Школу Стерлинг Хай трудно было узнать. Появилась новая зеленая металлическая крыта, перед центральным входом росла трава, а за школой построили стеклянный вестибюль высотой в два этажа. Табличка на кирпичной стене возле центрального входа гласила: «Тихая Гавань».

Сегодня должна состояться траурная церемония, посвященная памяти тех, кто погиб здесь год назад. Поскольку Патрик принимал непосредственное участие в организации охраны во время мероприятия, он смог провести Алекс еще до начала.

В холле шкафчиков не было, только открытые полки, чтобы содержимое хорошо просматривалось. Ученики сидели в классах, и только несколько учителей прошли через вестибюль. На шее у них висели удостоверения, как и у детей. Алекс это было не совсем понятно — ведь угроза всегда была внутри, не извне» — но Патрик сказал, что это дает людям ощущение защищенности, а это уже половина дела.

Зазвонил ее мобильный телефон, и Патрик вздохнул.

— Я думал, что ты им сказала…

— Я сказала, — ответила Алекс. Она ответила, и секретарь из офиса публичных защитников округа Графтон начал выливать на нее поток проблем.

— Погодите, — прервала она его. — Разве вы забыли? Я сегодня не на работе.

Она опять начала работать государственным адвокатом. Джози обвинили в соучастии в совершении убийства второй степени, она признала свою вину и получила срок пять лет. После этого каждый раз, когда в ее суде в преступлении обвиняли ребенка, она не могла быть бесстрастной. Как судья, она учитывала все имеющиеся доказательства, но как мать, думала не о фактах, а только о чувствах. И возвращение на должность общественного защитника казалось не только естественным но и удобным. Во-первых, она понимала, что чувствуют ее клиенты. Она навещала их, когда ездила на свидание к своей дочери в женскую тюрьму. Обвиняемые любили ее, потому что она общалась с ними на равных и потому что сразу говорила правду о шансах на успех: если Алекс Корниер так сказала, значит, так и будет.

Патрик отвел ее туда, где раньше был задний вход в Стерлинг Хай. Вместо него здесь находился громадный вестибюль, занимавший территорию бывшего спортзала и раздевалки. Снаружи разбили игровое поле, где сейчас ребята играли в футбол на уроке физкультуры, обрадовавшись ранней весне и растаявшему снегу. Внутри поставили деревянные столы и стулья для учеников, где они могут пообщаться, перекусить или почитать. Несколько ребят там готовились к контрольной по геометрии. Их шепот, словно дым, поднимался к потолку: «касательная… параллельные… пересечение… вершина…»

В одном конце вестибюля, возле фронтальной стеклянной стены, стояли десять стульев. В отличие от остальных сидений здесь, эти стулья были со спинкой и выкрашены в белый цвет. Присмотревшись, можно было заметить, что они привинчены к полу. Они не были выставлены в одну линию, промежутки между ними были разной ширины. На них не было ни имен, ни надписей, но все знали, почему они здесь.

Она почувствовала, что Патрик подошел к ней сзади и обнял за талию.

— Пора, — сказал он, и она кивнула.

Подойдя к одному из свободных стульев, она хотела переставить его поближе к стеклянной стене, но Патрик забрал его.

— Господи, Патрик, — тихо проговорила она. — Я же беременна, а не смертельно больна.

Это тоже стало неожиданностью. Ребенок должен был родиться в конце мая. Алекс старалась не думать о нем, как о замене дочери, которая еще четыре года проведет в тюрьме, а наоборот надеялась, что он спасет их всех.

Патрик опустился рядом с ней на стул, и Алекс посмотрела на часы: 10:02.

Она глубоко вздохнула.

— Все выглядит совсем не так.

— Я знаю, — сказал Патрик.

— Как ты считаешь, это хорошо?

Он на мгновение задумался.

— Думаю, это необходимо, — сказал он.

Она заметила тот самый клен, который рос рядом с окном раздевалки на втором этаже и который не срезали во время строительства вестибюля. С того места, где она сидела, ей не была видна дыра, вырезанная в дереве, когда извлекали пулю. Клен был огромным, с толстым узловатым стволом и скрюченными ветвями. Скорее всего он рос здесь задолго до появления школы, возможно, еще до появления самого Стерлинга.

10:09.

Следя за игрой в футбол, она почувствовала, как рука Патрика опустилась ей на колени. Команды казались совершенно разными по силе: рослые ребята играли против худеньких и маленьких. Алекс смотрела, как нападающий, забивая мяч, толкнул защитника из другой команды и оставил этого невысокого мальчика барахтаться в сетке ворот.

«Все то же, — подумала Алекс. — Ничего не изменилось». Она опять посмотрела на часы: 10:13.

Последние несколько минут были, конечно же, самыми сложными. Алекс поняла, что стоит, прижав ладони к стеклу Она почувствовала, как ребенок пошевелился внутри, отреагировав на участившийся стук ее сердца. 10:16. 10:17.

Нападающий вернулся туда, где упал защитник, и протянул ему руку, помогая мальчику встать. Они пошли к центру поля, разговаривая о чем-то. Алекс не слышала о чем.

Было 10:19.

Ее взгляд случайно опять упал на клен. Кленовый сок все еще можно было собирать. Через несколько недель ветки станут красноватыми, потом появятся почки. А потом первые листья.

Алекс взяла Патрика за руку. Они молча прошли через вестибюль, по коридору, мимо рядов шкафчиков. Они пересекли холл и вышли через центральную дверь, возвращаясь тем же путем, которым пришли.