Эпилог

Весны попросту не было. В один день холода и снега сменились жарой. По небу неслись грозовые тучи, били в землю молниями, но не давали дождя. Вспыхивали лесные пожары, постоянно пахло гарью. Землепашцы работали день и ночь, чтобы успеть хоть часть зерна бросить во влажную землю…

Людей лихорадило. От этого особенно доставалось Вальде, к которой всё шли, и шли, и шли за разрешением всё более бросовых и никчёмных споров. Ягмара попыталась повлиять на всё это, но люди просто стали чуть более сонные, зато всё такие же раздражительные. Выход нашёл, как ни странно, Горо, сваривший котелок загадочного зелья и ночью приправивший им все городские колодцы. Буквально на следующий день раздражение в людях начало спадать…

Акболат проводил в библиотеке всё время, там же иной раз и спал. Ягмара изредка робко заглядывала туда и постоянно видела отца читающим, иногда — пишущим. Он ел и пил только тогда, когда она его заставляла. Иногда заставить не удавалось, и тогда она обнаруживала себя по другую сторону двери…

Конечно, он рассказал ей обо всём произошедшем — на обратном пути, один раз, коротко и сухо. Никакого мнения о том, что это было, он или не имел, или не желал им делиться. Так же быстро она отчитывалась о разговорах с Нием, отец кивал и возвращался к своим занятиям.

Запланированный выход откладывался и откладывался — на день, ещё на день, и ещё. Ничего, говорил отец, позже выйдем, да быстрее побежим.

Пока нечего было делать, Ягмара училась изготавливать волшебные вещи. У неё получилась шапка даже лучше, чем та, что подсунула им на торжище Бекторо: она делала человека почти незаметным, обостряла ему зрение и слух, позволяла видеть в темноте и — пусть не очень хорошо — сквозь стены. Потом Ягмара уже целенаправленно сделала волшебными рубашку и сапожки; вкупе с сохранившимся гребнем они позволяли человеку приобрести любой облик и держать его сколь угодно долго, даже не задумываясь об этом. Вместо туеса, вода которого позволяла открывать замки и разрывать цепи, она сделала волшебный ключ с теми же свойствами. Сделала несколько поясов — через них невозможно было переступить, — платков и рукавичек, чтобы можно было укрыться и от непогоды, и от недоброго глаза: пусть будут про запас. Старые поясные сумки она сильно расширила изнутри, оставив прежними снаружи; придумала, как облегчить их до полной невесомости — правда, эту чару нужно было каждое утро освежать. Памятуя печальный опыт, изготовила перстень, предупреждающий о любых волшебных и колдовских ловушках, настороженных на человека. Наконец, она придумала, как спрятать шкатулку, хранящую хрустальное яйцо с иглой Ния так, чтобы никто посторонний не нашёл, а она сама могла до неё дотянуться в любое время…

Шеру тёрся рядом, на что-то намекал. Ему она сделала ремешок на шею, увеличивающий силу в бою. Шеру подумал и согласился, что это полезная вещь. Но он хотел чего-то ещё… Впрочем, ей и самой хотелось сделать так, чтобы Шеру мог говорить по-человечески, но она ещё не могла придумать, как.

В один из вечеров — Ягмара уже извелась в ожиданиях — отец вышел из библиотеки, прошёл в общую комнату и почти упал на подушки. Он выглядел совершенно измождённым, словно дней десять не покидал седла. Ягмара сама согрела ему вина с веселящими травами и горным мёдом, который ещё оставался в горшочке. Акболат опростал дымящийся котелок в один глоток, вытер пот, поставил котелок на пол и улыбнулся.

— Всё готово, — сказал он. — Вальда вернулась?

Ягмара покачала головой:

— В городском доме. Так рано она не возвращается.

— Понятно. Ладно. Отправляемся завтра днём. Ты и я, больше никто.

— Хорошо, отец. У меня всё приготовлено. Кони сыты…

— Кони не нужны. Полетим.

— На чём?

Акболат осмотрелся, ткнул пальцем в большой персидский ковёр на стене.

— Вот этот сойдёт. Много вещей нам не потребуется, что нужно будет — купим на месте.

— Ну, кое-что я всё равно возьму.

— Кое-что и я возьму…

Постучали в дверь, Айрат бросилась открывать. Это был Исаак, опирающийся на плечо Джара. В другой руке у него был посох. Врачи говорили, что нормально ходить он начнёт через год, не раньше.

Исаак поздоровался и тяжело опустился в подвинутое Айрат кресло.

— Госпожи Вальды ещё нет? — он даже не спрашивал, он заранее знал ответ.

— Сами ждём, — сказал Акболат.

— А Фриян в лагере? — снова вопрос-утверждение.

— Не знаю, — сказал Акболат. — Скорее всего. Будешь вино?

— Да. Только просто вино, без мёда.

Ягмара принесла кувшин и чашу, налила.

— Спасибо, волшебница…

Он отпил половину.

— Скажу вам первым. Весть плохая. Наверное, очень плохая. Прилетел голубь из Цареграда. Царь Додон умер. Скорее всего, убит. Отравлен…

Он допил вино. Опрокинул чашу, давая каплям стечь на пол.

— Я послал и за госпожой ар-хаим, и за воинским начальником. Думал, они уже здесь. Но получается, что хромой бегает быстрее…

Акболат хотел что-то сказать, но прислушался, наклонив голову, потом поднял палец:

— О!

Послышались дробные шаги, дверь распахнулась, и вошли Вальда, а сразу за ней — Фриян и пентекостер Манул. Исаак потянулся за посохом, чтобы встать навстречу, но Фриян махнул на него рукой: «Сиди».

— Что случилось, Исаак? — спросила Вальда.

Он всё-таки встал и стоя повторил всё сказанное перед этим слово в слово.

Наступила тишина.

— Мне нужно вести армию в Цареград, — сказал Фриян, помолчав. — Наверняка будут беспорядки.

— Кто заступает трон? — спросил Акболат.

— Внуку Додона шесть лет, — сказал Фриян. — Значит, при нём будет дядька-правитель.

— И кто это?

— Я, — сказал Фриян. — Так написано в завещании.

— Ты же понимаешь… — Акболат начал, но не договорил.

— Я всё понимаю. Но ехать надо. Сорок дней у меня есть… ну, не сорок… голубь дня три летел, да когда его ещё послали…

— Сразу послали. Это от Атула. Его позвали, когда царю стало плохо. Всех врачей собрали…

— Успеем. Сколько можно, посажу на дракулы… дашь ведь, Вальда?

Вальда кивнула. Дракул у города было десять, все они уцелели в паводок.

— Остальные пойдут верхами и на повозках. Пять-десять дней, и мы там.

— Город голый останется, — сказала Вальда.

— Один таксис здесь будет. Манул главный. Да и ополчение твоё себя очень хорошо показало.

Манул хотел что-то сказать, но промолчал.

— Кочевники далеко не уйдут, — добавил Акболат. — Солак обещал.

— Хорошо, — Вальда кивнула — и всё равно закрыла глаза и коротко выдохнула, стиснув зубы. Ещё одна забота…

— Вообще-то у меня есть одна мысль, — сказала Ягмара. — Отец, нам завтра придётся поработать.

За день они управились. Под растянутым платком оказались сам Тикр, земли до Инелея, деревни и небольшие города на север и на полдень — примерно на два дневных перехода. Пока хватит…

Вечером Ягмара и Акболат сидели, уставшие, на своём ковре посреди острова Нив и смотрели на то место, где вчера ещё был город. Ничто не напоминало о нём — дикий берег, серый растрескавшийся утёс… из которого чудесным образом выплывали лохни, полные воинов, и, ритмично посверкивая вёслами, устремлялись к другому берегу. Возвращались пустыми. Медленно тащились плоты, на которых перевозили коней…

Только со специальным знаком судно могло войти в колдовское укрытие и выйти. Все прочие просто разбились бы о камни. То же самое было и на дорогах. Ягмара усмехнулась про себя, вспомнив, как Царская дорога вдруг, совсем недалеко от перевоза, уткнулась в дремучий лес, которого там и не было никогда, и потерялась в нём, разбегаясь тропинками… Придётся делать заставу. Вальда уже всё знает.

— Мы молодцы, — сказала Ягмара.

— Пока что в основном ты молодец, — сказал Акболат.

— Если бы ты меня не вытащил… Кстати, ты хоть что-то о себе понял за эти дни? Ты же не зря сидел над книгами?

— Что-то понял, — с неохотой сказал Акболат.

— И? Кто же ты теперь?

— Как тебе сказать… Вот есть люди и есть боги. Они никогда не понимают друг друга. Но иногда боги посылают к людям… не то чтобы посланника, но человека, более или менее способного понимать и тех, и тех. Вкладывают в него частичку себя — волос, кусочек ногтя, кусочек сердца…

— И ты — такой посланник? С кусочком ногтя?

Акболат долго молчал. Смотрел, как низкий свет играет на волнах и как парят чайки. Потом поправил самодельный оберег на шее — над ним он корпел всю эту ночь.

— Не совсем. Я — сон Лютобога.

— Сон?

— Да. Лютобог спит и видит сны… Большего я пока не могу выразить словами.

Теперь долго молчала Ягмара.

— Наверное, я что-то поняла. Или нет. Не знаю… Скажи ещё вот что — ты узнал, кто пытается разбудить этого древнего Бога Птиц? Или других древних богов?

— Скажем так: я теперь знаю, как их найти. Догадываюсь, кто они. Но нам сейчас не о них надо думать…

— А о чём же?

— О том, как не пустить к нам Александра. Как погубить его. А с этими отступниками разберёмся после… Может быть, и не придётся разбираться, сами друг друга сожрут.

— Всё-таки страшно оставлять такое совсем рядом с домом…

— Страшно, да… — Акболат тяжело вздохнул. — Ещё бы не страшно. Маленькие дети в сенном амбаре пытаются высечь огонь. Высекут или не высекут, никто не знает. Но сверху-то приближается жар-птица… Так что положимся на милость наших богов да на мальчика Горо. Из него выйдет толк. Надо будет потом взять его в обучение.

— Если будет это «потом».

— Какое-нибудь «потом» всё равно будет…

Солнце закатилось, а из-за утёса стала подниматься бледная луна.

— Да, а что ты решил с Сутехом? Убить?

— Убить проще всего. А вдруг ещё пригодится? Засушим и возьмём с собой на память…