Глава III. Нечто

ЯН поднял Сильвию на руки. Она лежала обмякшая, безжизненная, едва дыша. Он осторожно положил ее на кровать. С трудом нащупал пульс. Она лежала, очень похожая на спящую маленькую девочку.

Но Ян понимал, что это не обычный сон. Это, скорее, был какой-то эмоциональный шок. «Оно настигло нас», — прошептала она и подосадовала, что отвлеклась и не заметила его прибытия, — чем бы ОНО ни являлось. А затем упала.

Ян знал, не понимая, откуда ему это известно, про глубинные центры ее мозга взбудоражены и именно это привело к эмоциональному шоку.

Ян осторожно направил свои мысли прозондировать ее сознание. С тех пор, как они познакомились, не было ни единого раза, чтобы его мысли не получили мгновенный ответ от нее, и не было ни разу, чтобы он не сумел с ней связаться.

Но вот теперь это случилось.

Его зондирующие мысли словно наткнулись на стеклянную стену.

Ян почувствовал, как в груди начинает расти паника. Неужели она мертва? Мысли панически заметались в голове. Но Сильвия все еще дышала, Ян видел, как медленно поднимается и опадает ее грудь. Значит, она жива. И при мысли об этом паника улеглась. Ян снова попытался вступить с Сильвией в телепатический контакт.

И снова ему это не удалось.

Это был ужасный момент для Яна Мартина, возможно, самый ужасный, какой был в его жизни. Жизнь его в значительной степени наполнена этой девушкой. Без нее жизнь утратила бы свое значение. С нею же мир был замечательным местом, полным радости, интереса и, почему-то, спокойной музыкой. Без нее — Ян предпочел не думать о том, какой будет жизнь без нее. Но он не мог дотянуться до нее, не мог связаться с ней.

Что-то поразило ее, очевидно, то самое, что поразило поющих?

Эта мысль сама по себе была мучительной.

Он сидел на кровати, не слыша звуков в ночи. Где-то вопили сирены «скорой помощи». Ян ничего не слышал. Где-то кричали голоса. Он знал о них, но его внимание было полностью сосредоточено лежащей на кровати девушке.

Он стал тихонько говорить, используя технику, которой было, по меньшей мере, два века.

— Ты слышишь меня.

Эту фразу он повторял снова и снова:

— Ты слышишь меня. Ты слышишь меня. Ты слышишь меня...

Он знал, что уши Сильвии улавливали эти звуковые волны, поэтому она до какой-то степени воспринимала его слова. Но как глубоко проникал его голос? Этого Ян не знал. Он мог бы достигнуть глубинных центров в ее мозге, и Сильвия могла бы услышать его.

Могла бы. Но вот слышала ли она его на самом деле?

— Ты можешь дышать глубже, — продолжал Ян.

Эту фразу он тоже повторил много раз, не отрывая взгляда от ее груди. И медленно, почти неощутимо он заметил отклик. Сильвия постепенно начала дышать глубже.

При виде этого Ян воспрянул духом. Она откликается на его голос. И он пошел дальше.

— Теперь ты можешь проснуться, если захочешь...

ПЕРВЫМ ОТВЕТОМ было дрожание век. Затем открылись глаза. На мгновение в них промелькнул ужас, память о том, что пришло из глубин подсознания. Затем Сильвия окончательно пришла в себя, и ужас исчез. Ян почувствовал, как у него зачастил пульс. Сильвия проснулась! Она жива! Она вступила с ним в контакт! Он крепко обнял ее, принялся гладить и похлопывать по спине. Она не плакала, даже не прождала, потому что совсем не боялась. Она лишь крепче прижалась к нему, потому что Ян был ее защитой, защитой и безопасностью.

— Что ты почувствовала, Сильвия, перед тем, как упала в обморок? — теперь Ян легко вступил с ней в телепатический контакт.

— Нет слов, чтобы описать это. Нечто.

— Откуда оно появилось?

— Не могу сказать. Откуда-то.

— А что оно делало?

По телу Сильвии пробежала дрожь.

— Питалось.

— Питалось? — Мыль Яна была резкой. — Кем?

— Теми, кто умер. Этот не питание в том смысле, в каком мы его понимаем. Оно использует его в другом смысле, они питается энергией человеческого тела.

Ян помолчал, пытаясь осмыслить услышанное. Его ум был занят эти. Очень занят. В природе существует общий закон, что одна форма жизни должна питаться другой формой жизни. Этот закон действует для всех, от многоклеточных организмов, до примитивных одноклеточных и растений, которые питаются первичными веществами: молекулами, атомами, может, даже элементарными частицами. Но, очевидно, возможен и энергетический обмен, при котором одна форма жизни поглощает энергию, создаваемую другой формой жизни.

Отсюда логически вытекает, что может существовать такая форма жизни, которая может извлекать энергию напрямую из человеческого тела.

От этой мысли по спине Яна Мартина пробежал холодок.

— Что... что случилось там, снаружи? — прошептала Сильвия.

— Бергсон пошел посмотреть, — ответил Ян.

А глазах Сильвии появились слезы.

— Я чувствую себя очень виноватой перед ними, — сказала она. — Я ведь знала... знала...

Она пыталась попросить прощение у мертвых. Ужас темноте, ужас пропасти, в которую канули жизни людей, которые только что весело пели весенней ночью. И внезапно они рухнули в темную пропасть. Они жили. Теперь были мертвы. Ни Яну, ни Сильвии не нужно было выходить из дома, чтобы понять, что произошло. И Бергсону тоже не нужно было никуда идти, чтобы получить информацию. Он пошел узнать, чем может помочь.

Раздался тихий стук в дверь. Ян пошел открывать. Вошел Бергсон.

Пожилой ученый, казалось, очень состарился за то короткое время, на которое выходил. Лицо его было бледным, на лбу блестели бусинки пота, походка утратила обычную упругость. Ян протянул ему руку. Бергсон с благодарностью оперся на нее. Ян помог ему дойти до кресла, в которое старик буквально упал.

Мгновение он сидел, опустив голову и закрыв руками лицо. Затем с видимым усилием выпрямился.

— Так плохо? — тихо спросил Ян.

— Еще хуже, — сказал Бергсон. — Я ничего не мог там поделать, поэтому просто ушел. — Он посмотрел на Сильвию. — У тебя есть какая-нибудь информация?

Сильвия быстро пересказала то, что уже рассказала Яну. Старик молча слушал.

— Питается? — задумчиво протянул он, когда Сильвия закончила. — Похоже на то. Покойники там выглядят так, словно из них мгновенно была высосана жизненная сила. Что-то начало питаться нами. — Лицо его передернулось, исказилось и стало выглядеть очень несчастным. — И мы понятия не имеем о том, что это такое, откуда оно прибыло и как это делать. — Он опять тяжело вздохнул. — Нужно позвать на помощь. Нужно позвать всех, кто сможет приехать. — Он прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

Ян и Сильвия смотрели на него. Они знали, что сейчас происходит. Из самых дальних уголков Земли, из Токио, Абердина, с равнин Индии и баскских деревень в Пиринеях вызывал Бергсон Бранни.

Вызывал, чтобы вместе встретить угрозу, пришедшую из ниоткуда.

Через несколько минут Бергсон открыл глаза. Казалось, он получил силу и решительность.

— Шмузу прилетит ближайшим рейсом, — сообщил он. — Нет никого, кто был бы лучше, чем Желтый Будда. Барквелл уже едет. У этого шотландца есть какие-то идеи. Остальные на мыслесвязи и прибудут сразу же, как только в них возникнет необходимость. Джофред оскорбил меня. Этот проклятый австриец, видите ли, хочу знать, что может такого случиться, с чем не смогут справиться трое-четверо из нас. Он намекнул, что я просто старый, немощный сборник изречений, черт подери! — Бергсон издал язвительный смешок. — Шмузу и Барквелл будут здесь завтра...

ШМУЗУ БЫЛ низеньким, вечно улыбающимся толстячком. Глядя на его доброжелательное, но непроницаемое лицо, складывалось впечатление, что ничто не может нарушить его равновесие и хладнокровие.

Барквелл, напротив, был высоким и стройным, суровым человеком со строгим лицом. В нем чувствовалась какая-то внутренняя сила, которая никак не проявлялась внешне. Он был одним из лучших специалистов в мире по ядерной физике, как и Шмузу, который был один из лучших в мире экспертов по структуре и исследованиям силовых полей.

Бергсон встретил их в аэропорту и отвез в отель.

Над городом Ньюпортом висел страх. Все телепередачи были заполнены подробностями о гибели студентов. Университетские власти вызвали лучших в мире медиков. Врачи осмотрели и вскрыли тела, зондировали, взвешивали, проводрши всевозможные анализы, но так и не могли сказать ничего, кроме того, что эти люди мертвы. Пиво, которое они пили, было проанализировано вплоть до последней молекулы, и тоже безрезультатно.

Бранни не вмешивались во все это. Они готовились к проведению собственного расследования. Арендовав помещение, они развернули свою лабораторию. То, что они собирались исследовать, в корне отличалось от того, что изучали врачи.

Они собирались исследовать мозг молодой женщины.

Сильвия лежала на кровати с проводами, присоединенными к десятку точек на ее черепе. Провода также были присоединены к ее запястьям, шее, лодыжкам, и все они уходили в недра сложного устройства, занимавшего почти всю небольшую комнатку. Ян Мартин сидел возле нее.

— Независимо от того, что это было, — пояснил Бергсон, — оно убило тех людей, и, когда вы обнаружили его, ударило по тебе. То, что убило студентов, должно было оставить следы в твоем мозге.

Это подтверждается тем, что ты потеряла сознание. Если мы сумеем обнаружить эти следы, то, возможно, сможем узнать что-то о силе, убившей студентов. — Он помолчал, затем медленно продолжал. — Все обычные методы исследований уже были проведены и не дали результатов. Поэтому мы просто обязаны провести это. — Он мельком взглянул на Сильвию. — Боишься, моя дорогая?

— Кончено, — попыталась улыбнуться Сильвия. — Но нам все равно нужно остановить его.

— Мне нравится такая храбрость, — улыбнулся ей Бергсон. — Если исследования начнут причинять тебе боль, то просто скажи об этом, и мы прекратим.

— Я выдержу.

Шмузу склонился над ней, его лицо было походе на желтую маску. Сильвия криво улыбнулась ему.

— Это касается и вас, Желтый Будда...

Японец улыбнулся.

— Мы будем очень осторожны с тобой, дорогая, даже несмотря на то, что в моей стране простая женщина не считается чем-то ценным.

— Ну, мы, слава Богу, не в вашей стране, — фыркнула Сильвия.

— Но я не говорил, что разделяю это мнение, — продолжил Шмузу.

— И это очень правильно, — серьезно сказала Сильвия.

Эти исследования могли быть опасными для нее, но что ж? Если ее жизнь в руках этих людей, то она бы и не желала более безопасного места. Каждый из них с готовностью умер бы вместо нее, но исследования должны быть проведены на ней, потому что именно она обнаружила присутствие зла.

— Так ты готова, моя дорогая? — еще раз спросил Бергсон.

— Конечно. — Сильвия закрыла глаза.

— Ты можешь вспомнить, что ты почувствовала, когда сказала: «Это идет на нас»?

Это были слова, которые она произнесла, когда песня сменилась криками и стали умирать люди.

Глядя на нее, Ян увидел, как быстрее заколотился ее пульс, когда тело Сильвии начало непроизвольную реакцию на возрождение смертельно опасной ситуации, в которой она оказалась тогда. Ян понял, что она совершает поход в свои страхи. И он вошел с ней в контакт, давая ей силу, храбрость и утешение. По тому, что творилось в ее сознании, он понял, что ей необходима вся сила, которой он может с ней поделиться. И он дал ей эту силу, свободно, охотно. Шмузу, Бергсон и Барквелл делили внимание между ней и устройством.

В недрах сложной установки что-то тихонько щелкнуло, записывая то, что происходило в глубинах ее сознания.

ЭТО ЗАКОНЧИЛОСЬ лишь через час. Сильвия выглядела немного бледной и неуверенной, и пила кофе, пока трое ученых тихонько обменивались результатами своих исследований. Лицо Бергсона было бледнее обычного, да и Шмузу утратил свой облик улыбающегося Будды. Редеющие волосы Бергсона были растрепаны и торчали в стороны, ворот рубашки был расстегнут, рукава засучены. Барвелл, напротив, выглядел еще более строгим, чем всегда, и более молчаливым. Бергсон опустился в больше кресло. Он казался очень уставшим и очень старым. Голос его будто доносился из глубокой могилы.

— Нет никаких сомнений, что все эти смерти вызвал некий физический объект, совершенно неизвестный до настоящего времени. И также нет сомнений, что он вернется.

После этих слов в комнате произошло шевеление. Шмузу замигал раскосыми глазами в пораженном изумлении. На мгновение вечная улыбка исчезла с его лица, показав прятавшегося за ней человека, испуганного, шокированного, обуреваемого вечными сомнениями и одиноком, очень одиноком в этом мире. Затем Шмузу снова улыбнулся. Но было заметно, что это искусственная улыбка.

— Оно вернется, — продолжал Бергсон. — Но мне кажется, я знаю, как остановить его.

— Да? — улыбка Шмузу стала незыблемой, как обычно.

— Нам будут нужны генераторы, много генераторов, способных генерировать определенную частоту.

Бергсон встал, включил установку, при помощи которой исследовали Сильвию. Все сгрудились возле нее.

По осциллографу поползла зеленая диаграмма, напоминающая резкие молнии или частокол.

— Это запись мозговых волн Сильвии, — сказал Бергсон. — Все формы жизни вибрируют по характерному образцу и с характерной частотой. У каждого вида свой образец, и образцы различных людей тоже слегка отличаются друг от друга. Образец мозгового излучения столь же индивидуален, как и отпечатки пальцев. — Он указал карандашом на жирную линию, появившуюся на экране. — Эта темно-зеленая линия — частота и образец, который генерирует мозг Сильвии. Но если вы внимательно приглядитесь, то можете заметить, что с ним переплетена еще одна линия, немного иного оттенка зеленого. Эта более слабая линия — излучение, генерируемая той формой жизни, которая появилась здесь и убила студентов. В мозгу Сильвии остался отпечаток этого излучения. Мы отделили его от ее излучения. И вот что вышло. — Карандаш указал на тонкую зеленую линию, скачущую верх и вниз. — Обратите внимание, что у нее характерная амплитуда, а, значит, своя частота, в данном случае, гораздо выше, чем у любой другой формы жизни, которую я когда-либо исследовал. — Взгляд Бергсона стал хмурым, но тут же прояснился. — Чтобы сразиться с этой формой жизни, нужно сгенерировать частоту, противоположную исходному образцу. При лабораторных экспериментах неоднократно демонстрировалось, что животных можно убивать таким способом. Было и несколько попыток использовать это устройство на людях. — Лицо Бергсона помрачнело. Чего только не придумают люди для уничтожения себе подобных... — Он помолчал, затем его лицо вновь стало спокойным. — Будем надеяться, что в нашем случае это поможет. Иначе, я думаю, эта чуждая форма жизни станет охотиться на людей еще много веков и, вероятно, уничтожит цивилизацию, а остатки расы деградируют до примитивного состояния и уйдут жить в леса и пещеры.

Когда Бергсон закончил, наступила долгая тишина. Картина, которую он набросал, была слишком мрачной. Все молчали. Где-то снаружи вертолет месил винтами неподвижный воздух.

— Так плохо? — спросил, наконец, Шмузу.

— Боюсь, что еще хуже, — отозвался Бергсон.

— С чего начнем? — снова спросил японец.

— Сначала нужно сделать генераторы. А затем придется ждать, пока этот чужак не появится вновь.

— Но он может появиться где угодно, — медленно проговорил Барквелл. — В Азии, Южной Америке, в Европе. Как мы узнаем, где он снова нанесет удар?

— Может быть, — задумчиво произнесла Сильвия, — может быть, я сумею помочь. Мне кажется, что я получаю нечто вроде предупреждения, так что могу сказать, не только когда он ударит, но и где.

— Хорошая девочка, — с просветлевшим лицом похвалил ее Бергсон.

— Мне кажется, он опять вернется сюда, — продолжала Сильвия, лицо ее было пепельно бледным.

— Сил... — с недовольным видом начал было Ян.

— Я знаю, что это рискованно, — перебила его Сильвия, — но я же буду рисковать вместе со всеми вами.