Афина нашла его через десять минут в заднем зале непрезентабельного ресторанчика. По той поспешности, с какой он встал ей навстречу, она определила, что непоколебимое спокойствие Фортунато начинает сдавать, но его грустные глаза и утомленный вид не перестали действовать не нее ободряюще.

– Вы сегодня прекрасно выглядите, – сказал он ей.

Она выбрала темно-синий костюм с белой блузкой. Ей хотелось выглядеть впечатляюще профессиональной, когда они встретятся с француженкой.

– Я хочу знать больше о том, кто может следить за мной.

– Так, ничего, – успокоил он ее, когда они шли к выходу из пиццерии. – Просто предосторожность. Хотелось бы, чтобы о нашей беседе никто не знал, поэтому мы и принимаем некоторые меры предосторожности. Взгляните! Я как следует подготовился к нынешнему вечеру. – Он что-то вынул из кармана и приколол на лацкан пиджака.

Она наклонилась поближе, чтобы рассмотреть, что это такое, при тусклом уличном освещении. Это был голубь с оливковой ветвью в клюве – украшение, несколько необычное для полиции Буэнос-Айреса.

С напыщенным видом Фортунато представился:

– Перед вами доктор Мигель Кастелли, адвокат, специалист по правам человека, консультант «Международной Амнистии».

Она посмотрела на новоиспеченного адвоката по правам человека:

– Мигель… мы не будем писать об этом в отчете, о'кей?

Он открыл дверцу синего «форда», и она вопросительно посмотрела на него, прежде чем сесть в машину:

– Это чья машина?

– Так, я ее одолжил. У моей полетели тормоза.

Танцзал находился в подвале Армянского общества взаимопомощи, помещение было метров пятьдесят в длину. С баром в одном конце и местами для сидения человек на двести с лишним, расположенными вокруг натертой танцевальной площадки. Динамики надрывались аргентинским роком, но, по словам бармена, в десять часов заиграют танго и все начинающие смогут получить первый урок бесплатно.

– Придет ли сегодня француженка? – спросила его Афина.

Он хмуро ответил:

– А кто ее знает?

Она заняла маленький столик, пока Фортунато ненадолго удалился, и двое молодых людей, сидевшие за несколько стульев от нее, заулыбались ей и стали завязывать разговор. Она умеет танцевать танго? Отвечая на вопросы, она смотрела мимо них, оглядывая помещение. И тут она увидела лицо, от вида которого у нее заныло под ложечкой.

Прислонившись к стене, стоял Фабиан в неописуемом твидовом спортивном пиджаке и смотрел на нее. Когда они встретились глазами, он широко осклабился и поднял руку, как будто говоря: «Конечно же!» Он стал пробираться к ней через толпу.

– Фабиан, я думала, вы терпеть не можете танго!

– Я предоставляю ему еще одну возможность. Это же моя культура, правда? И, кроме того, здесь чувствуется особенное социальное движение, и мне это нравится.

Она не поверила ни одному его слову, но сделала идиотскую мину:

– Ara, значит, женщины!

Он пожал плечами:

– Вы уже знаете меня, Афина. Но, наверное, это судьба, чтобы мы с вами станцевали танго. Я здесь. Вы здесь…

– В общем-то, я здесь с комиссаром Фортунато. Он сказал, что мне нельзя уезжать из Буэнос-Айреса, не научившись нескольким па.

– Так это еще лучше! Мы можем посидеть вместе, выпить бутылку шампанского! Я присоединюсь к вам.

Она изобразила самый большой энтузиазм, и он, втиснувшись между стоявшими чуть ли не вплотную столиками, подтянул к себе стул. Двое молодых людей за соседним столиком разочарованно переглянулись.

– Вы одеты очень спокойно, Фабиан. Это для меня как-то неожиданно.

– У меня было очень спокойное настроение, Афина. Хочется же иногда подумать о вечном. Но вы! – Он ощупал взглядом ее тело. – Очень… – Он распрямил плечи. – Вот такая. Суперкомпетентная! Профессионал! Но все же с этакими флюидами сексуальности, чисто вашими. – Казалось, эти слова он роняет механически, стараясь при этом заглядывать ей за плечо в направлении входа. – А вот и комиссар! Превосходно!

Подошел Фортунато:

– Добрый вечер, Фабиан.

– Комисо? Как приятно. Я настаиваю, чтобы вы позволили мне угостить вас бутылкой шампанского!

– Что-то не замечал, чтобы ты был любителем танго.

– Если сказать правду, я больше люблю рок-н-ролл. Я не tanguero, как вы, Мигель, или как комиссар Бианко. Он поет, верно?

– Он поет, – безразлично произнес Фортунато.

Пока Фабиан пытался привлечь внимание официантки, Афина обменялась взглядами с Фортунато. Они понимали друг друга: Фабиан заявился сюда, чтобы найти француженку. Если они хотят поговорить с ней наедине, лучше всего будет подождать на улице и там перехватить, но для этого нужно избавиться от этого непрошеного хозяина стола. Принесли шампанское, и она изобразила искреннюю благодарность, когда Фабиан разливал вино по трем бокалам. Она подождала несколько минут, потом сделала огорченное выражение лица:

– О! Мигель. – Она смущенно поежилась, используя опыт притворства десятка неудачных свиданий. – Извините меня, но мне нужно поскорее в отель. – Оба мужчины озабоченно посмотрели на нее. Она ссутулилась. – Это женское. Я не была готова… Извините, Фабиан. Позвольте отдать вам деньги за шампанское.

Фабиан великодушно отказался от денег:

– Нет! Даже не может быть разговора об этом. – Но видно было, что он не на шутку встревожился.

– Пойдемте побыстрее, – обратилась она к комиссару и встала.

Фабиан тоже встал:

– Я с вами. Провожу вас до машины.

– Но шампанское…

– Ничего страшного.

– Действительно, Фабиан, мы дойдем одни!

– Нет-нет!

Нужно было во что бы то ни стало его спровадить. В любую минуту может появиться француженка, и если они от него не отделаются, то потеряют самый лучший шанс встретиться с ней. Афина лихорадочно придумывала объяснение, пока они пробирались между столиками, но Фабиан буквально прилип к ней. Как пиявка, он шел в десяти-пятнадцати сантиметрах от нее и отпускать их не собирался. Музыка прекратилась, танцующие хлынули к своим столикам, и группа развеселившихся молодых людей случайно оттолкнула ее на полшага назад. Фабиан по инерции ткнулся в нее, и после мгновенного негодования ее осенило. Она настолько была уверена в правильности пришедшей ей в голову мысли, что не стала раздумывать. Она тут же обернулась и дала ему пощечину, да с такой силой, что заболела рука:

– Перестаньте меня лапать!

От удара Фабиан качнулся назад и никак не мог понять, что произошло:

– Я случайно!

– Не врите! Вы пристаете ко мне со дня моего приезда! Думаете, можете в комнате, полной народу, тискать меня, как животное? В чем дело? Ступайте найдите себе проститутку и заплатите за это!

– У проститутки можно кое-чему поучиться.

– Скотина! Не смейте разговаривать со мной таким тоном! – Она размахнулась, чтобы еще раз ударить его, но он перехватил ее руку и удерживал в воздухе. На миг их взгляды скрестились, Фабиан попытался самодовольно ухмыльнуться, и в тот же момент она вывернулась и с размаху другой рукой залепила такую пощечину, что на ее звук оглянулись все стоявшие вокруг.

Он смотрел на нее, ничего не понимая.

– Puta! – прошипел он. От его заносчивости плейбоя не осталось и следа.

И в какой-то момент она подумала, что он может ответить ей на удар.

Между ними вдруг встал Фортунато.

– Фабиан… – ровным голосом произнес комиссар.

– Отстань от нее, tarado! – горячо вступился за нее еще один. – Отстань, не то набью тебе морду! – Это был один из тех двух молодых людей, с которыми десять минут назад начала флиртовать Афина.

– Заткнись, boludo, а то просидишь следующие три месяца в calaboso.

– А ты пролежишь три месяца в больнице! – Молодой человек потянулся через плечо Фортунато и кулаком огрел Фабиана по голове. Фабиан вырвался из толпы и набросился на него.

Комиссар использовал свой лучший миротворческий голос:

– Ладно, ладно, Фабиан. Мы ушли. Оставайся здесь и повеселись.

Они протолкнулись через толпу, пока Фабиан пытался разобраться с теми двумя молодыми людьми. Когда Афина посмотрела назад в лестничный колодец, все трое вцепились друг в друга, махали кулаками и бодались, как разъяренные бычки, и к ним уже двинулись вышибалы. Через несколько секунд они были в светлом, спокойном вестибюле.

– Он что, и в самом деле вас лапал?

Она наклонила голову на плечо и сморщила нос:

– Это было не нарочно. – Она вскинула брови. – Но он в чем-нибудь все равно виноват.

Комиссар расхохотался. Афина никогда не слышала, чтобы он так долго смеялся. Он еще не справился со смехом, когда они вышли на улицу. Они в миг замолчали, когда до них дошло, что они столкнулись лицом к лицу с Поле́.