Вернемся, впрочем, к апостолу Филиппу и его спутникам, которые после удачной сделки, заключенной с дьяволом, прибывают в Офиориму/Иераполис, тот самый, городские ворота которого сторожат драконы. Филипп устремляет свой взор на драконов, они видят свет Монады в его очах, свешивают головы и умирают (Деян. Фил. 13:3).

Апостолы принимаются за свое обычное дело: лечат больных и воскрешают покойников. Чтобы возвратить зрение некоему Стахису, который раньше в своей слепоте преследовал христиан, Филипп вкладывает палец в уста Мариамны и мажет ими глаза Стахиса (Деян. Фил. 14:7).

Магический характер этого действия станет нам понятней, если мы вспомним, что Спаситель любил Мариамну больше других женщин и часто целовал ее в уста. Вложив палец в уста Мариамны, Филипп симпатическим образом прикасается к слюне Спасителя.

Апостол Филипп раздает городским беднякам зерно, вино и оливковое масло из трех больших амфор, которые мистическим образом никогда не кончаются. Филипп крестит мужчин, а Мариамна – женщин, и наибольший фурор у жителей города вызывают проповедующие козленок и леопард.

Как можно заметить из «Деяний Филиппа», Филипп редко проповедует одним беднякам. Ровно наоборот: в Ашдоде он обращает дочь вельможи, а в Никатере он обращает самого богатого ее жителя.

Поэтому неудивительно, что и в змеином городке Филипп обращает свое внимание прежде всего на семью ее правителя, имеющего говорящее имя Тиран.

Сам этот правитель, разумеется, не признает Христа. Но у него есть супруга, которая является не кем иным, как близнецом Мариамны (Деян. Фил. 15:9). Обе они еврейки, и обе говорят на одном языке. Супруга правителя – чужачка в городе Офиориме, а главная особенность этого города, как мы помним, заключалась в том, что на плечах его обитателей, как и на плечах персидского Захака, сидели змеи, которые жалили чужаков и этим отбивали у них память.

В результате этих страшных укусов супруга правителя забыла своего отца и дорогу, которая ведет к дому ее матери, – в точности, как это сделал герой «Гимна Жемчужины» из «Деяний Фомы».

Мариамна вновь показывает заблудшей душе, запамятовавшей свое происхождение в этом вещном мире, путь к ее настоящему дому, и супруга правителя обретает. «Солнце праведности, Христос, снизошел на тебя, чтобы просветить тебя», – говорит Мариамна (Деян. Фил. 15:9).

Как мы помним, разновидность христианства, которую проповедует Филипп, предусматривала полное воздержание от секса и передачу имущества общине. Поэтому нетрудно понять, что страшный правитель Тиран со змеями на плечах был весьма недоволен тем, что жена отказала ему в сексуальных утехах.

Тиран грубо врывается в опочивальню супруги в тот самый момент, когда она молится, и намеревается совершить харассмент. Однако, едва он пытается наложить на жену руки, луч света ослепляет его.

Эта неудача не обескураживает насильника. Напротив, она указывает ему на корень всех его проблем. «Схватите этих обманщиков и гоисов!» – командует Тиран со змеями на плечах (Деян. Фил. 15:14).

Филиппа бросают в тюрьму со всеми его спутниками, включая козленка и леопарда. Ему прокалывают лодыжки и вешают его на дереве головой вниз, у стены храма, но он не чувствует боли. Тиран также требует схватить Мариамну, «ибо она путешествует вместе с этими гоисами и, без сомнения, развратничает с ними» (Деян. Фил. 15:19).

Солдаты схватывают Мариамну и совлекают с нее ее мужскую одежду, рассчитывая, несомненно, хорошо позабавиться с бабой. Однако попытка выходит им боком. Лишенная одежды Мариамна обретает свой настоящий вид. Она Преображается: облако огня окутывает ее, солдаты с визгом разбегаются.

Хотя апостол Филипп, подвешенный вниз головой за лодыжки, и не чувствует боли, оскорбление, нанесенное Мариамне, сильно задевает его. «Не призвать ли нам огонь с неба, брат Варфоломей, и не истребить ли их?» – вопрошает Филипп своего спутника.

Апостол Варфоломей категорически против. Он напоминает Филиппу, что Господь запретил воздавать злом за зло. Пытается удержать Филиппа и Мариамну.

Более того, на месте казни появляется еще одно действующее лицо – апостол Иоанн. Он тоже требует от Филиппа воздержаться от непоправимых поступков.

Однако гневливый Филипп уже ослеплен причиненными ему неприятностями. Он произносит проклятие и обращается к Отцу Иисуса, к Яхве Цеваот, Господу Войск, перед которым дрожат начала и Власти и перед которым склоняются даже огненосные херувимы.

«Прикажи Гадесу разверзнуть свою пасть и великой бездне поглотить этих безбожных людей, которые решили не дать места Слову Истины в этом городе», – приказывает Филипп.

Бездна немедленно выполняет приказание Филиппа. Правитель города со змеями на плечах, храм, в котором поклонялись Змею, все его жрецы и семь тысяч человек проваливаются прямиком в ад. Нетронутыми, как и в «Откровении Иоанна Богослова», остаются только те, кто был запечатан печатью Христа, то есть крещен апостолами Филиппом и Мариамной.

Небеса разверзаются, и в город с небес спускается сам Спаситель. Он в бешенстве – если применительно к Христу позволительно такое слово. Он сурово отчитывает апостола за учиненное душегубство. Филипп, висящий вниз головой на дереве, упорствует на своем:

«Ты знаешь, Господи, что я во имя тебя пришел в этот город. И, так как люди эти не приняли твоего Света, по этой причине я проклял их и низверг живьем в Гадес!» (Деян. Фил. 15:30).

Но Спаситель остается непреклонен. Он накладывает на Филиппа суровое покаяние: за то, что тот презрел заповеди Христа и низверг в бездну целый город, отвечая злом за зло, Филипп в течение сорока дней после смерти не будет допущен в Рай. Через сорок дней, он, конечно, сядет на обещанный золотой престол, но эти сорок дней ему придется оставаться снаружи.

Спаситель чертит в воздухе знак пылающего креста. Крест превращается в лестницу. Спаситель кричит в бездну, предлагая всем желающим выйти обратно по лестнице, которая есть крест. Все, кроме правителя со змеями на плечах, радостно спешат воспользоваться предложением.

Как легко понять, люди, выбравшиеся из бездны по сверкающему кресту, тут же все поголовно делаются верующими. Они хотят снять с дерева подвешенного за лодыжки Филиппа. Однако тот запрещает им это делать. Ему хочется поскорее расстаться с бренной плотью и облечься в многоцветные одежды ангела, и, как и апостол Фома, он не может пройти мимо представившейся ему оказии. Даже тот факт, что ему придется ждать сорок дней, не останавливает его.

«Не прикасайтесь ко мне, дети мои!» – просит распятый ногами вверх Филипп и цитирует слова Господа: «Пока ты не сделаешь то, что внизу, тем, что вверху, а то, что слева, тем, что справа, ты не войдешь в мое царство» (Деян. Фил. 15:34). «Преобразуй тело мое в Славу Ангела», – молится Филипп (Деян. Фил. 15:38).

Желание его совершается. Филипп испускает дух. «Филипп апостол увенчан венцом бессмертия», – гремит Голос с Неба (Деян. Фил. 15:40). А по истечении сорока дней Христос в образе Филиппа является Варфоломею и Мариамне.

Как мы уже говорили, в последующей христианской традиции Город змей, в котором казнили Филиппа, четко ассоциировался с Иераполисом. В Иераполисе показывали могилу Филиппа, к Филиппу возводили свою веру зародившиеся во Фригии монтанисты, в Иераполисе действительно почитали Кибелу со змеями и пр.

Но легко видеть, что Город змей Офиорима – это не просто Иераполис и не просто метафора материального мира.

Это – загадка.

Что это за город, в котором несчастные одурманенные жители поклонялись Сатане?

Город, посреди которого стоял Храм Сатаны?

Город, который из-за преследований Христа (ибо Филипп есть новое воплощение Христа) провалился под землю? Что это за город, в котором сошлось такое множество апостолов, и притом эти апостолы еще спорили друг с другом, как большевики и меньшевики накануне Октябрьского переворота: карать жителей города или не карать?

Что это за город, после гибели которого спаслись только те, кто был отмечен печатью, а остальным, попавшим в геенну за то, что они отвергли Христа, была предоставлена возможность по сверкающей лестнице выйти оттуда?

Разумеется, этот город – сам Иерусалим. В Храме, где поклоняются змею, мы легко различаем Храм, выстроенный Иродом. В геенне – римский плен. А в споре апостола Филиппа и апостола Иоанна – вполне исторический спор между разновидностями зилотов: резать соотечественников, которые упорствуют в своем служении Велиалу, или не резать?