Эпилог

Мощеные улицы нашего городка усыпаны алыми, оранжевыми и янтарными листьями. Вьется дым из труб на крышах домов и магазинов. День стоит чудесный. Только холодно слегка, пожалуй. Я рука в руке с Хэлом иду по мостовой.

– Не волнуйся, – сжимает он мою ладонь.

Другую руку я сую в карман темно-синей шерстяной юбки. Это одна из немногих вещей, которые мы купили на деньги, что дал нам на дорогу Иван. В кармане мою руку Хэл не увидит, и я могу незаметно для него шевелить, крутить пальцами.

Я рада, что мы побывали у Ивана. Он со своей семьей живет теперь в хорошем деревянном доме, где есть зимний загон для коз и даже отдельный кабинет для ставшего писателем Ивана. Сам Иван за эти годы немного располнел, но выглядит совершенно счастливым. Айседора тоже выглядит прекрасно – она все такая же молодая, подвижная и улыбчивая. Сату? Это очень живая девочка, веселушка и хохотушка. Я была очень рада повидаться с ними, но на сердце все равно было неспокойно, и Хэл это понимал. Одним словом, пробыв у Ивана всего два дня и две ночи, мы тронулись в дальнейший путь.

Десять лет пролетело за то время, пока мы с Хэлом были на горе Королевы волков. А с тех пор, как я в последний раз видела своего отца, их прошло… почти двенадцать, подумать только! Вскоре мы дошли до нашего книжного магазина, и у меня от страха похолодело в животе.

– Не волнуйся, – повторяет Хэл и обнимает меня за плечи.

Я рада, что он здесь, рядом – теплый, надежный, придающий мне уверенности.

Мы входим в магазин, и над нашими головами звенит колокольчик. Войдя, останавливаемся у порога, осматриваемся по сторонам. Я всей грудью вдыхаю знакомые запахи детства – запахи чернил и бумаги, кожаных переплетов и пыли, запах керосиновых ламп.

Мой отец разговаривает сейчас с покупателем, заворачивая купленные книги в плотную коричневую бумагу. Сколько раз за свою жизнь я видела эту картину! Отец выглядит неплохо, однако постарел. Некогда темные волосы совершенно побелели, лицо избороздили морщины. Но он жив и находится здесь – вот что самое главное.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – раздается звонкий голосок.

Я моментально переключаю внимание на девочку-подростка, которая только что выскользнула, должно быть, из подсобки, пока я смотрела на отца. Девочке лет одиннадцать, пожалуй. У нее темно-каштановые, аккуратно заплетенные в две косички, волосы, на шее повязан красивый синий с золотой вышивкой платок.

Я смотрю на нее, и все заготовленные слова внезапно вылетают у меня из головы.

– Мы хотели бы повидать Питера Алкаева, – говорит за меня Хэл.

– Если вам нужна какая-то книга, я сама могу вам помочь. Я здесь все книги знаю, – говорит девочка. – Ну, или почти все.

У меня на глаза наворачиваются слезы.

– Ты его дочь? – спрашиваю я.

– Ага, – улыбается она и протягивает руку. – Я Инна.

Мимо нас с коричневым пакетом проходит покупатель и исчезает на улице за дверью.

– Теперь он сможет с вами поговорить, – сообщает Инна и бежит к прилавку. Я была слишком потрясена, чтобы пожать ей руку, но она, кажется, не обратила на это внимания. – Папа! К тебе пришли!

Хэл снова сжимает мою руку, и мы идем следом за Инной. Мое сердце бьется так сильно, что я задыхаюсь.

Отец стоит, склонившись над кассой, и прячет в нее деньги, полученные от покупателя.

– Сейчас, сейчас, одну секунду! – весело откликается он, не поднимая головы.

– Они не за книгами, папа, – поясняет ему Инна. – Они именно к тебе.

Отец поднимает голову, с улыбкой смотрит на свою младшую дочь, на мою… на мою сестру. Переводит взгляд на меня, и лицо его моментально бледнеет, становится белым как снег.

– Эхо? – неуверенно шепчет он, словно не веря своим глазам.

Я киваю. Мои глаза наполняются слезами.

– Да, это я, папа.

– Эхо!

Он уже рыдает, а я замечаю, как все сильнее округляются глаза Инны.

В следующую секунду отец вылетает из-за прилавка, мы с ним обнимаемся, и оба плачем. На этот раз я плачу от радости. Чувствую в слезах счастливый привкус солнечного света, меда и морозного зимнего ветра. Что чувствует отец, я не знаю, но он продолжает рыдать, уткнувшись лицом мне в волосы и бесконечно повторяя.

– Эхо… Эхо… Эхо…

Наконец, отец поднимает заплаканное лицо и впервые замечает, что я пришла не одна. Но прежде всего, решает все объяснить младшей дочери.

– Инна, – начинает он, – это…

Не давая ему закончить, Инна обнимает меня и говорит, смеясь:

– Да я знаю, знаю, кто ты! И я всегда знала, что когда-нибудь ты обязательно вернешься!

Теперь я тоже смеюсь и чувствую себя на седьмом небе оттого, что у меня есть сестра.

Я чувствую, как рука Хэла сжимает мою ладонь, и, не переставая улыбаться во весь рот, объявляю:

– Хэл, познакомься, это мой отец. А это моя сестра Инна. Папа… – я тяжело сглатываю, переводя взгляд с отца на Инну и обратно, и решительно заканчиваю: – А это мой белый волк.

О своих приключениях я рассказываю отцу и Инне в комнате над книжным магазином, где горит камин и от свежезаваренного чая поднимается ароматный пар над щербатыми фарфоровыми кружками. Родя тоже здесь со своей женой и двумя вихрастыми мальчишками-близнецами, которые то и дело норовят дернуть Инну за косички. Нормальные такие мальчишки. Донии, слава богу, нет. Она давно уже покинула нашу семью, несколько лет назад. Родя рассказал мне, что Дония пыталась отсудить у папы деньги (после возвращения из города дела у него пошли в гору), но у нее ничего из этого не вышло. Тогда она тайком собрала вещи и ушла навсегда – прямо посреди ночи, даже не попрощавшись ни с кем. Документы о разводе папе спустя несколько месяцев прислали по почте.

– Не будем больше об этом, – говорит Родя. – Сегодня у нас праздник, давайте не портить его.

Итак, я рассказываю им все, а Хэл сидит рядом со мной, держит за руку и иногда кое-что поясняет или добавляет упущенное. Инна следит за тем, чтобы чайник не остывал. Где-то на середине моего рассказа мы делаем перерыв. Жена Роди (ее зовут Ара) накрывает на стол, и мы едим тушеное мясо и хлеб с медом.

Свой рассказ я заканчиваю уже за полночь. Близнецы давно сморились и спят прямо на ковре у камина, Родя и Ара с улыбкой смотрят на них. Инна прижимается к отцовскому плечу, а я прислоняюсь головой к груди Хэла. Слушаю стук его сердца, и мое сердце переполняет радость. Знаете, я никогда и не думала даже, что у меня может быть такая большая, чудесная семья.

– Ну, а что теперь? – спрашивает отец после того, как мы все несколько минут просидели молча. Он смотрит на меня, а я думаю: до чего же хорошо, что на вершине той горы всего десять лет пролетело, а не все сто, как могло быть. А еще мне очень жаль Хэла, у которого никогда не будет такого счастливого воссоединения со своей семьей.

Словно прочитав мысли, Хэл сжимает мою руку и говорит:

– Мы собираемся поступить в университет. Конечно, с тех пор как Эхо была в него принята, прошло немало времени, но, возможно, это решение все еще остается в силе.

Отец улыбается, я смеюсь и целую Хэла в щеку.

– Всю жизнь мечтала стать врачом, – говорю я.

– А мне нужно наверстать знания по истории за целых четыре века, – поясняет Хэл и добавляет: – А тем временем найду себе какое-нибудь занятие.

– Но мы будем навещать вас часто-часто, как только сможем, – обещаю я. – А когда я стану врачом, мы поселимся здесь, в нашем городке. Я не хочу больше тратить время попусту.

– А я и не думаю, что ты провела время попусту, – тихо замечает отец. – По-моему, ты очень даже хорошо свое время провела.

По моим щекам снова текут слезы, и Хэл подталкивает меня к отцу. Я перехожу к нему и сажусь рядом на диван. Он осторожно обнимает меня за плечи одной рукой. Осторожно потому, что привалившись к его другой руке, давно уже спит Инна.

Я бросаю взгляд на Хэла. Он улыбается мне и слегка кивает головой.

– Есть еще кое-что, папа…

Мне кажется, он знает – в его глазах искрится смех.

– И что же именно, солнышко?

Я вынимаю правую руку из кармана юбки и показываю папе кольцо на безымянном пальце – три переплетенные полоски желтого, розового и белого золота.

Отец целует меня в лоб и говорит:

– Поздравляю тебя, девочка моя дорогая.

Я смеюсь. От моего смеха просыпается Инна и требует снова рассказать все, что она проспала. И я рассказываю ей о том, как мы с Хэлом обвенчались на вершине горы, а нашими свидетелями был Северный ветер со своей семьей.

И только позднее, когда мы с Хэлом втискиваемся в узкую кровать в моей старой комнате, у нас появляется, наконец, возможность поговорить вдвоем. Дом у леса мой папа продал сразу после ухода Донии, а затем вернулся в эту маленькую квартирку над книжным магазином. В моей бывшей комнате поселилась Инна, но сегодня она уступила ее нам, решительно заявив, что будет спать на диване в гостиной. Я прижимаюсь к Хэлу, уткнувшись головой ему в подбородок, а он крепко обнимает меня.

– Спасибо, что спасла меня, – шепчет Хэл.

– Ничего другого я никогда в жизни не хотела.

– Все равно спасибо.

Сон уже подкрадывается ко мне на мягких лапах, но я все еще сопротивляюсь ему, чтобы успеть сказать самое главное.

– Я люблю тебя, Хэлвард Винтар.

– И я люблю тебя, Эхо Алкаева.

– Хэл? – еще крепче прижимаюсь я к нему.

– Что, любовь моя? – полусонно бормочет он.

– Никогда не отпускай меня.

– Ни за что, – обнимает меня Хэл. – Ни за что и никогда.

Он целует мои волосы, наши сердца бьются в унисон, и я засыпаю под звуки его легкого дыхания.