Глава 7
Своеобразная поездка
С того дня, как я стал засланным казачком в свите Шакалова, прошло три месяца. На выборах он, само собой, победил, причем с ощутимым перевесом. Только мне от этого легче не стало. Мало того что под моей охраной находился человек, которого я ненавидел больше всех на этой планете, так еще и доверенная мне работа оказалась весьма однообразной, даже нудной.
В обязанности входило сопровождать новоиспеченного мэра на всех его публичных выступлениях, светских раутах и в поездках по Московской области и за ее пределами. Поездки, не относящиеся к каким-либо мэрским делам, делились на две категории. «К лапушкам» – так Шакалов называл своих многочисленных любовниц, среди которых имелись и несовершеннолетние, и «к уважаемым людям» – к его подельникам, отмывающим деньги и занимающимся оборотом любой незаконной дряни, способной приносить прибыль.
В доме Стаховых я больше не появлялся, хотя предложения от несостоявшегося тестя и невесты поступали неоднократно. Анжела так и вовсе делала это с какой-то маниакальной навязчивостью, названивая мне десятки раз на дню. Она признавалась в любви, клялась в верности, просила дать шанс начать все сначала и даже уверяла, что отречется от папаши и откажется от наследства, только мне это было неинтересно.
На мои слова: «Анжела, все кончено, пока» – она начинала хныкать и чуть ли не кричать в трубку: «Подожди, послушай, послушай!..» Обрывая связь и добавляя ее телефонный номер в черный список, я давал понять, что слушать ее мне в тягость. Но Анжела упорно отказывалась понимать. Она заимствовала телефоны у подружек, и история повторялась. После пятнадцатого такого повтора я всерьез задумался: а не поменять ли мне номер? Однако задумка так и осталась задумкой – звонки прекратились.
Мне, конечно, было жаль Анжелу, но мое сердчишко принадлежало другой. Той, в чью квартиру несколько недель назад я решился перевезти все свои пожитки. Радость Натали тогда не знала границ. Да что там – тогда, она до сих пор меня чуть ли не на руках носит. Пытается во всем угодить, сюсюкается, нянчится, как с маленьким. Недавно даже книгу кулинарную купила, в которой с полтысячи рецептов, – теперь что ни ужин, то праздник для моего желудка.
Дарья и Кирилл не могли на нас нарадоваться. Предлагали даже свадебку сыграть совместно с ними, а это уже через пять месяцев. Якобы так дешевле выйдет, веселее и нам с Натали побыстрее. Только с чего они взяли, что мы куда-то торопимся? С того, что нам вдруг захотелось ютиться ночами в одной постели? Но разве это весомый повод, чтобы очертя голову бежать в ЗАГС? Наверное, для кого-то – да, но точно не для меня, не для Натали и не для многих других таких же пар, у которых на первом месте стоит создание гармоничных отношений, а не штамп в паспорте. Поэтому я вежливо попросил Дашку не приставать к нам с предложениями подобного рода, а ее жениху, видите ли, не пожелавшему принять отказ, в резкой форме посоветовал не лезть не в свое дело. И они оба больше не лезли.
В целом, если бы не ситуация с Шакаловым, не позволяющая нормально расслабиться, меня вполне можно было бы назвать счастливым человеком.
Встреча с главарем «Молота» постоянно переносилась, но по сей день не состоялась. Чем дольше Давид кормил меня завтраками, тем злее и раздражительнее я становился. А моя вера в тайное братство, борющееся за права и свободы простых граждан, с каждым днем все больше угасала. Ведь ничего полезного я не делал, скорее наоборот, помогал шакаловской группировке обтяпывать свои грязные делишки…
По разнарядке Шакалова мне пришлось прибыть в Ярославль. Оставалось лишь догадываться, какие именно дела крутятся между ним и местными авторитетами, но количество купюр с изображением Франклина, лично мной полученных и скрупулезно пересчитанных, впечатляло.
Поместив деньги в кейс, я пристегнул его наручниками к своему запястью, пожал руку главному из трех верзил и покинул комнату под номером одиннадцать. Как только дверь за моей спиной захлопнулась, из противоположной комнаты вышла стройная немолодая блондинка. Она взяла меня под локоть, неприятно улыбнулась и сопроводила в комнату под номером девять, где мне вернули пистолет, мобильник и пожелали счастливого пути.
На улице уже темнело. Выйдя из мрачного пятиэтажного здания, состоящего из офисов каких-то загадочных фирм и охраняемого не хуже Центробанка, я спустился по лестнице и, прибавив ходу, направился к своему новенькому «ниссану», припаркованному на стоянке возле продовольственного магазина. Якобы за верность и отличную службу мне не только поручили дела поответственнее, но и пожаловали с барского плеча столичного мэра машинку из салона и неведомо откуда пистолетик с кобурой.
Держа руку под мышкой на рукояти пистолета и пристально оглядываясь по сторонам, я перешел через дорогу. До стоянки оставалось не больше пятидесяти метров, но внезапно появившийся сзади и со свистом затормозивший сбоку от меня черный «фольксваген» не дал пройти и половины из них. Я отпрыгнул в соседнюю клумбу и, встав на колено, вынул пистолет.
Задняя боковая дверь открылась, и из машины донесся хриплый мужской голос:
– Вы Никита Богданцев?
– Он самый! А вы кто?! И чего вам от меня надо?!
– Пожалуйста, опустите пистолет. Мы с добрыми намерениями.
– Ты смотри, благодетель выискался! Сделай только шаг – и дыра в башке тебе обеспечена! В последний раз спрашиваю: кто вы такие и зачем я вам сдался?!
– Мы не враги. Мы лишь должны отвести вас на встречу, которую вы уже давно ждете. Мы из «Молота».
– Из «Молота»?.. – задумчиво протянул я. – Как я могу быть в этом уверен? Особенно здесь, сейчас, да еще и с кое-чем на руках?
– У нас есть общий друг – Давид. Надеюсь, этого достаточно?
– Нет, недостаточно.
– Прошу вас, садитесь в машину. Мы и так тут уже слишком долго простаиваем.
– Надо было по-человечески подойти, а не…
– Некогда выяснять, кому и чего надо было! Вы подвергаете себя и нас опасности! Прошу, залезайте или ждите тогда другого раза!
Другого раза? И сколько мне его ждать придется? Еще три месяца? Да никакие шакаловские деньги того не стоят! А если вместе с деньгами они и жизнь мою отнимут? Нет, вряд ли. Хотели бы – уже бы отняли.
Прогнав сомнения, я спрятал пистолет и сел в машину.
– Черт с вами, я согласен!
– Поехали! – скомандовал хрипун.
Наконец-то я смог его разглядеть. Это был статный мужчина преклонных лет, носивший сливающиеся воедино седые усы с бородкой. Манера ровно держать спину, посеченное шрамами лицо и холодный взгляд натолкнули меня на мысль о его принадлежности к офицерским чинам каких-нибудь элитных военных подразделений. В настоящем времени, может, уже и нет, но в прошлом – определенно. На таких у меня глаз наметанный. Более того, у меня возникло ощущение, что я уже где-то видел этого гражданина.
– Прибавь газу, а то тянемся как черепахи! – вновь прикрикнул он.
– Виноват, босс, сейчас исправлюсь.
– Верю. Ты же ас своего дела. – Хрипун покосился на меня. – Иных у себя не держим.
За рулем сидел худосочный паренек в натянутой до ушей кепке, из-под краев которой вились длинные темные локоны. Хрипун не зря пел ему дифирамбы, – водитель знал свое дело. Он в мгновение ока разогнал машину, лихо обгоняя плетущиеся легковушки, грузовики и автобусы.
На переднем пассажирском сиденье располагалась не в меру упитанная коротко подстриженная дама. Хрипун провел пальцами по ее плечу, и сия особа обернулась. Чересчур вытянутая физиономия в сочетании с торчащими ежиком красными волосами, длинным острым носом и оттопыренными ушами вынудила меня содрогнуться. Мне вдруг причудилось, что из ее широкого рта, из этой отвратной «пасти», вырвется еще одна, более омерзительная, зубастая и кровожадная. Но «бестия» высокомерно оглядела мою оторопевшую персону и с гонором прогнусавила:
– Чего вылупился, хорек? У меня что, на лбу вытатуировано – «Исчадие ада? Монстр?»
– Да нет…
– Какой-то ты слегка заторможенный.
– Инга, прекрати, – сквозь зубы процедил хрипун.
– Дай мне свой мобильник. – Ее тон стал мягче.
– Зачем? – нахмурив брови, настороженно спросил я.
– Ты и правда настолько туп или притворяешься?
В ту же секунду, как я прикоснулся к телефону, он завибрировал и заговорил голосом Натали: «Милый, возьми трубочку, это твой котенок звонит…. Ну, давай, возьми, возьми… Я же знаю, ты не будешь игнорировать свою маленькую девочку… ведь она тебя так любит, любит, любит…»
Опять руки не дошли, да, Богданцев? Три дня! Уже целых три дня, как ты собираешься удалить эту запись из памяти телефона, но из-за лени своей так и не собрался! Причем на весь процесс у тебя ушло бы не более пяти секунд. Секунд, а не часов или суток. Секунд! Поленился? Времени не нашел? Так терпи теперь порицание, косые взгляды и насмешки от незнакомых тебе людей!
По простоте душевной Натали как-то решила сделать мне приятное. Утром, пока я спал, она наговорила на телефонный диктофон фразы, казавшиеся ей остроумными и вместе с тем хорошо передающими истинные чувства, и поставила запись на свой вызов. Сюрприз удался. О нем я узнал уже ближе к вечеру, когда в присутствии Шакалова, Танка, Давида и еще парочки головорезов мой телефон вдруг ее воспроизвел. Вызов я принял, но слова Натали пропустил мимо ушей. Я тогда мог думать только об одном: как бы было кстати провалиться сквозь землю. Того же мне захотелось и сейчас.
– Это моя… девушка.
– Да поняли, что не парень. Хотя нынче такие парни попадаются, что от баб не отличишь.
– Надо бы ответить…
– Нет, нельзя! Сюда давай! – Она выхватила из моей руки телефон и отключила его. – Что за молодые пошли – одни недотепы!
– Поаккуратнее можно?
– Ой-ой-ой, цацку у ребенка отобрали. Расплачься еще, дитятко.
Достав из бардачка торпеды коробку, с трудом туда помещающуюся, Инга положила в нее телефон и вновь запихнула обратно.
– Чего вредная такая? Наверное, из-за нехватки мужского внимания?
– А что, хочешь выручить? – Ко мне снова обернулось ее личико, но уже пытающееся изображать доброжелательность. – Так давай, я с радостью. Ты вон какой красавчик, у меня аж слюнки текут. Давай возьми меня. Я прямо здесь готова. – Зажмурив левый глаз, она облизнула губы и, вытянув их в трубочку, застонала.
Водитель не сдержал вырывающийся смех, и красноволосая бестия тоже, а я лишь нервно ухмыльнулся. Хрипун оставался равнодушен, разве что глаза немного выдавали его отвращение к происходящему. Но после того, как Инга снова выставила губы и принялась чмокать ими не переставая, отвращение достигло своего апогея.
– Инга, хватит! Ведешь себя, как девка бордельная!
Подействовало. Инга отвернулась, а водитель перестал посмеиваться.
– Уважаемый, может, представитесь? – обратился я к хрипуну. – Я понимаю, вы мне не доверяете, но…
– Отнюдь. Вы же теперь один из нас, и мы вам всецело доверяем. Захаров я, Игорь Станиславович, но все зовут меня Полковник.
– Полковник? Я так и думал.
– В смысле?
– Да не важно… – вглядываясь в его лицо, задумчиво протянул я. И тут меня будто осенило. – Ну конечно, полковник Захаров! Года три назад о вас все телевизионные каналы гудели. Дело об исчезновении нескольких ящиков гранат, патронов и около сотни единиц стрелкового оружия. Все это добро умыкнули с военного склада, находившегося под вашим управлением.
– Ах, вы об этом…
– И, разумеется, козлом отпущения стали именно вы. А СМИ, как известно, только дай порвать. Они вам и торговлю оружием приписали, и сотрудничество с мафией, и даже причастность к мировому терроризму. Если не ошибаюсь, они вас «оружейным бароном» окрестили.
– Было дело.
– Но им и этого показалось мало. Рейтинги, знаете ли. Народу свежая стряпня для мозга, СМИ – прибыль, а вам очередная порция черного пиара, от которой вам уже ни холодно ни жарко, ведь все равно пожизненное светит. А так хоть зомби-зрители порадуются, что оборотня в погонах изловили, да еще и вон какого знатного. Обвинения градом посыпались на вашу голову, причем самой разнообразной масти. От продажи родины и агентурной подработки на ЦРУ до участия в наркотрафике и распространении афганского героина на московских улицах.
– Да уж, прославился на старости лет.
– С такой славой вам бы куда-нибудь за бугор умотать, а не разъезжать по стране, как ни в чем не бывало.
– Организация в вас не ошиблась, молодой человек. Помимо острого ума, вы, похоже, обладаете и феноменальной памятью.
– Может, разочарую, но моя память самая что ни на есть обыкновенная. А порой бывает и ниже среднего. Значительно ниже. Некоторые моменты своей жизни до сих пор вспомнить не могу…
Этот человек вызывал противоречивые чувства. С одной стороны, я испытывал к нему уважение, с другой – меня просто бесила его чрезмерная обходительность и невозмутимость.
– Мой зять тогда еще журналистом был и как раз писал о вашей истории. Все уши прожужжал, что подставили вас, крайним сделали. Вот я и запомнил. Уж поверьте, если бы вы его знали, то тоже запомнили бы. Причем надолго.
– Мы и так о нем знаем все, что нам надо знать. Ваш зять неплохой человек, но сферу деятельности выбрал себе неподходящую.
– Почему это?
– Вы же только что сами говорили о том, какие СМИ лживые и подлые…
– Да, но, как и везде, там тоже есть нормальные люди.
– Нет, только не там. Журналисты освещают и подают события так, как скажет им их хозяин. Или позволит. Чтобы удержаться на своих местах, получать хорошие деньги и становиться знаменитыми, они должны уметь изворачиваться, бессовестно врать и втаптывать в грязь тех, на кого укажет палец хозяина.
– Не соглашусь. Кирилл же не такой, а главным редактором все-таки стал.
– Если порядочного человека ставят на такой пост, значит, он не такой уж и порядочный. Либо же его просто используют для каких-то грязных целей. – Полковник протянул мне правую руку и разжал кулак. На ладони лежали две конфеты. – Карамельку будете?
– Нет. Какие еще грязные цели? О чем вы?
Он отдал конфеты Инге, а та поделилась с водителем.
– Ну, мало ли. Может, из него «сакральную жертву» хотят сделать или…
– Да что вы такое несете?! На его счету десятки громких расследований о нечистых на руку политиках и управленцах различных предприятий, как государственных, так и частных. Знаете, сколько раз ему угрожали?
– Все это лишь подтверждает, что вашего друга нагло используют. Его руками устраняют тех, кого по тем или иным причинам необходимо устранить. Но служит он, по сути, таким же нечистым на руку управленцам, политикам и прочим прихлебателям. Рано или поздно от него избавятся, а вот как и какая из сторон – покажет время. Так что я бы на вашем месте задумался: почему вдруг его поставили на эту должность? А может, и попытался бы открыть ему глаза на происходящее.
– Думаю, вы ошибаетесь.
– Ваше право.
– Лучше расскажите, как вы в ту историю вляпались.
– Не стоит принимать на веру весь тот гипнотический мусор, который вываливают вам с голубых экранов.
– А я и не принимаю. Я же уже сказал, что мы с Кириллом уверены в вашей невиновности. Вас подставили.
Инга захихикала, но ладонь шефа, похлопавшая ее по плечу, приказала снова затихнуть.
– И вы, и ваш уважаемый друг не совсем правы.
– То есть? – подозрительно спросил я. – Оружейный склад – ваших рук дело?
– Естественно. С одним лишь уточнением: объемы экспроприированного арсенала в разы превышали те, которые обнародовали СМИ.
– Что?! И ты так просто об этом говоришь, шкура?! Будто не оружие на военном складе умыкнул, а мешок капусты в колхозе! Экспроприировали они, видите ли! Ишь ты, какое словцо удобное подобрал, прямо не подкопаешься!
Поймав на себе злобный взгляд бестии, я понял, что перестарался. А направленный мне в пах дамский револьверчик только подтвердил домыслы.
Инга скривила рот и сквозь зубы прошипела:
– Еще слово – и я отстрелю твои дегенеративные яйца.
– Свои отстрели, – бросил я, но колени свел, взгромоздив на них кейс.
– Инга! Спрячь эту зубочистку и успокойся, наконец! Я пока еще в состоянии сам за себя постоять!
– Да как он смеет… – промямлила она.
– Парень многого не знает, и такая реакция говорит только о его порядочности. Вот если бы он отреагировал спокойно, то тогда бы и следовало бить тревогу. – Угомонив ее, Полковник переключился на меня: – Постарайтесь понять невежество моей подопечной. То, в каких условиях мы работаем, неслабо расшатывает нервы.
– Ладно, я тоже слегка погорячился. Но объясните, зачем вы это сделали?
– Надеюсь, вы поймете меня правильно, молодой человек. У вас еще вся жизнь впереди, а моя уже на закате. Тридцать пять лет я отдал армии. Побывал во многих адских местечках, о большинстве из которых вы даже не слышали. Семьи у меня так и не сложилось. Жены нет, детей нет. Но если обратить время вспять, я все равно ничего бы не поменял. Догадываетесь почему? – Позволив мне лишь рот открыть, он продолжил: – Конечно, догадываетесь. Армия – мое призвание. Моя страсть. И моя жизнь. Я патриот до мозга костей и в любой момент готов умереть за свою страну. А теперь подумайте и ответьте мне: разве может такой человек, как я, предать свою родину? Обогатиться за счет нее?
– Маловероятно. Нет.
– То-то и оно, что только ради нашей страны мне и пришлось посягнуть на государственное имущество. Не с лопатами же и вилами бойцам молотовским на врага кидаться? Их нужно было снарядить достойно, вот я и вызвался.
– Какого такого врага? Каких таких бойцов? Вы что, гражданскую войну развязать собираетесь?
– Если потребуется.
– Вы, наверное, шутите?
– Ах да… вы же еще не в курсе, в какой мрак погрузился наш мир.
– И в какой же? – через силу ухмыльнулся я.
– Если наш предводитель посчитает нужным, то обязательно вас в это посвятит. Я же таковыми полномочиями не располагаю, посему не обессудьте – ничего говорить не стану. Всему свое время, молодой человек. Всему свое время.
– Другого ответа я и не ждал.
– Таковы правила.
– Ладно, подожду, ведь мы же сейчас к нему и направляемся?
Кивнув, тот запустил руку в карман чехла сиденья напротив. Вещица, которую он оттуда извлек, ввела меня в легкое недоумение. Ею оказалась портативная игровая консоль нового образца, разработанная совместными усилиями ученых из русской и японской промышленных корпораций, являющихся крупнейшими в мире производителями высокотехнологичных компонентов, бытовой техники и телекоммуникационного оборудования. За последние несколько месяцев они настолько превознесли и разрекламировали свое детище, что по важности теперь оно не уступало абсолютно ничему. Ни бессмысленным войнам, ни голодающим африканским детям, ни поискам лекарств от рака, ни даже полетам в космос.
Зомбирующая пропаганда прошла на ура.
Как глаголет статистика: каждый пятый ребенок в России, начиная еще с дошкольного возраста, либо уже обладает новым многофункциональным игровым устройством, либо, заручившись родительским обещанием, ожидает заполучить его в ближайшее время. Но наряду с детьми – навалом и взрослых, попавших под влияние рекламы. И, похоже, Полковник был одним из таких. На кого, на кого, но на него уж точно никогда бы не подумал. Странный он, однако. В материальном мире в войнушки не наигрался, теперь за виртуальный взялся.
Уставившись в семидюймовый экран, он выбрал какую-то игру и принялся вовсю клацать кнопками. Меня для него будто и не существовало больше. Списав все на его нелегкую жизнь и подкрадывающуюся старость, я решил оставить недовольство при себе.
– Долго нам еще ехать? – зевая и потягиваясь, спросил я.
Полковник промолчал.
– А ты сам-то как думаешь, сколько еще до Москвы тянуться? – не оборачиваясь, проворчала Инга.
– Как до Москвы? У меня же машина в Ярославле осталась и…
– Ой, да не ной, за нами она едет.
– Не проще ли было со мной в Москве и связаться?
– Значит, не проще! Твои вопросы все тупее и тупее. Какой следующий будет?
– Коробка, в которую ты мой мобильник запихнула, глушит его сигнал?
– До такого бы и ребенок додумался. Так что тебе не удалось пока.
– Что?
– Переубедить меня, что ты не валенок.
– Довольно разговоров! Вам обоим не помешало бы подремать, – продолжая отстреливать чудищ, вмешался Полковник. Инга хотела что-то возразить, но он не позволил: – Я сказал – баиньки, девочка моя. Ба-инь-ки…
Чуть опустив спинку сиденья, «девочка» пару минут ерзала на нем, стараясь умоститься удобнее, а затем наконец затихла. Но ненадолго. Не дольше, чем умащивалась. На раз, заглушая все звуки в салоне, она захрапела так, будто ее одновременно душат, режут и насилуют. Девочка стонала, кряхтела, причмокивала, посвистывала и похрюкивала.
Мое терпение раздулось до критических размеров и вот-вот должно было лопнуть. Сжав кулаки и скривив рот, я сдавил зубы с такой силой, что в них почувствовалась боль. Это помогло отвлечься, но только на мгновение. Чтобы спасти оставшиеся нервные клетки от неминуемой гибели, мой мозг выдал три возможных выхода из сложившейся ситуации.
Первый я отклонил сразу же. Выпрыгивать из машины на ходу – опасно и неразумно. Второй показался чересчур кровожадным: вцепиться в красные пряди и, содрав скальп, заставить бестию умолкнуть навечно. К тому же и вцепляться-то особо было не во что.
А вот третий не вызвал ни малейших сомнений. Проверенный временем и нехитро названный «Убить тигра», он откопался среди воспоминаний об армейских буднях. Тигром являлся храпящий солдат, а оружием – подушка, которую с силой обрушивал на тигриную голову один из сослуживцев. Подушки у меня сейчас не было, зато имелся кейс. Им-то я и решил несильно тюкнуть по красноволосому темечку, а потом будь что будет.
Внутреннему голосу затея пришлась по вкусу: «Вот это поворот! Вот это, я понимаю, стержень! Вот это мужик! Не ожидал от тебя, хозяин, ну вот никак не ожидал! Только смотри не сдрейфь теперь! И убей тигра! Убей тигра! Убей тигра!..»
Возможно, я бы так и сделал, но водитель предложил более гуманный и благоразумный выход. Не отвлекаясь от дороги, он достал из бардачка пластиковый футляр с берушами и протянул Полковнику. Тот поставил игру на паузу, вынул пару затычек и передал футляр мне. В нем оставалась еще пара.
Прикоснувшись к плечу водителя, я сочувствующе поинтересовался:
– А как же ты, брат?
– За меня не волнуйся, я привыкший. Как-никак уже три года вместе мотаемся. Так что пользуйся на здоровье, а я обойдусь, – жизнерадостно ответил он и включил радио.
Отстегнув наручники, я поставил кейс между ног, воткнул затычки, опустил голову на подголовник и закрыл глаза.
Меня разбудила чья-то рука, потормошившая за плечо. Я зашевелился и одновременно с зажегшимся в салоне светом разомкнул веки.
– Матерь Божья! – вскрикнул я, содрогнувшись. Но, распознав в демоническом лике недовольную физиономию Инги, вновь обрел самообладание.
Стоило мне освободить уши от затычек, как в них ворвался ее мужеподобный голос:
– Нет, всего лишь я, индюшара нахохленный!
– Ясно.
– Минут десять тебя будили, спящая красавица, но тебе хоть бы хны!
– Ничего страшного, с каждым бывает.
Я взглянул на часы в магнитоле и мысленно воскликнул: «Ого, вот это подремал!» Три с четвертью часа пролетели как один миг, без малейшего намека на сновидения. После психотерапевтических сеансов сны вообще стали для меня большой редкостью, и я был несказанно этому рад.
– Здесь не твои королевские покои, принцесса, и я тебе не служанка! В следующий раз буду хлестать по щекам!
– Да что ты ко мне привязалась-то?
– Когда я увидела твою слащавую рожу в каком-то глянцевом журнальчике, Брэд Питт недоделанный, так сразу и поняла, что из кукарекающих ты! Не в операциях «Молота» тебе надо учавствовать, а в гей-парадах задом своим тощим крутить!
Полковник стукнул ладонью по спинке ее сиденья:
– Инга, ты в своем уме?! Думай, что несешь!
Ей было не до него и уж тем более не до раскаяния. Инга упивалась своей значимостью, безнаказанностью и красноречием. Окинув меня надменным взглядом, она расплылась в ехидной улыбке.
Я промолчал, понимая, что какие-либо словесные аргументы в сложившейся ситуации абсолютно бесполезны. В мои принципы не входило избиение женщин, но сегодня особый случай, просто вопиющий, да и женского в ней не намного больше, чем мужского.
Левой рукой я схватил ее за грудки и, потянув на себя, вполсилы ударил основанием правой ладони в нос, хотя целился в лоб. Если бы Инга не запрокинула голову в неподходящий момент, то вполне могла бы отделаться лишь легким испугом. Нет, я не думаю, что кости и хрящи серьезно пострадали, но кровь из ноздрей все-таки хлынула. Я резко отпустил ее, смятенно ожидая истошного бабского вопля. И тот последовал без промедлений.
Прикрыв лицо руками, она взвыла так, что от испуга водитель вильнул на встречную полосу и едва не столкнулся с фурой.
Полковник оставался хладнокровным. Похоже, он и впрямь не сомневался в парнишке, а что касается его отношения к хамскому поведению Инги, то оно отчетливо читалось во взгляде. Девочкины капризы надоели ему не меньше, чем мне, поэтому воспитание с применением силы его ничуть не огорчило. Он достал из верхнего кармана пиджака платок и, протянув ей, прохрипел:
– На-ка, вытрись, а потом приложи к носу.
– Он меня… Он меня… Я…
– Так, сядь нормально и голову закинь, чтобы кровь не сочилась.
– Но он…
– Все, хватит тут мокроту разводить. Сама виновата. И теперь вот расплачиваешься за язычок свой длинный. Разве можно так с мужчиной разговаривать?
Инга отвернулась и притихла, лишь изредка издавая еле слышные всхлипывания.
– Мы уже скоро прибудем на место, а это значит, Никита Евгеньевич, что вам придется выполнить еще одну обязательную процедуру. – Полковник кивнул в сторону багажной полки, на которой лежал кусок черной ткани. – Завяжите этим глаза. Случиться может всякое, и чем меньше вы будете знать о местонахождении нашего штаба, тем лучше. Все только в целях безопасности.
– Я и так не имею никакого понятия, где мы сейчас находимся.
– Осторожность никогда не бывает лишней. Да, и кейс… лучше ему пока побыть у меня, в целости и сохранности.
– Так и знал, что все это время вы меня на бабки разводили!
На его лице отобразилось недоумение.
– Зря вы так подумали.
– Ха-ха-ха! Да забирайте уже! С вами и шутить-то неинтересно.
Недоумение сменилось безразличием. Как только в его руки попал кейс, он снова покосился на багажную полку:
– Прошу вас, это ненадолго.
– Ладно, как скажете.
– Спасибо.
Взяв повязку, я посмотрел в окно на мелькающие фонарные столбы, многоэтажные дома, рекламные вывески и витрины магазинов, мерцающие разноцветными огоньками. Местность не была мне знакома. А если бы и была, то что? Нет, Полковник определенно прав: незачем мне знать их координаты. Я ведь приближенный Шакалова и в любой момент могу быть рассекречен и сцапан. И что потом? Допрос с пристрастием и чистосердечное признание бравого молотовца Богданцева? Именно так, и никак иначе.
Кому, как не мне, знать об их методах убеждения и выявления правды. На собственной шкуре ощутил, причем применялись они не на полную силу и даже не наполовину, где-то на четвертинку четвертиночки. А если четвертинка удвоится, утроится или учетверится? Да я, и любой на моем месте, им все как на духу выложу и об организации, и о себе, и о близких мне людях. Обо всем, о чем только спросят.
Ох, полетят тогда молотовские головы с плеч долой, не успев опомниться, а дилетантская шпионская группировка навсегда прекратит свое существование. И все по вине одного непутевого рекрута, начхавшего на элементарные правила? Не дождетесь!
Глаза я завязал на совесть: потуже, без всяких щелей и просветов.
– А ненадолго – это сколько?
– Не более четверти часа.
