Глава 13

У Долгова случилась накладка, и он не успел прилететь в деревню вечером. Точнее, накладка случилась не у него, а у Аркадия Степановича, пилота вертолета: где-то в его владениях случился пожар, а потому он был вынужден уехать. Долгов уже пил чай в его доме и ждал, когда его доставят в Дубки.

Больному хуже пока не становилось, поэтому Саша и доктор решили установить дежурство, чтобы уж совсем не оставлять без присмотра, но и не сидеть над ним вдвоем всю ночь. В полночь наступила смена доктора, и он отправил Сашу в постель, хоть она и уверяла, что спать совсем не хочет. И это было правдой. Случившееся так взволновало ее, что сердце до сих пор колотилось быстрее обычного, пульсирующей болью отдаваясь в шее. Это пугало еще сильнее, Саше периодически казалось, что она чувствует, как кто-то невидимый касается ее кожи, и была почти уверена, что одна из царапин на шее становится больше и ярче.

Она уверяла себя, что все придумала и нет на ней никаких меток. По какой-то причине ведьма – а Саша уже не сомневалась, что это именно она – не тронула Андрея, могла не тронуть и ее. Все, что она чувствует, всего лишь тот самый «синдром второго курса», которым она однажды уже переболела в тяжелой форме.

Студенты-медики, изучающие самые разнообразные болезни, в какой-то момент начинают находить у себя симптомы тяжелых заболеваний. Да и как тут не найти, если по утрам кружится голова, одолевает хроническая усталость и периодически мучают боли в разных частях тела? Это и получило название «синдрома второго курса». Не обошел он в свое время и Сашу, правда, кажется, случилось это курсе на третьем.

Шла середина нулевых, в разгаре была борьба со СПИДом, кругом висели плакаты, предупреждающие, как уберечься от смертельного вируса, как выявить у себя первые признаки и куда обращаться. Студенты рисовали стенгазеты, слушали дополнительные лекции и зубрили симптомы и лекарства. По городу ходили слухи о том, как ВИЧ-инфицированные скрывают от своих любовников заболевание, специально заражают побольше людей, а порой вообще вставляют в перила лезвия, испачканные в своей крови. Провел рукой – и все, пиши завещание, кому отдать конспекты после смерти.

Зима в том году выдалась суровая, но непостоянная. Как обычно, сначала температура крутилась около нуля градусов, в середине января даже создалась угроза наводнения – довольно необычное явление для зимы на севере, зато в феврале ударили настоящие морозы, державшиеся до середины марта. Саша умудрялась простужаться каждый месяц, а то и по нескольку раз. Конечно же, она решила, что ее иммунитет летит в пропасть со скоростью ракеты-носителя, и объяснение этому нашла только одно: она где-то умудрилась инфицироваться. Сразу вспомнился и маникюр на дому у какой-то знакомой ее подруги (а где взять денег студентке на салон?), и уколы в больнице (медсестра ей сразу показалась не слишком аккуратной и квалифицированной), и странный порез в троллейбусе (залила кровью светлое пальто, еле отстирала потом), и даже незащищенный секс (парень, конечно, был постоянный и, как тогда казалось, любимый, но где гарантии, что она была у него одна?). В общем, заразиться ВИЧ у нее были десятки шансов, и она своего не упустила.

Саша начала изучать тему еще глубже и, конечно, нашла у себя все симптомы. Классические, практически по учебнику. Несколько месяцев она страдала в одиночку, не решаясь никому сказать и почти ввергнув себя в тяжелую депрессию, когда наконец лучшая подружка пришла к ней домой, заперла дверь и сказала, что не уйдет, пока Саша ей все не расскажет.

Рассказ сопровождался морем слез в четыре ручья и бутылкой красного вина, а по его итогу было решено посвятить в тайну Максима. Они тогда еще не встречались, но Саша с детства привыкла бегать к нему с проблемами и сама не могла сказать, почему молчала эти месяцы.

– Ты дура или притворяешься?! – это были самые вежливые слова, когда она все ему рассказала. Ни до, ни после Саша не слышала от него таких выражений в свой адрес.

Максим заставил ее сдать кровь и вместе с ней ждал результатов. Конечно же, никакой ВИЧ-инфекции у нее не обнаружилось.

Саша и сейчас понимала, что, возможно, просто поддалась панике, а потому ждала Войтеха, чтобы он ее успокоил, или Долгова, чтобы он провел обследование. Она лежала в постели и читала в телефоне книгу, приглушив свет до минимума, чтобы не разбудить Нину, и прислушиваясь к происходящему за стенкой. Сначала до нее доносились голоса: доктора чуть слышнее, Михаила – совсем неразборчиво. Потом они замолчали, а минут пятнадцать спустя скрипнула дверь. Сашин диван стоял у самого окна, поэтому она видела силуэт доктора. Ее немного удивило, что Матвей Гаврилович не включил тусклую лампочку над порогом, как делал всегда, когда выходил на улицу ночью, но еще больше ее удивила его одежда. В лунном свете она видела, что он не только надел куртку, но даже и застегнул ее, не забыл и шапку. К ночи, конечно, сильно похолодало, но даже Саша, выходя покурить, лишь набрасывала куртку на плечи, доктор же и вовсе не мерз. Значит, он опять направляется на свидание. Теперь бы выяснить, действительно со своей погибшей невестой или же все-таки с Айей?

Саша скинула одеяло и принялась торопливо одеваться, уже не стараясь вести себя тише, но Нина все равно не проснулась.

Саша даже не знала, какой результат ее больше устроит: увидеть, что доктор встречается с Айей, прикрываясь памятью невесты, или действительно думает, что видит свою Надюшу? Или не думает…

Что, если она на самом деле к нему приходит? Что, если все это как-то связано с внезапно вернувшейся с того света ведьмой? И что, если доктор имеет к этому какое-то отношение? Подозревать в чем-то добрейшего старика не хотелось, но он мог действовать, не понимая всех последствий своих поступков.

Саша еще помнила те ужаснейшие дни, когда считала Войтеха погибшим, когда думала, что бросила его в лаборатории, позволила ему умереть. Если бы тогда кто-то предложил ей вернуть его из мира мертвых, она бы согласилась на что угодно, на любые условия. И даже если бы ей предложили хоть одно свидание, чтобы она могла сказать ему то, что не успела, она бы все равно согласилась. Кто сказал, что доктор не может быть таким же? И то, что его невеста умерла полвека назад, ничего не значит. Саша уже убедилась, что он так и не забыл ее.

Когда она вышла из дома и завернула за угол, Матвей Гаврилович уже подходил к сараю, за которым начинался небольшой огород, а еще дальше – сонно плескалась в тишине ночи Кама, унесшая когда-то давно жизнь рыжей хохотушки Надюши. Как и в прошлый раз, доктор собирался идти огородами.

Саша старалась следовать на приличном расстоянии, чтобы Матвей Гаврилович не заметил и не услышал ее. Лунная ночь позволяла видеть далеко. И хоть доктор как-то упоминал, что плохо видит в темноте, Саша все равно понимала, что стоит ей споткнуться, а доктору – обернуться на звук вылетевших из-под ее кроссовок камешков, он заметит ее. Здесь совсем не было деревьев, за которые она могла бы прятаться. Саша решила не рисковать и спустилась вниз, почти к самой воде, рискуя то и дело поскользнуться и повторить судьбу Надюши. Плавала Саша хорошо, но едва ли ей удастся противостоять течению и ледяной воде. Над рекой клубился туман, но в нем не чувствовалось никакой опасности. Впрочем, любопытство так захватило Сашу, что она едва ли заметила бы ведьму, даже если та сейчас вынырнула из воды. Она обещала Войтеху вести себя благоразумно, уверяла его в этом всего несколько часов назад, но что могла сделать в данной ситуации? Разбудить Нину? Проще уж самой… Даже если бы связалась с Ваней и Дементьевым, они находились слишком далеко и за то время, что шли к ней, доктор уже успел бы уйти.

Доктор миновал последние дома, где уже никто не жил, и вышел на открытое пространство. До леса оставалось еще приличное расстояние, берег здесь становился совсем крутым, по нему не получалось карабкаться безопасно, и Саша остановилась, не решаясь выйти.

И все же не зря она проделала такой путь. Когда доктор прошел половину пути к лесу, она чертыхнулась, выбралась на устойчивый берег и, пригибаясь как солдат на поле боя, поторопилась за Матвеем Гавриловичем. Тот шел как будто к лесу, даже не обращая внимания на реку, и на сердце у Саши становилось все тревожнее. Наконец он остановился, снял шапку, поправил волосы, пригладив их рукой там, где они еще оставались, одернул куртку, смахнул невидимые в темноте пылинки с брюк – Саша внезапно заметила, что он надел какие-то другие, не те, в которых ходил все время, чистые и даже как будто выглаженные – и свернул к реке. Здесь к самой воде снова шел пологий склон. Наверное, остатки бывшего пляжа.

Саша отстала еще чуть сильнее, поэтому, когда она добралась до берега, внизу стояли две фигуры: доктор и рыжеволосая женщина. Откуда она появилась: из леса, из реки или просто ждала доктора у воды – Саша не видела. Она остановилась, глядя на то, как женщина, приветственно протянув руку, шагнула к доктору. Тот что-то говорил, но слов его Саша разобрать не могла, слышала только, как он повторял: «Надюша, моя Надюша». Женщина стояла боком, и тень падала на ее лицо, но когда она приблизилась к доктору и коснулась губами его щеки, а затем чуть повернула голову, позволив доктору сделать то же самое, Саша увидела ее лицо и узнала. Все же Айя.

Бедный доктор! Он плохо видит, вот и посчитал ее своей погибшей невестой. Наверное, черты той уже немного стерлись из его памяти, а Айины – и не отложились хорошо, девушка редко появляется на людях. Будь у Саши чуть хуже память на лица, она бы и сама ее не узнала, ведь видела всего раз на видеозаписи.

Но зачем ей притворяться Надюшей? Какая у нее цель? Неужто доктор прячет за печкой несметные богатства? И имеет ли это все отношение к ведьме?

Придумать ответы на эти вопросы Саша не успела, потому что внезапно где-то далеко, за рекой, послышался шум, который мозг не сразу смог идентифицировать, и лишь несколько секунд спустя, когда он приблизился, Саша узнала знакомый низкий гул вертолетных лопастей. Она подняла голову, вглядываясь в высокое небо, подсвечивающееся луной, и вскоре увидела яркую точку. Следовало поторопиться обратно, к дому, пока не возникли лишние вопросы. Она бросила взгляд на воду, понимая, что Айя решила сделать то же самое: доктор еще держал ее за руку, не желая отпускать, но она уже мягко и настойчиво освобождалась от него и вскоре скрылась за прибрежными кустами.

Нина думала, этого уже никогда не произойдет. Она смирно лежала под одеялом, изображая спящую, и ждала, пока Саша уснет, но та, как назло, читала книгу и спать не собиралась. А вот Нина как раз больше всего боялась, что нечаянно уснет и весь план пойдет коту под хвост.

Когда хлопнула входная дверь за доктором и Саша села на диване, глядя в окно, Нина с трудом удержалась, чтобы «не проснуться». Позволила себе лишь чуть-чуть приоткрыть один глаз, чтобы видеть происходящее. Саша быстро оделась и вышла из дома, и Нина тоже отбросила в сторону одеяло. В отличие от коллеги, она вечером не раздевалась.

Конечно, покидать дом, когда Саша куда-то ушла, было опасно. Кто знает, как быстро она вернется? Но Нина не могла больше ждать. Накрыв подушку одеялом, чтобы можно было подумать, будто это она спит, отвернувшись лицом к стене, Нина быстро схватила фонарь, мобильный телефон, заранее припрятанную камеру и пробирку с кровью Михаила, куртку, и выскочила из дома.

Во дворе было тихо, ни один шорох не нарушал спокойствия сонной деревни. Доктор и Саша, куда бы они ни направлялись, уже ушли. С неба ярко светила луна, а потому дорога хорошо освещалась. Нина вышла за калитку, вспоминая расположение камер, чтобы нечаянно не попасть на них, и свернула направо, к лесу. С этой стороны ведьма не приходила никогда, но идти туда, откуда она появлялась, было слишком опасно: там все фиксируется на видео. Нине даже казалось, что она видит в темноте мигающие красные лампочки.

В этой стороне деревни обитаемыми были лишь два дома, и их пришлось обходить аккуратно, чтобы не потревожить спящих в будках собак. Стоит одной залаять, как проснется полдеревни. Этого Нине точно не нужно.

Сердце гулко стучало в груди, а пальцы дрожали как осиновые листики на ветру, поэтому пришлось сжать их в кулаки. Включать фонарь, пока не добралась до леса, Нина не рисковала. Она нащупала в кармане четки и сжала их, придавая себе немного уверенности.

Старуха Аксинья рассказала много интересного. Не только о самой ведьме, жившей здесь неподалеку в начале прошлого века, но и о том, как от нее можно защититься. Ведьма умела насылать болезни: человек угасал стремительно, и не было от этой болезни лекарства. Как теперь понимала Нина, ведьма каким-то образом выпивала у человека жизненную энергию. Материальную кровь ли, как сейчас, или просто нечто метафизическое, но сгорала ее жертва за несколько дней. Бабка самой Аксиньи была знахаркой, она-то и придумала, как защититься от ведьмы. Собрала семь разных камней, особым образом заговорила их и сделала четки наподобие католических. Когда на тебе такие четки, ничего тебе ведьма сделать не может.

Нина подозревала, что четки эти до сих пор хранятся у старухи, не стала бы она их выбрасывать. Как пробраться в дом к Аксинье, чтобы ни у кого не вызвать подозрений, да обыскать там все, Нина придумать не могла, помог случай. А точнее, коллеги, пославшие ее к Аксинье снова. То есть это для нее снова, они-то не знали. Нина стащила у Саши из аптечки пару таблеток снотворного, замеченных еще тогда, когда помогала старому доктору обрабатывать раны на ее лице, и направилась в гости к бабке. Одна таблетка в чай сморила старуху быстро и надолго. Нина не спеша обследовала весь небольшой дом, заглянула в каждый неприметный уголок. Четки пришлось снимать с шеи самой Аксиньи. Старуха носила их на себе. По крайней мере, Нина искренне надеялась, что это те самые четки, иначе она сейчас идет в логово зверя абсолютно незащищенная. Но ведь хорошие журналисты должны рисковать, не так ли?

Последний обитаемый дом остался позади, впереди возвышалось только заброшенное деревянное строение с уже покосившейся крышей и упавшим забором, сразу за которым начинался густой лес. Нина обернулась, убедившись, что свет ее фонаря уже не будет виден, и включила его. Трясясь от страха, она миновала первые деревья, и почти сразу оказалась в густом лесу. Темные ветки, переплетаясь сверху, скрыли небо и яркую луну. В темноте остался только свет фонаря.

Нина быстро закрепила на ближайшем дереве камеру, включила диктофон в телефоне и спрятала его в карман, а затем не удержалась, взяла валявшуюся под ногами ветку и очертила вокруг себя на земле круг. Она в каком-то фильме видела, что подобный круг нечистая сила не может переступить. Встав ровно посередине, девушка повесила на шею четки, на всякий случай не став прятать их под одеждой – пусть эта тварь видит, что напасть ей не удастся – и громко позвала:

– Эй ты! Где ты? Я хочу поговорить!

Наверное, ведьм нужно призывать немного не так, но как именно, Нина не знала. Как не знала и того, о чем собирается говорить с ведьмой, если та придет. Главное, снять ее на камеру и записать разговор. Она заставит ее показаться, у нее будут доказательства, против которых коллеги ничего не смогут возразить. Тогда они ее зауважают, ведь она смогла то, чего не смогли они!

Лес оставался спокойным и тихим, только громче стучало в груди сердце. Свет фонаря прыгал по деревьям, не удерживаясь на месте, и когда где-то далеко раздался волчий вой, Нина едва не выронила фонарь. Она обернулась, но не смогла разобрать, откуда доносится звук. Эхо разнесло его по всей опушке, заставив вспотеть ладони. Нина сжала фонарь двумя руками, чуть наклонила голову, воображая себя хищником перед встречей с врагом, и тяжело сглотнула. Инстинкт самосохранения велел срочно бежать, но она понимала, что бежать поздно. Она еще помнила, как стремительно нагнал их туман первой ночью во дворе доктора.

Зашумели потревоженные деревья, еще сильнее сплелись ветками под самым небом, даже свет фонаря как будто потускнел. Сильный порыв ветра появился из ниоткуда, погнал по земле сухие листья, слизывая очертания нарисованного круга. Нина с ужасом оглядывалась по сторонам и едва сдержала вскрик, когда заметила между деревьями серебристое свечение: легкая дымка тумана приближалась к ней. Память сама собой подкинула ей давно забытые слова молитвы, которые бабушка читала каждый вечер перед сном.

«Не бойся, – мысленно велела себе Нина. – Она ничего тебе не сделает. Ты защищена».

Однако самообладание окончательно покинуло ее в тот момент, когда туман поднялся выше, доходя ей теперь до пояса, и в нем она увидела размытые очертания огромного волка. Нина крепче сжала четки на груди, так что затрещала старая нитка. Туман остался чуть позади, а волк бесшумно подошел ближе. Он был высоким, крупным, еще немного облезлым, но уже не тощим. Видимо, кровь жертв придала ему сил. Он обежал Нину, сильно хромая на переднюю лапу, но уже почти невидимую границу круга не пересек, что придало девушке немного уверенности.

– Где твоя хозяйка? – громко спросила она. – Я хочу поговорить с ней.

– О чем же? – раздался откуда-то сбоку женский голос.

Нина обернулась на него, но никого не увидела. Туман расползся по всей поляне, окружил ее кольцом, и поднимался теперь уже выше Нининого роста. Услышав голос хозяйки, волк подбежал к тому месту, где она, по всей видимости, стояла, и преданным щенком улегся на землю. Нина видела, как дернулось его ухо, как будто кто-то потрепал его.

Туман едва заметно задрожал и медленно поплыл вперед, сужая кольцо. Нина почувствовала, что ведьма приблизилась к ней. Она не могла объяснить это ощущение, но точно знала, что пальцы невидимого существа порхают в сантиметрах от ее кожи, но не касаются. Помогал то ли круг, то ли четки.

– Я хочу договориться, – дрожащим от ужаса голосом пролепетала девушка.

– О чем?

– Ты покажешься мне, а я дам тебе это. – Нина вытащила из кармана пробирку с кровью и продемонстрировала ведьме.

Порыв ветра снова дохнул ей в лицо, туман накрыл с головой, холодный и пугающий, но тут же отступил, а в воздухе рядом с пробиркой показались очертания женского лица. Оно было явно молодым, но вот разглядеть какие-то черты Нина не могла. Странное ощущение, будто смотришь на что-то, а мозг никак не фиксирует увиденное, не запоминает его, видит лишь что-то в данное мгновение, а в следующее – уже не помнит.

Ведьма принюхалась, провела проступившими кончиками пальцев по гладкому стеклу, а затем зло оскалилась.

– Его я уже почти допила.

Резкий порыв ветра выбил пробирку из пальцев Нины, взметнул вверх и швырнул на землю.

– Мне нужно что-то новое.

Очертания лица растворились в воздухе, чтобы в следующие мгновение появиться перед самыми Ниниными глазами. Девушка отстраненно понимала, что должна бы дернуться от неожиданности, но все мышцы словно парализовало. Нина стояла очень прямо, не шевелясь, и смотрела в гипнотические глаза рядом с собой.

– Достань мне образцы крови всех в деревне. Я сама выберу тех, кто мне нужен.

Нина как будто со стороны увидела, как ее собственная голова кивнула, а губы раздвинулись, чтобы произнести:

– Но как?

– Придумай что-нибудь. За это я тебя не трону.

Голова снова кивнула. Нина не знала, чем бы все закончилось, если бы в этот момент где-то вдалеке не послышался странный шум. Глаза перед ней тут же исчезли, а спящий волк подскочил на ноги и принюхался.

– Быстрее! – донесся до нее голос ведьмы. – Не то я тебя не пощажу!

Снова порыв ветра, окончательно сметающий с земли очертания круга, исчезла ведьма, исчез волк, туман растворился в воздухе так стремительно, словно его и не было, и Нина осталась на поляне одна. Шум приближался; ей следовало поторопиться домой, пока он не разбудил местных и ее коллег и они не узнали, что она куда-то ходила.

Нина побежала по дороге обратно к дому Матвея Гавриловича, но при этом никак не могла отделаться от странного ощущения, как будто бежит не внутри своего тела, а рядом с ним.