Глава 14

Когда дверь со щелчком закрылась за Мэддоксом и Джеком-О, Энджи провела руками по влажным волосам. Что она творит, черт побери? Затаптывает зарождающееся чувство, не дав ему даже шанса развиться в нечто большее? Пытается бросить Мэддокса раньше, чем он сбежит от нее? Она не была до конца честна с ним, вот в чем проблема. Если он по-прежнему работает над расследованием, а она спасла ему жизнь и загремела на испытательный срок с понижением, – в этом ее вина, а не его. Нужно это признать. Энджи сама вырыла себе могилу, потому что могла спасти его и Джинни, не разряжая в Спенсера Аддамса всю обойму.

Однако сочувственное, спокойное, уверенное присутствие Мэддокса было как соль на рану: Энджи казалась себе ни к чему не годной, патологической неудачницей.

«Тебе не обязательно все делать самой…»

А вот с этим можно поспорить. Человек рождается сам и умирает сам. И в конце концов с каждого спросят отдельно.

Энджи вылила в горло последние капли вина, собрала волосы в хвост под мягкую резинку, натянула новую пару латексных перчаток и снова занялась вещдоками.

Отложив пакет с мишкой в сторону, Энджи вынула следующий сверток с пометкой «Фиолетовый женский кардиган» – и замерла, разглядев на дне коробки скоросшиватель. Отложив пакет с кофтой на стол, она достала папку и открыла. Первой страницей шел перечень вещдоков.

Паллорино просмотрела список.

Игрушечный мягкий медведь – один, платье для девочки – одно, трусы для девочки – одни, кофта женская фиолетовая с застежкой-молнией – одна… Высушенные образцы крови в вакуумной упаковке. Данные анализа группы крови, биологические образцы пятен с кардигана, собранные с кофты волосы – короткие пепельно-русые и длинные темные – между предметными стеклами. Фотографии окровавленных отпечатков пальцев и части ладони на дверцах бэби-бокса. Фотографии скрытых отпечатков, выявленных дактилоскопическим порошком. Фотографии синяков на теле неизвестной девочки и глубокого пореза на губах. Осмотр на возможное изнасилование. Отчет баллистиков. Кровь бурлила в жилах от этого чтения: да, это безусловный прорыв.

В 80-е по имеющемуся волосу эксперт только мог сказать, совпадает он или не совпадает с представленным образцом, а сейчас, с новыми технологиями, даже из фрагмента волоса длиной два миллиметра можно выделить митохондриальную ДНК и пробить ее по полицейской базе. В лаборатории у Падачайи успешно тестировали волосы возрастом в четыре десятилетия.

А из образцов крови и семени, если их надлежащим образом обработали и хранили, можно получить профиль ДНК. Больше ничего открывать нельзя. Учитывая, что в коробке действительно содержатся данные биологической экспертизы, нужно поскорее отдать их в хорошую криминалистическую лабораторию. Завтра утром она позвонит Санни Падачайе – главный судмедэксперт Виктории известна своими ранними подъемами и поздними уходами со службы. Однажды Санни призналась Энджи, что за стенами лаборатории она будто и не живет. Энджи хорошо ее понимала – у нее тоже практически не было жизни вне работы. Вот почему ее так задел этот испытательный срок и риск вообще вылететь из полиции.

Отчего-то вдруг навалилась усталость, перед глазами все поплыло. Энджи взглянула на часы – почти два ночи. Она сложила обратно в коробку скоросшиватель, бумажный пакет с кардиганом, сверху еще один – с медвежонком, со щелчком стянула перчатки и бросила их в ведро. Если повезет, удастся пару часов поспать. Закрыв входную дверь на задвижку и выключив свет в гостиной, Энджи прошла в спальню и отыскала в недрах гардероба полицейскую форму. Повесив вешалку на дверцу шкафа, Энджи присела на кровать, глядя на черные форменные брюки и черную рубашку с бейджем на рукаве. Слева на груди прямоугольник с фамилией «Паллорино».

В последний раз Энджи надевала форму в душный июльский день полгода назад, на похороны Хашовски. Ей невольно вспомнилась одинокая лошадь без всадника – лишь пустые сапоги Хаша символически висели в стременах. Целое море полицейских в черной форме с редкими вкраплениями красных мундиров королевской канадской конной полиции следовало за гробом под заунывный мотив шотландских волынок и пронзительные крики чаек. Движение в центре города было перекрыто… Энджи сердито вытерла выступившие слезы. Хаш был ее наставником и другом. Она любила его больше отца. Хаш никогда не подводил ее так, как Джозеф Паллорино своей ложью. А насчет биологического отца – Бог знает, где он… Интересно, как отреагировал бы Хаш, услышав об испытательном сроке?

Он бы сказал, что она не для того вкалывала как про́клятая и стала чертовски хорошим детективом, чтобы прогаживать такую квалификацию, протирая форменные штаны. Энджи глубоко вздохнула и расправила плечи, сжав кулаки. Мэддокс прав, если она проглотит наказание и останется в управлении, у нее будет доступ к базам данных. Иначе ценнейшей информации ей не видать как своих ушей.

Будем жить день за днем. Завтра в управление к одиннадцати, значит, она успеет отвезти коробки в частную лабораторию, и вещдоки сразу пойдут в работу. Мысль о скорых результатах – новых уликах – поможет ей выдержать первый день. А вечером можно будет изучить записи детектива Войта и другие материалы дела.

Энджи почистила зубы, забралась в постель и выключила лампу. Ее уже обволакивала и уносила мягкая дрёма, когда в ушах возник слабый, далекий женский голос, напевающий что-то вроде колыбельной:

– А-а-а, а-а-а, были собе котки два. А-а-а, котки два, шаробуры оби-два… Жили-были два котенка, серые в полоску… Ах, шпи, кохане! Если гвияздки з неба хцешь – достанешь… Вшистки дзечи, навет злэ, погружоне со ве шье, а ти йедна тылко не… Спи, любимая! Хочешь звездочку с неба – достану. Все дети, даже шалуны, уже закрыли глазки, только ты не спишь…

Энджи привиделась темная комната с запертой дверью. В зарешеченном окне под потолком виднеется узкая полоска сиреневого света. Она, Энджи, лежит на кровати, и кто-то держит ее за руку. Прохладная мягкая кожа… Как хорошо… Другая рука отводит волосы с ее лба…

– Ах, шпи, бо влашни кшезек зева и за хвиле зашни… А где рано пшиде свит, кшезицове бедзе встыд, це он зашпал, а не ты… Спи, сам месяц зевает и вот-вот уснет. А когда придет утро, ему будет стыдно, что он заснул, а ты нет…