Кристофер не мог взять в толк: спит он или нет? Посмотрел на свои ноги. Не понимая, почему они такие короткие. И почему на нем больничная рубаха. И почему он в больничной палате. Посмотрел на свои ладони, ожидая увидеть морщинистые старушечьи руки. Руки миссис Кайзер. Но не увидел.

– Почему у меня детские руки? – спросил себя Кристофер.

Он мог поклясться, что после рождественского торжества превратился в миссис Кайзер. А почему – неизвестно. Он всего-то коснулся ее руки. Может, дело в лекарствах, которыми его пичкали. Но перед ним текла вся жизнь миссис Кайзер, как домашнее видео, которое крутили на внутренней стороне век.

Кристофер сел на кровати. Покосился в окно и увидел отражение мальчика. Но стоило закрыть глаза, как появлялись домашние хроники миссис Кайзер.

Открыв глаза, Кристофер увидел красавицу, выходящую из туалетного отсека. Как же ее зовут? Миссис Риз. Да. Точно. Кейт Риз.

– Ты меня слышишь, Кристофер? – спросила она.

Миссис Риз перевернула подушку, чтобы было попрохладнее. Кристофер закрыл глаза, и ее озабоченное лицо вытеснилось воспоминаниями миссис Кайзер. Которые менялись каждый раз, как моргнешь, словно кадры старого фильма.

Миссис Риз поднесла к его губам соломинку. Он втянул в себя ледяной яблочный сок. Ничего вкуснее не пробовал. Это даже лучше, чем фруктовые колечки «Фрут-лупс». Но старухи не любят фруктовые колечки. Значит, он не старуха, верно? А обыкновенный мальчик, и руки у него детские.

– Вот так, солнце. Как ты себя чувствуешь, Кристофер?

Его зовут Кристофер. Правильно. Миссис Риз – не медсестра. Это его мать. Они находятся в больнице. Врач держит медицинскую карту. Сначала врач нашел у него грипп, но Кристофер знал: никакой это не грипп. Просто у него пару дней была болезнь Альцгеймера. Вот и все.

– Как самочувствие, сынок? – спросил врач.

– Отличное, – сказал он.

– Кристофер, ты уверен? – засомневалась его мать.

Он хотел рассказать матери правду. Что все недуги миссис Кайзер до сих пор при нем. Ее болезнь разрушает его суставы. Он не знал, сможет ли ходить. Или хотя бы стоять. Но решил придержать язык, пока здесь доктор.

Не тот, который сейчас чешет руку.

– Да, мам. Все отлично, – повторил Кристофер.

Доктор приложил к его груди стетоскоп. Холодный металл коснулся кожи, и Кристофера прострелил зуд. За пару мгновений в сознание Кристофера перетекли все медицинские познания врача. Наверное, стетоскоп слишком холодный, подумал доктор. Встряхнул его и снова послушал Кристофера.

Кристофер выдавил улыбку. Нельзя им показывать, как тяжело он болен. Где болезнь – там лекарства, где лекарства – там сон, где сон – там шептунья. Зуд такой сильный, что не ровен час – унесет его в открытое море. Но открыть этого Кристофер никому не мог, а поэтому вдохнул поглубже и сложил эти мысли в укромном уголке легких.

– Молодец, сынок: хороший глубокий вдох, – мягко сказал доктор.

Тело Кристофера пронизывал зуд, принося с собой всех пациентов, которых в тот день осматривал врач. Их муки и страдания. Их жар и головную боль. Кристофер чувствовал, как лезвие ножа вонзается в горло мистера Хендерсона. Пятьдесят лет брака уместились в один удар хлебного ножа.

Грипп повсюду. Но это не грипп. А шептунья по ту сторону стекла. Уж он-то знает. Мать Кристофера дала ему сделать еще один глоток холодного яблочного сока. На вкус – кровь мистера Хендерсона, стекающая на кухонный стол. Кристофера затошнило, но не вырвало. Его ведь отсюда не выпустят. А выбраться необходимо.

– Вкуснота, мама. Спасибо.

Кристофер чувствовал: шептунья в палате. За всеми следит. Всеми играет, словно марионетками. На веревочках, как у почтарей. На веревочках, как у воздушных шаров на турнире. Только-только начинает внедряться людям в умы, чтобы смотреть вокруг их глазами. А гигантское око все растет. Зло теперь у доктора внутри. Он чешет ладонь. Ту, на которой писал шпаргалки в медицинском.

– Миссис Риз, ваш сын практически здоров.

– Доктор, вы пощупайте его лоб…

– Термометр показывает тридцать семь.

– Значит, он неисправен…

– Мы на трех термометрах перепроверили. Все исправны. Жара у него нет.

– У него на лбу можно яичницу жарить.

– Миссис Риз, у вашего сына нет жара.

Кристофер чувствовал, как в матери закипает гнев. Она старалась говорить ровным тоном.

– А носовые кровотечения?

– У него же нет гемофилии, миссис Риз.

– Но кровотечение не останавливается…

– Мы сделали анализы. У него нет гемофилии.

– А что есть?

– Мы ничего не нашли.

У нее нарастал гнев. У них у всех нарастал гнев.

– Не нашли? Да вы за двое суток его всего истыкали и искололи – и ни фига не нашли?!

– Миссис Риз, пожалуйста, успокойтесь.

– Нет, я не успокоюсь, черт вас подери. Проведите дополнительное обследование.

– Уже. Биохимический анализ крови. Позитронно-эмиссионную томографию. Сканирование головного мозга.

– Возьмите другие анализы!

– Других не бывает! Мы сделали по максимуму! Ничего у него нет, миссис Риз!

– ДА ВЫ НА НЕГО ПОСМОТРИТЕ!

Она указала на своего мальчика, и Кристофер увидел себя ее глазами. Бледный как привидение. Нос – в кровяной коросте. Кристофер хотел сказать, что шептунья сейчас прямо тут, в палате – и сеет ненависть. Но не решился, потому что тогда…

– Миссис Риз, у вас в роду были психические заболевания?

…они объявят его сумасшедшим.

В палате стало тихо. Кристофер смотрел на мать, которая сидела неподвижно. И не отвечала. Врач, казалось, только рад небольшой передышке. Он заговорил осторожно, будто пробирался на цыпочках от одного слога к другому.

– У кого-нибудь в семье были психические заболевания? – повторил доктор. – Миссис Риз, я не зря спрашиваю: просто у меня есть опыт работы с детскими психосоматическими заболеваниями. Если физическое состояние в норме, первопричинное заболевание обычно имеет психическую природу.

Кристофер посмотрел на мать. Лицо у нее не выражало ничего, но он держал ее за руку и поэтому мельком увидел кадры из домашнего видео, которые она не показывала никому. Мать стоит на коленях. Драит ванну. Руки саднит от хлорки. Но не может смыть кровь своего мужа. И она снимается с места. И потом снимается с места еще много раз.

– Мой сын не сумасшедший, – выговорила она.

– Миссис Риз, вы сами сказали, что в школе он разодрал себе шею. Самоповреждение – один из признаков…

– Это был кошмар. У детей бывают кошмары.

Врач закусил губу. На миг.

– Миссис Риз, я пытаюсь помочь вашему сыну. А не навредить. Я могу прямо сейчас вызвать детского психиатра. После осмотра он сразу даст ответ. Если психическое заболевание будет исключено, я назначу повторные анализы. Договорились?

В палате висела тишина. Секунд десять, показавшихся часом. Наконец мать Кристофера кивнула. Врач проявил ответную любезность и тут же позвонил детскому психиатру. Повесив трубку, он попытался найти в создавшемся положении хоть что-нибудь позитивное.

– Миссис Риз, все не так страшно, как кажется, – сказал доктор. – По крайней мере, физически ваш сын здоров.

Он почесал ладонь и улыбнулся.

– За это мы можем поблагодарить Бога.