Глава 9
Увидев у кончика носа дуло револьвера, Валенса подумал, что его кошмар продолжается наяву. Подняв глаза выше, детектив сперва рассмотрел загорелую руку, сжимающую рукоятку револьвера, а потом невысокого человека, закутанного в серую многослойную одежду из шкур. Голова незнакомца была абсолютно лысой, словно у новорожденного, глаза прятались под противопыльными очками, а на поясе у него висела тушка странного зверька, напоминающего лису, только с тупой мордочкой как у питбуля.
— Греб сокал? — спросил незнакомец.
Валенса, знающий два диалекта солари и шесть других языков, в том числе вымерший столетие назад английский, недоуменно пожал плечам.
— Ту греб сокал? — повторил он снова, для убедительности ткнув детектива оружием в грудь.
— Ты поосторожнее с этой штукой, она ведь и выстрелить может.
— Ту, ту! — настойчиво твердил пустынник (так его окрестил Валенса), маша револьвером.
— Я не понимаю, что ты там несешь, — сказал Валенса, непрерывно следя за каждым его движением. Много чего в своей жизни детектив не любил, но больше всего ненавидел, когда на него направляли оружие, особенно такое ненадежное, как огнестрельное.
— Ото, — пустынник указал свободной рукой на небо, затем на Валенсу, — ото греб сокал?
Кажется, Валенса уловил суть вопроса. Постучал себя в грудь и ответил:
— Да я упал с неба. Ты это хотел узнать? А теперь, если не против, я встану. Все тело ломит, будто я неделю кувыркался в борделях серого сектора.
Несмотря на протесты пустынника, он спокойно поднялся на ноги и даже, как следует, потянулся. С неприятным звуком захрустели суставы.
— Нои! Нои! — завопил пустынник, делая шаг назад. Револьвер с рукой сместился в сторону.
Этого Валенсе только и надо было. Он совершил резкий выпад, перехватил пальцами кисть мужчины, и выбил из нее оружие. Следующим движением детектив вывернул ему руку, завел за спину и нанес удар по почкам. Хватая ртом воздух, пустынник захрипел, а Валенса завершил атаку ударом под колено. Свалив его на землю, он уселся на него верхом. Дотянувшись до оброненного револьвера, детектив поднял его и поднес к голове плененного.
Подняв курок, он прислонил дуло к обветренной щеке пустынника и произнес:
— Ну что нои, греб сокал?
Тот сделал безуспешную попытку сбросить с себя детектива. Несмотря на усталость, Валенса легко удерживал его своим весом.
— Отпустить! — застонал пленный.
— Что я слышу? Ты лопочешь по-нашему?! — торжествовал Валенса.
— Плохо говорить! Сей гар сои! Забыть язык, давно забыть!
— Не беда, — Валенса погладил холодным дулом шею пустынника, — я могу напомнить.
— Не убивать! — взмолился он. — Ло́тти знать много! Пэксим! Много!
— Лотти, так тебя зовут?
— Ану.
Похоже, это означало «да». Валенса слез с пустынника, стал напротив, держа его на мушке, пока тот подымался и отряхивался. На лице этого, собственно, юноши, застыло непритворное выражение ужаса.
— Откуда ты? — спросил Валенса, незаметно для парня, присматривая за окрестностями — кто знает, сколько дружков у яйцеголового.
— Нои гар сои, — произнес Лотти, замахав перед собой руками, как дирижер. — Не говорить — нельзя. Нои гар сои, ото греб сокал. Плохо, будет сей Лотти.
— Если продолжишь в том же духе, станет еще хуже, — пригрозил детектив. — Откуда ты пришел?
Парень недолго колебался. Указав на север, он произнес:
— Ото.
— Что там, город?
— Нои — энари.
Валенса отрицательно покачал головой:
— Не понимаю… Энари? Так называется твой поселок? Ну же, говори.
— Нои, нои! — испуганно затараторил пустынник, пытаясь что-то объяснить детективу.
Получилось скверно, так что он привлек в помощь жесты. Показал руками сначала на Валенсу, потом на небо, затем изобразил в воздухе фигуру, похожую на пирамиду. В уме детектива эта зарисовка обрела определенное значение:
— Космодром? Там космодром?
Лицо Лотти расцвело, он усиленно закивал:
— Ану, греб сокал!
— Хватит называть меня словами, которые употребляла моя бывшая на суде. Зови меня лучше Роман Маркович.
— Роман, — повторил парень, пробуя, как слетает это имя с языка. — Роман Марковитс.
— Маркович. Ич!
— Ич, греб сокал.
— Нет, будь ты проклят!
Сбавив тон, детектив терпеливо разжевал еще раз:
— Роман Маркович, слитно, понимаешь, тупой туземец? Я — Роман. Ты — …
— Ту.
— Ту — Лотти. Я… — указал он на себя.
— Ю, — подсказал Лотти.
— Ю — Роман Маркович. Ту — Лотти. Ю — Роман Маркович, Ту — Лотти, понятно?
До парня дошло. Растянув улыбку до ушей, он радостно издал:
— Роман Марков Ич!
— Бог с тобой, — сдался Валенса.
Улыбка Лотти быстро погасла:
— Роман Марков Ич, ту анга.
— Анга? Что это значит? — Валенса посмотрел на револьвер. — Ты это имеешь в виду?
— Ану, чик-чик.
— Да не буду я в тебя стрелять… Я надеюсь. Вот видишь, — Валенса спрятал оружие за пазуху. — Все, мы друзья. Теперь, Лотти, как мой новоиспеченный друг, может, проводишь меня к энари. Что скажешь?
Парень с тревогой взглянул на север. Идти туда ему не хотелось. Вместо этого он начал спускаться в противоположном направлении.
— Эгей! — позвал его детектив. — Ты куда? Нам в другую сторону!
Не оборачиваясь, Лотти на ломаном языке ответил:
— Нои, греб сокал. Анга, пэксим анга. Очень много, Роман Марков Ич. Пэксим. Опасно! Чик-чик, Роман Марков Ич. Лотти вести тора, домой вести.
— А дом далеко?
— Нои, греб сокал. Идти, кварту, кварту. Я не тупой туземец, я показать тора.
Что оставалось делать детективу? Он подобрал свою куртку, взвалил на плечи люльку с ноутом и полез вслед за парнем, скачущим между скал как горный тур. Для спуска Лотти выбрал очень сложный маршрут, петляющий среди скользких камней над впадиной.
— Погоди ты! Я же расшибусь! — закричал ему вслед детектив.
Лотти и не думал останавливаться. Скользя по сланцевым дорожкам, он легко перепрыгивал с одного отвеса на другой, с опытностью гимнаста преодолевал крутые стены ущелья. Валенса сильно отстал от него. Похоже, он недооценил Лотти. Пока детектив, проявлял героические усилия, чтобы не упасть, парень с хитрой улыбкой наблюдал за ним внизу.
Когда Валенса спустился, пот лился с него ручьем. Мышцы ныли от напряжения, а вот Лотти чувствовал себя превосходно. Привыкший к таким нагрузкам пустынник выглядел свежее, чем был. Дождавшись Валенсу, он несколько раз показал пальцем на юг и двинулся вперед, плавно переходя на трусцу. Поддерживать подобный темп детектив долго не смог — затормозил, обессилено преклоняясь к земле.
— Лотти, — задыхаясь, крикнул Валенса.
Парень обернулся.
— Роман Марков Ич, сей?
— Еще как сей, — со свистом выдыхал Валенса. — Ох, черт тебя дери, Лотти, мне уже давно не двадцать. Давай помедленнее?
— Ану, — согласился Лотти.
В бессмысленном блуждании по мертвым пескам долины Валенса потерял счет часам, Он давно опорожнил свою флягу и страдал от жажды, но Лотти шел без остановки, ни разу не засомневавшись в выборе направления. А вскоре детектив убедился в безошибочности чутья юного проводника. Солнце прошло большую часть своего пути, когда Валенса приметил на земле желтоватые побеги растений с колючками вместо листьев. Их ставало все больше, они срастались друг с другом в, хрустящий под ногами, ковер.
— Мы близко, — сказал Лотти, — Там дом, тора!
«Оазис», — с облегчением понял Валенса. Его собственные силы были на исходе, он едва шевелил конечностями.
Впереди заблестели глиняные хижины. Лотти возбужденно заголосил и обнял детектива за шею. С благодарностью Валенса оперся на невысокого, но мускулистого парня, позволив ему довести себя до поселка.
В тени кривых, иссушенных деревьев, их встречала целая орава ребятишек. Все — и мальчики, и девочки — в одежде из плотно сшитых между собой, словно доспех, шкур. Как и взрослые, дети были лысыми, с обветрившейся загорелой кожей и блестящими глазами. Обступив Валенсу, они галдели и наперебой щупали его в разных местах. Он так вымотался, что даже если бы они запихнули его в котел и начали варить на медленном огне, он бы не сопротивлялся.
Домики в поселке ютились вокруг глубокой рукотворной ямы с, выдолбленными в породе, ступеньками, спускающимися на самое дно. В центре ямы находилось круглое отверстие, изрыгающее зеленое пламя. Вокруг пламени неподвижно сидели остальные жители. Здесь в основном собрались зрелые члены племени, не удостоившие Валенсу своим вниманием. Наступал вечер, но в поселке не было холодно, наоборот — детектив изнывал от жары, словно под грунтом скрывалась котельная.
Ребятня потащила его за собой к пузатой хижине, напоминающей перевернутую вверх дном чашу. Из нее вышел высокий болезненного вида человек в одной набедренной повязке, Валенса опешил, не в состоянии поверить, что он видит перед собой А.М. Шустрика собственной персоной.
— Чертова железяка, что ты тут делаешь?
Сжав детектива в своих крепких объятиях, робот завел его в хижину. Чтобы войти в дом, детективу и роботу пришлось нагнуться. Внутри было попрохладней.
— Видели то зеленое пламя, шеф? — спросил робот. — Природный газ. Э́нке строят свои поселения в районах повышенной тектонической активности, это позволяет выживать в холодное время суток.
— Энке?
— Свободный народ — так они себя называют.
Обстановка в хижине выглядела более чем скромно: столик возле окна, два табурета рядом, вместо нормальной кровати прямо на земле была постелена циновка. Шустрик отвел к ней Валенсу и бережно уложил. Кряхтя от боли в натруженных мышцах, детектив с наслаждением разулся и вытянул к стене ноги. Умирая от жажды, он попросил у Шустрика воды. Робот выглянул наружу и распорядился:
— Мари неву, кварту!
Усевшись напротив Валенсы, робот улыбнулся своей отточенной улыбкой, той самой, которая чуть не спалила микросхемы Назиры, в этот раз она показалась детективу волшебною.
— Ты не ответил, — напомнил Валенса, — как ты здесь оказался?
— После приземления, я пытался выйти на связь с вами или с Ритой, но безуспешно. Я искал до наступления ночи, и после, но вместо вас, нашел энке. Яркое пламя их костра — замечательный ориентир.
— Значит, о Рите тебе ничего неизвестно.
— За ней отправлены лучшие охотники. Они найдут ее.
— Лотти говорил об энари, космодроме на севере. Что ты знаешь об этом?
— Не много. Думаю, вам лучше расспросить фиту.
— Кого?
— Вождя энке.
— Вождь? Какой-то сбрендивший шаман с татуировкой на лбу?
— Не совсем, шеф. Дождитесь вечера и сами все увидите.
— Я хочу сейчас! — Валенса попытался встать, но опять свалился. — Ладно, твоя взяла… Подождем до вечера. Как я погляжу, ты тут уже освоился?
— Да шеф. Здешний язык весьма прост в обучении. Лингвистическая основа состоит из односложных морфологических форм. Собственно говоря, у энке-су, языка энке, как таковой, алфавит отсутствует. Словообразование происходит с помощью заимствований из других языков, большей частью из солари. При этом пропадают склонения, падежи и грамматические отличия. Язык энке это набор глаголов, местоимений, прилагательных, имен существительных. Каждое слово обозначает отдельное действие, явление, понятие. Напоминает старо-китайскую систему иероглифов, при этом у энке свой порядок произношения. Например, местоимение «ты», звучит как «ту». Я — «ю». Соответственно «он, она, оно» — «юту». Но самое интересное связано с письменностью, дело в том…
— Шустрик, — взмолился Валенса. — Прочтешь лекцию в другой раз. Я своим языком еле ворочаю, а ты рассказываешь о чужом. Где моя вода?
— Мари неву, — подсказал робот.
— Один черт, где этот мари неву?
— У энке нет понятия женского и мужского рода, так что вернее будет сказать в среднем — «Где это мари неву».
— Шустрик!
Очередное выяснение отношений отсрочилось, потому что в хижину зашла маленькая девочка лет пяти. Без страха, она протянула Валенсе кувшин и осталась стоять, с любопытством наблюдая за пришельцем. Детектив присосался к горлышку сосуда, с наслаждением вливая в себя живительную влагу. Опустошив кувшин почти наполовину, он вернул его девочке.
— Спасибо, — поблагодарил Валенса, тыльной стороной ладони вытирая губы.
Девочка сморщила носик. Шустрик повернулся к ней и перевел:
— Айволи.
Теперь девочка заулыбалась, подошла и бесстрашно протянула Валенсе свою крошечную пятерню
— Чего она хочет, чаевых?
Робот пояснил:
— В культуре взаимоотношений энке «спасибо» всегда должно сопровождаться тактильным жестом. Я же говорил — любое слово означает что-либо, действие или событие. В данном случае благодарность для энке это действие.
— А поконкретнее?
— Дайте ей пять, шеф.
Детектив ласково пробежал пальчиками по ладошке малышки:
— Айволи, дорогуша.
— Кьяно, — ответила она и вышла, сияя от счастья.
Не успел Шустрик открыть рот, как детектив опередил его замечанием:
— Знаю, это значит «пожалуйста».
— Не совсем так. У энке нет формальных правил этикета, весь церемониал подразумевает обмен эмоциями. В подобном случае это следует трактовать, как «Мне было приятно, что вы пили мою воду и остались довольны»
— Шустрик, читай по слогам: заткнись, черт бы тебя побрал! Надеюсь, значение этих слов не нуждается в переводе?
— Между прочим, это я послал за вами Лотти, — сказал робот.
Детектив мог бы поклясться, что слышал, как голосовой вокодер изменил голос Шустрика — робот обиделся.
— Айволи, Шустрик.
— Кьяно шеф.
Валенса вытащил из люльки ноут и отдал его Шустрику. Одежда детектива насквозь промокла и, пока робот осматривал ноут, Валенса успел раздеться до трусов.
— Видимых повреждений нет, — отчитался по-деловому Шустрик, все еще дуясь. — Она просто отключилась?
— Сказала, что отказали солнечные батареи.
— Странно, с виду они в норме. Может на нее повлияла магнитная аномалия.
— Объясни?
— Мой эмби настроен на восприятие магнитного поля. Так вот, шеф, я уже вторые сутки регистрирую его нестабильность.
— Магнитная буря?
— Не буря, шеф — ураган.
— Чем это может грозить?
— В ближайшем будущем — всем, чем угодно, от инверсии полюсов до полного исчезновения магнитосферы.
— Все настолько серьезно?
— Более чем.
В хижину заглянул Лотти. Окинув завистливым взглядом мускулистое тело Валенсы, он присвистнул и сказал:
— Ю лефин, греб сокал.
— Хотел бы иметь такие мускулы, человек с неба, — перевел Шустрик,
— Человек с неба… — задумчиво повторил Валенса.
А робот как назло не удержался от очередной заметки:
— Гравитация на Майн 5 составляет 0,6g. Чемпионов по бодибилдингу на планете не вырастишь.
— Человек с неба, — раз за разом повторял слова детектив, вспоминая, то, что крутилось у него в голове. Осененный он спросил Лотти:
— Скажи, тот космодром, энари, там тоже есть греб сокал?
— Пэксим греб сокал.
Валенса посмотрел на Шустрика.
— Черт возьми, у ЗГ есть космодром. Нужно убираться отсюда. Вопрос времени, когда они найдут нас.
— Не найдут. Приборы на ботах гвардейцев чрезвычайно чувствительны к колебаниям магнитного поля. Пока магнитосфера нестабильна, нам ничего не угрожает.
— Ты в этом уверен?
— Как в том, что нам не следовало браться за это дело.
— Роман Марков Ич, ю дизи анга. Вернуть.
— Твою пушку? Один момент, — детектив порылся в своей одежде и достал оттуда револьвер, отобранный у Лотти. Протянув оружие энке, он извиняющимся тоном спросил:
— Дружище, я умираю от голода, как насчет трапезы?
Лотти все понял без перевода. Забрав свой револьвер, парень, хохоча, вышел.
— Надеюсь, та тварь у него на поясе это не местный деликатес?
— Нет, шеф. Муба́й — далекий потомок земной собаки, одно из немногочисленных животных, завезенных на планету колонистами, которое прижилось в суровых условиях. Энке ловят мубай только в качестве трофеев и чтобы делать из их шкур одежду. Кожа мубай плотная крепкая, но изнутри состоит из тысяч крошечных пор, благодаря этому в ней не жарко днем и не холодно ночью.
На этом разговор иссяк сам собой. Шустрик забрал ноут и ушел, сославшись на то, что хочет продолжить изучение энке-су с жителями поселка. Возражать детектив не стал, тем более, что к нему в хижину вместе с подносами, груженными едой и напитками, пришли полуобнаженные лысые девицы. Напиток напоминал по вкусу и цвету цитрусовое вино, только в голову бил не так сильно. Отведав блюд, приготовленных энке, он решил, что они не так уж плохи, особенно ему понравился суп с маленькими листочками, пахнущими, как настоящие галушки. Насытившись, он начал зевать. Его потянуло на сон. Девицы аккуратно взяли его под руки и уложили в постель, чмокнув несколько раз в лоб. Хотя, возможно, это было частью его продолжительного сна.
