Глава 19
Перри молча встала в сторонке, дав другу время свыкнуться с представшим перед ним зрелищем.
Над диском платформы, не имея под собой никаких видимых опор, в воздухе висело гигантское существо, сделанное целиком из гладких серебристых кристаллов. Рук и ног у него не было, а из видимых конечностей можно было различить только голову и четыре крыла за спиной.
Сейчас этот гигант смотрел в другую сторону, и Линсон вовремя спохватился, обратив к Перри встревоженный взгляд. Усмехнувшись его опасениям, девушка подобрала с пола каменный обломок и бесцеремонно швырнула в божество. С лёгким звоном камень отскочил от кристального тела и упал вниз. Бог не отреагировал, словно ничего и не заметил.
— Не бойся, ему нет до нас дела, — сказала она.
Проводник успокоился, не было причин не доверять давней подруге. Раз Перри говорит, что швыряться в бога камнями безопасно, значит так оно и есть. Самому Линсону никогда бы и в голову не пришло это проверить, но, помнится, он и в Порчу не решался ступить, в то время как пиявки уже много лет разгуливали по ней, как у себя дома.
— Так это — ангельское божество? — на всякий случай уточнил он, хотя ответ был очевиден.
— Вроде того, — кивнула Перри. — Крылатые поклоняются ему и зовут Ва'ларом, но сам он не особо-то обращает на них внимание. Сколько мы с ребятами тут дежурили, ни разу эта громадина не шевельнулась и не открыла рта. Висит себе в воздухе, не ест, не пьёт, не испражняется. Может, помер давно, или живым никогда и не был. Вылепили статую, подвесили своей магией над полом и назвали богом: нате, поклоняйтесь.
— Значит, очередная пустышка? — спросил Линсон, продолжая рассматривать кристальное изваяние.
— Получается, что так. Мы увидели бога, но ни на шаг ни приблизились к разгадке Порчи. Разве что есть в нём одна странность. Ты ведь тоже заметил?
Линсон кивнул:
— Мы находимся в мире Порчи. Всё вокруг вымерло, а он — целёхонек.
— Вот именно. Крылатые вымерли, леса высохли, небесные города частично рухнули на землю, а эта штука висит себе над платформой, как ни в чём ни бывало. Покачивается в воздухе, продуваемая всеми ветрами, и сверкает на солнце. Порча не действует на него, Линсон.
— А значит, он имеет к Порче самое прямое отношение, — заключил проводник.
— С добрым утром! Заразу распространяют ангельские священные деревья — тебе этого было мало? Конечно же, Ва'лар к этому причастен!
Линсон пожал плечами — с такими аргументами было не поспорить.
— Если бы только мы могли заставить его говорить… — промолвила Перри, вышагивая вокруг парящего божества. — Но он будто не замечает ничего вокруг. Ни людей, ни ангелов. Ни здесь, ни в реальном мире.
— Так это здание — что-то вроде храма? — спросил Линсон, оглядываясь вокруг. После обвала стен с возвышающейся над городом площадки были хорошо видны почти все районы — каждый на своей колонне.
— Ну да. Видишь эти обломки стены по краям? В живом мире она поднимается вверх на сотни футов. Громадная вышка, десятки этажей с балконами. Крылатые прилетают сюда, чтобы насладиться близким присутствием своего ненаглядного бога. Стоят у перил и смотрят на него. Может быть, молятся. — Перри обернулась к спутнику. — Тебе это, наверное, кажется глупым?
Линсон снова пожал плечами:
— Здесь хотя бы висит настоящий бог. А нашей божьей пары отродясь не было в храмах, где ей все поклоняются.
— А сам ты к ним не обращался?
— Глупости всё это, — отмахнулся Линсон. — Они же боги — всеведующие, всемогущие. Захотят что-то узнать — узнают. Захотят сделать — сделают. Будто бы им есть дело до очередного дурачка, обдирающего колени в молельном зале.
— Хорошо сказано, — улыбнулась девушка. — Кому, как не нам знать, что божьей паре наплевать на людские беды. Приходится самим всё разгребать. — Она подняла голову к Ва'лару. — И ты, дорогой мой, когда-нибудь обязательно заговоришь…
И всё-таки она изменилась. Глядя на задранный кверху профиль девушки, Линсон читал в нём нечто новое, чего не помнил у пятнадцатилетней плоскогрудой Перри, в компании которой он обчищал карманы столичных богатеев и из-за которой ввязался в глупую драку с Арамео.
Женщина с Окуляром на лице смотрела на бога, и в глазах её читалась… нет, не угроза. Скорее — уже вынесенный божеству приговор. Так судья смотрит на беспомощного воришку в последние секунды перед тем, как назначить дату казни.
Пятнадцать лет назад Перри мечтала раздобыть еды и дожить до следующего дня. Сейчас она собиралась изменить судьбу целого мира.
Как и Линсон.
Теперь он ясно осознавал, что Сайтеми была права. Линсон Марей — не пустышка. Пустышка не пройдёт путь из одной столицы в другую. Не поднимется в небесный город, закрытый для людей. Не предстанет перед богом.
— Ладно, пошли отсюда, — бросила Перри, резко потеряв интерес к возвышающейся над ней монструозной фигуре. — Торес и Арамео, наверное, уже вернулись.
Спустившись по лестнице, напарники покинули Престол, оставив божество одиноко висеть среди развалин небесного города над пустым и мёртвым миром.
* * *
Божество безмолвно висело над полом, как и всегда, не обращая внимания на парившие вокруг крылатые фигуры. Плоские кристаллы, образующие тело Ва'лара, лениво поблёскивали в свете солнечных лучей, словно россыпь обломанных стёклышек.
Над платформой, подпираемая четырьмя крепкими колоннами, нависала верхняя половина Небесного Престола, представлявшая собой просторный полый цилиндр с тянущимися вдоль внутренних стен круговыми балконами.
В это место ма'аари прилетали, чтобы насладиться близким присутствием божества и окунуться в ощущение безупречной и величественной природы своего народа, особенно сильных в этих круглых стенах. Сюда часто прибывали те, чья верность и гордость за свою страну оказывались подточены горем или потрясением, будь то потеря близких, провал важной миссии или…
Или осознание, что твой народ стал виновником катаклизма, превращающего целые города и лесные массивы в безжизненные развалины.
Построенные с солидным запасом балконы нависали над платформой в несколько этажей, и места среди уходящих ввысь стен просторного атриума было значительно больше, чем желающих составить компанию хрустальному изваянию Ва'лара. Десятки ма'аари стояли у балконов, сидели на перилах и неспешно порхали через зал, наполняя его размеренным хлопаньем крыльев.
Все они прибыли к Ва'лару за успокоением. За напоминанием о том, как повезло каждому из них родиться с крыльями за спиной, появиться на свет среди сверкающих белизной мраморных дисков и колонн небесных городов, пока кто-то менее удачливый вылазил из бескрылой, противно орущей девки в грязной деревянной лачуге в глубине людского королевства, обречённый всю жизнь копаться в грязи и никогда не увидеть неба таким, каким его видит небесный народ.
Так и выходило: хочешь стать собой — открываешь бутылку и напиваешься до чёртиков; утратил веру — летишь к Ва'лару и подставляешь сознание под отрезвляющие потоки, вновь наполняющие душу гордыней и решимостью.
Не то чтобы это представляло проблему для небесного народа. Жителей Кеварина вполне устраивал их жизненный уклад, жаловаться было не на что. Люди и големы могли только позавидовать условиям, в которых жили крылатые создания. Чистота и достаток, дружба и взаимопонимание, небо и свобода. Ма'аари любили Ва'лара и ценили его неусыпный надзор, не позволявший Кеварину рухнуть в пучину пороков, свойственных людскому племени.
Никто не считал алкоголь оружием против божества. Ма'аари пили, чтобы расслабиться и на время разгрузить сознание, почувствовать слабость и отрешённость. Но всякий раз возвращались к божеству, чтобы выразить мысленную благодарность и просто побыть рядом.
Сайтеми же явилась сюда за ответами. Ответами, которых Ва'лар не давал ни сегодня, ни в любой другой день своего вечного существования. Хрустальное божество безучастно висело над платформой, а его внутренняя сила настойчиво долбилась в разум воительницы, стремясь убаюкать запутавшееся дитя, изгнать из головы порочные помыслы. Но не могло пробиться сквозь пелену опьянения, надёжно укутавшую разум воительницы.
Дева тронула свой левый бок, нащупав под курткой сосуд плоской формы — крепкое тёмное вино из зимнего мелисельского винограда. В нынешние дни этот сорт стал раритетом, но в прошлом году, задолго до трагедии, ей удалось приберечь две бутыли. Одну они с Торино приговорили в покоях Сайтеми тремя часами ранее, вторая покоилась за пазухой, дожидаясь своего часа.
Сейчас за раритетный напиток можно было выручить немалые деньги, но влюблённые решили не экономить на своём долгожданном воссоединении. Сегодняшняя встреча с возлюбленным могла стать одной из последних, и Сайтеми всецело отдалась наслаждению. А затем, завершив свидание прощальным жарким поцелуем, оделась, собрала всё необходимое и устремилась к Небесному Престолу.
Будет нехорошо, если её застукают в этом месте в пьяном виде: появление перед Ва'ларом в нетрезвом состоянии считалось у ма'аари неуважением к божеству, да и кто в здравом уме станет напиваться перед таким визитом? Сюда прилетали, чтобы открыть и исцелить свою душу, а не для того, чтобы её прятать.
— Ну что же ты молчишь? — процедила она сквозь зубы. Эта часть балкона была пуста, а летавшие по залу ма'аари были слишком далеко, чтобы услышать шёпот воительницы. — Теперь мне известны твои тайны, Ва'лар. Это твоя магия уничтожает наш мир, а теперь и мою страну. Что, так и будешь висеть и делать вид, будто ты не при делах?
Божество не ответило. Иного Сайтеми не ждала, и всё же едва сдерживала растущее раздражение. Хотелось взять увесистый камень и бросить в гладкую кристальную физиономию, чтобы добиться хоть какой-то реакции. Вот только за подобные проделки её прикончат на месте собственные же соплеменники. Да и откуда здесь возьмётся камень? Здешние уборщики — или слуги Ва'лара, как их было принято называть — не позволяли ни единой пылинке задержаться в священных стенах Небесного Престола. И без того хорошо убранный город в этом месте прямо таки сверкал чистотой. Песчинки не найдёшь, не то что камня.
— Для чего ты вообще тут висишь, а? Какой от тебя прок? Промывать ма'аари мозги, чтобы не вышли из-под контроля? Чтобы не сотворили ничего дурного? Вот только лекарство от твоей силы уже давно найдено!
Дева демонстративно тряхнула бутыль за пазухой, но вовремя спохватилась и стёрла с лица надменное выражение. Впрочем, редкого из присутствовавших здесь ма'аари не распирало от гордости, так что победоносный вид Сайтеми едва ли мог привлечь чьё-либо внимание.
Дева постаралась успокоиться. Злость ни к чему не приведёт и уж точно не испугает висевшую внизу кристальную статую.
— Я не прошу ни богатств, ни силы, ни бессмертия. — Она продолжала говорить вслух, что было несвойственно для крылатого народа. Ва'лара посещали, чтобы слушать и чувствовать, а не говорить. — Мне нужны всего лишь ответы. Неужели это так сложно? Я не собираюсь судить, не собираюсь мстить и не намерена поучать тебя. Я хочу только знать… Порча, нар'силен… Что всё это значит? Скажи мне, молю тебя…
Бог молчал.
Зачем она вообще сюда прилетела? Чего ожидала? Что после тысячелетий молчания Ва'лар вдруг зашевелится и заговорит? Или поразит бунтарку молнией за её скверные речи? Возможно, последнее было бы и к лучшему. За последние недели Сайтеми начала изрядно уставать — не от долгой дороги по людским землям и суточного перелёта над Кеварином, а от сомнений и неопределённости, преследовавших её с того самого дня, когда она шагнула за стены мёртвой столицы.
Больше всего дева желала дождаться хоть какой-то развязки для этой истории. А поскольку ни Ва'лар, ни совет Эл'таро не спешили давать ответы, ей не оставалось ничего иного, кроме как взять дело в свои руки и ускорить события. Очень скоро она заставит их заговорить.
Перемахнув через балкон, Сайтеми расправила крылья и позволила телу медленно спланировать вниз — к широкой платформе, с которой открывался вид на весь город. Пролетев над Ва'ларом, дева выпорхнула наружу и устремилась на запад. Ладонь легла на прикреплённую к поясу сумку, нащупав внутри бутыль с освящённой родниковой водой и горсть небольших упругих шариков.
* * *
Подходя к жилищу одинокого ма'аари, облюбованного пиявками в качестве базы, Линсон снова ощутил волнение. Проводнику ещё предстояло привыкнуть, что отныне он будет возвращаться не в пустую квартиру, а в убежище, где отдыхает после долгого дня вся его банда.
В этот раз на втором этаже их ждали сразу три человека. Кроме Арамео и Вила, уже повидавшихся с Линсоном, в кресле, широко раскинув ноги, развалился высокий детина с бандитским ирокезом на голове. Линсон узнал его. Торесу было далеко до квадратной фигуры Гирмса — с некоторой натяжкой его даже можно было назвать стройным парнем, — но любого из пиявок он мог без усилий поднять над головой и выбросить в окно, за что внутри банды назывался не иначе как громилой.
— Линсон, и вправду ты! — детина вскочил с кресла и затряс руку проводника в медвежьей хватке. — А я было подумал, что Мео с Вилом меня разыгрывают!
— Тоже… рад тебя видеть, — выдавил Линсон, морщась и потирая раздавленную руку. В глаза ему бросилась одежда громилы: рукава, штанины и торс по всей длине были обшиты широкими тканевыми и кожаными накладками. Видимо, среди стройных крылатых существ не нашлось ни одного, чей размер одежды совпадал бы с габаритами Тореса, и его костюм пришлось полностью перекраивать, насколько позволяли портняжные навыки бывших воров.
Детина плюхнулся обратно в кресло, а Линсон и Перри принялись рыться в съестных припасах. Уже темнело, а ели они последний раз чуть позднее полудня, наведавшись в закусочную в жилом районе западной части города.
Когда все расселись по местам, Арамео прислонился к столу возле окна и начал разговор:
— Итак, господа, спустя пятнадцать лет банда пиявок вновь собралась в полном составе. К нам вернулся пропавший соратник, заодно пролив свет на судьбу пятого Окуляра. Теперь можно не переживать, что какой-то посторонний человек разгуливает по миру с нашим артефактом на лице. Одной головной болью меньше.
— При условии, что артефактов всего пять, — вставил проводник.
— Мы обыскали каждый уголок в этом городе, Линсон. За вещами и инструментами проследить легко — они никуда не ходят и не летают, а Окуляры в придачу не разваливаются от времени и даже в этой реальности выглядят как новые. Так что мы бы их нашли, не сомневайся. Или нас бы нашли их владельцы, и у пиявок не было бы ни единого шанса в бою с крылатыми.
Линсон не стал спорить, а Арамео продолжил:
— Пять пиявок, пять Окуляров. Полагаю, пришло время перейти к активным действиям. Уже достаточно мы впустую тянули время.
— Новой информации по-прежнему нет? — спросил Торес.
— Как обычно. Вообще-то, сегодня мне улыбнулась удача: удалось подслушать разговор Сайтеми — той девки, что летала в Бартелион на экскурсию к Линсону. Пристроился под кроватью, пока она со своим возлюбленным, так сказать, навёрстывала упущенное. В перерывах между скрипом и стонами они только и говорили, что о походе в Турту, и, похоже, Линсону эта дамочка сказала чистую правду. Простые вояки в Кеварине знать не знают ни о «чудодейственных» свойствах нар'силена, ни об Окулярах. — Арамео повернулся к Линсону и добавил: — Наш ковыряльщик, к слову говоря, охотно разболтал ей всё об этом артефакте.
— Ангела не так-то легко обмануть, — сказал в своё оправдание проводник. — Радуйся, что она сама не увезла Окуляр в Кеварин, оставив меня подыхать среди Порчи.
— Охотно верю, — усмехнулся главарь. — Но что сделано, то сделано. Теперь крылатые знают, что один из потерянных артефактов присвоил себе какой-то эрконский проходимец, да ещё и делает на этом деньги. Посмотрим, каким будет их ответный ход. Вил, твои информаторы в Эрконе ещё при деле?
Корсон кивнул:
— Одному проломили башку в пьяной драке, но остальные трое помнят задачу: следить за каждым крылатым, прибывающим в город. Про Сайтеми они доложили во всех подробностях, так что ребята надёжные. Пока звенят монеты, ни один крылатый не проскочит незамеченным.
— Хорошо, — кивнул Арамео. — Пускай пока работают, не будем гонять тебя попусту через полмира. У нас же тем временем другие задачи. Пора разворошить это ангельское гнездо и заставить крылатых наконец что-нибудь делать. Если Кеварин располагает лекарством от Порчи, мы не оставим им выбора, кроме как пустить его в ход.
— Это то, что я думаю? — спросила Перри.
— Виоранн, — вместо ответа произнёс лидер банды.
Линсон вспомнил — так назывался кеваринский город между столицей, где они сейчас находились, и приграничным Даланфаром, южнее которого стояла деревня Мисаро. Вил рассказывал о нём, но не стал туда сворачивать, чтобы быстрее добраться до Ханералла.
Судя по удовлетворённому виду Перри, лидер попал в яблочко.
— Крылатые проигнорировали Порчу в мелисельской роще, — продолжал Арамео. — Теперь посмотрим, как они запоют, когда целый город повторит судьбу Турты.
— Постой-ка. — Линсон подался вперёд. — Ты что, собираешься заразить город Порчей?
— Не я, а мы, — поправил Арамео. — Будет нечестно, если я присвою себе всю славу от столь грандиозного события. Пиявки полным составом выдвинутся в Виоранн, и каждый из нас посадит по зёрнышку у подножия колонн. И уже через неделю крылатые узнают, каково это — потерять целый город, всех своих друзей и земляков, что жили там. Больше совет не сможет игнорировать Порчу и делать вид, что они не при делах.
— А это не слишком, Мео? Погибнут тысячи, десятки тысяч…
— Прямо как в Турте, правда? — улыбнулся лидер. — Крылатые смахнули с земли целый город, наплевав на живущих в нём людей. А теперь ты предлагаешь нам щадить их? Беспокоиться о том, как бы ангелочки не расстроились от потери своих любимых родственничков?
Линсон повернулся к остальным членам банды, ища поддержки, но увидел на их лицах лишь недоумение, осуждение и насмешку, даже у Перри.
— Видимо, Марей не так уж любил свой дом, — не удержался от колкого комментария Вил. — Устроился в Эрконе и стал жить ещё лучше, чем раньше. Вот и не понимает, чего мы так всполошились.
— Это называется справедливость, Линсон, — вставил Торес. — Кровь за кровь. Бартелион потерял целый город. Крылатые должны заплатить ту же цену.
— Заплатить за что? — не унимался проводник. — Большинство из них даже не догадывается, что нар'силен причастен к гибели Турты. Ты же сам всё слышал, Мео, когда шпионил за Сайтеми.
— Я слышал то, что положено знать простому крылатому солдату, — поправил лидер, подняв указательный палец. — Но настоящая правда известна не ей, а тем, кто заседает в зале небесной ассамблеи. Негласным правителям Кеварина, среди крылатых именуемым Эл'таро — старейшинами. Если кто и владеет секретами Порчи, то это они.
— И в чём же проблема связаться с ними напрямую, а не уничтожать целый город?
— Вот сам и связывайся, — усмехнулся Вил. — Только Окуляр оставь. Ещё не хватало, чтобы он достался крылатым. Хватит и того, что ты под пытками расскажешь им всё о нашей банде.
— Да ещё и предупредит, чтобы эвакуировали Виоранн, — добавил Торес.
— Это меньшая из проблем. Не получится с одним городом — снесём другой. В Кеварине их предостаточно, — парировал Корсон.
«Вот и свяжусь», — вертелся тем временем ответ на языке у Линсона. Вертелся, да никак не выходил наружу. Если повезёт, ангелы могли прислушаться к нему и оказать содействие в исследовании Порчи. А если нет? Если Арамео прав, и крылатые старейшины знают что-то, о чём не сообщают своим подчинённым?
Пока Окуляр при нём, Линсон способен повлиять на ситуацию. Но если он лишится волшебного устройства — а заодно и жизни, — то будущее Кеварина, Бартелиона и всего остального мира окажется в руках лживых ангельских правителей и не в меру обозлившихся пиявок, готовых ради достижения своих целей обрушить на мир ещё одну катастрофу. Нет, он не может рисковать собой и подставляться под удар. Не сейчас.
— А что мешает просто подслушать их заседания? — спросил вместо этого проводник. — Ведь вы только этим и занимаетесь, разве нет?
— Перри, ты водила его в зал ассамблеи? — спросил Арамео. Девушка кивнула, и он вновь повернулся к проводнику. — И как, Линсон, много ты там видел мест, где можно спрятаться?
Во время экскурсии Линсон не придал этому значения, но теперь вспомнил. Зал, где заседал совет Эл'таро, и впрямь был на удивление пуст: огромное, хорошо освещённое круглое помещение с балконами для спикеров. Ни шкафов, ни портьер, ни тёмных уголков или подсобных помещений. Даже самый искусный вор, проникнув туда, будет светиться, словно факел в ночи.
— То-то же, — усмехнулся Арамео, уловив ход его мыслей. — Если бы можно было просто взять и подслушать старейшин, думаешь, мы бы до сих пор этого не сделали?
— Но не вечно же они сидят в этом зале. — Линсон вспомнил свою расправу над Гирмсом. — Спят-то они, небось, не под открытым небом и не под надзором толпы охранников. Что мешает допросить их ночью? Кинжал у горла, знаешь ли, хорошо развязывает языки.
— Ты слишком привык иметь дело с людьми, Линсон, вот в чём проблема. Ма'аари — лучшие воины во всём мире, не считая бессмертных големов. Приставишь такому нож к шее, пусть даже спящему и безоружному, и через секунду обнаружишь этот его у себя в заднице. Мы не воины, и открытое столкновение с крылатыми — самоубийство для любого из нас.
Линсон напряжённо думал. Должны быть и другие варианты…
— Подсыпать им в питьё ослабляющий яд, — предложил он первое, что пришло на ум. — Тогда они станут неопасны.
— Хватит! — крикнул Арамео, вскочив с кресла. — Пойми ты наконец, Линсон: мы больше не банда мелких воришек. На наших плечах лежит судьба всего мира, а на крылатых — ответственность за его наступающую гибель! Мы не можем рисковать и размениваться на мелочи. Мир не рухнет, потеряв ещё пару городов, но если что-то случится с нами, то некому будет остановить Порчу и тех, кто её распространяет. Забудь про яды, переговоры и прочие глупости. «Пиявки» будут действовать здесь и сейчас, а не ждать, пока крылатые соизволят спустить свои задницы с небес и наконец что-нибудь сделать!
Взгляд лидера вдруг прояснился, словно к нему пришло озарение.
— Ты! — он ткнул пальцем на Линсона. — Вчера вечером, в этих самых стенах, ты самолично подтвердил, что это их делегация протащила семена в сердце нашего города. Возможно, в этом и была твоя роль: остаться в Турте и раскопать то, что ускользнуло от остальных. Теперь причастность Кеварина не вызывает ни малейших сомнений, а наша цель — заставить летунов заплатить по счетам. И если ценой справедливости станет гибель целого города, мы заплатим эту цену и не станем торговаться! Пусть весь Кеварин содрогнётся от ужаса, когда крылатых постигнет расплата за то, что они совершили в Турте!
Несмотря на повышенные тона, лидер не выглядел злым или взбешённым. Арамео и правда верил в то величие, с которым вещал о роли пиявок в судьбе этого мира, и стремился выразить это в своём голосе. Больше всего он походил на жреца, пытавшегося втолковать необразованному плебею о великой роли богов и ничтожности бытия простых смертных. Он походил на…
Бога.
Торжественная осанка, надменный взгляд, возвышавшийся над сидящими в креслах подчинёнными — всё это живо напомнило Линсону не так давно увиденную картину.
Небесный престол, нависший над мраморным городом. Горделивое безмолвное божество, которому нет дела до мелочных переживаний своих подопечных. Нет дела до жизни, давно покинувшей одну из ипостасей этого мира. Нет надобности открывать рот и кому-то что-то объяснять. Ведь всё ясно и без слов. Он — бог. Его воля превыше человека, ангела или голема. Превыше города или целой страны. Ничто не имеет важности, кроме Его желаний.
Отчего же Арамео был так похож на Ва'лара? Вот же он — простой человек, нацепивший сворованную ангельскую одежду да волшебную маску на лицо. Ударить — упадёт. Ткнуть ножом — умрёт. Оставить без еды и воды — не протянет и недели. Откуда эта странная величавость в его словах и повадках?
— Ничего, Линсон, рано или поздно ты поймёшь нас, — добавил Арамео уже спокойнее. — Слишком долго ты блуждал в потёмках, отбившись от стаи. Пребывание среди людей плохо на тебя повлияло. Заставило думать, что ты такой же, как они, равный торгашу, работяге или уличному воришке. Но вот ты здесь, и я уверен: скоро и тебе откроется истина, как открылась она каждому из нас. Скоро ты перестанешь говорить эти глупости, и пиявки заявят миру о себе.
Линсон слушал, не веря своим ушам. Ему не показалось — Арамео и впрямь мнил себя богом. Себя и остальную банду. Не пара, как в Бартелионе, а целый божий пантеон, скрывающийся в доме овдовевшего ангела.
— Когда приступаем? — спросил Торес. Напыщенная речь Арамео, казалось, ничуть его не удивляла. Перри за всё время и бровью не повела, Вилле сидел со скучающим видом.
«Да что с ними не так?» — недоумевал Линсон, переводя взгляд то на одного, то на другого.
— Не будем спешить, — ответил лидер. — Нужно раздобыть семена нар'силена, а заодно проследить за реакцией крылатых на те вести, что принесла линсонова воительница. Дадим им срок… скажем, в неделю. Если через пять дней ничего не изменится, мы выдвигаемся к Виоранну. А на сегодня все свободны.
* * *
— На сегодня все свободны! — прозвучал молодой, но уже такой важный и горделивый голос Арамео.
Сегодня был хороший улов: никто из банды не остался голодным и, как всегда, не угодил в лапы городской стражи.
Высокий не по годам Торес встал и подёргал руками, разминая затёкшие суставы. Плоскогрудая Перри соскочила с шатающейся табуретки и застыла в задумчивости, вспоминая, что собиралась делать вечером. Вилле продолжал сидеть — этот гад всегда вставал последним, чисто из принципа.
Арамео же, отпустив ребят, и не думал отдыхать. Вместо этого он схватил со стола и перечитал несколько заметок, сделанных корявым почерком на сальной бумаге.
«Уже затевает очередное дело, — подумал Линсон, сидя на деревянной чурке и наблюдая за сосредоточенным видом своего друга и лидера. — Интересно, если просидеть так до самого утра, Вил всё равно не встанет раньше меня?»
* * *
Торес разминал плечи, мимо него прошла Перри и спустилась вниз — подышать свежим воздухом. Арамео склонился над планами и картами, разложенными на широком столе, а Вил сидел в кресле, изображая расслабленный вид.
Словно ничего и не изменилось. Не сгинула Турта, съеденная вечно голодными щупальцами Порчи, не прошло пятнадцати лет, а пиявки не бросали своего ремесла, продолжая добывать пропитание старым добрым щипанием карманов и ковырянием в замках.
Если не считать того, что в этот раз они собирались украсть не ящик с пирожками и не мешок с драгоценностями, а десятки тысяч чужих жизней.
Пожалев Вила, проводник встал и прошёл к лестнице. Спускаясь вниз, краем глаза он уловил, как Корсон встал и подошёл к лидеру, чтобы ознакомиться с планом уничтожения Виоранна.
