Международный аэропорт Майами обескураживает даже авиапассажиров с ветеранским стажем. В нем всегда многолюдно, и он, будто специально, устроен так, чтобы любой пассажир, независимо от того, откуда он приехал или куда следует, обязательно нос к носу столкнулся с каждым из остальных пассажиров. Главный вестибюль напоминает нечто среднее между шумным базаром и лагерем беженцев. Повсюду скопления людей — тургруппы, школьники, ансамбли сальса, футбольные команды, внушительных размеров семьи — все ждут самолетов, которые не вылетают часами и даже целыми сутками. Сесть негде, поэтому скопления плюхаются и растягиваются на ворсистом ковре в окружении гор багажа высотой с Аппалачи, состоящих из чуть не лопающихся чемоданов, купленных в Южной Флориде и предназначенных для транспортировки обратно в Латинскую Америку невероятного множества потребительских товаров: телевизоров, стереосистем, игрушек, громоздких механизмов и полных комплектов автомобильных покрышек. Многие из этих предметов упакованы в плотные коконы из зеленоватого эластичного пластика — мера, направленная против кражи багажа, которая превратилась в важную индустрию аэропорта. Другая важная отрасль — вечные «усовершенствования», заключающиеся в установке изготовленных на века указателей, которые убеждают граждан извинить администрацию за временные неудобства в связи с реконструкцией аэропорта.

Воздух аэропорта насыщен затхлой тропической гнилью и мешаниной на разных языках — в основном испанском, но также английском, креольском, немецком, французском, итальянском и, наверное, самом специфическом — языке пассажира-круизника. Только что прибывшие круизники, как правило, одеты в новые, с иголочки круизные костюмы. Они следуют группами за своими гидами, которые держат в руках названия круиза. Рассказывают друг другу о разных круизах, в которых побывали, громко смеются любой шутке, а кто-нибудь из них шутит каждые сорок пять секунд — о том, сколько им предстоит выпить, просадить в азартные игры или купить. Круизники, возвращающиеся домой, ведут себя потише: они устали, прокалены солнцем, страдают с перепоя и обрюзгли от еды по одиннадцать раз в день, которую приходилось поглощать не от голода, а потому… что все включалось в стоимость тура. Некоторые женщины решились заплести волосы мелкими косичками и украсить бусинками — стиль, прекрасно идущий молоденьким карибским девчушкам, но комичный и даже ужасающий на головах большинства особ, которым перевалило за шестнадцать. Другие пассажиры прижимают к себе дурно изготовленные серийным способом предметы «народного искусства» — особенно популярны громадные, некрасивые, никчемные трости. И великое множество людей тащит самый главный трофей заморского круизника — коробки с дешевой выпивкой! Неважно, что они потратили на путешествие тысячи долларов. Главное — сэкономить десять баксов за бутылку виски, коньяка или ликера, которые они так никогда и не выпьют. Но будут милями носить по аэропортам, перегружать из самолета в самолет, чтобы, вернувшись домой, вынуть из коробки, засунуть в шкаф и месяцы и годы демонстрировать гостям: «Мы это купили за двадцать три с полтиной на Виргинских островах. Представляете, сколько это стоит здесь!»

В тот вечер, когда сюда заявился Снейк со своей командой и с атомной бомбой, в аэропорту царил еще больший, чем обычно, хаос. В Чикаго стояла плохая погода, а это означало, что в Западном полушарии откладывался практически каждый рейс, включая запуски космического «Шаттла». И хотя контрольная вышка не сообщала причины, некоторые авиакомпании уже столкнулись с другой проблемой: не получали разрешения на вылет даже отсроченные ранее рейсы. Билетные стойки осаждали разъяренные пассажиры, стремившиеся протолкаться вперед, чтобы без всякого толку поругаться с разъяренными представителями авиакомпаний. Уже пришлось вызывать полицию, чтобы арестовать возвращавшегося домой круизника, который не на шутку разбушевался и угрожал билетному агенту сувенирной тростью.

Первым в двери аэропорта прошел Эдди. За ним Пагги с чемоданом. И потом Снейк, у которого одна рука была замотана майкой, а другой он держал за запястье Дженни. Снейк раньше никогда не бывал в международном аэропорту Майами и теперь, увидев остервенелую толпу, на какое-то мгновение захотел повернуться и убежать. Но стиснул пистолет — свою волшебную палочку, и это мгновение слабости прошло. Он не станет снова побираться!

— Нам куда? — спросил Эдди, уставясь на бурлящий аэропорт. Никогда он не чувствовал себя настолько чужаком, хотя чужаком он чувствовал себя всегда и везде.

— Туда, — Снейк ткнул наобум в сторону билетных стоек и направил на Пагги укутанный майкой пистолет. — Не отходи далеко, малый. Ни на шаг дальше, чем сейчас.

Они медленно пробирались сквозь толпу — впереди Эдди, за ним Пагги с контейнером, следом Снейк, волочивший Дженни, которая едва переставляла ноги и смотрела вперед невидящим взглядом. Название первой авиакомпании, к которой они подошли, Снейк, как ни силился, не понял. Она летала в города, о которых он слыхом не слыхивал. За стойкой все говорили по-испански. И он кивнул Эдди, чтобы тот двигался дальше. Они миновали еще с полдюжины непонятных авиакомпаний и приблизились к небольшой стойке, у которой человек шесть выстроились в очередь к единственному агенту. Над стойкой висел оранжевый плакат:

 

АЭРОШОК!

ВАШИ ВОРОТА НА БАГАМЫ

ЕЖЕДНЕВНЫЕ ВЫЛЕТЫ ПО РАСПИСАНИЮ

 

У Снейка приятно екнуло сердце. Багамы! Он дал знак Эдди, чтобы тот встал в очередь. Они начали проталкиваться вперед: Снейк крепко держал Дженни и время от времени тыкал в спину Пагги пистолетом. Через десять минут они стояли перед агентом.

Агент, мамаша-одиночка по имени Шейла, работала без перерыва вот уже четырнадцать часов, потому что как раз в этот день уволились три ее сослуживицы. «Аэрошок!» испытывал трудности с рабочей силой: задержки с зарплатой были здесь таким же частым явлением, как и задержки рейсов. Авиакомпанией владели два брата из Норт-Майами-Бич, которые преуспели в борьбе с насекомыми и решили завести собственную авиакомпанию, чтобы иметь законный повод летать на Багамы — играть по-крупному и предаваться любви, конечно, не с женами. Авиакомпания существовала второй год, и братья все больше и больше времени проводили на Багамах и все меньше внимания уделяли таким производственным мелочам, как зарплата, расписание и привлечение на работу квалифицированного персонала.

Федеральное управление гражданской авиации особенно заинтересовалось «Аэрошоком!» после того, как получило необыкновенно большое число жалоб пассажиров о задержках и отмене вылетов. А две недели назад у чиновников и вовсе полезли на лоб глаза: борт «Аэрошока!», пилотируемый из Майами в Нассо летчиком с сомнительными правами, приземлился в Ки-Уэст, а даже далекие от авиации люди понимают, что это несколько сотен миль в противоположную сторону. Федеральное управление, по слухам, готовилось закрыть «Аэрошок!», и моральный дух еще не успевших уволиться сотрудников был очень низок. Но ниже всех — у Шейлы. Мало того, что она целую вечность простояла на ногах, общаясь с недовольными клиентами. Только что ей позвонила няня, на которую Шейла с трудом наскребла денег, и сообщила, что ее двухлетнюю дочь вырвало. А до этого механик, ремонтировавший ее «Форд-Таурус» 1987 года, которому постоянно что-нибудь требовалось, сказал, что машине нужен серьезный ремонт ходовой части.

Будь у Шейлы моральный дух повыше, она бы заподозрила неладное, глядя на возникшую перед ней четверку: девушку явно не в себе с тремя замызганными парнями. Но Шейла давно ни на что не обращала внимания.

— Вам что? — спросила она у Снейка.

— Билеты на Багамы, в один конец, на следующий рейс, — ответил он.

— Нассо или Фрипорт?

Снейк нахмурился.

— На Багамы.

— И Нассо, и Фрипорт — оба на Багамах, — «придурок», про себя добавила она.

Снейк задумался.

— Фрипорт, — ему понравилась звучность названия.

— Рейс в десять десять, — Шейла справилась с часами, которые показывали девять пятнадцать. — Четыре билета в один конец, — она постучала по клавиатуре компьютера. — Триста шестьдесят долларов.

Снейк на секунду выпустил Дженни, полез свободной рукой в карман и вытащил толстую пачку банкнот, которую отобрал у Артура в доме. Положил на стойку перед Шейлой и начал вслух отсчитывать двадцатки.

— Двадцать, сорок, шестьдесят… — на ста двадцати ум зашел за разум — Снейк никогда не был силен в арифметике. Пришлось начинать сначала. Он проделал это дважды, выругался и, подтолкнув пачку к Шейле, рассыпал по клавиатуре банкноты. — Возьми, сколько надо.

Шейла собрала их снова в пачку и ощутила вес — этот оборванец носил с собой кучу денег и даже не умел сосчитать. Она отложила триста шестьдесят долларов и бросила взгляд на Снейка — тот нервно озирался по сторонам. Тогда она прибавила к ним еще четыреста восемьдесят — сумму, которую с нее потребовали за ремонт трансмиссии. А потом еще сто сорок — примерно столько, сколько задолжала няне за прошлую неделю. Оставшуюся пачку положила на стойку. Снейк посмотрел на банкноты, собрался что-то сказать, но промолчал: он не хотел нарываться здесь на неприятности. К тому же полагал, что у него осталось достаточно денег. Да еще чемодан, набитый наркотиками. Или изумрудами.

— Мне нужны фамилии пассажиров, — Шейла нажимала на клавиши своего терминала.

Снейк чуть поколебался и ответил:

— Джон Смит.

Она вскинула глаза, но продолжала печатать.

— А других?

— Джон Смит.

Шейла снова посмотрела на Снейка, затем перевела взгляд на Эдди, Пагги и Дженни.

— Вы все Джоны Смиты?

— Все, — отрубил Снейк.

— Покажите фотографии на удостоверениях личности, — попросила она.

Снейк забрал полную горсть банкнот и высыпал на клавиатуру.

Шейла взглянула на деньги. Их было не меньше двух тысяч.

— Хорошо, мистер Смит, — согласилась она.

На дороге в аэропорт Моника просигналила и обогнала бесплатную маршрутку, перевозившую пассажиров от стоянок прокатных машин.

— Вот что, — сказала она. — Мы разыскиваем патрульный автомобиль. Если увидите, кричите во все горло. Поняли?

— Поняли, — ответили Мэтт и Элиот. Анна промолчала. А Нина по-прежнему молилась.

— Увидим машину, станет ясно, в ней они или нет, — про себя она подумала: «Господи, только бы увидеть!» — Если нет, пойдем в аэропорт и будем искать. Там много полицейских. Нам помогут. Все будет хорошо, миссис Герк.

На заднем сиденье Анна ничего не ответила.

Моника бросила «КИА» на пандус под вывеской «Отправление». Быстро надвигалось здание аэропорта. И она, и Мэтт, и Элиот впились глазами в массу автомобилей. Первым патрульную машину на недостроенной стоянке заметил Мэтт.

— Вон там! — он указал рукой.

Моника свернула налево к стоянке, с визгом затормозила позади полицейской машины и прежде, чем «КИА» окончательно замерла на месте, стремглав выскочила из нее. Она сразу заметила, что машина пуста, треснула ладонью по багажнику, круто повернулась и, лавируя между автомобилями, побежала через дорогу к терминалу. Мэтт бросился следом. А за ними — Элиот, который держал за руку Анну.

— Так не пойдет! — заявил Сейтц, взирая на исчезавшую на севере Ле Жен-роуд вереницу неподвижных стоп-сигналов.

— Если удастся свернуть вон там направо, — подсказал Бейкер, — можно уйти на Дуглас и проехать другим путем.

— Посмотрим, пропустит меня тот хмырь или нет, — Сейтц кивнул на «Хаммер» в соседнем правом ряду. Такие автомобили — не редкость в Майами. Особенно они популярны среди тех, кто пыжится вести образ жизни богатых людей и любит разъезжать по улицам в непрактичной, псевдоармейской машине, словно с минуты на минуту поступит приказ идти на Багдад. В том «Хаммере», что застрял рядом со взятой напрокат машиной фэбээровцев, сидели три юнца, чьи стриженные под ежик головы дружно дергались в такт бьющим по ушам, будоражащим басам, которые извергали колонки размером с собачью будку, занимавшие всю заднюю часть автомобиля. Водитель получил машину два дня назад в качестве подарка к девятнадцатилетию от отца — местного преуспевающего и уважаемого торговца кокаином.

Пассажиры «Хаммера» не услышали, как сигналил Сейтц; федерал опустил стекло и, чтобы привлечь их внимание, помахал рукой. А когда водитель посмотрел на него, снова подал знак, что хочет проехать. Юнец опустил стекло; Грир, Сейтц и Бейкер отпрянули — так оглушила их музыка.

Кривясь от бьющего шквала звуков, Грир опять махнул рукой, давая понять, что ему нужно проехать вперед. Водитель «Хаммера» ответил жестом, который означал: езжай-ка ты к ядрене фене. Поднял стекло, и все трое рассмеялись.

— Ах, юность! — вздохнул Грир.

— Показать мне ему свой значок? — спросил Бейкер.

— Ни к чему, — Грир открыл дверцу и вылез из машины.

— Ты слышал о специальном правительственном распоряжении номер семьсот шестьдесят восемь дробь четыре? — спросил Сейтц.

— Нет, — Бейкер недоуменно покачал головой. — Что это такое?

— Мощный инструмент борьбы за правопорядок.

Грир постучал костяшками пальцев «Хаммеру» в стекло. Водитель повернул голову и непристойно скривился. Отваливай! Юнцы дружно заржали, но враз осеклись, когда федерал просунул в окно пистолетный ствол. Другой рукой он ухватил водителя за рубашку от Томми Хилфайгера и вышвырнул из машины. Тот приземлился на четыре точки, вскочил и, не оглядываясь, скрылся среди машин. Двое других юнцов покинули автомобиль без особого приглашения. Грир уселся за руль, выключил магнитофон, вынул компакт-диск и вывел «Хаммер» на боковую дорожку, а потом, расчищая путь Сейтцу, заехал на стоянку перед «Бургер Кинг». Он вылез из «Хаммера», бросил диск на асфальт, наступил на него и пошел к прокатному автомобилю.

— Я мог бы просто показать им значок, — проворчал Бейкер.

— Ни к чему, — повторил Грир.

При услужливом содействии окружающих водителей, которые видели федерала в действии и не хотели, чтобы их посчитали несговорчивыми, Сейтц продрался направо и свернул на ведущую в Дуглас улицу. Когда они снова повернули на север, Бейкер спросил:

— Как ты считаешь, что собираются делать эти типы? Зачем им понадобилось ехать в аэропорт?

— Моя догадка — а она основана на дедуктивном методе сыщика, — такова: они попытаются сесть на самолет, — ответил Грир.

— Но каким образом? — удивился полицейский. — Ведь в аэропорту действует система безопасности?

Сейтц только громко хмыкнул.

 

Когда Снейк и его маленькая недовольная группа вышли в зал, где оформлялись пассажиры на рейс «Аэрошока!», перед пунктом контроля безопасности стояла длинная очередь.

— Подожди, — шепнул Снейк и потянул Дженни за руку. Он хотел понять, что там происходило.

А происходила обычная в аэропорту процедура по обеспечению мер безопасности, рассчитанная на законопослушных пассажиров, которых следовало потормошить ровно настолько, чтобы успокоить. Ни малейшей защиты от преступников, даже если их умственный уровень был не выше, чем у сельдерея, эта система не предусматривала. Пассажиры ставили вещи на ленту транспортера, и те проезжали через рентгеновский аппарат. Телефоны, ключи, биперы и другую металлическую мелочевку клали на полку, а сами проходили через ворота металлодетектора. За всем этим наблюдали измотанные и издерганные служители, главным образом следившие за тем, чтобы движение не останавливалось.

Снейку, который до этого ни разу не был в аэропорту и никогда не видел пункта контроля безопасности, понадобилось не больше двух минут, чтобы понять, как пронести пистолет. Правда у него их было три: один в руке и по штуке в каждом кармане. Снейк подумал было сохранить все, но потом решил не жмотничать. Отвел свою группу к урне и, оглянувшись, чтобы никто не заметил, опустил в отверстие служебные револьверы Моники и Уолтера. С минуту подождал, пока к очереди не подошел пассажир, на вид бизнесмен, с портативным компьютером. Когда он встал в очередь, Снейк направил Пагги следом. И, пока они шли, прошептал:

— Займи за ним. Чемодан поставишь на ленту. А сам пройдешь туда. Ты, крошка, следующая. Учтите, что я иду за вами. Одно дурацкое слово, и вы — мертвечина. Поняли?

— Снейк, — вмешался Эдди, — ничего не выйдет. У них тут всякие чертовы машины.

— Отвяжись, — разозлился Снейк. Эдди его уже достал.

Они вплотную приблизились к пункту контроля. По другую сторону металлодетектора стоял человек с брюшком, в чьи обязанности, как догадался Снейк, входило махать пассажирам, чтобы они быстрее шевелились.

— Пожалуйста, проходите, — говорил он снова и снова и делал знак рукой.

Бизнесмен впереди Пагги поставил на ленту компьютер, и человек с брюшком пригласил его в ворота. И тут же начал махать Пагги. Тот, подгоняемый толчком в спину завернутого в майку пистолета, опустил на ленту чемодан и прошел через детектор. В это самое время сидевшая за экраном просвечивающего устройства женщина увидела портативный компьютер и объявила:

— Досмотр компьютера, — служба безопасности проявляла к компьютерам особую бдительность.

Человек с брюшком повернулся к суровой женщине в конце транспортерной ленты и повторил:

— Досмотр компьютера.

Суровая женщина подозвала бизнесмена и попросила включить аппарат. В этом состояла суть ее работы: заставлять людей включать компьютеры. По понятиям службы безопасности, факт, что компьютер работал, являлся абсолютным доказательством того, что это не бомба.

В тот момент, когда человек с брюшком отвернулся, Снейк протолкнул через ворота металлодетектора Дженни и положил на полку завернутый в майку пистолет. Быстро прошел за девушкой и подхватил майку. Вся операция заняла не более двух секунд. Когда служитель снова посмотрел на ворота, к ним подходил следующий за Снейком пассажир.

— Пожалуйста, проходите, — пригласил его человек с брюшком.

— Досмотр чемодана, — объявила рентгеновская дама и показала на металлический контейнер.

— Досмотр чемодана, — повторил, обращаясь к суровой женщине, человек с брюшком. Та в это время наблюдала, как бизнесмен включал свой компьютер. Убедившись, что все в порядке, она перевела взгляд на подползавший на ленте металлический ящик и посмотрела на Пагги.

— Это ваш?

— Мой, — ответил Снейк, который шел следом и тыкал Пагги в спину пистолетом.

— Пожалуйста, поставьте сюда и откройте, — потребовала суровая женщина.

— Делай, как велела, — приказал Снейк.

Пагги поднял контейнер на стол, отстегнул четыре защелки и откинул крышку. Суровая женщина заглянула внутрь и узрела круглую стальную коробку и черный ящик с иностранными буквами и набором выключателей.

— Что это? — спросила она.

— Мусородробилка, — ответил Снейк.

— Мусородробилка? — переспросила суровая женщина. Подготовка сотрудников по контролю за безопасностью не предусматривала изучения мусородробилок.

— Переносная, — объяснил Снейк.

Суровая женщина секунду поколебалась. Она решала, не вызвать ли старшего смены. Но тут же вспомнила, что случилось, когда в прошлый раз она попросила его взглянуть на показавшийся подозрительным предмет. Предмет оказался кофеваркой, и старший ее буквально изгрыз за то, что она задержала очередь. Он тоже получил нагоняй от начальника, когда посыпались жалобы пассажиров, которые по вине службы безопасности опоздали или чуть не опоздали на рейс.

Пока она раздумывала, рентгеновская женщина снова объявила:

— Досмотр компьютера, — и по ленте транспортера пополз очередной потенциально смертоносный переносной аппарат.

— Досмотр компьютера! — эхом отозвался человек с брюшком. А пассажиры продолжали идти сквозь ворота. Пост досмотра отставал от очереди.

Суровая женщина посмотрела на вереницу пассажиров, на контейнер, на Снейка и кивнула:

— Надо включить.

Снейк пригляделся к внутренности чемодана. На черном ящике рядом с металлическим цилиндром находились три выключателя. Он догадался, что это какая-то охранная система, которая защищала наркотики, или изумруды, или что там лежало еще. Снейк наклонился и щелкнул первым. Ничего не произошло. Он щелкнул вторым. Опять ничего. Щелкнул третьим. В левом нижнем углу ящика под темной пластмассой замигало цифровое табло:

00:00

Суровая женщина при виде мигающих цифр нахмурилась.

— Она с таймером, — объяснил Снейк. — Как этот самый, как его, видеомагнитофон.

— Досмотр компьютера! — донеслось из-за просмотрового экрана.

— Досмотр компьютера! — отозвался человек с брюшком. Переносные аппараты громоздились один на другой.

— Ладно, — суровая женщина махнула компании Снейка, чтобы они очистили место. Закрывая контейнер, Снейк не заметил, что цифры перестали мигать и начали отсчет.

45:00

И сразу затем.

44:59

Он защелкнул застежки и пихнул Пагги.

— Поднимай!

Маленькая компания направилась вдоль вестибюля к самолетам. А за их спиной суровая женщина повернулась к чиновнику пенсионной службы, который, не дожидаясь приказа, включал компьютер. Он понимал, что это цена, которую приходится платить свободному обществу, чтобы победить терроризм.

43:47

Моника вбежала через автоматические двери в главный зал: ее взгляд метался то туда, то сюда. Она надеялась увидеть полицейского. Но как назло, вся полиция аэропорта собралась в другом конце полукруглого вестибюля, где у стойки «Дельты» вспыхнул скандал. Он начался с того, что агент «Дельты» предупредил клиента, что ему не позволят взять на борт обвившуюся вокруг его тела тринадцатифутовую питоншу Дафну. Намереваясь доказать, какая Дафна смирная змеюга, пассажир положил ее на стойку. Агент и стоявшие рядом люди шарахнулись в стороны. А Дафна тем временем заметила неподалеку на полу маленькую пластмассовую транспортную клетку с двумя йоркширскими терьерами — Пинки и Энид. С быстротой молнии она соскользнула со стойки и поползла к собачкам, распугивая визжащих пассажиров, которые, толкая друг друга коробками с беспошлинным спиртным, бросились подальше с ее пути.

Через секунду змеюга обвила коробку и стала прикидывать, как ей добраться до терьеров. А Пинки и Энид визжали от ужаса так, что заставили свою преданную хозяйку, семидесятичетырехлетнюю вдовицу с накладными бедрами, преодолеть извечный страх перед рептилиями и попытаться разжать мускулы Дафны, молотя по ней свернутым в трубку журналом «Современные пожилые». Продолжалось это до тех пор, пока сзади на нее не налетел хозяин питонши, который был не меньше предан своей животине и к тому же играл в американский футбол защитником за линией схватки за младшие курсы колледжа.

Спустя минуту у стойки «Дельты» бушевало чуть ли не восстание, и вся полиция с орущими рациями бросилась именно туда. Поэтому, когда Моника вбежала в зал с другого конца, подкрепления вокруг не нашлось.

— Черт! — выругалась она и повернулась к Мэтту, Анне и Элиоту. Нина в это время только входила в двери. — Ну, ладно, разделимся, — бросила Моника, — и начнем их искать. Я туда, — она показала налево. — А вы все туда. Увидите — не спускайте глаз, но не приближайтесь. А ты, Мэтт, беги за мной. Ясно?

Мэтт и Элиот кивнули. Моника повернула налево и скрылась в людском потоке. А они двинулись направо: впереди мужчины, Анна, отставая на шаг, и совсем позади Нина. Еще одна четверка. И в голове каждого билась одна и та же мучительная мысль: «А что если они попали не туда?»

42:21

Рейс 2038 авиакомпании «Аэрошок!» выполнял двухмоторный винтовой самолет, рассчитанный на двадцать два пассажира. Он летал без стюарда и был слишком мал, чтобы грузиться на стоянке реактивных лайнеров. Во время посадки пассажиры спускались из ворот терминала по лестнице и шли по бетону ярдов тридцать к парковке.

В тот вечер ворота должны были обслуживать два сотрудника «Аэрошока!», но ни один из них не явился, поэтому билеты у пассажиров принимал багажный рабочий Арнольд Унгер, который поступил в компанию после того, как его, заподозрив в краже, вышибли из двух других. Унгер тоже без перерыва работал две смены — те самые, которые подорвали желание билетного агента Шейлы выбиться в лучшие работники месяца. Но в отличие от нее, он поддерживал свой моральный дух, прикладываясь к бутылке бакардийского рома, которую стянул у круизника и спрятал под лестницей. Унгеру не терпелось отправить рейс 2038, последний в этот вечер самолет «Аэрошока!», и уж тогда наклюкаться как следует.

Рейс обещал быть нетрудным. Большинство пассажиров опоздали на пересадку в Майами из-за плохой погоды в Чикаго. И Унгер загрузил в самолет всего одиннадцать чемоданов. Он поднялся по лестнице в зону ожидания и вызвал на экране компьютера список пассажиров. В нем оказалось только восемь фамилий, половина из которых, как отметил с вялым интересом Унгер, были Джоны Смиты. Четыре пассажира уже находились в зоне ожидания: две супружеские пары — почтовые служащие на пенсии и их жены — все выходцы из Огайо, которые жили теперь в Неаполе во Флориде. Днем они пересекли штат, чтобы, воспользовавшись выгодными тарифами «Аэрошока!», лететь на Багамы, где намеревались играть в кено. Они жаждали поскорее покинуть международный аэропорт Майами — самое иностранное место, где им только довелось побывать, включая Италию, куда они ездили с туристической группой отставных почтовых служащих.

И поэтому с надеждой подняли глаза, когда появился Унгер, одетый в испачканные синие шорты, форменную голубую рубашку с коротким рукавом, рабочие ботинки и наколенники. Он распахнул дверь на лестницу, снял трубку настенного телефона, набрал номер и громовым голосом произнес:

— Добрый вечер, леди и джентльмены. «Аэрошок!», рейс 2038 в красивейший город Фрипорт, готов принять на борт пассажиров. Посадка будет производиться через эти ворота. И начнется с… — Унгер сделал вид, что обводит взглядом свою малочисленную аудиторию, — с вас, милейшие.

Пенсионеры прошаркали вперед и подали билеты. И Унгер велел им спускаться по лестнице и идти к самолету. Тогда они спросили, как им узнать нужный самолет. И он ответил, что на его фюзеляже громадными буквами написано «Аэрошок!». Пенсионерам ничуть не понравилось, как он разговаривал.

До расчетного времени вылета оставалось десять минут, и Унгер подумывал, что пора закрывать ворота. Но в это время в зоне ожидания появился Пагги с контейнером. За ним шаг в шаг следовал Снейк, дальше Дженни и Эдди. Странной, тесной маленькой кучкой они подошли к Унгеру, и Снейк протянул билеты.

— Так это вы Джоны Смиты.

Взгляд Снейка ясно говорил: «Не вздумай на меня тянуть». Унгер пожал плечами, что означало: «Да мне на тебя начхать». Кто бы ни были эти люди, скоро они станут совсем не его проблемой. Он показал на дверь.

— Самолет внизу.

Кучка двинулась по лестнице. Унгер закрыл за всеми дверь и вышел на бетон.

— Вон там, — и он махнул рукой в сторону самолета, где громко жаловавшиеся пенсионеры, недовольные, что им не оказали внимания, медленно и осторожно карабкались по складному трапу в хвосте самолета, словно восходили на последние пятьдесят футов вершины Эвереста.

Унгер шел за компанией Снейка до самого самолета. И, когда они уже были рядом, потянулся к чемодану.

— Это я возьму.

Снейк перехватил его руку.

— Он будет со мной в самолете.

— Я и собираюсь положить его в самолет, — объяснил Унгер. — Получите обратно во Фрипорте.

— Он полетит со мной в салоне.

— Нельзя. Слишком большой. Федеральное управление гражданской авиации запрещает.

Снейк полез в карман, достал пачку банкнот и подал Унгеру.

— Разрешите помочь, — отозвался тот. Под пристальным взглядом Снейка схватил чемодан — дьявольщина, ну и тяжеленная же эта штука! — и потащил по складному трапу. Унгер был сильным мужчиной, но едва добрался до верха. Он поставил контейнер в проеме люка. Запыхавшись, спустился на бетон и посмотрел мимо Снейка на терминал. — А куда подевался ваш приятель?

Снейк в бешенстве оглянулся. Пагги, который только что был рядом, исчез. Он тоже посмотрел на терминал и заметил, как крепко сбитая фигура человека скрылась в дверях.

— Ублюдок, мать его!.. — Снейк так крепко стиснул Дженни руку, что та вскрикнула. — Гад! — и снова повернулся к Унгеру. — Когда улетает этот самолет?

— Вы хотите сбегать за своим приятелем?

— Нет! Я хочу, чтобы чертов самолет улетел немедленно!

— Он взлетит, как только вы подниметесь на борт и пилоты закончат предполетную подготовку. Минут через пять… десять.

— Пошли, — бросил Снейк Эдди. Тот посмотрел на терминал, где только что скрылся Пагги.

— Слушай, Снейк, у нас ничего не выйдет…

— Я сказал, иди! — он ткнул компаньона завернутым в майку пистолетом точно так же, как до этого тыкал Пагги. Эдди нехотя поплелся по трапу, а Снейк потащил за собой девушку. Чтобы попасть в салон, им пришлось перелезть через контейнер.

Унгер обошел самолет и дал знак пилоту сдвинуть боковое стекло.

— Посадка закончена. Можете лететь.

— А что за малый рванул к терминалу? Вещи забыл? — поинтересовался летчик.

— Не… — отозвался Унгер. — Вроде передумал… — он хотел добавить кое-что еще. Ну вроде того, что у тебя на борту чудной пассажир, но промолчал. Чудные типы и раньше садились в самолеты. В Южной Флориде хватало чудиков. Этот тип наверняка провозит наркотики или что-то в этом роде. Но Унгер посчитал, что это не его дело. Время позднее — пора пойти выпить. К тому же он не был знаком с экипажем: двумя молодыми парнями, нанятыми вместо двух других молодых парней, которые уволились, потому что им обрыдло иметь дело с «Аэрошоком!». Он отошел от самолета и показал пилотам два поднятых вверх больших пальца.