На Поместный Собор, открывшийся 31 января 1945 года, прибыло довольно большое число архиереев — 476. Митрополиты Ленинградский Алексий (Симанский), Крутицкий Николай (Ярушевич) и Аляскинский Вениамин (Федченков) принимали гостей — иерархов Православных Церквей. Гостей из других стран было гораздо больше, чем на Поместном Соборе 1917 года. Прибыли представители Иерусалимской Церкви, Сербской, Антиохийской, Александрийской, Румынской и других. Прибыл Католикос-Патриарх Грузинской Церкви. Предстояли выборы нового Патриарха Русской Православной Церкви. Местоблюстителем Патриаршего престола назначен был митрополит Ленинградский Алексий. Полуголодная Москва, источенная войной, с темными, заклеенными крест-накрест окнами, недавно отметила праздник Рождества Христова. Храмы, которых, несмотря на некоторое изменение сталинской политики, было немного, в праздник были полны. Через пару недель — Сретение. Самые холодные зимние дни.

В 1945 году храм Богоявления Господня, что в Елоховской слободе, считался главным собором столицы. Патриаршая резиденция не так давно перенесена была в Чистый переулок. Иностранных гостей встречали со всей возможной в военное время пышностью.

Митрополит Ленинградский Алексий, будущий Патриарх, прибыл в Москву из почти неживого еще Ленинграда, где жил и служил всю войну. Митрополит Алексий сам причащал верующих, которых было довольно много. Храм утром можно было найти только по неяркому свету свечей в окнах. Митрополит Алексий на проскомидии сам читал поминальные записки, необыкновенно длинные, сам отпевал покойных.

Сейчас, в 1945 году, владыка Алексий, глядя на сильно изменившуюся заснеженную Москву, вспоминал, как много пережил он за эти два года! Слава тебе, Господи.

Ни митрополит Алексий, ни покойный Патриарх Сергий не сомневались в победе Советской армии, но тревожились о том, что будет с Церковью после войны. 7 октября 1941 года членам Московской Патриархии было предложено покинуть Москву. Предстоял переезд в город Чкалов, бывший Оренбург, известное издавна место ссылки. Не следовало забывать, что у Сталина все же был план по уничтожению Православной Церкви и что даже в войну и на фоне некоторого послабления этот план действовал. Митрополит Сергий дал согласие на переезд, хотя у всех членов Патриархии не было уверенности, что это не ссылка.

Поезд еще не подошел к Пензе, была ночь. Митрополиту Сергию внезапно стало плохо. Приступ был довольно сильный, так что владыку пришлось с поезда снять и позвать врачей. Врачи осмотрели больного и сочли дальнейшее путешествие невозможным. Пришлось срочно связываться с Москвой и просить разрешения изменить маршрут следования. Разрешение было получено, вагон сняли с пензенского поезда и прицепили к поезду в Ульяновск. В Москву митрополит Сергий смог вернуться только в августе 1943 года.

Выборы Патриарха состоялись на Соборе епископов, прошли по-военному тихо и строго, в Чистом переулке, в здании бывшего Германского посольства, что было даже символично. Митрополит Сергий к тому времени был уже тяжело болен, однако он — человек очень выносливый и упорный, с ясным умом. Он полагал, что Патриарх должен быть избран — ради того, чтобы не страдало каноническое устройство Церкви.

Церковных иерархов было пять: митрополиты Крутицкий Николай (Ярушевич), Дмитровский Сергий (Воскресенский) и Ленинградский Алексий (Симанский), митрополит Киевский Иоанн (Соколов) и митрополит Северо-Американский и Алеутский Вениамин (Федченков), живший тогда еще в Америке, но состоявший в Московской Патриархии. Этот Собор епископов был небольшой, однако очень важной победой Церкви. 12 сентября Архиерейский Собор избрал митрополита Сергия Патриархом. 15 мая 1944 года Патриарх Сергий скончался. Местоблюстителем Патриаршего престола, согласно распоряжению Патриарха, назначен был митрополит Ленинградский Алексий, тогда находившийся в Ленинграде.

И вот теперь, на Поместном Соборе, прошли выборы нового Патриарха. Им стал митрополит Ленинградский Алексий.

— Труд мой облегчается тем, что Святейший Патриарх ясно наметил путь, по которому должен пойти тот, кому будет вверено водительство корабля церковного: это — строгое следование священным правилам церковным, верность Родине, нелицемерная, по наставлению апостольскому, покорность предержащей власти, я же есть, по апостолу, от Бога, — сказал вновь избранный Патриарх.

Ему было 68 лет, за плечами — арест, ссылка в Караганду и блокада.

Вскоре после интронизации Патриарх, митрополит Николай и настоятель Богоявленского собора протоиерей Николай (Колчицкий) приглашены были на встречу с правительством. Правительством был, конечно, Сталин. Кроме него, так сказать, волю народа представлял Молотов, ведавший делами Церкви при правительстве. Сталин встретил гостей радушно. В беседе указал на то, что РПЦ должна занять лидирующую роль в мировом Православии. Как это заявление приняли владыка Николай и Патриарх, в тридцатилетием возрасте участвовавший в известном монархическом движении, можно только догадываться.

Возможно, новому Патриарху известна была уже ходившая во вновь открытых семинариях история, рассказанная митрополитом Крутицким Николаем (Ярушевичем).

В 1943 году Сталин принял решение о смягчении террора. Уверение Церкви в лояльности к власти было получено. Теперь следовало сделать некоторую уступку, так как война — время жестокое, а до победы еще далеко. Всесильный Генералиссимус строил линию защиты. Однако, как оказалось, переговоры вести практически было не с кем. Митрополит Сергий находился в Ульяновске. Сталин вызвал его в Москву. Держа бокал, Сталин предложил вина. Владыка от вина отказался. Начался разговор.

— Какие проблемы у Православной Церкви? — спросил Сталин.

— Нехватка священников, — ответил митрополит Сергий.

— А какие причины такой нехватки?

— Причины разные, — ответил митрополит, очень хорошо знавший, с кем разговаривает. — Некоторые заканчивают семинарию, а становятся потом Генеральными секретарями.

И сделал характерный жест, который Сталин тут же узнал. Владыку проводил к машине сам. Семинаристы добавляли, что провожал Сталин владыку Сергия, как иподиакон, но вряд ли это было так.

Видимое потепление власти к Церкви обозначало только перемену тактики. Однако надо было жить и действовать даже в этих условиях. Наступала весна 1945 года, когда весь народ ждал победы над фашистскими захватчиками, а в верующих сердцах грозно и радостно звучало: «С нами Бог!» Это была и весна нового времени, несущего надежду на то, что Церковь, пережившая большой террор, выживет и в новых условиях.

Власть не могла решиться на уничтожение архитектурного ансамбля Троице-Сергиевой Лавры, имеющего мировое значение. Троице-Сергиева Лавра была одним из первых мест, которые показывали иностранным туристам в СССР. Вскоре после интронизации Алексий I обратился к Сталину с просьбой передать Троице-Сергиеву Лавру в ведение Патриархии. Прошение было удовлетворено. В 1944 году, еще во время войны, начались восстановительные работы. Были починены лаврские часы. На колокольни вернули колокола, Загорск, бывший Сергиев Посад, снова огласился праздничным звоном. Однако для восстановительных работ не хватало реставраторов и квалифицированных мастеров по дереву и металлу. В 1945 году открыто было трехлетнее Художественно-ремесленное училище, готовившее лепщиков, белокаменщиков, плотников.

В январе 1945 года вернулись в родную обитель мощи преподобного Сергия. Это был поистине день торжества. Старец Илларион (Удодов) облачил мощи в специально сшитое одеяние и совершил первый молебен. Есть сведения, что глава преподобного долгое время тайно хранилась в Никоновском храме Владимирской иконы Божией Матери. Для торжества мощи перенесли в Троицкий собор, на месте которого некогда находилась келья преподобного.

В начале 1946 года после длительного периода возобновились богослужения в еще опечатанных храмах. Стали совершаться молебны преподобному Сергию. В должность настоятеля монастыря вступил сам Патриарх, наместником назначен был архимандрит Гурий (Егоров), исповедник, у которого за плечами был не один год лагерей.

Газеты и отвоеванный Патриархом Сергием «Журнал Московской Патриархии» тех лет буквально пестрят сообщениями о приезде в Москву и Ленинград иностранных церковных делегаций и о поездках иерархов РПЦ за рубеж. Это была видимость свободы. Положение Церкви было довольно сложным: все ее действия находились под контролем. Однако у большинства тогдашних иерархов еще живы были лагерные привычки — передавать информацию тайно, чем они широко пользовались. Так что во многих случаях всесильное НКГБ давало осечки.

Тем не менее аресты по 58-й статье продолжались, ссыльные священники, не оставлявшие служения, получали новые сроки в ссылках и лагерях.

Весной 1947 года Патриарх обратился к Сталину с новым ходатайством — о передаче мощей РПЦ. Это ходатайство было удовлетворено. Так в Богоявленский собор пришли мощи святителя Алексия. Совет по делам Русской Православной Церкви был против передачи мощей, но Сталин лично настоял на передаче. Видимость потепления сохранялась до 1948 года, отметившего начало нового периода гонений.