Папаяпис
Однажды по дороге с вершины Афонской горы мы решили заглянуть к одному из афонских монахов — отцу Иоанну, которого в простоте греки прозвали Папаянисом. Извилистая крутая дорога с бетонными ступенями, рассчитанными на шаг осла, приводит нас к двери небольшой кельи. Стучим. Ничего. Читаем молитву. Ничего. Ждем. Наш переводчик уже начинает нервничать — как же так, нас же обещали принять! Все равно — ничего. Все глубоко задумываются: а может, и не надо? Может, и нет у нас каких-то серьезных вопросов, чтобы старца беспокоить? Переводчик рассказывает нам историю, которой сам был свидетелем. Одна группа как-то — так же, как и мы, — пришла к Папаянису. Наш переводчик был внутри — и, услышав стук, собрался уже было открыть дверь. «Сиди!» — строго сказал Папаянис. «Геронда, но там же люди пришли?» — «Сиди, кому говорю!» Стук усиливается. «Геронда, ну пожалей людей, может, у них там жизненно важные проблемы и они ждут твоего благословения?» — «Не смей дверь открывать, еще раз повторяю!» На пару минут стук прекратился — но затем снова возобновился, только теперь совсем нерешительный, робкий. «Геронда, ну прошу тебя, ради меня — открой дверь, мы же не знаем, что им надо?»
Папаянис встает и молча идет к двери. Переводчик — за ним. Наконец-то дверь распахивается — старчик встает в проеме и обращается к переводчику: «Посмотри на них — ты что, не видишь? Они же мертвые». Разворачивается и закрывает дверь.
После такого рассказа мы уже сами стоим ни живы ни мертвы. Но тут — о чудо! — дверь, к которой мы уже готовы прикладываться, как к святыне, распахивается — и молодой послушник приглашает нас пройти внутрь.
Глубокий выдох — может, и правда мы еще не безнадежны? — и мы проходим в архондарик — гостиную для паломников. Опираясь на простую деревянную клюку, к нам выходит сгорбленный и сухонький старец. Его слов приветствия разобрать невозможно — почти полное отсутствие зубов дает о себе знать. Однако наш переводчик моментально схватывает смысл — и начинается беседа. Поговорив о разном, старец приглашает нас пройти в мастерскую, где монахи изготавливают кожаные ремни на продажу. Старший группы просит у Папаяниса продать ему монашеский ремень — старец сам выбирает и просит примерить. Оказывается, что ремень не по размеру, слишком большой. Надо проделать еще пару отверстий — старец находит необходимый инструмент, начинает пытаться прорезать — и ничего у него не получается. Ослабевшие руки восьмидесятилетнего старца не могут проткнуть крепкую кожу. Мимо проходит молодой послушник — и мы оказываемся невольными свидетелями примечательной сцены. «Ну чего ты делаешь, геронда? А ну давай сюда, я сам эти дырки проткну. Ты же не можешь — что, не видишь, что ли? Иди отсюда, не мешайся!..» И старец послушно отдает непокорный ремень послушнику, который отработанным движением за пару секунд пробивает необходимые отверстия и отдает ремень нам.
Папаянис, нимало не смутившись таким поведением своего послушника, счастливо улыбается. Обидеться бы ему такой наглости — да только как тут обижаться, когда внутри все любовью заполнено!..
