13
– А-а-а!
Кэти сделала шаг назад и чуть не упала в снег вместе с Кларой, которая висела у нее за спиной в переноске-кенгурушке. Аделина вовремя ее поддержала.
– Эй, девчонки! Что случилось?
– Там… там лежит!
Перед поленницей, откуда доносилось жужжание генератора, на циновке лежали два мертвых кролика. Их глаза и кожу удалили с хирургической точностью, оставив лишь окровавленные тушки.
– Ух ты! Отгуляли свое! – воскликнула Аделина, склонившись над зверьками. – Вокруг шеи четкий след. Видимо, они угодили в веревочную ловушку-петлю, какие раньше использовали.
Она присела и сощурилась:
– Ничего себе! Тут как будто скальпелем поработали! Надрезы такие аккуратные…
– Чем? Скальпелем?
– Именно. Идеально освежевали.
Кэти потерла друг о друга руки в перчатках, словно хотела согреться.
Сквозь густые ветви деревьев на землю с трудом пробивались лучи солнца. На сколько хватало глаз, вокруг двух молодых женщин и маленькой Клары простиралось снежное царство, и морозный обжигающий воздух глубоко проникал в их легкие.
– Франц? – решилась наконец Кэти, увидев бензопилу, подвешенную на стене в поленнице.
– Скорее всего, – ответила Аделина, указывая на следы снегоступов, которые огибали сарай и исчезали в лесу.
Она вытащила из кармана своей куртки-анорак охотничий нож и вонзила его в тушу одного из кроликов. Кэти глазам не поверила, когда увидела размер лезвия. Сначала – Аделина-астматик, теперь – Аделина-Рэмбо.
– Еще теплые, он их совсем недавно положил. Такие вот милые «хлеб да соль»! Умеет подкатывать к девушкам!
Кэти чуть отступила, ее удивил апломб, с которым говорила Аделина.
– Что будем с ними делать? – спросила она, с уважением глядя на нож.
Клара пищала, ей надоело сидеть в кенгурушке; Аделина спрятала нож в чехол и завернула кроликов в циновку.
– Гигиена – явно слабое место этого парня. Оставлять в таком виде освежеванную дичь… Правда, Артур предупреждал нас, что лучше сделать вид, будто мы принимаем подарок, а то Франц может обидеться… Выброшу тушки в ручей. Ладно, поехали!
Кэти схватила ее за капюшон:
– Подожди! Ты… ты не думаешь, что нам лучше отложить прогулку? Честно говоря, мне как-то не по себе. Эти кролики… Франц… Подозрительный тип, живет один, в таком месте! Как полагаешь, он следит за нами? То есть… за женщинами следит и…
Аделина приложила руку ко лбу козырьком и огляделась:
– …возбуждается? И не хило, думаю… Слушай, мы же не будем теперь дома сидеть только из-за того, что какой-то старый придурок бродит поблизости! Для девушки, которая занималась боксом, ты что-то трусовата.
– Просто во мне говорит здравый смысл. Ты не видела, какого он роста.
– Слушай! Считай, что он нам как бы цветы подарил – в виде кроликов!
– Угу, это как четное количество цветов на свадьбу дарить…
Кэти кивнула в сторону бензопилы и канистр с бензином:
– Надо бы их убрать отсюда…
Аделина пожала плечами и сказала Кларе:
– Вот бояка твоя маманя!
– Смейся, конечно, но мне от этого не легче, правда. Рыси эти к тому же…
Аделина смазала губы гигиенической помадой с маслом какао и надела солнечные очки, прежде чем отправиться по снегу к ближайшим деревьям, с циновкой под мышкой.
– Кстати, о рысях! Мы тут уже три дня и не видели ни одного следа этих зверюг. Ни на снегу, ни в капканах, ни рядом со свиными тушами!
– Ты к свиньям ходила? Когда?
– Э-э-э… вчера. С… с Давидом, пока ты…
Кэти взвилась:
– Пока я спала! Кот из дома, мыши в пляс! Понравилось зрелище?!
Она молча обогнала Аделину и демонстративно зашагала впереди.
– Ну ты чего?! Успокойся! Я просто хотела убедиться, действительно ли вокруг шале бродят рыси. Странно все-таки, что они не идут на запах. Знаешь, мне кажется, Артур все это придумал, просто чтобы напугать нас. Это в его стиле!
Кэти зашагала еще быстрее, она была в ярости.
– Эй! Потише! Притормози чуток! Я же говорила, что не очень-то выносливая!
– Такие девицы, как ты, обычно выносливые, – бросила Кэти, выдыхая облачко пара.
– То есть?
– По-моему, и так ясно!
– Слушай, я уже привыкла не обращать внимания на подобные замечания… Так что я утрусь и будем считать, ты это не со зла сказала, а у тебя разыгрались нервы…
Они молча продвигались вперед. Кэти шла, не сбавляя темп. За спиной в переноске у нее сидела Клара, и от предпринимаемых усилий Кэти чувствовала, что сердце ее вот-вот выпрыгнет из груди. Аделина безнадежно не поспевала за ней, расстояние между женщинами все увеличивалось. Аделине было не до великолепных пейзажей с огромными лапами лиственниц, дрожавших на фоне ярко-голубого неба, со сверкавшими на ветвях снежинками и слепившим глаза снегом.
Начался крутой подъем.
– Ты… идешь… не туда… Ручей… должен… быть… левее… – неожиданно сказала Аделина. – Ле… левее… И… можно… помедленнее… по… пожалуйста…
– Что-то не так? – не оборачиваясь, съязвила Кэти. – Ты… за… задыхаешься.
– Черт… те… что… Кэти… По… помедленнее!
Добравшись до вершины, Аделина оперлась о ствол дерева и прижала к груди обе руки. Она дышала как паровоз. Порывшись в кармане с закрытыми глазами и широко открытым ртом, она вытащила ингалятор и сделала два мощных вдоха. Потом легла на землю, раскинув руки и глядя в небо.
Кэти с трудом склонилась над ней и холодно спросила:
– Все в порядке?
Аделина не шевелилась.
– Ты специально… шла быстро! Чертова…
Кэти расстегнула переноску и спустила Клару на снег, чтобы та немного размяла ноги. Потом снова повернулась к Аделине:
– Почему ты мне ничего не сказала? Три дня ты от меня что-то скрываешь! А я-то надеялась… что мы можем друг другу доверять!
Аделина поднялась, не обращая внимания на протянутую руку, отряхнула комбинезон от снега, бросила мертвых кроликов и пошла обратно.
– Доверять! Да ты чуть с ума не сошла, стоило тебе только узнать о нашем с Давидом разговоре. Я пошла обратно! Хочешь, иди в деревню сама! И смотри не потеряйся, тут тебе не… Версаль!
– Но… Я просто думала, что мы сможем подружиться.
– Как ты наивна, бедняжка!
– Я наивна? Да что с тобой такое?
– Ничего со мной такого!
– Да? А что ты скрываешь тогда?
Аделина вытащила нож и с криком бросила его в ствол. Лезвие впилось в кору.
– Ты совсем свихнулась? – заорала Кэти. – Тут же Клара!
Аделина прижалась лицом к дереву, обхватив пальцами ручку ножа из слоновой кости.
Кэти пришла в себя не сразу, а затем приблизилась к Аделине и погладила ее по спине.
– Ты меня напугала… Что происходит?
Молчание. Ребенок подошел к женщинам и обхватил ноги матери.
– Аделина?
Та медленно выдохнула:
– Ты когда-нибудь врала? Тем, кого любишь больше всех на свете? Как будто тебя кислота изнутри разъедает, убивает последние чистые воспоминания…
Кэти почувствовала, как к горлу подступают слезы, ноги у нее стали ватными. Ей хотелось крикнуть: «Да! Да! Я и сейчас вру! И не могу передать словами, как мне от этого плохо!»
Ну же, тихо! Молчок! Не дай воли своим эмоциям! Она еле сдержалась, чтобы не расплакаться.
Поздно… Аделина резко повернулась.
– Значит, и ты тоже… – прошептала она с ужасной грустью. – И ты тоже не можешь спокойно спать… Видишь, шила в мешке не утаишь. – Она продолжила через минуту: – Знаешь, моя астма… Врачи утверждают, будто бы я симулирую, придумываю… Будто бы проблема только в моей голове. В голове, черт, слышишь меня? Я… А ингалятор… Я и сама не знаю, что там внутри, может, воздух, может, морская вода. Одно знаю: без него мне конец! Ты сама сейчас видела! Что я там симулирую, а? Что?!
Она вырвала нож из ствола дерева и снова убрала его в чехол. Лицо ее стало спокойным.
– Ну вот, ты хотела знать, теперь знаешь. Но предупреждаю, скажешь кому-нибудь об этом, убью. Даю слово.
