Глава четырнадцатая
Все линяем в Китай, там безопаснее, чем дома!
– Вот это разошлась сестрица твоя, Егорка! Самого Кондратия из дома едва не взашей вытолкала! – Гаврюша уверенно шёл по сочной зелёной траве всё к той же китайской беседке.
Егор и Аксютка топали следом. Домовая восхищённо смотрела по сторонам, а мальчик, уже знакомый с китайскими пейзажами, больше внимания уделял разговору с другом.
– Вообще-то она воспитанная и вежливая. Бабушка её всегда в пример ставит.
– Ага, вежливая, – хмыкнула рыжая домовая. – Да ваша Глаша самая настоящая хулиганка. С такой бы я и в разведку пошла, и на вокзале заночевала…
– Тьфу на тебя! – огрызнулся Гаврюша. – Энто волшебный обруч так на неё влияет, не иначе. А потому снимать его надо поскорее.
Несколько минут троица шагала молча, задумавшись каждый о своём.
– Гаврюша, а почему небо такое серое?
– А я почём знаю? Может, Небесная Курица наврала да дождь устроить решила, а может, и того хуже – Сунь Укун разбушевался…
– Я Сунь Укун! Я Прекрасный Царь Обезьян! Хи-хи-хи! – вдруг раздалось над их головами, и с раскидистой ивы с треском, ветками и листьями слетел Сунь Укун, едва не приземлившись Егорке на голову.
– Ой! Смотрите, какая обезьянка! – на автомате ляпнула Аксютка.
– ОБЕЗЬЯНКА-А?!!
Царь Обезьян увеличился в размерах, так что скромная серая одежда треснула по швам и разлетелась в клочья и лоскуты, оставляя на его теле лишь набедренную повязку. Сунь Укун ударил огромным кулаком по стволу той самой ивы и выбил её из земли вместе с корнями, отправив плавать в озеро как никому не нужное бревно.
– Я Могучий Сунь Укун! Прекрасный Царь Обезьян! Великий Мудрец Равный Небу! Ты, неразумная маленькая букашка с волосами цвета мандариновой корки, как посмела ты назвать меня обезьянкой?! Я не обезьянка! Я – Сунь Укун!!!
Царь Обезьян топнул ногой, и земля пошла мелкими и крупными трещинами. Трава примялась и почернела. Глаза его горели красным огнём, а из носа вылетали облачка чёрного пара.
– Э-э-э… приве-ет… – неуверенно улыбнулась Аксютка и помахала ручкой.
– Прекрасный Сунь Укун, ты чё так вырос-то! На тебя и глядеть высоко, и кричать далеко. Уменьшись до человеческих размеров. И не кричи ты так. Мы уж поняли, что ты великий да прекрасный, а кто не понял, – Гаврюша сердито посмотрел на Аксютку, – тому ты доходчиво объяснил. Да?
– Ага! – уверенно кивнула девочка и улыбнулась.
Сунь Укун, мгновенно переходящий от ярости к веселью, легко уменьшился обратно и даже отвесил небольшой поклон, как в цирке.
– Приветствую тебя, мастер Гав Рил, великий Дух Дома. А кто эта необразованная девочка, закутанная в тряпьё нищенки?
– Чё?! Это мои лучшие колготки! Почти не штопанные! И на юбке только одна заплатка и та в тон!
– Молчи! – сквозь зубы прорычал Гаврюша.
– Сам молчи! Да я тут как королевишна перед ним стою, а он меня бомжихой обзывает! У меня, между прочим, косынка только вчера стиранная!
– Сожми свои губы в тонкую нить, юная гостья, которую никто не звал, и не спеши произносить необдуманные слова. – Сунь Укун схватил Аксютку за воротник кофточки, глядя ей прямо в глаза. – Иначе я заставлю тебя замолчать!
– Ой, да не такие наезжали. – Аксютка резко ударила его ногой под коленку.
– О-уй?! – удивился Царь Обезьян, отпустив рыжую нахалку, и сел в траву, округлив глаза.
– Заставит он! Сам в одних трусах ходит, всю одежду на себе порвал, а меня обзывает! И зубы у тебя не чищены! Нашёлся Царь! Прекрасный ещё! Да наш Гаврюшка и тот красивей тебя!
В воздухе повисла напряжённая тишина, нарушаемая только далёкими раскатами грома.
– Это кто? – тихо спросил Сунь Укун у Гаврюши. В его глазах полыхало красное пламя, и сжатые кулаки не обещали ничего хорошего.
– Прекрасный Сунь Укун, – вдруг с выражением сказал Егор, поклонившись, – Великий Мудрец Равный Небу! Это Аксютка, она домовая и пришла с нами, потому что…
– Потому что она тоже моя ученица! – успел спасти ситуацию Гаврюша.
– Домовая? Эта девочка тоже дух дома?
– Э-э-э… ну да, можно и так сказать, я дух дома, да… – согласилась девочка.
Царь Обезьян с подозрением сощурился.
– Она же не так сильна, как ты, мастер Гав Рил? Иначе она бы не стала твоей ученицей.
– О нет, Прекрасный Сунь Укун, – схитрил Гаврюша, – эта девочка так же сильна, а может быть, даже ещё сильнее, чем я. Она учится у меня мудрости и смирению. Ты сам проходил эту дорогу, Великий Мудрец.
– А-а? Погоди, да, было такое, но уже прошло, хи-хи-хи! Что ж, в таком случае рад приветствовать тебя, Аксют Ка, дух дома, ученица мастера Гав Рила. Воистину, сила твоя велика – видишь, какой синяк ты мне поставила?! – Он обиженно надул губы. – Боли-ит…
– Ну я извиняюсь, чё?! – Аксютка пожала плечами. – Но ты сам виноват, Царь Обезьян…
– Прекрасный, – терпеливо уточнил Сунь Укун.
– Ага, Прекрасный Царь Обезьян, нечего было обзываться. Сам, значит, первым начал, а я…
– О Будда многомилостивый…
Сунь Укун прикрыл глаза и молитвенно сложил руки перед собой, пытаясь принять безмятежный вид. Его выдавали только дёргающийся глаз и нервно приподнимающаяся верхняя губа, обнажающая внушительный белый клык. Царь Обезьян встал на голову и замер, мысленно читая успокоительные сутры, потом перевернулся, вздохнул и обратился к Гаврюше:
– В беседке нас ждут мои братья. Пойдёмте скорее.
Он развернулся и быстро пошёл к беседке, размашисто шагая полуголыми ногами.
– А почему небо-то такое мрачное, Прекрасный Сунь Укун?
– Потому что, – многозначительно и совсем без смеха ответил Царь Обезьян.
– Он всегда такой? – Аксютка и Егорка бежали за ними следом, перешёптываясь на ходу.
– Не знаю. Но вообще-то он хороший, он меня бананами угощал.
Когда друзья вбежали в беседку, небо совсем затянуло тучами, но дождь так и не пошёл.
– Чё ж с погодой-то у вас творится… – задумчиво пробурчал Гаврюша и поклонился присутствующим в беседке. – Здравствуй, Чжу Бацзэ, Свинья Познавшая Таланты. И ты здравствуй, белая рыбина… э-э-э… то есть Ша Сэнь.
– Здравствуй, мастер Гав Рил, великий Дух Дома, хрю, – поклонился Чжу Бацзэ, придерживая раздувшийся от еды живот, чтобы не упасть. – Здравствуй, ученик Егор Ка.
– Здравствуй и ты, неизвестная и вкусная девоч-чка… – жадно облизнулся Ша Сэнь.
– Здра-асте. – Аксютка неуверенно помахала ручкой.
– Да ещ-щё и веж-жливая. Хорош-шая, вкусная и веж-жливая девоч-чка! Благодарю тебя за подарок, мастер Гав Рил, уваж-жающий традиции демонов Поднебесной!
Вечно голодный демон-рыба-конь в один прыжок оказался рядом с рыжей домовой, обнюхал её, и в животе у него заурчало.
– Прекрасный Сунь Укун, ну сколько можно?! – отчаянно вскрикнул Гаврюша, закатывая рукава. – Надень на него намордник, что ли, а то он так всех моих учеников съест! А в этом разе я ж за себя не отвечаю, у меня тоже нервы…
– Извините, а можно я лучше домой пойду? – Аксютка мигом спряталась за мохнатую спину Сунь Укуна. – А то там у меня это… дела всякие… экзамены, зачётки, укусить подругу и…
– Он не тронет тебя, драчливая Аксют Ка! А будет приставать, вдарь ему ногой сама знаешь куда…
Обиженный стройный юноша с рыбьей чешуёй на лице удалился в угол и прилёг, свернувшись калачиком. Все более или менее спокойно выдохнули, даже демон-свинья. Он явно не одобрял пристрастия своего друга к поеданию маленьких детей.
– Ну, господа хорошие, как у нас тут дела с подготовкой к играм?
– Плохо. Большая, хрю, опасность нависла над Великими играми Поднебесной, хрю, – равнодушно ответил Чжу Бацзэ, хрустя веточкой маринованного бамбука.
– Какая ещё опасность?! – праведно возмутился домовой. – Мы же с Курицей вашей Небесной договорились, так что ещё там у вас случилось-то?!
– Я, – коротко сказал Царь Обезьян.
