Глава VI
Нескончаемая война
Отправившись в поход в Италию, Ганнибал передал своему младшему брату Гасдрубалу управление испанскими территориями, находившимися под властью Карфагена. Его задачей было удерживать южную часть Испании, богатую природными и людскими ресурсами, необходимыми Ганнибалу, чтобы вести войну против Рима. Десять лет Гасдрубал сохранял номинальный контроль над испанскими племенами и отражал римские атаки, пока Ганнибал не призвал его к себе в Италию на подмогу в 208 г. до н. э. Гасдрубал во всем был равен брату: характером, мужеством, сноровкой и навыками командования. По словам Тита Ливия, он был «сыном того же Гамилькара Барки, „Молнии“» и столь же неутомимым и опытным военачальником, как и Ганнибал. Один Баркид в Италии уже попортил римлянам достаточно крови, а теперь и второй сын Гасдрубала собирался перейти через Альпы со слонами и во главе армии наемников, чтобы присоединиться к войску своего брата.
Полибий также высоко оценивает личность Гасдрубала, описывая как храброго, обожаемого солдатами командира, и не отрицает его заслуг, несмотря на поражение и гибель в битве при Метавре. Гасдрубал вошел в историю благодаря тому, что десять долгих лет оберегал карфагенскую Испанию от римлян, перешел через Альпы, полностью сохранив свое войско и затем пополнив его отрядами галлов, и едва не объединился с армией брата. Преходящие радости успехов в бою, слава и деньги не мешали ему смотреть вперед и действовать в непредвиденных обстоятельствах, когда что-то шло не по плану, как это часто случается. Эти качества Полибий считал очень редкими и ценными для любого предводителя в те дни.
И Полибий, и Тит Ливий превозносили Гасдрубала за то, что ему удалось перевести армию через Альпы быстрее брата и с меньшими потерями. Это был подвиг, равный тому, что совершил Ганнибал, но он остался в тени, войдя лишь в подстрочники истории. Гасдрубал стремительно пересек территории, населяемые галлами, и перешел Альпийские горы — вероятно, этому способствовали более благоприятные погодные условия. По всей видимости, галлы позволили ему беспрепятственно пройти по их землям с примерно 20-тысячным войском и отрядом боевых слонов, но доподлинно нам не известно, был ли этот путь в действительности столь гладок. Гасдрубал достиг Италии быстрее, чем того ожидал Ганнибал, что может объяснить возникшие между ними трудности в координации действий.
Римское войско поджидало Гасдрубала на реке Метавр, берущей начало высоко в Апеннинских горах и впадающей в Адриатическое море близ современного города Фано, к северу от итальянского порта Анкона. В тот день римляне одержали победу, ставшую поворотным моментом войны. Битва на реке Метавр является одним из величайших сражений в античной истории, несмотря на то, что память о ней затмили успехи Ганнибала в битвах при Тразименском озере и при Каннах и его переход через Альпы, а исследователи уделяли ей крайне мало внимания. Разгром и смерть Гасдрубала имели особое значение, поскольку предрешили судьбу кампании его брата в Италии и его поражение в войне. Победу при Метавре римлянам обеспечили мастерство и эффективная координация сил между двумя военачальниками — консулами Гаем Клавдием Нероном и Марком Ливием Салинатором. Один из них, Нерон, — недооцененный герой этой битвы, а в некотором роде и всей Второй Пунической войны. Благодаря инициативе, стойкости и энергии он повернул ход конфликта в пользу Рима, но, подобно Гасдрубалу, остался на задворках истории. Клавдий Нерон пошел на риск, сделав смелый шаг, благодаря чему сумел сокрушить Гасдрубала и сбить с толку его брата.
Риму требовались выдающиеся военачальники, чтобы удержать Ганнибала на юге страны и остановить Гасдрубала на севере. Многие опытнейшие римские полководцы, такие как братья Сципионы в Испании, погибли в прошлых битвах с пунийцами. Согласно римскому праву, один из консулов, ежегодно избираемых для командования войсками республики, должен был происходить из сословия плебеев, а другой — из аристократов-патрициев. Кандидатом на должность консула от патрициев в 208 г. до н. э. выступил Клавдий Нерон, чей потомок через 200 лет станет печально известным императором династии Юлиев-Клавдиев. Клавдий Нерон, чье родовое имя (cognomen) или прозвище могло в зависимости от контекста означать «темный» или «сильный», был опытным военачальником, сражавшимся с Ганнибалом в Италии и Гасдрубалом в Испании.
От плебеев в консулы был выдвинут Марк Ливий Салинатор, чье прозвище значит «солевар». Он командовал римскими легионами в Иллирии, но был уличен в использовании своего положения для личного обогащения, осужден и отправлен во временное изгнание. Но, поскольку Рим отчаянно нуждался в опытных военачальниках, ему было позволено вернуться и принять участие в консульских выборах. Кандидаты ненавидели друг друга, ведь Нерон откровеннее и резче остальных обвинял Салинатора на суде. После выборов, когда сенат поручил им командование армиями и попытался наладить отношения между ними, Марк Ливий резко отверг попытки дружеского примирения, ответив, что им лучше остаться врагами. Последней надеждой Рима в самый грозный после поражения при Каннах час были два человека, презиравшие друг друга. Салинатору, принявшему командование на севере, поручили блокировать альпийские перевалы, по которым должен был продвигаться Гасдрубал, а Нерону приказали выступить против Ганнибала на юге. Но Гасдрубал, войско которого к тому моменту уже насчитывало порядка 30 000 человек, двигался намного быстрее, чем того ожидал противник. Он спустился с гор в итальянские долины раньше, чем Салинатор успел преградить ему путь.
На юге Нерон во главе 40-тысячной армии двинулся в сторону города Венузия (Venusia) в Апулии, чтобы встретиться лицом к лицу с Ганнибалом, затеявшим с римлянами игру в кошки-мышки. В тех стычках солдаты пунийца, по всей видимости, несли более серьезные потери. Тот факт, что Ганнибал избегал решительного боя с Нероном, вероятно, свидетельствует о том, что к этому периоду войны его армия значительно ослабла. Внезапно он отступил еще дальше на юг полуострова, к древнегреческому городу Метапонту, где пополнил свое войско новыми рекрутами из Бруттия, набранными его племянником Ганноном. Только получив подкрепление, Ганнибал вернулся к Венузии и, проявив неприсущую ему пассивность, стал ждать Нерона, чтобы сделать следующий ход.
Гасдрубал на севере избежал встречи с римской армией, но вместо того, чтобы пересечь Апеннинские горы тем же маршрутом, что и Ганнибал в недалеком прошлом, отправился, минуя Бононию, прямиком в Аримин (совр. Римини) на побережье Адриатического моря. Этот город был основан римлянами в 268 г. до н. э. незадолго до начала Первой Пунической войны как конечный пункт недавно достроенной Фламиниевой дороги (Via Flaminia) — античной версии современной суперскоростной автострады. Дорога вела из Рима к восточному побережью Италии через Апеннинские горы. Присутствие Гасдрубала в Аримине было прямой угрозой, так как от Рима его отделяло менее 3200 км по Фламиниевой дороге. По совету Нерона сенат отправил армию, чтобы перекрыть этот тракт. А пока Гасдрубал продвигался на юг вдоль побережья Адриатики навстречу своему брату, еще один небольшой отряд во главе с претором Луцием Порцием Лицином (из рода свиноводов, от лат. porcus — свинья) преследовал его с севера.
Желая как можно быстрее установить связь с братом, Гасдрубал послал шестерых всадников на юг вдоль побережья, приказав им найти Ганнибала. Гонцы мчались день и ночь, преодолев незамеченными более 600 км от Аримина до северных окрестностей Тарента. Они уже почти добрались до Ганнибала, отступившего в прибрежный Метапонт, как вдруг удача отвернулась от них и они столкнулись с римским отрядом, рыскавшим по сельской округе в поисках провианта. Их схватили и привели к Нерону, и под пытками они выдали подробности своей миссии, а также размер, состав и маршрут передвижения армии Гасдрубала.
Перед Нероном встала дилемма. Мог ли он доверять информации, попавшей к нему в руки по чистой случайности, словно божий дар, и действовать согласно ей? Или же это была карфагенская уловка с целью заманить его в ловушку, которыми так известен Ганнибал? Все свидетельствовало о том, что гонцы говорили правду, вплоть до того, насколько изнурены были долгой ездой их лошади. Однако год назад войско под командованием одного из лучших римских полководцев — Марцелла — угодило в засаду на границе Апулии и Лукании. Марцелл был убит в бою, а Ганнибал воспользовался его кольцом с консульской печатью, чтобы подделать бумаги в попытке вернуть Салапию. План провалился после того, как командир римского гарнизона усомнился в подлинности документа.
Но Нерон отбросил сомнения и приступил к активным действиям, чтобы не позволить Гасдрубалу встретиться с братом. Собрав отряд из лучших своих воинов, он повел их быстрым маршем на север, чтобы присоединиться к силам Салинатора на реке Метавр. Нерон планировал быстро разбить Гасдрубала и вернуться назад прежде, чем Ганнибалу станет известно о его отсутствии. Это был рискованный шаг, и ставки были крайне высоки. Прознай Ганнибал, что Нерон с частью войска покинул юг Италии, и атакуй его немногочисленный гарнизон — случилась бы катастрофа. Открытым оставался вопрос, выдержат ли его солдаты бросок на большое расстояние, чтобы затем вступить в крупное сражение, форсированным маршем вернуться назад и снова принять бой. До какого предела можно испытывать человека на прочность? Нерон послал в Рим гонцов, чтобы рекомендовать сенату отправить легион из Капуи для усиления охраны Фламиниевой дороги, а затем сформировал экспедиционный корпус из 6000 пехотинцев и 1000 всадников. День и ночь они двигались на север от Тарента через Центральную Италию и прибыли к городу Фан, где Метавр впадает в море.
Невероятно, но римляне преодолели это расстояние всего за неделю. Солдаты шли налегке, взяв с собой лишь необходимый минимум — в основном оружие. Нерон отправил вперед гонцов, чтобы те сообщили местным крестьянам о приближающейся армии и приготовили необходимый провиант. Благодаря этому отряд мог двигаться, не отягощенный обозами, провиантом и колонной сопровождающих. Пока армия Нерона продвигалась на север, многие простолюдины, охваченные патриотическим чувством и энтузиазмом, следовали за ней и вступали в ряды солдат. Действуя подобным образом, Нерон нарушал римские законы. Будучи консулом, он не имел права покидать место своего назначения без разрешения сената. Но он уже видел перед собой масштабы катастрофы, которая неминуемо наступит, случись двум братьям-карфагенянам объединить усилия и атаковать Рим с двух фронтов. Необходимы были решительные меры, и Нерон, преступив закон, поступил по-своему.
Тем временем Ливий Салинатор избрал крайне осторожную тактику по отношению к Гасдрубалу. Он не стал нападать на его армию, пока та переходила реку и двигалась на юг вдоль побережья. Гасдрубал разбил лагерь менее чем в километре к северу от Ливия Порция, не зная, что в тылу у него находятся солдаты Лицина. Добравшись до римского лагеря глубокой ночью, Нерон бесшумно провел свой отряд внутрь, чтобы стражи Гасдрубала не подняли тревогу. Постоянно беспокоясь из-за Ганнибала, несмотря на долгий и утомительный марш, Нерон настоял на том, чтобы выступить против его брата на следующий же день и как можно быстрее вернуться на юг.
Наутро Гасдрубал обнаружил себя зажатым между двух римских армий. Столкнувшись на Метавре с силой, многократно превосходящей его войско, он решил, что его брат на юге уже потерпел поражение. Как иначе римлянам бы удалось бросить против него столь крупную армию? Гасдрубал предпочел не предпринимать активных действий, остаться в лагере и взвесить возможные варианты. Несмотря на настойчивые требования Нерона, Салинатор и Лицин отказались нападать первыми и атаковать карфагенские укрепления. Нерон пытался убедить их в том, что нельзя медлить и ждать, пока Гасдрубал сделает свой ход. Все три римских полководца хорошо понимали серьезность ситуации — время решало все. Как только Ганнибалу станет известно, что силы римлян на юге остались без главнокомандующего и сильно уменьшились в размере, он немедленно нападет на них. Все, что оставалось римским командирам, — быстро атаковать Гасдрубала, уничтожить его армию и вернуть войска Нерона назад.
Гасдрубал, однако, не собирался сражаться сразу с двумя римскими армиями. Его главной задачей было соединиться с войском брата без потерь, и с наступлением ночи он вывел свои отряды из лагеря, чтобы как можно быстрее и незаметнее перевести солдат через реку и отступить на север. Он планировал безопасно переправиться через Метавр и, оторвавшись от римлян, еще раз связаться со своим братом, хотя смутно представлял себе, где именно тот находится, и даже не знал, жив ли он вообще. Но той ночью его положение становилось хуже с каждым часом. Местные проводники бросили пунийца, и он был вынужден искать в кромешной темноте безопасный брод, чтобы перейти с войском через бурную, быструю реку. Из-за тающего в горах снега и весеннего половодья вода поднялась, и солдаты Гасдрубала оказались в ловушке на южном берегу Метавра, пока его разведчики лихорадочно искали переправу во мраке. Многие галлы принялись пьянствовать и очень скоро стали неуправляемы. Как и большинство карфагенских армий, Гасдрубалова представляла собой «культурный котел», в котором смешались те же иберы, лигуры, галлы и африканцы, что и в отрядах Ганнибала.
Рассвет застал войско Гасдрубала в смятении. Оно оказалась прижато к вышедшему из берегов Метавру сразу тремя наступающими консульскими армиями. Когда римские командующие поняли, что пунийцы очутились в ловушке, они выдвинули пехоту вперед. Конница Гасдрубала — та часть его войска, на которую он сильно рассчитывал, потому что она давала ему преимущество над римлянами, — была бесполезна на ограниченном и холмистом пространстве побережья Метавра. У Гасдрубала не оставалось другого выбора, кроме как приказать войскам оставить попытки найти переправу и приготовиться к битве. Сколько солдат погибло в тот день, неясно: цифры, приводимые античными авторами, как обычно, или преуменьшены, или завышены, или совершенно противоречат друг другу. По словам писавшего на греческом историка Аппиана, карфагенская армия насчитывала 48 000 пехотинцев, 8000 всадников и 15 слонов. Тит Ливий утверждал, что к концу битвы насчитывалось более 61 000 убитых или взятых в плен карфагенян, но многим все же удалось избежать смерти. Эти цифры сильно превышают оценку Аппиана в 56 000 солдат. Полибий же сообщает, что потери Гасдрубала составили 10 000 воинов против 2000 у римлян.
Вероятнее всего, карфагенская армия насчитывала около 30 000 человек, включая галлов — примерно такие цифры приводит и Тит Ливий. Под командованием претора Лицина находилось два дополнительных легиона — примерно 10 000 человек, и вместе с ними у римлян было порядка 40 000 воинов, включая пополнивших их ряды итальянских добровольцев. Однако число союзных отрядов едва ли было высоким, так как некоторые члены римской конфедерации в Италии, утомленные затяжным и безуспешным конфликтом с Ганнибалом, стали противиться требованиям Рима поставлять вспомогательные войска и платить повышенные военные налоги. Если добавить к общему числу римских солдат семитысячный отряд под предводительством Нерона, одно можно сказать точно: на реке Метавр Гасдрубал и его армия оказались в меньшинстве.
Когда Гасдрубал развернул свои ряды, его правый фланг, где находились лучшие всадники, оказался прижат к реке, а левый занял позицию в холмах, что в итоге привело к печальным последствиям. Наиболее опытные и надежные отряды, а именно африканскую и иберскую пехоту, Гасдрубал также отправил на правый фланг — участок фронта, на который он возлагал теперь все свои надежды. Центр шеренги занимали лигуры, которые, хотя и уступали ветеранам на правом фланге в мастерстве и выучке, были способны на короткую, но яростную атаку. Гасдрубал рассчитывал, что они примут на себя первый удар римлян и будут удерживать позицию, пока африканцы и иберы не обойдут противника с фланга и не разобьют его.
Галлов, как самых ненадежных своих солдат, Гасдрубал расположил слева, где спереди их защищало глубокое ущелье, а сзади — холмы. К тому моменту, по свидетельству Полибия, многие их них уже были «одурманены алкоголем». У Гасдрубала было десять слонов, которых он обычно использовал для укрепления центра. Но, как только начался бой, они быстро стали помехой. Напуганные шумом сражения, животные обезумели и стали без разбора топтать своих и чужих. Шесть слонов погибли, остальные удрали с поля боя, чтобы позже быть схваченными или убитыми римлянами.
Лицин развернул своих пехотинцев прямо напротив лигуров Гасдрубала, пока Салинатор возглавил римскую кавалерию на левом фланге, а Нерон разместился на правом фланге напротив галлов. Римляне первыми вступили в битву, атаковав своим левым флангом правое крыло карфагенской армии, следом двинулся центр. Под численным перевесом противника пунийская конница вынуждена была отступить назад, хотя лигуры в центре шеренги стойко удерживали свои позиции. Но в конце концов и они не выдержали напора римлян. Клавдий попытался атаковать галлов, но ему мешали холмистая местность и овраг, из-за чего его солдаты не могли добраться до неприятеля. Тогда он принял решение, изменившее ход всей битвы: взяв примерно половину легиона, нанес сильный удар по правому флангу пунийцев. Им удалось прорвать боевую линию карфагенян, и, несмотря на отчаянные попытки Гасдрубала сомкнуть ряды, среди солдат началась паника, многие обратились в бегство. Римляне, не встречая никакого сопротивления, продолжили погоню за отступавшими в ужасе пунийцами, и именно тогда, согласно античным источникам, армия Гасдрубала понесла самые многочисленные людские потери. Карфагенский центр, находившийся в полном хаосе, был атакован сразу тремя полководцами: Лицин пошел в лобовую, Ливий и Нерон — с правого фланга. Видя безвыходность своего положения и не желая попасть в руки врага живым, Гасдрубал ринулся в гущу битвы и встретил смерть как истинный воин.
Отрезанную голову Гасдрубала римские солдаты преподнесли Клавдию Нерону в качестве трофея. Тот приказал насадить ее на пику и отдал распоряжение гонцу отправиться на юг, разыскать Ганнибала и бросить голову его брата в карфагенский лагерь. Это было сущим варварством, особенно на фоне уважения, проявленного Ганнибалом к римским военачальникам, павшим в битвах при Тразименском озере, Каннах и Южной Италии. Он дотошно следил, чтобы тела убитых были преданы огню со всеми воинскими почестями, и зачастую их прах и личное имущество отправляли обратно в Рим. Прошло почти десять лет с тех пор, как Ганнибал в последний раз видел своего брата, и, когда ему принесли отрубленную голову, при ее виде он отшатнулся и застонал. Голова Гасдрубала стала предзнаменованием будущих несчастий. В войне произошел окончательный перелом.
Всех пленных карфагенских солдат Нерон приказал казнить, сохранив жизнь лишь самым знатным из них ради большого выкупа. Успех в битве при Метавре воодушевил римлян, придав им уверенности в том, что Ганнибал не сможет более находиться в Италии. Нерон изменил исход войны, заставив противника устраниться в самую южную часть Италии, Бруттий (в Калабрии), где тот оставался еще четыре года, прежде чем карфагенский сенат призвал его вернуться в Северную Африку.
После поражения Гасдрубала война в Италии для Ганнибала была, по сути, проиграна. Последняя возможность собрать достаточно сил, чтобы заставить римлян сесть за стол переговоров, была упущена. Римский флот, курсирующий вдоль берегов Сицилии, сводил к нулю шансы Ганнибала на получение подкреплений из Северной Африки, и война в Италии оказалась лишь прелюдией к более серьезному конфликту, который развернулся в Испании и вскоре достиг Северной Африки. В течение четырех лет, пока Ганнибал отсиживался в Бруттии, военные действия в Италии практически остановились — за исключением еще одной попытки Карфагена оказать ему военную помощь в 205 г. до н. э.
Эта миссия легла на плечи младшего из сыновей Гамилькара Барки — Магона, который, как и его братья, был готов сражаться с Римом до последней капли крови. Младший Баркид был опытным и искусным военачальником, совершившим вместе с Ганнибалом переход через Альпы — именно благодаря ему карфагенская армия одержала победу на реке Треббии. Он блестяще проявил себя в битве при Каннах и затем собрал для брата дополнительные войска в Бруттии. Магон отправился в Карфаген, чтобы возвестить сенату о победе при Каннах, а затем, в 215 г. до н. э., прибыв в Иберию, он со своим старшим братом Гасдрубалом и Гасдрубалом Гисконом вел войну против двух римских военачальников — Гнея и Публия Сципионов (215–212 гг. до н. э.). Когда римляне пошли в решительное наступление в 211 г. до н. э., именно он сыграл главную роль в битве против братьев Сципионов, в которой оба они и погибли.
Магон отправился в Италию из Испании в 205 г. до н. э. Вместо очередной попытки перехода через Альпы он выбрал морской маршрут, снарядив порядка 30 кораблей с 14 000 воинов на борту. Поскольку Ганнибал находился на самом краешке полуострова на Адриатическом побережье, добраться до него по морю из Испании было практически невозможно. Такой путь был бы слишком долгим и опасным из-за риска попасть в шторм или столкнуться с кораблями неприятеля. Поэтому Магон предпочел двигаться вдоль побережья Лигурии и высадился в районе Генуи. Оттуда он направился на север Италии, попутно рекрутируя в свою армию как можно больше лигуров и галлов — как когда-то его брат Гасдрубал. Поскольку территории по обеим сторонам Апеннинских гор и основные дороги на юг контролировались римлянами, Магон со своим войском был вынужден провести на севере два года, в основном устраивая партизанские вылазки. Наконец в 203 г. до н. э. римляне вынудили Магона принять решающую битву неподалеку от современного Милана. Магон противостоял четырем римским легионам с войском, состоявшим из нумидийской и иберской конницы, пехоты и слонов, объединенных с отрядами лигуров и галлов. Во время битвы он был сильно ранен в бедро и отступил в Геную, чтобы укрыться на своих кораблях.
Но там его уже ждали послы из Карфагена с приказом вернуться в Северную Африку. Вместо себя Магон оставил полководца по имени Гамилькар с небольшим отрядом, поручив тому продолжать военные вылазки против римлян на севере Италии. Магон скончался от полученных ран в пути, когда карфагенский флот оставил позади Сардинию. В то время Ганнибал был заперт в Бруттии, на маленьком отрезке земли между побережьем Адриатики и территорией, которую сегодня занимают национальные парки Италии — так называемая Сила (Sila). Своим убежищем Ганнибал выбрал Кротон — греческий город, известный благодаря жившим в нем философу Пифагору и атлету Милону, олимпийскому чемпиону и самому прославленному борцу Античности. Роскошь, утонченная культура и множество увеселительных заведений роднили Кротон с Капуей, и здесь Ганнибал провел два года (с 205 по 203 г. до н. э.), пока римляне перенесли основные боевые действия в Испанию и Северную Африку. Оказавшись в изоляции, когда один брат уже погиб, а второй был близок к смерти, его отряды существенно поредели, а ресурсы почти иссякли, Ганнибал больше не контролировал ход войны и был вынужден отсиживаться в бездействии в ожидании подкреплений.
Для того чтобы окончательно связать Ганнибалу руки, римская армия под командованием молодого Сципиона отправилась с острова Сицилия через Мессинский пролив на юг Италии и захватила греческий порт Локры к югу от Кротона. Порт был важен для военных действий Ганнибала, но, несмотря на предпринятую им контратаку, он не смог отбить город. В нескольких километрах к югу от Кротона находится мыс Лациний (Cape Lacinium), известный сегодня как мыс Капо-Колонна (Capo Colonna). Нынешнее название ему дала единственная дорическая колонна, возвышающаяся на берегу среди руин над бескрайней и пустынной морской гладью. Одинокая колонна — все, что осталось от величественного когда-то греческого храма, воздвигнутого в честь богини Юноны Лацинии. Главным его сокровищем была золотая колонна, и, по слухам, Ганнибал решил узнать, вся ли она состоит из золота или только покрыта им. Убедившись, что она целиком вылита из драгоценного металла, он задумал переплавить ее в слитки и присвоить добычу, пока однажды пунийцу во сне не явилась богиня и не пригрозила лишить его единственного зрячего глаза, коли тот осмелится осквернить ее святилище.
По свидетельствам источников, именно в этом храме в конце своего италийского похода Ганнибал приказал установить бронзовую табличку. Надписи на ней были сделаны на двух языках: на древнегреческом — общеупотребимом в античном мире того времени — и на родном Ганнибалу пуническом. На этой табличке были перечислены все его подвиги: переход через Альпы, сражения в Италии, величина его армии и число понесенных им людских потерь. Такие таблички, или «деяния», как называли их римляне, были обычным явлением в Античности. Они служили своеобразными памятниками честолюбию и самомнению важных персон. И хотя табличка так и не была найдена, есть только литературные свидетельства ее существования, упоминание о ней дало повод для пересудов о том, что Ганнибал стал воспринимать себя царем и даже правителем Южной Италии и эту металлическую пластину оставил для потомков, чтобы те помнили о его свершениях, победах и чаяниях.
В то же время эта табличка может означать молчаливое признание Ганнибала в том, что его италийская кампания окончена, так как у него больше нет людей и ресурсов для противостояния римским легионам. От своего македонского союзника помощи он не дождался, а последняя его надежда рухнула, когда 80 вспомогательных судов, вышедших из Карфагена с целью доставить Ганнибалу провизию, сбились с курса и попали из-за сильной бури в руки римлян. Потеря этих кораблей предрешила судьбу Ганнибала — в 203 г. до н. э. ему было приказано вернуться в Карфаген.
Услышав об этом требовании, Ганнибал едва смог сдержать ярость. Он заскрежетал зубами и воскликнул, что предан и сражен аристократами из фракции Ганнона, а не римлянами на поле боя. Ганнибал стенал, что проиграет войну по той же причине, что и его отец 40 лет назад — из-за отсутствия поддержки его собственного народа. Несколько городов в Бруттии, предвидя неизбежное, отвернулись от Ганнибала и попросили мира с Римом. В ответ пуниец разослал солдат, которых считал «непригодными к службе», в гарнизоны тех городов Бруттия, которые теперь держались его скорее из страха, чем из верности.
Готовясь к возвращению в Северную Африку, Ганнибал приказал своим людям привезти из Бруттия в Кротон древесину, пригодную для строительства кораблей. Построенные суда сопровождал домой эскорт из нескольких военных кораблей, которым удалось ускользнуть от римского патруля и достичь Кротона. Баркид готовился к отплытию с чувством «печали и сожаления». Собрав лучших своих воинов — около 20 000 ветеранов, на тот момент это были преимущественно италийцы из Бруттия и Лукании, — он объявил о возвращении в Северную Африку. Их ответ походил на мятеж. По свидетельствам античных авторов, многие италийцы воспротивились приказу и укрылись в храме Юноны Лацинии, считавшемся неприкосновенным. Они были уверены, что Ганнибал не посмеет осквернить эту святыню, но недооценили человека, никогда в жизни не страшившегося гнева богов. Согласно одному из источников, он приказал окружить храм и перебить несколько тысяч взбунтовавшихся солдат вместе с лошадьми и даже вьючными животными.
Масштабы этой резни ученые, как правило, считают сильно преувеличенными, что, вероятно, связано с сообщениями о 3000 забитых лошадей, которых невозможно было взять на отплывающие в Африку корабли. Конечно, в армии Ганнибала на тот момент могли быть мятежники, которых он действительно казнил. Но италийские отряды составляли ядро его армии — это были лучшие ветераны, и он в них нуждался. К тому времени в его рядах могли еще оставаться некоторые наемники, совершившие вместе с ним знаменитый альпийский переход. Вероятно, это были италийцы, те, что воевали с ним в Южной Италии и были готовы сопровождать его в Карфаген, именно они окажутся самыми надежными воинами на последнем этапе этой затяжной и разрушительной войны.
