Белый ангел на надгробии Джульетты, казалось, только и ждал того дня, когда Кончетта упокоится рядом с дочерью. На ее похоронах никто не кричал, не причитал и не раздирал себе ногтями лицо. Кладбище лежало погруженное в мертвую тишину. Жизнь Кончетты была одной безмолвной жалобой, и ушла она незаметно, будто не желая тем самым причинять лишнего беспокойства.

Немногие провожали ее в последний путь. Подруги детства давно умерли, а сама Кончетта, так много лет проведшая на чужбине, последние годы жила затворницей. Из Германии примчался Джованни. Таня стояла рядом с Винченцо. Какими бы сложными ни были их отношения, в эти тяжелые дни Таня во всем поддерживала его, именно эту черту Винченцо особенно ценил в ней. Но в то же время ее сила пугала его, Таня словно и не нуждалась сама ни в какой опоре. Он боялся, что когда-нибудь она его оставит.

Он спрашивал себя, что думает бабушка, глядя с католических небес на странную пару у своей могилы? И что за будущее их ждет? Ведь если семья – это то, что делает нас нами в толпе чужаков, если она, подобно корсету, придает форму нашей сути, то что мы без нее? И что остается от нас после смерти, от той же Кончетты? Ничего, кроме детей.

Только сейчас, когда могильщики опускали гроб в яму, Винченцо понял, как тяжело, наверное, было бабушке после смерти Джульетты. Если умирают родители, человек не ест себя поедом, это обычный порядок вещей, но если умирает ребенок… Воспроизводство – смысл жизни. Она напрасна, если не будет того, кто продолжит ее.

Винченцо посмотрел на Кармелу, стоявшую по другую сторону могилы. Кармела стала очень красивой девушкой, с пухлыми чувственными губами, с огромными, оливкового цвета глазами. Их взгляды встретились. От порыва ветра ее черные волосы упали на лицо. Кармела приехала с родителями из Палермо. Винченцо спрашивал себя, помнит ли она тот поцелуй на развалинах каменного забора – в день, когда закончилось его детство?

После того как утром после свадьбы они с матерью сбежали в Германию, Винченцо больше не виделся с Кармелой. И сейчас мысль о том, что когда-то он целовал эти губы, казалась ему нелепой до дикости. Винченцо пытался отогнать ее, но запах травы и треск цикад снова и снова возвращали его в то памятное лето.

Развалины были на месте. За ними начиналась оливковая роща, где гуляла свадьба, пока Винченцо ласкал грудь Кармелы с любопытно вздернутыми сосками. Он помнил, как она застонала и как его возбудило и одновременно напугало это неожиданное проявление чувственности. Как близко они были тогда, и как недосягаема она для него сегодня. У Винченцо закружилась голова. Он застыдился своих мыслей о Кармеле, столь неуместных на краю бабушкиной могилы, да еще и в присутствии Тани и всей семьи. И отвел взгляд, будто опасаясь выдать себя.

Позже, когда остальные ушли в дом, Винченцо и Кармела снова устроились на изъеденных временем камнях. К вечеру похолодало, море играло белыми барашками. Вдали, в бескрайней синеве, застыла точка – корабль.

Волосы Кармелы пахли как тогда. Воздух между ней и Винченцо был словно наэлектризован. Если в ясные глаза Тани Винченцо смотрелся как в зеркало, то взгляд Кармелы уводил в бездонную глубину. Винченцо поразился, отметив про себя эту разницу.

Таня волновала, Кармела внушала покой.

– Ты вспоминал меня? – спросила она.

– Да.

– Скольких девушек ты перецеловал за это время?

Винченцо улыбнулся:

– А ты скольких парней?

– Немногих. И ни один из них не целовался так, как ты.

На улице показалась Таня. Огляделась, увидела их на ограде и ушла в дом.

– Помнишь, что ты сказал мне в ту ночь? – спросила Кармела.

– Что?

– Что каждая звезда – это душа умершего человека.

– Я больше не верю в такие вещи.

Кармела накрыла его руку своей.

– Прости, что не приехала на похороны твоей матери. У меня не хватило смелости.

– Ничего страшного. – Винченцо не хотел вспоминать об этом.

– Это правда… что они рассказывают о твоем отце?.. Не могу в это поверить.

– Забудь.

Винченцо поднялся и протянул ей руку.

На следующее утро Кармела с родителями уехала в Палермо. Она украдкой поцеловала Винченцо, прежде чем сесть в отцовскую «ланчию». Таня сделала вид, что ничего не заметила. Они с Винченцо помахали вслед удаляющейся по пыльной улице черной машине и вернулись в дом. Розария занималась уборкой на кухне, Таня села за статью о самоубийстве Ульрики Майнхоф в Штаммхайме, а Винченцо все ловил запах духов Кармелы, оставшийся на его щеке после поцелуя.

Ночью он попытался пережить с Таней то странное, будоражащее чувство, что захлестнуло его в обществе Кармелы. Их с Таней все еще влекло друг к другу, но они уже отдалялись, пусть еще и отказывались признаться себе в этом.

Винченцо была нужна Кармела.