Божья стирка
Ну как так можно! Взять новую белоснежную рубашку и за один день превратить ее в заляпанную тряпку! Ох уж эти школьники! Пятно от еды — ладно, отстирается. А вот чернила и клюквенный сок — это надо будет помучиться. Что делать, все дела надо отодвинуть и отправляться стирать.
Устал я. Сел на табуретку напротив стиральной машины. А она — так спокойно и уверенно крутит свой барабан. Несколько оборотов в одну сторону — остановка — теперь в другую. В одну — в другую. Эта спокойная уверенность начинает действовать на меня завораживающе. Она никуда не торопится. Четко выполняет программу. Туда — пауза — сюда. Внутри — белье. Ох, как же ему не нравится, что с ним сейчас происходит! Ну подумаешь, пятна. И не в таком еще можно ходить! Зачем же так измываться? Крутить то в одну, то в другую сторону. Вещи цепляются друг за друга, трутся, им некомфортно, они сминаются, вытягиваются, то закручиваются в тугой жгут, то растягиваются по поверхности барабана, когда на высоких оборотах начинается отжим.
А барабан все крутится. Туда — сюда. Очень часто мы забываем про то, что наши семьи — это такие же стиральные машины, только не человеческими руками собранные, а сконструированные Богом. Поначалу мы были такие вполне довольные собой, сухонькие, почти чистенькие в собственных глазах, тут нас ррраз — и положили в барабан. Сначала — мужа и жену. Потом дети добавляются с родственниками. И начинается стирка. Самая большая стирка в жизни. Поначалу вроде как терпимо. Где-то друг о друга потерлись, неприятно, но что поделать. Мокро, противно, но ничего. Думали, так и дальше будет. Оказалось — всего лишь замачивали. А потом неожиданно начинает литься сверху какая-то едкая гадость, разъедающая, противная. Она проникает всюду, и такие родные, давно привычные пятна вдруг меняются, исчезают. Это у нас слезла вся мишура и позолота, сползли маски и роли — и неприглядность, столь скрываемая от внешних, выползла наружу. Не только выползла, но еще и стала пытаться запачкать собой другого. Что значит тебе не нравится? А ты терпи! Принимай меня со всем приданым! Только вот Бог здесь упрямо продолжает лить сверху едкий раствор неприятностей и скорбей, чтобы отодрать от ткани души глубоко въевшуюся грязь. Крутит нас в Своем барабане, сталкивает друг с другом, иногда — самыми болезненными местами. Мы начинаем кричать от боли и страха, нам невыносимо хочется прекратить это страдание — вырваться из этого тесного и неустойчивого барабана, высохнуть под лучами ласкового солнца и просто насладиться жизнью. Мы не понимаем, за что нам такое мучение? Но дверца крепко заблокирована. Процесс идет, и никто нас отпускать не собирается. Снова крутит — туда, сюда. Снова больно, снова — то химия жжет, то ледяная вода полощет, то почти на разрыв отжимают на высоких оборотах. Иногда бывают короткие паузы, чтобы только дыхание перевести. И снова стирка.
И вот однажды, когда мы уже совсем отчаялись выбраться наружу, искренне поверив, что вся жизнь — боль, в конце — смерть, вдруг щелкает замок, и распахивается дверка. Чьи-то нежные руки достают нас из ненавистного барабана — расправляют, отряхивают, внимательно смотрят: все ли отстиралось? Не осталось ли пятен? А мы не можем поверить: неужели этот кошмар закончился? Вот и оно, горячее солнце любви, которому осталось теперь немного — досушить и нагреть своими лучами, чтобы всякий, кто прикоснется к нам, навсегда запомнил: есть в жизни и Бог, и любовь, и счастье, и Божья стиральная машинка — самая эффективная.
