Афина не успела оставить сообщение для Терезы Кастекс, как получила ответный звонок на сотовый телефон. В трубке звучал вольготный, капризный, медоточивый голос:

– Я в безумном восторге от вашего звонка! Я так рада, что вы нашли меня! По правде говоря, мне давно хотелось поговорить с кем-нибудь о Роберте, но так трудно найти человека, который разбирается в этих вещах. Вы в первый раз в Буэнос-Айресе? Фантастика!

Она предложила встретиться в кафе «Тортони», прелестном старом заведении в центре, где когда-то собиралась литературная элита. «Тортони» мало изменилось с 1890-х годов, позолоченные стены отделаны зеркалами и красным бархатом, между мраморными столиками бесшумно скользили ловкие официанты в белых пиджаках. Фотографии и пожелтевшие газетные вырезки рассказывали о том, как семьдесят лет тому назад в этом зале читали свои произведения Борхес и Виктория Окампо. Отдельные двери вели в приватные кабинеты и просторное помещение с бильярдными столами. Немецкие и японские туристы за чашкой кофе читали путеводители.

Фабиан описал Терезу Кастекс де Пелегрини достаточно подробно, но все-таки она оказалась совершенно иной Терезой Кастекс, чем представляла себе Афина. Совсем не истерзанной безответной любовью неврастеничкой, какой ее представил Фабиан. Ее красота увяла очень привлекательно, и Афине пришло на ум, что неразделенная любовь скорее всего была изобретена инспектором. Стройная, лет пятидесяти женщина, изящно уложенные темно-русые волосы, прямая гордая осанка модели, совсем не похожа на инкскую мумию. Она говорила по-английски с женщиной, которая назвалась ей Сузанной Уинтертур из издательского дома «Эвондейл паблишерз».

– Я чувствовала такое одиночество после смерти Роберта, Сузанна, такое одиночество! Как вы знаете, мы работали вместе над фантастической новой книгой и только-только дошли до самого главного, произошло это ужасное событие. К счастью, мы уже обговорили окончание, так что я смогу оказать вашему проекту большую помощь. Вы, может быть, не знаете, но я писала еще до этой печальной истории с Робертом.

Она выудила из мягкой кожаной сумочки две небольшие книжки и положила их на стол. Каждая была в кожаном переплете с вытисненным на обложке золотым листом, по всей видимости, они были изданы на деньги автора. Афина открыла наугад один из томиков и, пробежав несколько строк, почувствовала, что начинает заливаться краской. Стихотворение описывало мысли женщины во время безумной оргии. В другом женщина ждала любовника в лимузине. Ме masturbo con tu imajen… Афина одобрительно кивнула и открыла другую книгу. Эта была поприличнее – сборник стихов с названиями вроде «Мальчик на Сен-Жермен-де-Пре» или «Флорентийская сумочка». Ей показалось, что это были размышления в стиле экзистенциалистов о различных походах Терезы по магазинам.

Она откашлялась.

– У вас действительно стиль… ну, как бы это выразиться получше… необычный. Североамериканские права на них еще свободны? – спросила Афина.

– О! – Не в силах скрыть удовольствие, она махнула рукой. – Мы можем обсудить такие вещи позже. Я отдаю их вам в подарок. Но давайте поговорим подробнее об этом проекте Уотербери. Что вам требуется от меня?

– Две вещи. Кое-какая биографическая информация и общая идея о том, как должен был закончиться роман. – Здесь Афина изобразила на лице что-то вроде растерянности. – Мне стыдно признаться, Тереза, но издание книг все-таки бизнес, и нам приходится прислушиваться к отделу маркетинга. Они хотят использовать обстоятельства смерти автора для продажи книги.

Это показалось беспардонным даже жене Карло Пелегрини.

– Они хотят воспользоваться убийством, чтобы продавать книгу?

Афина со скорбным видом покачала головой:

– Издательский бизнес, Тереза, очень беспощадный бизнес. Но по крайней мере, это позволит познакомить с вашей работой более широкого читателя. Отдел маркетинга видит это как историю художника, покатившегося по наклонной плоскости. Там должны быть и наркотики, и все такое. Знаете, всегда было что-то колдовское в образе художника, который разрушает себя, создавая свой лучший шедевр. Посмотрите, что сделалось с Ван Гогом! Они готовы даже предложить права на кинофильм. Конечно, его жена пришла в негодование, потому что он никогда не употреблял наркотиков… – Она передернула плечами. – Вот почему я надеюсь, что вы можете что-нибудь знать о его последних днях здесь.

Тереза Кастекс насторожилась и, чтобы скрыть это, вынула сигарету.

– Об этой смерти… – Она покачала головой. – Это довольно сложно. – По ее лицу пробежала тень. – Его убили не за наркотики. – Она не могла устоять от такого соблазнительного приглашения и, помедлив и оглянувшись по сторонам, перегнулась к Афине. – Его убила полиция.

Афина внутренне напряглась. Такая гипотеза уже появлялась, и если она и не принимала ее полностью, то никогда и не отвергала.

– Полиция?

– Я говорю вам это совершенно по секрету, потому что об этом знают очень немногие. Но это правда, это была полиция.

В первый раз за время их встречи Афина почувствовала, что Тереза Кастекс говорит искренне.

– Но зачем было полиции убивать его?

Ее не нужно было уговаривать.

– Это не очень украсит его образ, но, если вы пожелаете, я расскажу вам. Видите ли, Роберт связался здесь с одной женщиной. Французской проституткой самого низкого пошиба. Она говорила, что она танцовщица танго и преподносила себя как двадцатипятилетнюю женщину, но я уверена, ей было лет сорок. Должно быть, она была из парижских низов и приехала в Аргентину за богатством, думая, что будет здесь экзотикой. Я ее раскусила, но Роберт… у него всегда был более романтический взгляд на мир. Он хотел видеть в ней типичный для танго персонаж – француженку в пучине жизни Буэнос-Айреса. Он видел ее в таком романтизированном свете и сошелся с ней.

– А как же его жена?

– Вы еще молоды, Сузанна, но когда вы проживете с мое, то будете понимать, что человек, который борется, как Роберт, очень податлив на такого рода вещи.

– Но как это могло столкнуть его с полицией?

– Видите ли, полиция контролирует здесь всех проституток, либо через сутенеров, либо напрямую. Эту француженку опекала полиция. Роберт для нее был просто источником денег, но, как это иногда случается, Роберт захотел спасти ее от профессии, которую она для себя выбрала. – Тереза скривила рот. – Он был настоящий дурачок в этом отношении. Стал угрожать полицейскому разоблачением, и тот решил от него отделаться. После разыграли какую-то комедию с расследованием, знаете, у нас в Буэнос-Айресе… – Она демонстративно вздохнула и возвела глаза к потолку.

– Вы знаете, кто был этот полицейский?

У нее расширились глаза.

– Chica, да если бы я знала, он давно бы уже сидел за решеткой! Я знаю об этом только потому, что Роберт сам признался мне во время одной из наших творческих встреч. Мне жаль было видеть, как он покатился по этой дорожке.

– Но если Уотербери сам нуждался в деньгах, что могла эта проститутка взять от него?

– Может быть, это были и небольшие деньги… – сеньора скорчила презрительную мину, – но для претенциозной шлюхи и этого хватало.

– А вы не знаете, где мне найти эту женщину?

Терезе Кастекс вопрос, видимо, не понравился, и она, недолго помолчав, с подозрением спросила:

– А зачем она вам нужна?

Афина всплеснула руками:

– А… для большей достоверности. Это передает атмосферу…

Тереза снова стала любезной, но более сдержанной:

– Понимаю. Но давайте поговорим о книге. У вас рукопись с собой?

Она почувствовала, что ей немного не по себе:

– Нет, у меня нет. Видите ли, наш отдел сбыта решил работать с этой книгой только на прошлой неделе, а я в это время была в Чили по другому делу, им пришлось посылать рукопись с курьером. К несчастью, она, похоже, застряла где-то между Нью-Йорком и Буэнос-Айресом.

Тереза Кастекс улыбнулась неестественно широко, как будто ситуация доставила ей большое удовольствие:

– У моего мужа целая служба доставки! Дайте мне квитанцию, и рукопись будет у нас завтра же утром!

– Чудно! – произнесла Афина. – Я дам ее вам перед уходом. – Она поспешила перевести разговор в другое русло. – Самой рукописи я не видела, но он, как представляется мне, написал страниц сто пятьдесят.

– Расскажите мне, где он остановился. Я не видела его почти неделю до его убийства, и, судя по вашим словам, он очень сильно продвинулся вперед.

Афина на миг замешкалась. Из рассказа Фабиана следовало, что написанный текст прослеживал отношения между миллиардером и его женой в период, когда он поднимался вверх по коррупционной лестнице. Но Фабиан наговорил много чего. Тереза Кастекс наблюдала за ней со зловещей улыбочкой на губах.

– Ну… как вы знаете, книга прослеживала карьеру бизнесмена и его жены. Это был, я бы сказала, несколько авантюристического склада человек. – Она вдавалась в возможное содержание рукописи, насколько это позволяло услышанное ими от Фабиана, и не спускала глаз с Терезы Кастекс, следя за выражением ее лица, чтобы уловить, на верном ли она пути, но могла прочитать только все то же выражение любезного внимания. – А в той части, где рукопись заканчивается, говорилось о взятках, выплаченных правительственным чиновникам… Но это было не закончено.

Тереза Кастекс все так же сохраняла на губах легкую улыбку:

– Кто вы такая?

– Не понимаю вопроса.

Тереза Кастекс покачала головой:

– Наша книга была совсем не об этом! Наша книга была о продажной полиции, которая пытается шантажировать бизнесмена. Полицейские хотят приписать ему убийство журналиста и писателя и даже нанимают шлюху, чтобы она ввела в заблуждение его жену. Но конец вот какой: эта женщина не профессионал! Она даже не в состоянии сочинить правдоподобную историю, и жена понимает, что она врунья и шлюха! Вот о чем была наша книга! Очень реалистично, нет?

Афина почувствовала, как на ее лице невольно, как реакция на притворную любезность Терезы Кастекс, появляется глупая улыбка.

– Как смешно! Вы на кого работаете? Овехо? «АмиБанк»? Или прямо на «РапидМейл»? Они так обеспокоены тем, что аргентинец может владеть бизнесом, который, как они считают, должен принадлежать им! – Она встала, чтобы уйти, и Афина заметила, как в их сторону двинулся крупный мужчина в черном костюме и темных очках.

– Вы мне отвратительны! – не успокаивалась Кастекс. – Вы готовы на все, только бы навредить моему мужу! На любую грязную ложь! Почему вы пришли ко мне, когда сами-то и убили его! – Она подобрала со стола книжки, затем схватила ведерко для льда и выплеснула Афине на колени.

Афина ощутила сначала обжигающий холод, потом почувствовала, как по ногам потекла вода.

– И к вашему сведению, я писатель со своими собственными достоинствами! Мне не нужен Роберт Уотербери, чтобы обо мне узнали! – Она схватила другой стакан с водой, но прежде, чем успела вылить его на Афину, та вскочила на ноги и схватила ее за руку.

– Извините, – тихо и ядовито на английском языке сказала Афина. – Вы, наверное, спутали меня со своей подстилкой.

– Мать твою… – в ответ пробормотала по-испански Тереза Кастекс.

Афина вырвала стакан из ее руки и выплеснула воду ей в лицо с такой силой, что облила столы за ее спиной. Она видела, как по макияжу сеньоры струится вода, слышала негодующие возгласы посетителей, сидевших за соседними столиками, потом почувствовала, как из-под ног уходит земля. Она споткнулась о стул, задела медный цветочный горшок и грохнулась о пол, издав звук, схожий с цимбалами, завершающими последний такт симфонии. Над ней стояла Тереза Кастекс с телохранителем и грозила ей пальцем:

– Это вы убили его! Вы убили Роберта, чтобы воспользоваться его убийством, puta. Можешь так и написать в своем рапорте!

Афина провожала их взглядом.

Когда они ушли, к ней подошел официант и смахнул с ее делового костюма прилипшую грязь. За спиной у нее раздавались мужские смешки, кто-то промяукал. Она насквозь промокла, к одежде прилипла земля из цветочного горшка. Ее ложь обнаружена, ее маленькая операция почти во всех отношениях не удалась. Но пока она шла между золоченых стен «Тортони», ее сознание внезапно открылось для возможности, которая казалась невероятной и чудовищной, но, как ни странно, вполне объяснимой в мире корпоративных интересов: убийца Уотербери работал на «АмиБанк».