Деяния Филиппа в Xenofontos 32 начинаются с того, что апостол творит чудо: он воскрешает сына некоей язычницы. После этого язычница и ее сын становятся его последователями, праведниками и святыми.

Причина их обращения очень проста. Дело в том, что сын язычницы побывал по ту сторону смерти и собственными глазами увидел участь тех, кто не является последователем Иисуса.

Участь эта ужасна.

Тех, кто утверждает, что Иисус – обманщик, огненными граблями сгребают в костер (Деян. Фил. 1:5). Тех, кто преследует епископов и священников, пытает ангел с пылающим мечом (Деян. Фил. 1:6).

Умерший язычник с содроганием видит юношу, который лежит на раскаленных углях. Внутренности, вытекающие из юноши, обращаются в пожирающих его же огненных змей. Этот негодяй был виноват в том, что смеялся над девственницей, и проклятие этой девственницы настигло за гробом не только его, но и всех его родственников (Деян. Фил. 1:7).

Те, кто клеветали на праведных, на том свете кидают друг в друга огнем (Деян. Фил. 1:8). А вот и лысый старик: над ним стоит ангел с половником и капает из этого половника раскаленный огонь на голову грешника, виноватого в неумеренном потреблении вина. Этот грешник напивался, как скот, а напившись, «клеветал на епископов, священников, евнухов и девственниц» (Деян. Фил. 1:10).

У ворот Ада юноша встречает пса Кербера, с удовольствием уплетающего печенку живых грешников. Они виноваты в том, что «святотатствовали против священников-мужчин, священников-женщин, евнухов, диаконов, диаконисс и девственниц, ложно обвиняя их в разврате и прелюбодеянии» (Деян. Фил. 1:12).

И, наконец, уже в самом конце своего путешествия юноша видит изощренную пытку: двое грешников, связанных поспинно друг с другом, жарятся на сковородке, а рядом кипит котел с раскаленным свинцом, и ангел заливает из этого котла свинец им в глотки, так, что негодяи поджариваются сразу и изнутри, и снаружи. Эти люди «делали много зла на земле. Они преследовали невинных и плохо обращались с ними, и презирали их, считая себя праведниками» (Деян. Фил. 1:16).

Нетрудно заметить, что наш воскрешенный юноша – это свидетель. Рассказ его живо обнажает нам первоначальное значение слова мартирас/шахид. Воскрешенный есть свидетель, очевидец в буквальном смысле слова. Он собственными глазами видел Божий Престол и страшные физические мучения тех, кто не верит в Христа.

В грандиозной картине, нарисованной нашим свидетелем, обращают на себя внимание две вещи.

Все пытки, которые видит юноша, уготованы только для тех, кто злословит представителей правильной веры. Среди пытуемых, которых видит наш мартирас, нет ни одного насильника, лжеца, вора или убийцы. На том свете, еще даже больше, чем в «Апокалипсисе Петра», мучают исключительно тех, кто плохо относился к мирной религии Христа, заповедовавшего прощать врагам и любить ближ-него.

Во-вторых, христианская община, к которой принадлежит автор «Деяний», сильно отличается от привычной нам. В ней есть не только дьяконы, но и дьякониссы, и не только девственницы, но и скопцы. А среди пытаемых в аду обнаруживаются еретики, которые считают себя праведниками, но при этом клевещут на настоящих праведников, на диаконисс и скопцов. В этом нелестном портрете мы легко узнаем представителей римской ортодоксальной церкви с их рассказами о том, что еретики причащаются семенем и менструальной кровью, едят младенцев и занимаются свальным грехом.

Обратив язычницу и его сына на путь Божий, Филипп приходит в Афины. Там он поступает так же, как Иоанн в Эфесе. Он в промышленных масштабах творит чудеса и категорически требует от местных язычников перестать служить дьяволу, то есть отречься от старых богов. Рассудив, что проверка утверждений Филиппа находится за границами их профессиональной компетентности, философы Эллады обращаются к специалисту, то есть к еврейскому первосвященнику Анании.

Первосвященник Анания – вполне реальный исторический персонаж и, более того, глава целой династии первосвященников, знаменитых своим решительным противостоянием милленаристам. Родоначальник этой династии, первый Анания (в Евангелиях он фигурирует как «Анна»), был «серым кардиналом» Синедриона при казни Иисуса Христа и, возможно, тестем номинального главы Синедриона Каиафы. Его сын, тоже Анания и тоже первосвященник, был тем самым человеком, который послал на казнь Иакова Праведника, брата Иисуса. Трудно сказать, насколько хорошо автор «Деяний Филиппа» помнил о роли рода Анании в преследованиях милленаристов (вообще, с хронологией и историей в этих «Деяниях» не очень), но вряд ли выбор имени был случаен.

Этому-то Анании, которого, как известно, хлебом не корми – дай сбросить с высоты храма Праведника, и приходит из Афин запрос: так и так, пришел человек по имени Филипп, лечит хромых, возвращает зрение слепым, воскрешает мертвых и проповедует некоего царя эонов Христа: что делать?

«Неужели этот обманщик добрался до Афин и прельщает там философов?» – изумляется Анания. Вместе с пятьюстами солдатами он отправляется в Афины, чтобы забрать Филиппа на суд царя Архелая. «Ты колдун и волхв, – говорит он, – я знаю тебя, ибо твой Господь, обманщик, назвал тебя Сыном Грома» (Деян. Фил. 2:9).

Анания пытается схватить Филиппа, но тут же выясняется, что апостол Филипп в совершенстве владеет приемами не только целительской, но и оборонительной магии: Анания слепнет.

Филипп произносит заклинание, и в город Афины с неба в белых одеждах нисходит Христос. Лицо Христа пылает ярче семи солнц. При появлении Христа афинские идолы – мерзкие скульптуры нечестивого Праксителя и Фидия, отвратительные истуканы, изготовленные Поликлетом и Лисиппом, падают и разбиваются в прах.

Демоны, обитающие в статуях, с визгом разбегаются, и один из них, как это часто приключается с демонами, этими врагами рода человеческого, убивает случившегося у него на пути афинянина.

При виде такой несомненной демонстрации истинности христианского учения о царе эонов афиняне падают перед Филиппом на колени и кричат: «Пощади нас, человек божий!» А пятьсот солдат, приведенных на площадь, чтобы схватить Филиппа, обращаются против своего начальства и просят Филиппа позволить им разорвать Ананию на клочки.

Однако Иисус запретил апостолам отвечать злом на зло.

Поэтому Филипп не только не позволяет новым верующим расправиться с мерзким первосвященником, но и отвечает добром на зло – он возвращает ему зрение.

Однако это благодеяние пропадает втуне. Вместо того, чтобы поблагодарить своего спасителя, неблагодарный Анания кричит: «Ты колдун!» (Деян. Фил. 2:18).

Филипп, естественно, не может оставить этого доброго человека при его заблуждении и позволить ему погубить свою душу.

Он произносит заклинание: «Забартан, сабатабат, браманух!» Земля раскрывается и поглощает упорствующего первосвященника по колени.

Здесь мы можем заметить в нашем тексте одну любопытную вещь. Сначала нам сообщают, что в результате заклинания, произнесенного Филиппом, в Афины спустился Христос. Именно от этого Христа рассыпались идолы, и лицо Христа сияло ярче тысячи солнц.

Иными словами, наш текст описывает ни более ни менее как второе пришествие. И мы могли бы ожидать, что вслед за появлением Иисуса Христа вся инициатива действия перейдет к нему, а апостолу Филиппу останется лишь лущить семечки да поплевывать.

Однако ничего подобного не происходит. Христос снисходит в Афины и, видимо, скрестив руки, стоит в стороне, в то время как апостол Филипп, заботясь о спасении души иудейского первосвященника, вбивает его заклинаниями в землю.

Из этого легко заключить, что в оригинальном варианте текста Христос спускался с небес в Филиппа. Этот-то исполнившийся Христа Филипп, чье лицо сияло, как тысяча солнц, и попросил первосвященника признать Христа. Но Анания в ответ на это только твердил, как дятел: «Иисус – гоис!»

Тогда проповедник религии любви и мира Филипп скомандовал земле: «Поглоти его до пупка» (Деян. Фил. 2:19). Земля раскрылась и поглотила Ананию до пупка. «Покайся и спаси свою душу», – умоляет Филипп. «Я не буду побежден волхвованием!» – отвечает первосвященник.

Желая непременно-таки спасти своего врага, Филипп произносит новое заклинание, и земля проглатывает первосвященника по самую шею. Правую пятку Анании лижут языки ада, левую охватывает ледяной холод, и бесы, собравшиеся под землей, с радостным воем тянут его вниз, – и в эту-то минуту на площадь прибегает знатный афинянин, чей сын был убит тем самым демоном, который сбежал из статуи, повергнутой Иисусом. С собой он тащит труп сына.

«Если я оживлю его, уверуешь ли ты?» – спрашивает Филипп Ананию, давая ему последний шанс.

«Нет, не уверую! – гремит погруженный по шею Анания. – Ты оживишь его колдовством».

Этот ответ переполняют чашу терпения апостола мира и добра. «Кататема!» – гремит Филипп. То есть иди в бездну! Первосвященника поглощает бездна, Филипп воскрешает убитого афинянина, и при виде этих несомненных чудес жители Афин принимают печать крещения.

«И Филипп оставался два года в Афинах и основал церковь и рукоположил епископа и пресвитера, и отправился проповедовать в Парфию» (Деян. Фил. 2:24).