Глава 27

Ладонь опустилась на белоснежный бархат свадебного платья, богато украшенный вышивкой. Мастерицы несколько лет трудились над тканью, превращая золотые нити в искусный узор, и вот теперь передо мной лежал наряд, достойный королевы. Платье было великолепным, но я не хотела его надевать. Слишком тяжелое и теплое, оно, словно литая свинцовая броня, сковывало меня, мешая дышать.

– Миледи, вы уверены? – Служанка решилась задать этот вопрос, потому что искренне недоумевала, наблюдая за моим поведением. – Я бы душу продала за такое платье.

Простодушное признание юной девушки вызвало у меня горькую улыбку. Девушка не могла понять, как у кого-то хватило духу отказаться от наряда. Надо было видеть выражение ее лица, когда я завила, что выбрала другое.

– Скоро мы сменим меховые шубы на тонкий хлопок, – сказала я. – Так что тебе некуда будет ходить в бархате.

– Это точно, – засияла служанка.

Она, как и все элларийцы, пребывала в благоговейном трепете перед неожиданной сменой погоды. Привычная картина за стенами крепости менялась на глазах, бескрайние снежные поля, слепившие глаза, покрылись тусклой серой грязью. Но народ не роптал, напротив, люди радовались комьям склизкой мерзлой земли, трогали их, словно драгоценные камни, не в силах поверить, что снег стал таять. Солнце исчезало с небосвода лишь в темное время суток, а затем каждое утро расцветало на небе и радовало своим теплом до позднего вечера.

Ночи с каждым днем становились короче. Взволнованные, полные радостных надежд высокородные господа и их слуги одинаково радовались неожиданным переменам. Все обитатели дворца стали проводить много времени на улице. Дамы важно прогуливались по устланной досками дорожке, пачкая подолы своих платьев, их мужья скидывали шерстяные плащи, пользуясь возможностью ходить налегке, а некоторые, не обремененные титулами и положением, разгуливали прямо в холщовых рубашках. Я же, наоборот, стремилась спрятаться подальше, проводя время в самых темных и холодных уголках дворца, подальше от солнечного света, который проникал мне под кожу, заставляя гореть заживо в собственном теле.

И вот теперь, когда настал день свадьбы, я должна была выйти перед сотней придворных и пройти через весь двор в часовню, в которой пройдет церемония венчания. Для меня это будет настоящим подвигом: накануне я решилась выглянуть на улицу и тут же буквально упала, сраженная огненным воздухом, который обжег меня. Торопливо поднимаясь по лестнице во время поспешного побега, всерьез думала, что горю заживо, но, когда забежала в свою комнату и заглянула в зеркало, увидела лишь бледное, лишенное красок лицо и почти синие губы.

Служанки тактично молчали о моем внешнем облике и будто ненароком постоянно подсовывали мне румяна и красный бальзам. Сегодня я воспользовалась ими, не хотелось выглядеть ожившим умертвием. Так что вероятность того, что праздник, возможно, придется перенести в стены дворца, была вполне реальной. Я не была уверена, что пройду даже тот короткий путь до часовни. Солнечное тепло, казавшееся благословением для всех, я ощущала жаром костра, в который меня сунули.

Тяжело вздохнула и решительно сжала кулаки. Вот стану женой Кордана, а затем вновь спрячусь от посторонних глаз. Но утешительная надежда таяла вместе с многолетним снежным покровом. Нужна ли Элларии королева-затворница? Я все больше начинала задумываться об этом. Эйфория от весны притупилась, уступая место невеселым размышлениям. Что-то странное было в этом внезапном освобождении от вечной зимы. Кассия ясно дала понять, что только я по своему желанию смогу снять заклятие. Но ведь я ровным счетом ничего не сделала. Лишь смиренно принимала все перемены, творящиеся со мной, перестав сопротивляться холодной мрачной сущности, поселившейся в моем сердце.

– Я надену платье моей мамы, – заявила я, открывая небольшой деревянный сундук, стоявший у изножья кровати.

– Как же так? Его надо разгладить, подержать над кипящим котлом, чтобы убрать складки, – вплеснула руками служанка. – Оно же, верно, мятое все.

– Нет, платье идеальное, – улыбнулась я, окидывая взглядом, полным нежности, легкую, как паутина, ткань.

Служанка помогла мне облачиться в этот наряд. Девушка немного посокрушалась, что нигде нет крючков или даже шнуровки, но платье вопреки опасениям село как влитое. Невесомое одеяние плотно облегало верхнюю часть фигуры и пышными волнами спускалось по ногам. Прозрачная ткань покрывала руки как вторая кожа, поэтому они казались голыми, и только блестящие кристаллы сияли, словно застывшие капли росы. Усыпанная серебристыми снежинками юбка искрилась при ходьбе и от прикосновения воздуха колыхалась, обрисовывая силуэт стройных ног.

– Безумно красиво, – восхищенно взирала на меня служанка, открыв рот. – Но… не в наших традициях.

– Все верно, – согласилась я. – Я же не элур.

Пусть народ Элларии примет меня в этом облике. Волосы вопреки местным традициям тоже не стала распускать. Некогда яркие, почти красные локоны стали тусклыми и невзрачными. Девушки проворно заплели их и уложили в затейливую прическу, а сверху водрузили алмазный венец, в котором выходят замуж все королевские невесты. Когда я была почти готова, за мной явились три лорда, приближенных короля, которые должны были сопроводить невесту. При нашем появлении по залу прошла волна взволнованного шепота, все вслух восхваляли красоту будущей королевы, приберегая обсуждение наряда на потом, когда окажутся за стенами собственных покоев.

– Ты прекрасна, – шепнул на ухо Кордан, беря мою ладонь в свою руку. Я едва улыбнулась, чувствуя вместо прилива нежности к будущему супругу лишь дикую усталость. Ноги стали будто восковыми. Я ощущала лишь голову, вернее, дикую боль, разрывающую ее изнутри.

– Тебе плохо? – озабоченно спросил король.

– Да, – едва кивнула я. – Здесь слишком жарко.

– Мы ускорим церемонию, принесем клятвы верности и сбежим, – проговорил Кордан.

– Постараюсь выдержать, но…

– Лорейн, мы уже говорили с тобой на этот счет.

– Ты уверен, что хочешь жениться на мне? Возможно, мне придется провести остаток жизни в подвале замка, спасаясь от солнца.

– Ха, напугала, – нарочито усмехнулся Кордан. – Вот если бы у тебя внезапно выросли рога… хотя нет, даже с милыми баранками, как у овечки, я все равно любил бы тебя.

– Кордан! – Я не сдержала улыбки и едва заметно сжала пальцы в его руке.

– Мы найдем выход, вместе мы все преодолеем.

– Но что скажут люди?

– Элуры будут вечно воздавать хвалу королеве, которая спасла страну от проклятия.

Я закусила губу, чувствуя, как по спине побежала дрожь. Вот в этом как раз нельзя быть вполне уверенной.

– Идем?

Не дожидаясь ответа, король повел меня вдоль прохода. Распахнутые створки главной двери показались мне пастью дракона, готовившегося поглотить нас. Заиграли музыканты, наполняя своды зала чарующей мелодией. Всех присутствующих охватило радостное возбуждение, юные леди весело хихикали, но тут же замолкали, одаренные предостерегающими взглядами дам постарше. Но и умудренные сединами матроны вскоре растрогались, не в силах сдержать одобрительные улыбки. Лишь одна королева-мать напряженно сжимала губы, так что они превратились в тонкую нить, и неотрывно смотрела, когда мы шли мимо нее по проходу.

Я поймала ее взгляд, и она тут же отвернулась, но я успела заметить тень досады и недовольства. Возможно, я бы и расстроилась из-за отказа леди Гормлэйт демонстрировать напускную радость, но не сейчас. В эти мгновения мне было наплевать, даже если бы все присутствующие неожиданно стали кидаться скисшими яблоками и презрительно свистеть.

Еще сильнее вцепилась скрюченными пальцами в ладонь Кордана, но он, кажется, не заметил моего полуобморочного состояния. Элур вышагивал вперед, а я, схватив его за локоть, буквально висела на сильной руке и еле передвигала ногами. Шла как на казнь, туда, где над головами в чистом голубом небе сиял солнечный диск, грозя превратить меня в горстку пепла. По крайней мере, едва оказавшись под его немилосердными лучами, я буквально ощутила себя дичью, попавшей в жаровню. Острые огненные иглы впивались в мое горло, заставляя открывать рот и судорожно пытаться насытиться душным воздухом. Я не могла смотреть по сторонам, глаза защипало и захотелось судорожно почесать их, прогоняя зуд. Я не выдержала и всхлипнула. Только тогда Кордан бросил на меня хмурый озабоченный взгляд. Я видела, как черты его лица заостряются, а зеленые глаза наполняются тревогой. Он замер, словно обдумывая, идти ли дальше или схватить меня в охапку и нести обратно.

Совсем рядом с нами раздалось воркование голубей. Две птицы в золотой клетке, увитой садовыми розами, были подарком от князя Дарстронга. Сам правитель решил не посещать свадьбу соседнего монарха, впрочем, Кордан не особо расстроился по этому поводу. Дружеских чувств он к нему не испытывал, а вот сотрудничество и торговлю прекращать не желал, так что дар и поздравления вполне устроили его.

Я покачнулась и чуть не упала, но Кордан вовремя подхватил меня на руки.

– Лорейн? – Хриплый голос звучал будто издалека.

– Что с ней?

– Леди стало дурно, расступитесь.

Я слышала тревожные слова, звучавшие со всех сторон, но не могла собраться с силами, чтобы встать и продолжить путь. До часовни оставалось не так уж много, несколько десятков шагов. А дальше… как мы будем жить? После венчания проблемы не закончатся, скорее наоборот. Я уже сомневалась в нашем с Корданом решении. Может, лучше никогда не переступать порог храма и освободить его от обещания жениться, пока не поздно?

– Прости, – прошептала я, касаясь пальцами щеки Кордана.

– Это я виноват, перенесем свадьбу, – заявил он.

– Нет, – даже легкое движение головы давалось с трудом. – Мы не сможем так жить.

– О чем ты? – Он говорил торопливо, пытаясь перебить меня, не желая слушать.

– Мне придется покинуть Элларию.

– А как же я? Лорейн? – Он до хруста в ребрах прижимал меня к себе, будто боялся, что его ношу кто-то отнимет, а в это время среди присутствующих пронесся испуганный ропот. Небо закрыла большая туча, приглушая свет, заполняя тьмой пушистые облака, из которой стали сыпаться крупные ледяные хлопья. Люди стряхивали с себя снежинки, словно те были ядовитыми жуками. В глубине толпы, там, где стояла челядь, вышедшая полюбоваться на королевскую свадьбу, послышался плач ребенка.

– Мамочка, опять, опять будет зима? – всхлипывала малышка, простодушно высказывая то, что вертелось у взрослых на языке.

Густой туман опустился на землю и тут же рассеялся. Все увидели невероятной красоты жеребца. Изящный и грациозный, он спокойно шел по мостовой прямо к нам. Его белоснежные бока блестели, словно были отлиты из стекла, а густая серебристая грива развевалась по ветру подобно шифоновой вуали. Когда конь приблизился, то остановился и преклонил передние ноги, упав на колени, призывая сесть на него.

Взгляд Кордана потемнел. Я почувствовала, как его руки впиваются в мое тело, не желая отдавать.

– Проделки твоих новоявленных родственников, – выдохнул он со злостью. – Долго они будут играть нашими судьбами?

– Мне придется уехать, – проговорила я, ненавидя себя за эти слова. Сдалась, не выдержала, прогнулась под обстоятельствами. Я любила Кордана, но умирать не хотела.

– Лорейн, не позволяй им манипулировать собой. Ты же сняла проклятие, ты справишься с этим.

– Не знаю, Кордан. У меня не получается. Я думала, что достаточно просто пожелать, и это исполнится, но нет. Я не могу, что-то не так.

– Помнишь, ты же рассказывала, что твоя матушка уехала в Аманэль. Отказалась от силы. И ты сможешь. Сейчас, когда все кончено, она тебе не нужна. Сбрось ее с себя.

– Не могу, не получается! – почти выкрикнула я, но голос оказался едва слышным, словно свистящий шепот старухи. – Пока я лишь медленно умираю.

Эти слова отрезвили короля, в глубине его изумрудных глаз появился отпечаток боли. Он не хотел терять меня, но и смерти не желал. Нелегкий выбор. Отправить любимую женщину за сумеречный порог или рискнуть ее жизнью.

– Я вернусь, – лживые слова сорвались с холодных губ, и он ухватился за них, словно за спасительную веревку, брошенную путнику, тонущему в болоте.

– Я буду ждать сколько потребуется. – Горячий поцелуй опалил щеку, одинокая слезинка скатилась с длинных ресниц и упала на подбородок. – Как только придет время зимы, ты сможешь приехать. Я буду ждать. Всегда.

– Если не получится, обещай, что будешь счастлив.

– Я буду ждать, – вновь повторил Кордан.

– Обещай, – попросила я.

– Без тебя я никогда не обрету счастья.

Элур посадил меня на жеребца, который тут же поднялся и, развернувшись, стал удаляться прочь. В воздухе поднялась снежная буря, белый вихрь закрутил коня и всадницу, скрывая от посторонних глаз в искрящейся пелене. Мгновение… и ветер, терзавший воздух, смолк, а снежинки, словно жемчуг, сорванный с шеи красавицы, тяжелым дождем осыпались на мостовую, оставляя на отполированных булыжниках мокрые следы. Но и они вскоре бесследно исчезли, прогоняемые яркими лучами солнца, которое вновь взошло на чистом голубом небосклоне.