Глава 22
— Так, стоп! Возьми себя в руки! — Линсон спешно покинул диван и встал с другой стороны от столика, будто это могло его спасти. — Соизволь для начала дослушать, а уже потом выносить мне приговор. Я не собираюсь никуда убегать. Да и не смог бы, даже если бы захотел.
Это было правдой. Проводник не сомневался, что, попытайся он запустить процесс перехода в другой мир, Сайтеми мигом заметит колдовство и не станет медлить. Линсон хорошо помнил стремительность движений её обманчиво хрупкого тела.
Дева не стала вытаскивать меч, но и руку с ножен не убрала.
— Во-первых, нар'силен и правда вызывает Порчу — ты сама всё видела. Хватит упираться и отрицать очевидное. И катаклизм в Турте, если ты внимательно меня слушала, устроили твои собратья, а никакие не люди.
— Я больше не поверю в твои россказни! — рявкнула воительница.
— Хорошо… — Линсон набрал в грудь воздуха и рискнул прижечь по больному. Если не убьёт на месте, то, глядишь, хоть немного успокоится. — А что с третьей Жатвой? Её тоже устроили люди?
Сайтеми зарычала и двинулась к нему, но возле столика вдруг остановилась и затряслась. Затем резко схватила бокал и швырнула в Линсона. Стекло с громким звоном разлетелось за спиной чудом увернувшегося проводника.
— Это вы виноваты!!! — закричала она, по щекам потекли слёзы. — Вы обманули меня! Обманули всех нас! С самого начала за Порчей стояла твоя грязная шайка! А я не знала, что мне делать, как спасти свою страну! Не знала даже, от кого её надлежит спасать!
Воительницы рыдала, не стесняясь чужих глаз, но по крайней мере больше не тянулась к оружию. Линсон позволил себе сесть и налить ещё вина, пока его собственный бокал не присоединился к осколкам на полу.
— Перестань искать крайних, — сказал он, пока дева усаживалась на место. — Ни в зеркале, ни где-либо ещё. У нас есть проблема, и мы должны её решить, а не закатывать истерики.
— Проблема? — произнесла Сайтеми заплаканным голосом. — Я думала, ты теперь с ними заодно.
— Ага, и именно поэтому я пришёл к психованной воительнице, способной за долю секунды пошинковать меня на ломтики. Я должен остановить Арамео, и неважно, каким способом. Если я останусь в стороне, то моя свихнувшаяся банда разнесёт Порчу по всему Кеварину, а затем возьмётся за остальной мир.
— Мы не позволим им! — заявила Сайтеми. — Теперь, когда мы знаем…
— Что вы знаете? — грубо оборвал её Линсон. В боевом мастерстве воительница не знала себе равных, но её глупость начинала раздражать. — Давай, расскажи мне: где сидит моя банда, как до них добраться? Ты хотя бы знаешь, как пользоваться Окуляром? Нет? То-то же. Мне известно, кто стоит за Порчей в Мелисельской роще, и я собираюсь остановить их, а не строить безумных экспериментов, так что позволь мне строить планы, хорошо?
Сайтеми мигом притихла, не ожидая от проводника подобного напора, и пристально уставилась на него, словно пытаясь высмотреть нечто, видимое только ей.
Не заметив её взгляда, Линсон продолжил:
— А теперь, если ты успокоилась, слушай дальше. Мой рассказ ещё не закончен.
Промочив горло, проводник поведал деве о странных изменениях, постигших его старую банду. Рассказывая о друзьях и охватившем их безумии, к нему вдруг пришло понимание, что своим появлением в этой квартире он обрезал себе последний путь к отступлению. Либо сегодня, в богато обставленных стенах этого зала, пиявкам будет подписан приговор, либо он сам сложит голову в последней попытке уберечь людей, которых некогда называл семьёй. В любом случае дороги назад уже не будет.
Удивившись сам себе, Линсон спохватился и поспешил смахнуть в сторону неуместные сомнения. Он должен остановить пиявок, и точка. Теперь судьба мира лежала на его плечах. Его, а не Арамео или пылкой воительницы, сидевшей напротив.
Пришлось попросить ещё бутылку, но чем больше он пил, тем сильнее накатывали муки совести и странное ощущение собственной беспомощности. Ещё четверть часа назад готовый взять на себя любые риски и ответственность, теперь он был близок к тому, чтобы бросить свою затею и дать заднюю, и пускай крылатая девка делает с ним, что хочет.
— Дурд меня подери, да что я вообще тут делаю! — не выдержав, выругался он и с силой припечатал бокал к столу.
Сайтеми, недавно сама устроившая битьё посуды, теперь опасливо поглядывала на хлипкий стеклянный столик, не предназначенный для столь пылких дискуссий.
— Вы только полюбуйтесь на это. Проходимец, бывший ворюга в дурд знает каком поколении — и вдруг вздумал спасать мир! Куда там целому войску ангелов и големов с их учёными головами и технологиями. Вот придёт Линсон Марей и мигом решит все проблемы. Одним взмахом руки сметёт Порчу и снесёт проклятые деревья, другим — заставит цветочки снова расти на мёртвой земле. Может, заодно ещё и воскресит всех умерших — ну а чего мелочиться? Смех, да и только.
Проводник уронил голову на руки, протёр лицо и уставился перед собой меж раздвинутых пальцев.
— А пиявки… Они же мои друзья, моя семья, — продолжал он резко поникшим голосом. — Мы выросли под одной крышей, делили один стол, согревали друг друга в холода, а я тут сижу и планирую, как бы их прикончить! Да и что я могу — их четверо против меня одного! Четыре головы против одной… Неужто я и правда надеялся их обмануть? Арамео меня с малых лет знает, как облупленного; читает, как открытую книгу. Да он разгадает все мои замыслы раньше, чем я сам успею о них подумать. Вся эта дурацкая затея была обречена с самого начала!
Линсон замолк, готовый уже сам пустить слезу от нахлынувшего отчаяния, и наконец обратил внимание на деву, ни разу не прервавшую его за весь монолог. Та по-прежнему сидела напротив и не сводила с него внимательного, цепкого взгляда. Больше она не казалась ни взбешённой, ни расстроенной, словно передала гостю все свои эмоции.
— Запиши это, — вдруг сказала она, не отводя глаз.
Проводник удивлённо поднял бровь, а Сайтеми прошла к письменному столу и извлекла что-то из верхнего ящика.
— Вот. — На столик возле бокала лёг лист пергамента и чернильница с пером.
— Что? — пробормотал Линсон, всё ещё не понимая, чего от него хотят.
Теперь уже Сайтеми смотрела на него, как на несмышлёного ребёнка.
— Записывай. Всё, что сейчас сказал. Можно кратко, лишь бы сам потом мог прочитать.
— Прочитать? Когда?
— Когда проспишься! — хмыкнула она, плюхаясь на диван. — Не только твоя банда сошла с ума, Линсон Марей.
— Ничего не понимаю, но будь по-твоему, — пробубнил Линсон и стал писать, стряхнув перо над чернильницей. Теперь он вспомнил их последний вечер в Эрконе и странную бумажку, на которой пьяная ма'аари прилежно выводила какие-то строки. Видимо, в этом ритуале заключался некий, пока что неясный для него смысл.
А когда проводник, передав бумаге терзавшие его сомнения, ткнул последнюю точку и отодвинул лист, настал черёд Сайтеми рассказывать о тайнах — своих и своего народа.
* * *
— Ведь как знал, что с вами, ангелами, что-то не так, — хлопнул себя Линсон по колену. — Слишком уж вы чудные. Так он… этот Валар, и сейчас у тебя в голове сидит?
Проводник всмотрелся в собеседницу, словно силился разглядеть присутствие божества одним из своих глаз, смотрящих в разные пласты реальности.
— Нет, в данный момент я свободна. Благодаря вот этому. — Сайтеми пощёлкала пальцем по горлышку опустевшей бутыли. — Не спрашивай как — я и сама не знаю, — но алкоголь укрывает сознание от присутствия чужой воли. Пока я пьяна, я могу оставаться сама собой. Именно этим обусловлены перемены в моём поведении в тот день в трактире. Ты ведь наверняка их заметил?
— Ещё бы, — усмехнулся проводник.
— То же касается и тебя, — добавила девушка. — Ты выглядел до странности самоуверенным, когда пришёл сюда. А напившись, тут же превратился в трусливого проходимца, каким мне и запомнился.
— То есть, этот ваш бог и мне промывает мозги?
— Это невозможно, — твёрдо заявила Сайтеми, хотя в свете последних событий становилось всё труднее разобрать, что возможно, а что нет. — Ва'лар — бог народа ма'аари. Он властвует над нами и ни над кем больше. Держи он людей под контролем, вы не были бы…
— Жалкими, мелочными, никчёмными, — закончил за неё Линсон.
— Люди стали бы такими же, как мы. Разве что жили бы по-прежнему на земле, оставив небо тем, кто способен к нему подняться.
— Тут с тобой не поспоришь. Если кто-то и управляет людьми, то это скорее какой-нибудь демон алчности и похоти из Подмирья, а никак не кеваринское божество.
— Не выдумывай. Ни богам, ни демонам нет дела до вашей расы, — махнула рукой воительница. — Я видела, как алкоголь действует на людей. Вас начинает распирать от самоуверенности, развязывается язык, выкладывая на обозрение самые низменные идеи и помыслы, но вы остаётесь собой. Бандит остаётся бандитом, бабник — бабником, скупердяй — скупердяем. И только твоё поведение меняется, в точности как у моего народа.
— Может, всё дело в том, что я оказался в Кеварине? Валару всяко легче дотянуться до меня своей магией, когда я нахожусь в нескольких кварталах от Престола, а не брожу невесть где в сотнях лиг отсюда.
Дева покачала головой:
— Власть Ва'лара безгранична. Он сохранит контроль над ма'аари, даже если тот уедет на другой конец материка. То, где ты находишься, не имеет никакого значения.
— То ма'аари, а я человек. На нас эта штука может действовать по-другому.
— Иные люди проводят долгие годы в приграничных селениях, где в воздухе витает энергия нар'силена. Если бы их сознание впускало в себя волю Ва'лара, мы бы это заметили.
— А если…
— Отступись, Линсон, твоя теория слишком натянута. Я не отрицаю, что ты мог попасть под контроль Ва'лара, но дело не в этом. Твой разум изменило не прибытие в Кеварин, а нечто другое.
— Изменило разум… — задумчиво повторил проводник. И тут же хлопнул себя по лбу. — Пиявки! Вот что с ними стряслось. Ребята с самого начала не собирались ввязываться в эту авантюру — их заставили! — Его глаза заблестели надеждой. — Они не сошли с ума! Просто кто-то залез к ним в головы и теперь заставляет распространять Порчу.
— Не совсем так, — сказала Сайтеми. — Давай на время забудем про Порчу и подумаем. Исходя из твоего рассказа, некая сила — возможно, именно Ва'лар — внушила пиявкам чрезмерное честолюбие, заставила верить, что они рождены для великих вершений и не должны спускать свой талант на воровство, грабежи и прочие мелкие делишки, которыми занимались ранее. Знаешь, это очень похоже на догмы моего народа. Гордость, величие, возвышенность над прочими обитателями мира. Вот только вместо небесного народа, способного наставить на путь порядка и благородства, они увидели вокруг себя руины родного города, уничтоженного неведомой злой силой. Вот и получилось, что вместо становления добропорядочными гражданами твоя банда превратилась в отряд безумных мстителей, гоняющихся за своим искажённым видением справедливости.
— Я и сам в последнее время ловлю себя на схожих мыслях, — признался Линсон. — Что я должен спасти мир, остановить злодеев и всё в таком духе.
— Проще говоря, таинственному воздействию подверглась вся банда «пиявок», включая и пятого, отделившегося от остальных её участника. Должна быть некая общая черта, открывшая сознание каждого из вас воле Ва'лара.
— Не черта, а дурдова железка, от которой у меня уже горят ухо и нос, — проворчал Линсон, указывая рукой на маску. — Мы все носим Окуляры, вот что нас объединяет.
— Я подумала о том же, — кивнула Сайтеми. — Нам до сих пор ничего не известно о природе данного устройства. Если Окуляр способен установить связь с другим измерением, то что помешает ему точно так же поймать контакт с сознанием божества?
— Особенно если вспомнить, что приехали к нам эти штуки не откуда-нибудь, а аккурат из Кеварина, — напомнил Линсон. — И что ваш всевеликий Ва'лар каким-то образом пребывает сразу в двух измерениях в одном и том же виде.
Воительница кивала, всецело соглашаясь с его доводами.
— Но ты, как мне кажется, оставался в здравом рассудке дольше остальных.
— До нашей первой встречи, если быть точнее. В тот день я был трезв как стёклышко, и не припомню, чтобы меня распирало от гордыни.
— Это так. Генрим привёл ко мне самого обычного человека. Хитрого, жадного до денег. Ты идеально воплощал в себе образ, который я представляла на пути в Баретлион. Но сегодня ты пришёл другим.
— Если всё дело в Окуляре, то нечему удивляться. Мне всегда не нравилась его сила… Я будто чувствовал, как она лезет мне в душу, пытается уволочь из привычного мира. Так что Окуляр я надевал только для походов в Турту, а в остальное время он почти всегда покоился за пазухой.
— В то время как твои друзья их почти не снимали, — заключила Сайтеми. — Именно это позволило тебе сохранить контроль над собой… до недавнего времени. А вот остальным пиявкам повезло меньше. — Дева подняла взгляд на собеседника. — Так что ты собираешься теперь с ними делать?
Линсон облокотился на колено и задумчиво потеребил волосы.
— Вот что я тебе скажу, ангел. У меня тут, — он пощёлкал себе по голове, — сидит два Линсона. Один — бывший ворюга, аферист и проходимец, а другой — доблестный герой, спаситель мира, защитник слабых и угнетённых. И оба они говорят мне, что нечего драной Порче делать на этой земле. Наш мир и без того наладом дышит: не война, так эпидемия; не божья кара, так кучка безумцев с дьявольскими семенами. Завтра они отправятся в Виоранн, чтобы выпустить очередной источник заразы, и мы двое должны их остановить. Или трое, если считать меня за двоих. — Он взглянул на деву. — Или тогда уж четверо…
— Пятеро, — улыбнулась Сайтеми. — Ты забыл Ва'лара.
— Но тогда второго меня и тебя можно не считать, и получается всё-таки трое… А, неважно! Оставим это, пока я себе мозг не сломал. В общем, я тут наметил кое-какой план. Слушай…
— Снова метишь в лидеры? — спросила дева, приподняв бровь.
— Тут мои Линсоны тоже солидарны, — ответил проводник. — Из всех нас — и ангелов, и пиявок — я единственный, кто пока что соображает своей головой и не разваливается на две разные личности. Так что, согласись, мы все выиграем, если составлением планов займусь именно я.
— Не бери в голову, я просто пошутила. — Сайтеми опустила взгляд. — Честно говоря, после того, что я устроила, мне уже страшно принимать какие-либо решения. Так что ты хотел предложить?
Линсон приготовился говорить, как вдруг вытаращил глаза и вскочил, точно ужаленный. Сайтеми схватилась за меч, но проводник жестом остановил её.
— Сиди, — сказал он, не сводя взгляда с входной двери полукруглого зала.
Дверная створка уже дважды дёрнулась, словно кто-то толкал её с той стороны. И Линсон не стал бы так пугаться, будь то обычный ма'аари, решивший заглянуть к подруге в гости — тогда он бы просто спрятался или отсиделся в другом измерении. Но дверь пытались открыть не здесь, а в том мире, где больше не было живых существ… не считая четверых членов банды пиявок.
Линсон сделал шаг вперёд, продолжая наблюдать сквозь линзу Окуляра. Дверь, надо признать, была сделана на совесть: даже спустя сотни лет запустения она всё ещё выдерживала настойчивые толчки, но щеколду уже наполовину вырвало из стены. Удар — и засов беззвучно полетел на пол, а дверь распахнулась, открывая силуэт стоявшего в коридоре человека в изысканном кеваринском костюме.
— У нас гости, — Линсон сделал ещё шаг вперёд, чувствуя на себе озадаченный взгляд Сайтеми. Её глаза видели только одну реальность; воительница смотрела на целую, запертую дверь и не могла взять в толк, на что так взволнованно пялится её гость.
— Не здесь. В том мире, — коротко пояснил он, медленно двигаясь навстречу бывшему другу. Арамео вошёл в квартиру и по-хозяйски осмотрел помещение. Он не мог знать о присутствии напарника, зато Линсон отчётливо видел каждое движение своего лидера, находившегося в мёртвом измерении.
— Может, уже объяснишь, что происходит? — требовательно произнесла Сайтеми, наблюдая за странным поведением гостя.
— Твоё скромное жильё только что почтил своим присутствием главарь славной банды пиявок. — Проводник указал на человека, прошедшего в середину заброшенного зала. Сайтеми проследила за его пальцем — там было пусто. — Не смотри, не увидишь. Он в другом измерении. Видать, забеспокоился обо мне и явился проведать.
— Он не знает, что ты здесь? — на всякий случай уточнила дева.
— Не узнает, пока я двигаюсь, так что всё в порядке.
— Зато мне ты приказал сидеть на месте.
— Не думаю, что его смутит ангел, отдыхающий у себя дома после тяжёлого дня. Не беспокойся — твой скелет вне подозрений.
Линсон продолжал вышагивать по ковру из стороны в сторону, не сводя глаз с Арамео.
— Где он сейчас? — спросила Сайтеми.
— Как раз изучает тебя. Точнее говоря, то, что от тебя осталось.
— Можно мне посмотреть?
Линсон на секунду задумался.
— Собственно, почему бы и нет? — он отстегнул дужки устройства и протянул союзнице. — Держи. И двигайся, как я, иначе засветишь Окуляр.
Дева поднялась с дивана, закрепила артефакт на лице и осмотрела незваного гостя.
— Это и есть твой давний друг?
— Бывший друг, — поправил Линсон. Арамео неспешно осматривал комнату. Сайтеми вышагивала вокруг него, а следом за ней двигался проводник, без Окуляра чувствовавший себя слепым. Со стороны это напоминало странный хоровод в исполнении ангела и двух людей, участники которого оставались невидимы друг для друга. — Хотя после твоего рассказа во мне теплится надежда, что ребят ещё не поздно вернуть. Придумать бы только, как снять с них эти дурдовы железки…
Сайтеми продолжала перемещаться по залу, пользуясь редкой возможностью взглянуть на иную ипостась привычного мира. Её взгляд всё чаще останавливался на стенах и предметах мебели, и Линсон пришёл к выводу, что крылатая дева потеряла интерес к вторженцу и больше интересовалась тем, во что превратилось её жильё в мрачном будущем, отданном на съедение вездесущей Порче.
— Уходит, — наконец доложила она, проследив взглядом до двери. — Можно теперь остановиться?
— А зачем? — не понял Линсон.
Вместо ответа девушка приблизилась к окну, жестом отогнала проводника в сторону и отодвинула занавеску. Её точёный профиль, наполовину закрытый металлической маской, не выражал никаких эмоций, пока глазам девы представала панорама опустевшего небесного града, над которым более не порхали, сверкая великолепием белоснежных перьев, крылатые силуэты ма'аари. Когда она повернулась к проводнику и вернула ему артефакт, голос воительницы был твёрд и непреклонен:
— Мы не в праве допустить, чтобы это стало реальностью. Ты говорил, что у тебя есть план. Выкладывай, что придумал, Линсон Марей. Мой клинок в твоём распоряжении.
* * *
В жилище старого вдовца Линсон вернулся уже под утро, когда вся банда проснулась и в полном составе готовилась к выдвижению, собирая вещи и упаковывая рюкзаки. Вилле вернулся из заражённой рощи и тоже был здесь. Арамео как раз пересчитывал белые круглые семена, когда последний член банды поднялся по ступеням.
— А я было подумал, что ты, Линсон, решил к нам не возвращаться, — буднично произнёс он, не отвлекаясь от своего занятия. — Не поделишься, где пропадал целую ночь?
— Выполнял твоё задание, — ответил проводник, разыскивая среди заваленной комнаты свои вещи. — Там же и уснул, чтобы с утра ещё пару часов послушать, какие сплетни ходят среди ангельской солдатни.
— Всё надеешься вызнать что-нибудь, что отвратит нас от похода в Виоранн? — Перри вздохнула и с жалостью посмотрела на напарника.
— А ты уже и поверила, — сказал ей Вил. — Будто не знаешь, что язык у Марея ловчее пальцев. Задание он выполнял, как же. Небось, подглядывал за своей крылатой любимицей?
— В другое время с удовольствием бы этим занялся, — ответил Линсон, прилаживая на плече лямку походного мешка. — но вчера мне было не до развлечений. Можете считать, что Перри угадала. Мне до сих пор не нравится эта затея с Виоранном, и я надеялся, что среброкрылые всё-таки проболтаются о чём-нибудь стоящем.
Торес чего-то не досчитался и прошёл в другой конец комнаты, загремев ящиками за спиной.
— Так и знал, что это окажется пустой тратой времени, — хмыкнул Арамео. — Лучше бы ты и правда у той девки в шкафу посидел, всяко больше пользы. Она вчера, между прочим, закатила романтический вечер со своим ухажёром. Понаблюдал бы ты в щелочку, как крылатые размножаются — глядишь, и голова бы посвежела, и всякие глупости перестали в неё лезть.
— Откуда ты знаешь? — притворно удивился Линсон.
— Я вчера тоже там был — заскочил ближе к вечеру. Ты ведь языка не знаешь, вот я и подумал, что будет не лишним самолично разузнать, о чём болтают крылатые воители. Тогда и заметил, что у твоей Сайтеми стол накрыт на двоих. Вот только…
Могучие пальцы схватили Линсона сзади. Руку резко вывернуло, и проводник грохнулся на колени. Котомка сползла на пол.
— Вот только крылатые, знаешь ли, славятся своей невероятной педантичностью, — продолжал Арамео, словно не замечая Тореса, вдруг напавшего на своего соратника. — Никогда не разбрасывают вещи, сдувают с мебели каждую пылинку, а тарелки после трапезы укладывают аккуратными стопками. А не разбрасывают по всему столу, словно неряшливые людишки!
Арамео шагнул к Линсону и грубо схватил за подбородок, задрав кверху лицо:
— Свидание у неё, может, и было. Вот только вовсе не со своим крылатым женихом, а с тобой, Линсон! — Рука главаря тронула ухо проводника и отстегнула дужку. — Думал, я настолько глуп и ни о чём не догадаюсь? Ах, ну да, ведь ты думаешь, что я сошёл с ума, как и остальная банда. Так ведь, Перри?
Линсон не мог видеть девушку и ограничился тем, что представил в уме её утвердительный кивок.
— Ты давал уличную клятву в вечной верности пиявкам, а вчера заявился к крылатой твари и выложил ей всё как на духу! — Вторую защёлку заело, и Арамео резко сдёрнул Окуляр, разодрав Линсону нос. Пока проводник морщился от боли, устройство благополучно улетело на другой конец комнаты, звякнув о стену. — Ну давай, поведай нам, что ты ей рассказал?! Она знает о нашем убежище? Знает, как мы путешествуем между мирами?
— Арамео, его же сейчас унесёт в реальный мир! — воскликнула Перри, метнувшись к упавшему на пол Окуляру.
— Пусть, — отмахнулся лидер. — Крылатые с ним сами разберутся, заодно и нам не придётся руки марать. Торес, отпускай его.
Громила толкнул Линсона на пол и отошёл в сторону. Проводник затравленно отполз к стене, вытирая кровь с носа. К счастью, он сумел пересилить боль и не улететь в реальность от полученной раны.
— А если он расскажет о Виоранне? — спросила девушка.
— Думаешь, он до сих пор этого не сделал? Не сомневаюсь, что его крылатая подружка прямо сейчас на всех парах летит туда, чтобы предупредить летунов о грядущей Жатве.
Перри не нашлась, что ответить, и лениво покрутила в руке пятый артефакт, долгие годы считавшийся потерянным.
— Похоже, ребята, теперь нам придётся менять планы, — промолвил лидер, когда снова раздался недовольный голос Перри.
— Вот блин… Арамео, ты сломал Окуляр!
— Невозможно, — заявил тот, даже не оглянувшись. — Эти штуки хоть молотком долби, им всё нипочём. Сделаны на совесть.
— Да вот же, смотри. — Девушка шагнула к нему, как вдруг мёртвая тишина покинутой реальности взорвалась звоном разбитого окна. Тысячи осколков влетели в комнату, осыпав пиявок, а следом за ними взметнулись над потолком два роскошных крыла. Последние осколки ещё не успели осыпаться на ковёр, когда отброшенный мощным ударом Арамео врезался в стену в дюймах от Линсона, рухнув на пол вместе с кусками сбитой штукатурки.
А крыльев уже не было там, где их только что видели. Силуэт воительницы мелькал по комнате столь быстро, что глаза не поспевали следить. Вот Торес схватился за разбитый нос, а ноги Вила уже подлетели выше головы от резкой подсечки.
Перри выхватила кинжал и тут же выронила из рук, получив удар по затылку. Девушка обмякла, Вил с грохотом растянулся на полу, и только Торес стоял, сжав громадные кулаки. Наконец-то Линсон смог поймать взглядом Сайтеми, и то лишь потому, что угадал, где она появится в следующий миг.
Нос громилы повторно затрещал от врезавшегося кулака, ноги и руки воительницы замелькали в стремительном танце, обрушивая на рослого бойца град ударов. Торес вынужденно ушёл в защиту, но то и дело пропускал удары и с каждой атакой отступал назад. Сайтеми дождалась, пока он дойдёт до края комнаты, заставила открыться обманным финтом и, прежде чем Торес успел вновь вскинуть могучие руки, извернулась и ударом колена впечатала его головой в стену. Атака вышла столь мощной, что громила выбил из стены несколько крупных камней и сам наполовину вывалился наружу. Сайтеми подивилась сама себе, но вспомнила, что строения в этом мире пережили века запустения и утратили прежнюю твёрдость.
— Сайтеми, сзади! — крикнул Линсон, запоздало вспомнив про Вила, уже успевшего прийти в себя. Лицо Корсона исказила злобная усмешка, рука резко дёрнулась, и тонкий метательный кинжал, сверкнув в заваленной обломками комнате, полетел в сторону отвлёкшейся девы.
Вил не успел разглядеть своей победы; мгновение спустя воительница стояла перед ним, а кинжал, вместо того чтобы торчать из её спины, почему-то лежал в тонкой изящной руке, направленный вору в лицо. Сайтеми замахнулась, но вдруг словно о чём-то вспомнила и, скосив взгляд на сидевшего у стены проводника, вырубила последнего врага хуком в лицо.
Короткий период святотатственного шума закончился, и над мёртвыми кварталами вновь повисла тишина. Величественная фигура крылатой воительницы стояла посреди комнаты, гордо расправив крылья, словно статуя прославленного героя.
Линсон поднялся с пола, и тут мир дрогнул перед глазами, подёрнувшись дымкой. Если срочно не надеть Окуляр, то его вот-вот выбросит в населённый ангелами город. Сейчас снаружи его жизни ничто не угрожало, но в этой комнате у проводника ещё остались незаконченные дела… И несказанные слова.
Арамео как раз пришёл в себя и приподнялся на локте; штукатурка осыпалась с его спины. Недолго думая, проводник аккуратно, не стремясь поранить старого друга, отцепил дужки Окуляра и приладил устройство себе на лицо. Теперь обратный отсчёт шёл уже для лидера пиявок.
Опираясь на локоть, Арамео медленно протёр глаза и осмотрел поле боя: выбитое окно, разломанная и перевёрнутая мебель, бесчувственные тела товарищей на полу, ноги Тореса, торчащие из проломленной стены. И величественный силуэт крылатой воительницы, в одиночку учинившей это побоище.
Три долгих года главарь пиявок провёл в землях крылатого народа: шпионил, подглядывал, подслушивал, воровал книги и дневники, еду и одежду. Но ещё ни разу он не оказывался лицом к лицу с живым ма'аари. Ни разу не смотрел в глаза, отражавшие волю сразу двух сущностей, каждая из которых своим достоинством и непоколебимостью превосходила любого человека.
Крылатая дева молча смотрела на него сверху вниз, слабое потустороннее солнце вычерчивало её силуэт на фоне выбитого окна. Она не сводила глаз с поверженного лидера пиявок, и Арамео силился понять смысл этого взгляда. В ясных голубых глазах воительницы читалась не злость и не издёвка. Скорее, некая тень любопытства.
После долгой борьбы с невидимым противником, после изнурительных погонь за тенями Сайтеми наконец встретилась со своим заклятым врагом лицом к лицу, впервые увидела его во плоти, смогла прикоснуться, ударить и, кажется, одержать победу.
Будь это честная схватка на поле брани, воительница непременно лучилась бы радостью и ликованием, но после всего пережитого, после бесконечной череды тайн и загадок, когда каждый шаг вместо ответов лишь сильнее запутывал заблудшую душу, было трудно поверить, что всё и вправду закончилось; что вот этот червяк, побеждённый одним ударом, ещё вчера держал в страхе весь небесный народ.
Окончательно оклемавшись, Арамео отбросил посторонние мысли и сосредоточился на насущном. Что за трюк провернул Линсон, как он провёл ма'аари в это измерение? Ответ уже был перед глазами: половину лица Сайтеми закрывало механическое устройство с линзой на глазу.
— Шестой Окуляр… — прохрипел он. Спина и затылок всё ещё отдавались давящей болью.
— Не выдумывай. Где я тебе посреди Кеварина возьму ещё одну маску? — бросил Линсон и прошёл к лежащей без чувств Перри. Склонившись возле девушки, он подобрал с пола сорванную с него волшебную маску и слегка встряхнул; внутри что-то звякнуло. — Вот ведь… и правда сломал. Интересно, это мне так везёт или дурд специально продаёт брак, чтобы выкачать из меня больше денег?
— Какой дурд? — всё ещё не понимал Арамео.
— Тот, который клепает мне поддельные окуляры, — буднично пояснил Линсон. — Знаешь, сколько таких у меня уже сломали, украли и отняли силой? Ты не первый, кто на это повёлся.
— Как же ты тогда…
— Попал в этот мир? Так легко же. — проводник махнул рукой в сторону разбитого окна. — Мы заночевали вон там, в соседнем доме. Во сне, как известно, нас с вами и без всяких волшебных штуковин утягивает в мир Порчи, и утром остаётся в запасе ещё несколько минут, прежде чем выкинет обратно. Этого мне хватило, чтобы перейти через дорогу и подняться сюда, а Сайтеми уже ждала на крыше, готовая прийти… то есть прилететь на выручку.
Сунув поддельный артефакт в карман, проводник прошёлся по комнате и снял с пиявок оставшиеся Окуляры. Мир перед взором Арамео начал расплываться; потребовалось усилие, чтобы ещё на какое-то время удержаться в этом измерении.
— Ты предал нас, Линсон, — проговорил он, сев и привалившись к стене.
— Нет, — так же спокойно ответил тот, сняв последний артефакт с Тореса. Сайтеми пришлось помочь ему втащить здоровяка обратно в комнату. — Я спас вас, Мео. Спас от самих себя. Скоро ты это поймёшь. Я постараюсь пронести к вам парочку бутылок крепкого кеваринского. — Проводник задумался на мгновение, что-то вспоминая, и добавил: — и пачку бумажных листов. Вам всем давно следует кое-что записать.
Арамео отрешённо смотрел на бывшего друга, успевшего побрататься с проклятой крылатой девкой. Он не понял ни слова из только что сказанного, да и не стремился понять.
— К чему эти слова, Линсон? Теперь нас всех казнят, и ради чего? Ради твоей жалости к крылатым убийцам? Что тобой движет? Что заставило тебя обратиться против нас, против своей семьи?
Арамео ждал, что напарник станет оправдываться, но вместо этого Линсон остановился перед ним и вытянул руку, сжатую в кулак.
— Клянёмся, что останемся собой, — Арамео вздрогнул, когда в тихой комнате прозвучали давно забытые слова, — что никто не посмеет управлять нами, указывать и переделывать нас на свой лад. Клянёмся не согнуться пред злой волей жестокого мира, а если один из нас оступится на долгой дороге, подать ему руку и вернуть на истинный путь.
Арамео застыл с открытым ртом, слушая слова клятвы, прозвучавшей много лет назад далеко, очень далеко от этого места, а Линсон продолжал, не спутав ни единого слова:
— Клянёмся ни через год, ни через целую жизнь не изменить своим идеалам, не забыть дней, проведённых на улице. Клянёмся прожить свой век и умереть ровно такими, какими стоим мы здесь и сейчас.
Проводник разжал руку и ухватил двумя пальцами спрятанный в ней предмет. В небольшом пузырьке за истёртым стеклом извивалась крошечная пиявка.
— Может, вам и правда недолго осталось, — произнёс он в завершение. — Но если вам и суждено расстаться с жизнью, то вы умрёте «пиявками», а не безумцами, готовыми погубить целый мир. Моя клятва исполнена.
Больше Арамео не мог себя удерживать. Два мира слились воедино, спутались и перемешались, а затем он очутился в уютной, чисто убранной комнате; сквозь плотно задвинутые шторы силился пробиться яркий солнечный свет. А вокруг, заняв позиции посреди нетронутой из почтения к хозяину мебели, пространство комнаты занимали шестеро статных воителей и воительниц. Узоры на выделанной коже доспехов и серебристый блеск лёгких защитных пластин подчёркивали белизну великолепных крыльев; на поясах красовались гарды изящных кеваринских клинков.
Лидера банды пиявок встречала элитная гвардия Серебряных Крыльев.
