Глава 22

Когда Калин увидел, что стена дома поглощает Жеку, всплеск его эмоций был настолько силен, что ненароком сбил наведенный Лоном морок. Перед глазами предстала совершенно иная картина: комната, в которой ребята устроились на дневной отдых, теперь выглядела как полусфера, неровная, склизкая, в темно-бордовых тонах с синими прожилками венозной системы и отдавала гулкой пульсацией в ушах, подрагивая в такт звуку. Коридор-отросток в виде кишки, ведущий, судя по увиденному там, в желудок. Мальчик с ужасом понял, что они находятся внутри живого организма, и его тут же вырвало – таким образом отреагировала его нервная система на потрясение.

Все члены команды валялись в бессознательном состоянии, и мальчишка с остервенением принялся их приводить в чувство…

Движение…Куда угодно, в любом направлении, но с неизменно медленной скоростью. Нести это огромное тело быстрее невозможно, да и необходимости нет никакой. Кто способен в этом мире причинить вред и боль этому организму? Никто. Рождаясь бесполым, это существо двигалось беспрерывно на протяжении всей своей не такой уж и скоротечной жизни. Тридцать, а иногда и сорок лет для существа с зачатками разума и ментальными способностями такой мощи, как у Лоно, вполне достаточно.

Охота и движение…Вернее будет сказать, охота в движении. Как только Лоно могло дотянуться незримой сетью мысли до своей жертвы, оно еще больше замедлялось и готовилось к встрече. По мере приближения обреченных оно все больше и больше знало о них. Мозг Лоно подсказывал, чем и как привлечь еду.

И так изо дня в день, не зная усталости, двигалось оно к заветной цели. А цель у него и всех его сородичей была одна – продолжение рода. Хотя свойственный им процесс родами назвать можно было только с большой натяжкой. Примерно за два года до естественной кончины в задней части тела появлялся нарост, который с каждым днем все больше и больше разрастался и тяжелел. И вот наступал момент, когда нарост этот отваливался от спины Лоно и повисал на чем-то смутно схожем с пуповиной. И еще на протяжении шести месяцев болтался за «мамой», питаясь через эту самую пуповину. Но не только питательные соки попадали таким образом в дитя, но и все знания и память прошлых поколений…

И вот эта гроза земли, наводившая ужас на всех обитателей этих мест, впервые за свою жизнь – да что там, свою, если покопаться в памяти предков, то и в ней не сыщешь ничего подобного – осталась без добычи. Мало того, еще и бита была своим же оружием. Некто, очень похожий на глота, не только посмел сопротивляться его воле (так и глоты пытались, и стрикуны), но еще и вырвался из ее сетей. Вдобавок ко всему еще и остальных жертв сумел пробудить, чем привел ее в смятение. Растерявшись и не зная, как поступить, Лоно не попыталось остановить и вновь заманить в сети сбежавшую еду, нет, оно собрало всю свою мощь ментального воздействия и обрушило его на голову этого странного и пугающего существа. Именно поэтому людям удалось выбраться из ее ловушки и сбежать, очень уж сильно существо было обескуражено первым своим промахом. Об этом никто не должен узнать, а значит, и рожать Лоно не станет, и все знания ее и прошлых поколений канут вместе с ней. Лоно остановилось.

* * *

Выбравшись из нутра неведомого существа, люди, к своему великому удивлению, оказались не посреди пустыни под палящим солнцем, как ожидали, а на окраине города, среди многоквартирных прямоугольных домов. Чудом избежав смерти, они бежали без оглядки, петляя узкими проулками, ведомые Гоблой, который и тут ориентировался так, словно знал каждый закоулочек. Спрятавшись в тени широкой арки, группа остановилась перевести дух.

– Что за черт?! Где мы?! – часто дыша, спросил Гриня и поудобнее поправил перекинутое через плечо тело мальчишки.

Легким Норга досталось не меньше, он, опустив на землю сумки, уперся руками в колени и, согнувшись, пытался восстановить сбившееся дыхание.

– В городе, не видишь, что ли, – сказал он, как только чуть пришел в себя.

– Тс-с! – шикнул на них Гобла. – Глоты!

Говорившие выглянули из своего укрытия: длинная, широкая улица, видимо, центральная, с на века застывшими силуэтами строений, дорожных знаков, машин и других атрибутов цивилизации.

Какое оружие массового уничтожения использовали далекие предки этой параллельной вселенной, неизвестно, но, помимо радиационного заражения, оно еще имело и эффект остекленения. Судя по увиденному, взрывной всеразрушающей волны тут не было – все стояло на своих местах, словно застывшее и замороженное, как статуи. Транспорт с распахнутыми дверцами, столики уличных кафешек, светофоры, и даже осколки проводов кое-где виднелись, но ни людских фигур, ни животных не было. Скорее всего, этот эффект возымел действие исключительно на неорганику. Время над получившимся от взрыва материалом оказалось не властным. Разрушилось лишь то, что было разбито уже вручную выжившими и мутировавшими жителями города и зашедшими сюда «гостями». Растительности также нигде не было: на глаза не попалось ни единой травинки. Мертвая… совершенно мертвая земля.

Метрах в трехстах от выглядывающих наружу людей на противоположной стороне улицы у разбитой витрины два существа, очень похожих на человека, ожесточенно дрались, что-то отнимая друг у друга и не замечая уставившихся на них путников.

Резко захлопнув рты и глянув в указанном Гоблой направлении, Норг и Гриня аж присели от испуга.

Нушик держал деда на руках. Усадить его на прикрепленное к спине сиденье времени не было, поэтому, подхватив безногого на руки, он так и ломанулся, спасая себя и своего названого отца. Остальные члены команды были нагружены рюкзаками, кто – чьими, не понять, в панике бегства похватали то, что первое попалось под руку, и дали деру.

Гобла быстро сориентировался на местности и, призывно махнув товарищам, пригибаясь, припустил трусцой вдоль стены длинного здания.

Передвигались короткими перебежками от укрытия к укрытию, постоянно останавливались, прячась, осматривались. Гобла точно знал, куда ведет группу.

– Сюда, скорее, – шепнул он, указывая на парадный вход в полуразрушенное здание.

– Думаешь, не попалили нас? – взбегая по ступенькам, решил поболтать Гриня.

Норг пыхтел рядом, не отставал.

– Не-а, норм, – ответил он товарищу. – Слышали бы уже их. Шустрые же, твари. Догнали бы. Фух, сил уже нет.

Нырнув в мрачный со света вестибюль, они тут же притаились у стены недалеко от входа, давая глазам привыкнуть к сумраку.

– Вроде чисто, – всматривался Норг в мрачные силуэты былой обстановки.

– И я никого не вижу, – подтвердил Лаки. – Нушик, ссади меня, передохни.

– Не, норм пока, – ответил тот, сдув свисающую с кончика носа каплю пота.

– Опусти, говорю. У тебя руки дрожат.

Нушик молча опустил Лаки на пыльный пол и, фыркнув, как конь, обтер лицо ладонью.

– Куда теперь? – тихо спросил он у Гоблы, глядя тому в спину.

– Наверх. Я знаю это здание. Там место есть. Надежное. Было, по крайней мере, когда-то.

– Может, лучше в подвал? – предложил Гриня.

Гобла улыбнулся с такой иронией, что и слова были не нужны, и так все понятно, но он все же не удержался от подколки.

– Угу, давай. Тебя там с радостью встретят.

– Тут кто-то есть?

– Везде может кто-то быть, это город.

– Харе пиликать, – шепнул Норг. – Нушик, давай сменю?

– Да не, я сам.

Лаки вздохнул:

– Норг прав, перекидывай на него это чертово седло, а сам вон поклажу пока потягай, все легче, чем я.

– Не гунди, старый, справлюсь.

– Не спорь.

Нушик, более не пререкаясь, начал отстегивать многочисленные ремешки на своей груди.

– Ну, что вы там копаетесь, шустрее давайте, – поторопил их проводник, то нервно всматриваясь в темноту, то выглядывая на улицу.

Раскаленный воздух колыхался маревом, искажая пространство, и создавалось впечатление, что все неодушевленные предметы ожили и шевелятся.

– Идем, идем, обожди чуть, ща, переседлаемся.

Пока они «переседлывались», Гриня аккуратно положил бессознательного Калина на пол и, присев рядом на корточки, прощупал у мальчика вену на шее.

– Жив, засранец. Вот не думал не гадал, что буду обязан тебе.

– Что там? – поинтересовался Норг, заглядывая через плечо друга.

– Вроде как спит.

Гобла мельком глянул на мальчишку.

– Не сон это. Может и не очнуться.

– Очнется, – кивнул Лаки, уже сидя в своей переноске на спине у Норга и застегивая последний ремешок. – Натура у мальца крепкая. Все, готовы мы.

Гобла окинул взглядом всю команду и остановился на Лаки, словно сомневался, размышлял, а стоит ли… Лаки смотрел в ответ, ожидая, что за этим последует. Гобла медленно полез за шиворот и молча извлек оттуда небольшой мешочек и полупрозрачную палочку с жидкостью двух цветов.

– Итак, – начал он, – я иду первым, Норг с Лаки за мной, Гриня малого тянет, Нюша, ты замыкающим будешь. Держи, – протянул он Нушику мешочек. – Щепоть берешь и вот так кидаешь. Это что бы запах следа отбить. Понял?

– Угу, – кивнул тот, принимая туесок, и при этом покосился на Лаки.

В воздухе повисло напряжение, но никто ничего более не сказал.

Путники подобрали всю свою поклажу, разместив ее на себе как можно удобнее, приготовились к дальнейшему передвижению.

Опытный глаз Лаки заметил, что парень сильно нервничает, украдкой поглядывает, следит за всеми, за каждым движением, словно боится нападения.

– Готовы, – отрапортовал Норг.

– Ну, да пребудут с нами боги, – тихонько шепнул Гобла и повернул маленький ключик, вмонтированный ровно в середине этой палочки, встряхнул, перемешивая цвета.

О, чудо! Она стала светиться. Неярко, но вполне хватало, чтобы видеть, куда ступаешь, и не убиться в потемках. Глядя в темноту, Гобла судорожно передернул плечами и, обмахнувшись священным знамением, двинулся вперед, стараясь не наступать на вездесущие осколки.

Чем выше они поднимались, тем было светлее. На душе стало немного спокойнее. Все же биться, когда хоть что-то видно, намного приятнее, нежели в кромешной темноте. Невидимый враг хуже, чем просто враг.

– Сюда, – шепнул Гобла, заходя в глухой кабинет без окон.

Воздействие неизвестного излучения тут оказалось минимальным и, чем ближе к закрытым дверям, виднеющимся в дальнем краю комнаты, тем меньше было остекленения материалов. Поковырявшись немного с замком, Гобла, натужно крякнув, слегка приоткрыл тяжелую дверь и закатил в темное помещение свой «фонарик», обождал, внимательно всматриваясь в тени, и только после этого вошел.

– Чисто, – раздался его голос из комнаты. – Заходите. И дверь заприте.

Гости встали у порога, не уверенные, стоит ли заходить. Из коридора послышались звуки, где-то на лестничных пролетах что-то грохнуло. Ребята влетели мигом и тут же заперли за собой двери.

– Гобла! – позвал Лаки. – Ты куда нас притащил, сукин сын?

– Нора это. Тут можно укрыться, переждать опасность, отдохнуть и зализать раны. Так что располагайтесь и будьте как дома.

Лаки усадили на одно из нескольких спальных мест, на соседнее положили Калина. Старик рассматривал обстановку внимательно, так как что-то его настораживало. Стол, две длинные лавки, табурет, несколько спальных мест, оборудованных прямо на полу, полки на стенах, пара больших коробов, похожих на домашний сундук. Вроде все и обычно, но мебель непривычная, немного иная. Пока мужчины разбирали принесенные сумки, а среди них оказались и совершенно чужие, прихваченные в панике в утробе Лоно, их проводник по-хозяйски исследовал содержимое полок и ящиков, при этом вид у него был донельзя счастливый, словно домой вернулся после длительной отлучки и теперь проверяет, а все ли тут на месте. Лаки наблюдал за парнем с задумчивым видом.

А мальчику, тем временем, становилось все хуже. Лоб покрылся потом, лицо искажалось различными гримасами. Он то счастливо улыбался, то стонал, то плакал. Около ребенка хлопотал взволнованный Норг.

– Да бесполезно его будить, – заявил Гобла, словно точно знал, что происходит с мальчиком. – Тут по-другому надо. Мы ему не поможем.

– Ну? Говори, – буквально буравил его Лаки тяжелым, не предвещающим ничего доброго взглядом.

– Нечего мне говорить, – отмахнулся парень.

– Да неужто? А мне кажется, что есть. Говори, как пацану помочь?

– Да не знаю я ничего, – дал Гобла задний, поняв, что и так уже сболтнул слишком много.

– Говоришь, ты всего пару раз через перешеек ходил? Память просто хорошая? И в город только разок попадал? А штуки эти твои светящиеся и пыль в туеске, чтобы след скрыть, завалялись у тебя совершенно случайно и вообще неизвестно откуда взялись. Так? Правильно я тебя понимаю?

Взгляд у парня был донельзя печальный и даже немного безразличный. Он прекрасно видел, что у всех нервы на грани, и каждый желает слышать ответ, но какова будет их реакция на правду? Возможно, его сейчас убьют, а может, и нет. Не зря же он напрашивался в их команду, понимал, что там ему самое место.

Лаки продолжал вопросительно смотреть на парня.

– Гобла, кто ты?

– Ну-у… протянул тот и задумчиво почесал давно небритую щеку, – скажем так, ты верно подметил. Но сейчас я ничего говорить не стану. Тут либо вы мне верите, либо он умрет, – глянул он на Калина. – Да и вы тоже, потому что навряд ли самостоятельно выберетесь из города. Нет-нет, я вам не угрожаю, просто занесло нас в очень нехороший район. Пацан ваш, как вы уже заметили, с Божественным сюрпризом оказался, и тут клин клином надо. Непонятно объясняю, да?

Все стояли молча, набыченно взирая на рассказчика, и души их терзал гнев. Лаки вздернул бровь, тем самым приказывая Гобле продолжать.

– Он не спит. Я видел уже такое. Мальчишка сейчас будто в другом мире и воспринимает его, как реальную жизнь. Погибнешь там – умрешь и тут. Надо проникнуть в его голову и убедить, что все вокруг нереально. Только так он проснется. Чем дольше тянуть, тем тяжелее потом будет его вернуть обратно. И я знаю, кто способен его вытащить из этого дерьма. По крайней мере, он может попытаться. Но тут уже вам решать, довериться мне, или нет.

– Да кто ты, черт возьми? – подскочил с места Норг, намереваясь ухватить парня за грудки и тряхнуть, как следует, но был остановлен взглядом Нушика.

А Лаки напряженно размышлял.

Печальная ирония так и не сходила с лица странного парня, его сверлили взглядами, но его это не беспокоило. Нервничал он по другому поводу – мальчишке с каждой минутой становилось все хуже, а дорога туда и обратно некороткая и далеко не безопасная. Успеет ли?

Наконец, Лаки отмер:

– Где гарантия, что ты нас не подставишь?

– Нет гарантии, Лаки. Тут либо пан, либо пропал. Игра ва-банк. Я уже поставил на кон свою жизнь, когда решил укрыть вас тут, и теперь вынужден выставить жизнь еще одного человека, дорогого для меня. Так что, все по-честному. Решайся, пока не поздно, мне еще на дорогу время нужно, а вы тут резину тянете.

– Чего мы тянем? – удивился Гриня.

– Не важно. Время идет. Решайте, верите вы мне, или нет.

* * *

После ухода Гоблы напряжение у мужчин не спало, наоборот, только возросло. Они долго спорили: уйти или остаться, и кто такой на самом деле этот Гобла. Предположения выдвигали разные: и что он в рабство их продать хочет, и что имеет отношение к облаве и собирается их сдать заказчику, поэтому, когда к ним стукнули условной комбинацией, все вздрогнули и уставились на дверь.

– Открой, – сухо приказал Лаки Нушику.

Нушик поднялся с лавки, неуверенным шагом подошел к дверям, взялся за задвижку и, обернувшись, вопросительно посмотрел на друзей. Все уже стояли в полной боевой, при случае готовые защищаться до последнего вздоха. Лаки кивнул.

Нушик убрал задвижку, встал наизготовку. Дверь медленно приоткрылась.

– Нас двое, – раздался знакомый голос Гоблы. – Заходим.

Первым вошел проводник, следом – невысокий мужчина в длинном, темно-сером плаще с накинутым на голову капюшоном, закрывающим все лицо.

– Добра вам, – поприветствовал незнакомец приятным баритоном. – Разрешите осмотреть мальчика?

Нушик задвинул засов на место, внимательно следя за вошедшими.

– И тебе добра, – ответил за всех Лаки. – Проходи, – указал он неизвестному мужчине в сторону Калина.

Не мешкая, тот подошел к ребенку и присел рядом. Разомкнул мальчику веки, посмотрел в глаза, взял его ладонь и так замер. А Гобла спокойно уселся за стол, напившись воды. По нему было видно, что дорога далась нелегко, он принялся жевать с завидным аппетитом, не обращая внимания на напряженное настроение окружающих. Прошло минут десять, Гобла, уже наевшись, отвалился от стола, а мужик в плаще так и сидел, будто статуя. Ребята за это время немного расслабились, поняв, что убивать их действительно никто не собирается.

Первым не выдержал Норг.

– Почему он ничего не делает? Что это, шутка?

– Он сказал, что поможет, – Гобла ковырялся в зубах кончиком узкого ножа, в простонародье прозванного «чистилкой». – Я не вмешиваюсь и вам не советую.

Гриня тихо подошел к ложу больного и, присев на корточки, попытался заглянуть под капюшон. Видимо это ему удалось, потому что парень мгновенно побледнел и шарахнулся назад, завалившись на пятую точку, тут же подхватил выпавшее оружие и направил его в сторону неизвестного. Тот как сидел, так и сидел, не шелохнулся даже.

– Не сметь! – тут же рявкнул дед, останавливая всех остальных от нападения на странного человека, и Гоблу заодно, потому что проводник уже встал на защиту того, кого привел, сжимая в руке боевой нож, а не «чистилку».

Вперив разъяренный взгляд во встревоженного проводника, старик грозно приказал, не приемля отказа:

– Говори! Говори или, Ганом клянусь, ни ты, ни он отсюда не выйдите.

– Убьете нас – сами погибните. Вам самостоятельно город не покинуть. Сейчас вы даже из этой постройки выйти не сможете, потому что вас тут же разорвут на куски. Мы не смогли оторваться и притащили на хвосте парочку тварей, так что стоит вам покинуть укрытие, – нервно хихикнул Гобла, – веселье гарантировано.

– Кто это? – указал дед на странного лекаря.

– Мой отец.

– Ни-ни-нихрена, эт-то глот! – заикаясь, выдавил Гриня, поднимаясь на ноги.

– Ну, да, – пожал Гобла плечами, слегка улыбаясь, – есть немножко.

– У-у-убери его нахрен от-тсюда!

– Да поймите же, никто вас трогать не собирается. Не думал я, что так выйдет. Хотел по южному краю быстренько пройти, передохнули бы там в одном укромном местечке, да и через пригород ушли бы. Оттуда до деревни рукой подать, там тоже нора безопасная есть, день отдыха и еще один переход до леса. Все должно было быть быстро и четко, как и всегда, но эта тварь решила нами пообедать и сломала весь план. Вы себе даже не представляете, как сильно она изменила поворот истории. Все должно было быть иначе.

Гобла вздохнул, сутуло сгорбив спину, опустил голову. Присев на край лавки, окинул всех глубоко печальным взглядом, продолжил уже более тихим голосом:

– Мы, глоты… Да, да не смотрите так на меня, я тоже глот, так вот, мы, глоты, делимся на две категории: на нормальных и на сдвинутых. Сдвинутых глотов вы видели, и это далеко не все их представители. Вариаций уродства очень много, но дело тут не только во внешности, но и в разуме. В поведении. Тут долго объяснять, скажу только: одни ведут себя, как дикие животные, едят сырое мясо, не стесняются наготы и вообще ведут себя крайне скверно, вплоть до того, что пожирают друг друга. А есть другие, которые живут нормальной жизнью, воспитывают детей, читают книги, изучают историю предков и пытаются жить нормально, по-человечески, соблюдая свои законы и традиции. В вашем мире, мире людей, принято избавляться от необычного потомства, и даже если человек внешне вполне нормальный, но у него вдруг открываются странные умения, вы называете его проклятым и устраиваете травлю и отлов с последующей сдачей Кардиналам, если, конечно, он доживет до этой сдачи, – Гобла иронично усмехнулся. – А у нас не принято убивать своих детей, какими бы они ни рождались. Наши предки многие столетия жили в подземельях и сейчас там живут, а на поверхность поднимаются за пропитанием. Вы топчете живую землю, не задумываясь о ее ценности, а мы рискуем жизнями, чтобы натаскать ее для посадки растений, проходя через пустыню туда и обратно. Мы охотимся на диких, но не для еды, а безопасности ради, а вот стрикунов и других подобных им тварей кушаем с удовольствием. Это основная наша пища, и мясо их очень вкусное, особенно, если повар умелый. Гриня, умоляю, не делай ты такие глаза, не едим мы людей и даже сырым не питаемся, ну, только если нужда совсем припрет, а так готовим, так же, как и вы.

– Ты не похож на глота, – усомнился Лаки, внимательно слушая рассказ парня.

– А много ли ты встречал нормальных глотов до меня? – усмехнулся Гобла, явно наслаждаясь моментом. – Не, ну вообще-то да, я не похож на большинство своих сородичей. Мне посчастливилось родиться чистым. В последние годы у нас все чаще и чаще начали появляться малыши, как обычные люди, с такой же внешностью, как и у вас.

Лаки вопросительно изогнул бровь.

– И ты спокойно живешь среди людей?

– Ага.

– Бред.

– Почему это, бред? Нормально все. Я никому вреда не наношу. Ну, не считать же пару разбитых носов и пьяные драки, – улыбнулся парень. – У нас недавно родилось сразу аж четверо условно человеческих детей. Что же им, так и сидеть под землей, если есть шанс на нормальную, безопасную жизнь под солнцем? У тебя есть дети, Лаки? Нету? А у меня есть. И я сделаю все, чтобы хоть дочь жила лучше, чем ее брат и дед. Так же поступил и мой отец в свое время, отдав меня в приемную семью, и тем самым даровал шанс на другую жизнь.

Лаки удивился.

– У тебя? Дети? Да ты же образец разгильдяйства. Оболтус.

– Да, двое. Сыну девять, а дочке трех еще нету.

– И она такая же, как и ты? Ну, в смысле, нормальная?

– Да, – кивнул Гобла. – Внешне да. Но внутренне мы все равно наделены Божьим даром, тем или иным. Одни умеют двигать предметы взглядом, другие – замораживать воду. А кто-то вот так, как мой отец, может залезть в твою голову и увидеть в ней все то, что ты скрываешь. Страшно? Вот потому-то вы, люди, и уничтожаете всех тех, кто умеет больше, чем вы. Потому что боитесь. Тех, кого Боги наградили, а не прокляли, как преподносят ваши адепты, вы выискиваете и уничтожаете. Вот скажи, Нюша, разве твое умение – проклятие? Разве оно не выручало тебя и твоих близких?

При этих словах Нушик вздрогнул и с нескрываемым страхом вопросительно посмотрел на Лаки.

Гобла подмигнул ошарашенному мужику и улыбнулся.

– Да не коситесь вы так на меня, – вздохнул, – давно я понял, еще в лесу, когда ты ломился с Лаки на закорках впереди всех и такую скорость набрал, что, думаю, если бы ящера не схарчили, то и он бы за тобой не угнался, не то, что мы. А по пескам как вы чешете, так заглядеться можно. Все еле тащатся, сдыхая от усталости, а ты прешь и прешь, и пофиг тебе, что на спине пристегнуто семьдесят килограммов.

– Почти сто, – кивнул дед с гордостью.

– А, ну точно, еще же и седло это, и барахло впридачу. Вот о чем я и говорю, разве такое обычному человеку под силу? И мальчишка у вас необычный очень. Никто не задумался, когда с маром случай был? Не? А я задумался. Вы просто не знаете, что эти животные, как и многие другие, умеют влезать в голову и чувствуют подобных себе. Вот и привязался к Калину, приняв его за своего. И стрикуны парня за своего приняли, а они общаются так же, как и мары – картинками. Мне отец рассказывал. Он тоже так умеет. Когда нас пленило Лоно, Калин сумел сбить ее морок и вытянуть нас, а сам принял весь ее удар на себя. Так что это, дар или проклятье? Молчите? – он ухмыльнулся. – Да и не отвечайте, я знаю ответ. Тех детей, кому предстоит выходить к людям, мы учим прятать свои способности, потому что у нас не принято скрывать дар, это часть нас, нашей обычной жизни, и дети не понимают, почему им грозит смерть.

– Почему вы их младенцами не отдаете в семьи таким же, как вы?

– Отдаем. Но не все родители согласны расстаться со своим чадом. К примеру, моя жена ни в какую не согласилась отдать Юми в приемную семью. Моя супруга тоже чистая внешностью, и мы жили среди людей почти четыре года, пока сын не родился. Роды я сам принимал, без посторонних, потому что младенец может быть не такой, как его родители. Я хотел отнести сына своему отцу, но она не смогла расстаться с ребенком. В итоге вернулась в город. Снова в подземелье, – лицо Гоблы при этих словах исказила боль, злая улыбка, скорее печальная насмешка над злодейкой-судьбой. – А вот второй ребенок получился чистый.

Молчание в помещении затянулось, тишина стояла звенящая до тех пор, пока ее не нарушил сильно севший голос глота в капюшоне:

– Гобла, воды.

Парень тут же подскочил, прихватил со стола кружку и, на ходу наполнив ее водой из фляжки, протянул отцу. Из-под широкого рукава виднелись лишь серого цвета пальцы… Глот принял посудину дрожащей рукой. Выпив, попросил еще, а потом сообщил всем, что с мальчиком дело очень плохо. Он сейчас находится в том мире, из которого не хочет возвращаться, и чтобы убедить его в нереальности происходящего, нужно время. А это не один день.

* * *

Гобла сидел в сторонке и с иронией наблюдал за спором. Гриня ни в какую не хотел верить в то, что не все глоты каннибалы.

– Лаки, ты сдурел? Да они его сожрут! – с пеной у рта твердил он старику. – Не может вот такая образина не жрать людей. Точно жрет! – уверял он и остальных. – Видели бы вы его рожу! – не без страха косясь на капюшон, добавлял, звучно сглатывая и неосознанно проверяя наличие меча на поясе.

Махнув Грине, чтобы тот умолк, Лаки, не моргая, уставился на пару глотов, сидевших в стороне от основной компании.

– Гобла, поклянись самым святым, во что вы там верите, что с головы этого мальчика и волоса не упадет.

– Клянусь, Лаки, я всем своим родом клянусь, что мы не причиним зла Калину, ни ему, ни его мрякулу, хотя зверь он и вполне аппетитный. Да шучу, шучу я. Полкана мы тоже заберем, отец сказал, что сейчас это единственная тонкая нить с реальностью, так что без мрякула никак. Калин пусть тут остается, отец за ним присмотрит, а вас я доведу до реки, которая за лесом, там и разойдемся.

– А не боишься, что мы твою тайну разболтаем?

– Не боюсь. Я ведь тоже проклятый. Мой дар – предвидение. Правда не всегда, падла, срабатывает. Но в карты играть помогает здорово.

– И что же нас ждет?

– А вот не скажу. Иначе жить неинтересно будет. Зная свою судьбу, вы можете ее изменить. Вообще, судьба крайне непостоянна. Любое, даже маленькое происшествие может изменить историю целого народа, не то, что одного человека. Боги, Боги…Не знаю, кто мне эти картинки вещает, Боги ли, Демоны, но, если Боги, то они крайне жестоки. Потому что они показали мне, что наши люди обучатся боевым искусствам, и благодаря этим знаниям мой клан сможет выжить в войне с другим кланом. Да, да, у нас и кланы есть, не удивляйтесь. Но вот же падла судьба, послала на мой путь это проклятое Лоно и все… А я так старался к вам влиться и все зря. Обучите ли вы теперь меня своим секретам боя? Сомневаюсь. Не убили сразу, и на том спасибо. Теперь уже не убьете, вижу, а до этого я по краю прошел, тоже видел. В дороге я вам еще многое расскажу – времени в пути будет достаточно, а сейчас нужно бы и отдохнуть. Все устали, а день будет нелегкий, набегаемся завтра вдоволь, – Гобла широко зевнул и потянулся, ища глазами место, где бы примоститься.

Стянув два матраца вместе, улегся с краю, а глот, все так же наглухо закутанный в свой плащ, лег лицом к стене и, кажется, тут же уснул.

– Д-да, ложитесь, ложитесь, я п-подежурю, – активно закивав, торопливо протараторил Гриня, косясь на глотов.

Гобла расхохотался от души. И даже Лаки усмехнулся и сказал, что, раз он так хочет, то так тому и быть – первая смена его.