его.
— Куда мы едем сейчас? — спрашиваю я, пристегиваясь ремнем безопасности.
Он пробегает колечком в языке вдоль опухших губ.
— Тебе придется подождать и увидеть.
Я откидываюсь назад и смотрю на деревья, впервые в жизни чувствуя себя живой и беззаботной. Я бы хотела ручку, чтобы записать этот момент и сохранить его навсегда. Я могла бы вспомнить эти чувства, когда смерть снова поглотит меня.
